***
Спешно заваливаюсь в заведение и вскоре натыкаюсь на хостеса. Игнорирую ее столь дружелюбный порыв по приветствию, обеспокоенным взглядом пробегаясь по присутствующим. Необходимый силуэт обнаруживается мгновенно. Приподнимаю уголки губ и невоспитанно устремив пальчик в нужное тело покидаю девушку с обворожительной улыбкой. Кажется, в ночное время суток она способна осветить мглу в холодильной установке. — Твой суперагент поманил перед твоими глазами копейками, а сама продала нас втридорога! — злобно заявляю я, и замечаю несколько крупных медийных лиц, сидящих напротив моего оппонента. — Добрый вечер. Сменяю тон на более ласковый и сдержанный, улыбаясь натянутой улыбочкой. Недоумение во взгляде моего знакомого и по-актёрски тошнотворная улыбка раскаянности, неосведомлённости провоцирует во мне очередную волну агрессии. Ему не до меня. — Кир, давай ты поужинаешь с нами, а по пути домой всё обсудим. — умоляюще всматривается в моё лицо, определённо надеясь, что я избавлю его от подставы перед владельцами футбольного клуба. Отрицательно покачиваю головой, и нелепые слёзы тоненькой оболочкой покрывают слизистую. Шумно моргаю и излишняя влага исчезает. — Да, девушка, присаживайтесь. Мы будем очень рады вашей компании. Кира, верно? — темноволосой мужчина любезно интерпретирует приглашение, и я вновь подчиняюсь сознанию и беру себя в руки. — Да. Извините, но я вынуждена отказать. — спокойно отвечаю я, нервно теребя указательный палец левой руки. — Если вы позволите, буквально пять минут. Изумрудные глаза устремляются в лицо футболиста, и я нервно указываю на пустую барную стойку. Недовольно извиняется и приподнимается из-за стола, следуя за женским силуэтом. Немного наклоняюсь на прохладную мраморную поверхность, стараясь совладать с эмоциональным потоком мыслей. Кажется, проглотив их я вновь окажусь в гиблом ощущении дерьма в глотке. И задохнусь. И даже его прежде хорошее отношение не позволит мне заткнуться и позволить Наташе-говняному-агенту руководить жизнью молодых девушек. — Твой монолог и правда не может подождать до вечера? — Нет. Потому что к шести нас сфоткают голыми, а к семи отправят подстилкой в гарем. — язвлю. Светлые глаза всматриваются в моё лицо, видимо стараясь лицезреть хоть единую причину, по которой я позволила себе оторвать его от возможного подписания контракта. — Я позвоню Наташе и скажу что вы не участвуете, всё? — наотмашь интересуется Ковалёв, и с моих уст срывается истерическая усмешка. — Супер, неустойку ты погасишь? Десять девушек из центра и с каждой по сотке. Совершаю несколько шажков в сторону выхода, когда мужская рука обхватывает тонкое запястье и тянет на себя, усаживая на барный стул напротив. — Блять, Кира. Если я сейчас подпишу этот контракт, то я выплачу сотни неустоек, даже не задумываясь. И свалю нахуй из этого центра! — в его глазах вселенская радость от возможного скорого освобождения. И что-то внутри моей грудной клетки трескается под механическим воздействием крупного молотка разочарования. Чувствительный эпителий покрывается мельчайшими мурашками, и я нелепо ёжусь. Кажется, температура в помещении упала в несколько раз. Прикрываю глаза, стараясь исчезнуть из столь жестокой реальности. — Кир, ну ты чего? — мужской голос смягчается, а его пальцы боязливо поглаживают нежную кожу на моём лице. — Это же невероятные возможности. Тебе осталось несколько месяцев до совершеннолетия, а после и тебя с этим гребаным центром ничего не будет связывать. — Четыре, мне осталось четыре. — тихо произношу я, всматриваясь в двухдневную растительность на его лице. Выдыхаю и улыбаюсь глуповатой и невероятно искренней. Осознание медленно поработило клетки головного мозга. — Солнце, мне нужно вернуться. Дома всё обсудим, хорошо? Отрицательно покачиваю головой. Уверенно просовываю тонкую кисть в объёмную мешковатую сумку и несколько раз задеваю необходимый прохладный предмет. — Ты сделал мне самый невероятный подарок. — спокойно произношу я, и мужчина напротив растекается в довольной улыбке. — Позволил разочароваться в тебе до того, как я убедилась в истинности своих эмоций. Выдыхаю. И предательские дорожки слез не спеша прокатываются по моим щекам. Немного прикусываю нижнюю губу и вновь убеждаюсь в необходимости произношения данных слов. Необходимость кричать во всё горло, раздирая слизистую в кровь! Необходимость ощущать свои эмоции и чувствовать себя живой! Необходимость сообщить, что ты, Антон Ковалёв, стал разочарованием! Таким мелочным и думающим лишь о собственной выгоде. — Поздравляю, Антон Ковалёв, ты подпишешь самый невероятный контракт за свою карьеру! А сколько тебе осталось времени в профессиональном спорте? Около пяти лет? Если ты, конечно, снова не обосрешься. — Кира, я не понимаю, че происходит? Протягивает правую кисть к моему телу, и я нелепо спрыгиваю со стула. Последний несколько раз дергается, издав металлический скрежет по паркетной поверхности. — Я не приду больше в твой дом. — спокойно заявляю я, доставая небольшую связку ключей. — И в твою жизнь. Ты подписываешь контракт, выплачиваешь неустойку и валишь из моей жизни. За ребят решать не буду, но какой ты—конченный продажник, они уже поняли. Оставляю дубликат на мраморной поверхности и молниеносно направляюсь в сторону выхода в надежде не задохнуться в слезах предательства. Кажется, немного воскресшая вера человечества была умело растоптана. Антон Ковалёв, ты — разочарование.***