Маски сброшены

      И вот теперь, сумрачным ноябрьским вечером, папа глядел на Севу так, будто никакой Любы не помнил вообще. Будто не знал, что иногда дети заводятся даже с одной проведённой вместе ночи. Будто не он так ласково глядел на неё на солнечной кухне июльским утром.       У Севы возникло ощущение, что пол под ногами качнулся, и он проваливается куда-то. Пришлось глянуть под ноги, чтобы убедиться в твёрдости паркета под ногами. На отца смотреть не хотелось. Совсем.       … Люба подстерегала его у ворот школы, вглядываясь в выходящих учеников. Он не сразу узнал её в тёплой дублёнке и цветастом платке на голове. Только выбившаяся из-под платка тёмная волнистая прядь помогла вспомнить. А когда узнал – сердце провалилось: зачем? Он упоминал, что учится в школе недалеко от «Триумфа», и это, пожалуй, было единственным ориентиром. Впрочем, неизвестно, что ей папа выложил. Впрочем… Видимо, ничего. Мысли скакали с немыслимой скоростью. Ей нужен отец. Зачем? Зачем? Она больна? Или…       Оказалось, «или». Быстро смаргивая слёзы и шмыгая носом, она тихо говорила: «Никогда бы не напомнила… Собиралась сама… Рассчитывала на маму… Умерла месяц назад… Остались вдвоём с Петей… Совсем никого… Аборт поздно… Последняя надежда…».       Сева слушал.       Разглядывал ближайшую лужу. Смотреть на молодую женщину было неловко. Она была искренна, Сева был уверен в этом. И он сразу, тут же, всё решил. Но внутренний голос визжал противным голосом скандального ведущего ток-шоу: «Сенсация! Безупречная мать оказалась мошенницей! Тест днк это подтвердил! Десятки обманутых!»       Он, конечно, проверил – проводил её домой, порассматривал справку и результаты какого-то теста с приблизительными датами. Всё совпадало. У него будет ещё один брат… или сестра! Нет, зная отца, пожалуй, всё же брат – по биологии как раз хромосомы изучали. Пол ребёнка зависит от мужчины – это он запомнил.       Квартирка у Любы была уютненькая, хоть и маленькая, его накормили борщом с капустными пирожками, и разомлев в сытости и тепле, Сева снова подумал о том ускользающем ощущении, которое иногда посещало его. Семья, настоящая семья. Как у близняшек Косинских! Иногда, побывав с Вадькой у сестёр, он шёл, стараясь продлить это ощущение тепла, защищенности, какого-то принятия… Украдкой поглядывая на Вадьку, он иногда встречал такой же вороватый взгляд. Они чувствовали одно и то же, но никогда об этом не говорили. Чего тут скажешь. Сева знал, что жизнь длинная, и неизвестно как может обернуться, но… Возможно, Вадька и станет в этой семье, у Косинских, совсем своим, а вот он, Сева, уже вряд ли, хотя для него всегда найдётся место за столом...       Люба устало сидела напротив. Намёрзлась у школы.       - А где Петя?       - В садике, где ж ещё? До семи. А я выходной взяла, в воскресенье в смену пойду. - Она работала бухгалтером.       В принципе, можно было закончить всё сейчас – дать ей денег, пообещав ежемесячную поддержку, но вдруг… вдруг бы…       - Я папе расскажу, да? Не волнуйтесь, деньгами мы поможем, - она же не поймёт, почему «мы», - мелькнуло. Но объяснять сейчас не хотелось. – А вот… ну… признать ребёнка… я не могу за него решать… И может, вам это и не надо? – Она изумлённо вскинула глаза, и Сева позорно забормотал: - Льготы там какие, может, или ещё что…       Она пожала плечами.       - Не интересовалась пока. Петеньке положено, по утрате кормильца. Мой муж военным был, четыре года уж как… Я не выпрашиваю! – вскинулась она, - Просто раз уж… Он имеет право знать! А там уж как захочет.       - Он захочет! Он точно захочет, я знаю!       И Любины глаза засветились.

***

      Не захотел. Не захотел…       На деревянных ногах Сева пошёл из кухни.       - Она телефон мне оставила, - не оборачиваясь, сообщил он. Отец промолчал.       У двери его комнаты переминался Славка в трусах.       - Чего, орёте снова? – зевая, спросил он. – А я уж думал, навсегда перестали.       Сева посмотрел на него пустым взглядом. Вздохнул. Брат… Как тот, ещё не рождённый. Открыл дверь в комнату, кивнул Славке – проходи. Тот шмыгнул, хапнул одеяло, закутался. Да надо ли рассказывать? Ему всего двенадцать! Как было самому Севке, когда он взял всё на себя. Надо.        - Любу помнишь? С озёр?       Славка заулыбался, кивнул. Это тогда, впервые, старший брат обратился к нему, как к равному, и он – он всё правильно сделал, и не пришлось лавировать между братом и отцом, и всё закончилось хорошо.       - Она беременна. У нас будет брат или сестра.       Славкина улыбка погасла.       - Да нафиг надо, - сразу сказал он. – Нам и так хорошо, да ведь?       Сева молчал.       Славка посмотрел удивлённо, переспросил настойчивее:       - Да ведь?       Сева рывком стащил с него одеяло, и выпихнул из комнаты. Щёлкнул задвижкой, и повалился на кровать.