***
Напряжение диафрагмы отдает в травмированное ребро резким покалыванием. Усиленная работа нижних конечностей продуцируют застой молочной кислоты в мышцах. Ноющая боль сменяется желанием оказаться на этом чертовом финише первой. Боковое зрение улавливает женскую челку темных, как угольков, волос. Ускоряюсь, стараясь замедлить мыслительные процессы, а вместе с тем сменить управление болевых ощущений. Ещё буквально на несколько сотен метров. — Кира, давай! Быстрее! Множество голосов вокруг телесной оболочки сливаются в одну маловероятную реальность спокойствия и умиротворения. Белый фирменный (паленый) кроссовок пресекает финишную черту, и я заваливаюсь на свежий газон насыщенно зелёного цвета. Прохладная трава приятно щекочет спину, а грудная клетка вздымается с невероятной скоростью. Кажется, это был мой крайний забег в этой жизни. Альвеолы сдохли под натиском никотина, определённо. — Да ты ж моя умница! Недопреподаватель наваливается сверху, немного приподнимая лоскут объемной футболки. Интересно, а что именно он дает присутствующим в этой своеобразной исправительной колонии? Необходимо найти подводные камни, дабы начать руководствоваться ими исходя из собственных желаний и предпочтений. А в определённый момент пустить ко дну. — С тебя пропуски на завтрашнюю тусовку в «Праге». — немного задыхаясь заявляю я, стаскивая с себя руководителя данного коллектива. Лицо искажается в недовольной гримасе. — А она дело говорит, мы заслужили. — бодро напоминает Фил, зажимая между пальцами медленно тлеющую сигарету. Сжимаю губы, прикладывая руку к эпицентру боли. Так немного легче. Комок отвращения формируется внизу живота, и я нервно складываю, надеясь избавиться от предательского желания опорожнить желудок через ротовое отверстие прямо в эту секунду. — Да вы охуели в край чтоли? Бухло из кб больше не тянет? Крик Вадимыча действует подобию успокоительного. Неприятное ощущения горечи во рту сменяются эмоциональной нестабильностью. Прохладный алкоголь, затуманенные мысли и тотальное отсутствие отца-кретина в моей жизни на несколько часов. И мне абсолютно насрать, что ещё три дня назад они соглашались на паль из кб, а сейчас внезапно заинтересовались тусовкой, проходной в которую стоит около десяти косарей на одного из категории личностей: наркоша/дилер/вор/шлюха и Дрочер, соответственно. Весь очаровательный сброд группы Б. — Мы вообще-то чуть свои легкие не оставили, чтобы твою задницу перед Германом прикрыть, а ты как ублюдок с нами. — давит на своеобразную совестливую точку Платон, и мое лицо озаряет искренняя широкая улыбка. — Клоуны, не иначе. — тихо произносит Антон, рукой прикрывая глаза. — Вы блять за эти проходки должны мне олимпиаду выиграть! Приподнимаюсь, опуская руку с болевой поруки. Кажется, что девять кругов ада были воплощены Данте именно для моего существования. Но верно ошибся, это не круги, а замкнутая вечность унижения. Соприкасаюсь с лицом Фила, неустанно смотрящего в определённую точку моего тела. Опускаю взор, натыкаясь на воспалительный процесс, охвативший разлитой синяк. Дергаю за край футболки, поднимаясь с мягкой травы. Рентген определено бы пригодился. — Ты меня без бабок оставишь, Кира! — молит бывший футболист-уголовник, вынуждая повернуться к нему личиком. — Не переживайте, Антон Вадимович, после лишения чести и уважения, деньги уже не кажутся столь значимыми. Складываю руки на груди, явно не собираясь уходить с выгодно занятой позиции. Обязана прощупать почву его эмоциональных граней, дабы начертить мысленные границы его психологической нестабильности. А то ещё ебанет как-то от моих выходок. — А ты ещё та сука! — артистично заявляет Антоша, прищурившая глаза. — Не зря говорят, что все красивые—эгоистичные и тщеславные. — Антон Вадимович, ну пожалуйста, мы же выиграли! — подвывают хором девочки, когда я пытаюсь окончательно убедиться в главной солистке мини ансамбля. — Хорошо, блять! А он слабенький, однако.***
Несколько раз нажимаю на сенсорный экран телефона, сообщая родственнику-сожителю о скором прибытии в пенаты боли и унижения. Фонарный столб немного давится электрической нестабильностью, моргая, словно умалишенный. Закидываю мобильник в небольших размеров спортивный рюкзачок, медленно выдыхая струю согретого мной воздуха. Прохладный ветер неприятно щекочет кожу, и я ощущаю себя бройлерной, искусственно выращенной курицей, с торчащими мурашками. — Держи. Мужской голос с нотками сиплости разряжает атмосферу мысленного ледникового периода. Протягивает темную толстовку, вытянув руку на несколько десятков сантиметров. В левой кисти красуется недавно подожженная сигарета, дёргает указательным пальцем и несколько сероватых пылинок слетает вниз. — Мы на раздаче нуждающимся? Усмехается. — Бери и не выебывайся. Настигнувший мою физическую оболочку озноб явно не простит моих тупорылых высказываний. Принимаю кофту, аккуратно раскладывая рукава. Зажимаю между торчащими коленными чашечками рюкзачок, медленно забираясь внутрь объемной одежды. Тепло. — Спасибо. — наспех произношу я, совершая несколько шажков в сторону названного дома. Мгновение и вот он идёт рядом со мной, поправляя ручку рюкзака, свисающего с его плеча. Алый провод от наушников пересекает карман, поднимаясь выше по белой линии живота и выбираясь наружу на уровне ключицы. — Ты пялишься? — интересуется Фил, и на моем лице отображается зеркальная ухмылка. — Да. Стеснение признаваться в действительности заложено нам с пелёнок. Врать насчёт поломанной игрушки, а вдруг поругают; отрицать невыученный уроки, когда квартира с тетрадкой погорела, ведь дома влепят крупную пощёчину; изображать хуевое самочувствие, чтобы свалить с невыносимых занятий, где кроме унижения ничего и не заимствуешь. — Где живешь? — Андреевская. Пожимает плечами, пухлыми губами обволакивая сигарету. Несколько секунд затягивается, после чего выпускает из легких крупное облако дыма и приятный запах никотина, сливающегося с кисловато-сладким ароматом его духов. — Мне по пути. — врет и кончик его уха покрывается румянцем, искренне улыбаюсь. — Мне плевать. Хочешь—иди. Вибрация смартфона вынуждает вытащить телефон из рюкзака. Экран загорается от недавно полученного сообщения. Несколько раз перечитываю содержимое, с невероятной силы сжимая левую кисть. Ногти, покрытые розоватым лаком, до боли впиваются в чувствительный эпителий. Небольшие кровоподтеки мгновенно прорисовываются на нежной коже.гоNдоN: Уехал на пару дней в командировку. Захочешь аванс—возьмёшь в сейфе. Потом отработаешь. Не облажайся снова.
— Вот урод. — куда-то в пустоту произношу я, давясь вновь воспламеняющейся агрессией. — Смуту ты навела, Кира Керсанова. — голос Фила немного притормаживает образование отрицательных эмоций, вынуждая отвлечься. — Дрочер уже мозоль на письке сделал. Некит с открыт ртом палит. Но ближе всего наш мажорчик, да? За ручку уже берет. Закатываю глаза, с немыслимой скоростью хватая правую конечность идущего рядом парня. Немного сжимаю, поднимая кверху для демонстрации. — Поздравляю, ты тоже ближе к мажорчику на одно рукопожатие. Откидываю мужскую конечность, стараясь стереть из воспоминаний точечные электрические разряды, прошедшие сквозь тело от соприкосновения. — Трахаешься с ним? — А ты с Леной? — спокойно отвечаю встречным вопросом, характеризуя тотальное безразличие к происходящему. Мне похуй. — Трахался. Пожимаю плечами, поворачивая голову в сторону темных карих глаз. — Мне жаль тебя. — откровенно заявляю я, когда парень окидывает сигарету в сторону мусорного контейнера. — Всё, чего ты достиг — это ебать Лену, в которой побывало хуев больше, чем в заднице самого смазливого зека. — Ты ебаная моралистка чтоли? Сама терлась с чуваком, у которого удлиненное каре и светящаяся надпись на лбу: МУДАК. Пожимаю плечами, вспоминая мерзкие касания пальцев с грубоватой кожей на кончиках. Ёжусь, ещё больше зарываясь в худак. И правда, мудак. — Пометку кто оставил? — грубовато задает вопрос Фил, головой кивая в сторону талии. — Любитель чипировать своих подданых. — стебясь произношу я, пальчиками поглаживая мягкую ткань. — Забей, упала я. — Лапшу на ужин оставь. — Не любитель быстрых углеводов. — задумавшись отвечаю я, запрыгивая на бордюр. Выставляю руки в сторону, в подобие крыльев птицы, пытаясь сохранить равновесие на тонком асфальтированном покрытии. — Недостаток еды и секса отрицательно сказываются на психологическом состоянии девушки, слышала? Наигранность в мужском тоне пронизывается тонкой ниточкой в хрипотце. — Предлагаешь решить проблему? — надменно интересуюсь я, останавливаясь. Медленно опускаю руки вниз, разворачиваясь лицом к данному господину. Съебать бы из этого центра скорее, пока психологическая составляющая окончательно не стерлась под возможностью постонать на симпатичном парнишке. Усмехаюсь собственной мысли, и на лице прорисовывается еле считываемая улыбка. — Меняем курс на мою хату и велком. Английский из его пухлых губ звучит отвратительно. Локк и Беркли перевернулись в своих гробах, вспомнив все мучения в преодолении блока в философии Англии. — А где комплименты, флирт в конце концов, веник из ромашек? — всеми фибрами актерской души задаю вопрос, когда парень напротив указательным пальцем поглаживает височную кость. — На тебе кроссы за сотки зелёных, а ты хочешь веник из ромашек? Может с клумбы ещё? — Я блять заработала на них собственным здоровьем! — обиженно заявляю я, борясь в сотый раз с волной агрессии. — Отдаёшь тело в рабство за бабки? Кричит парень, хватая меня за хрупкую кисть. Тело подчиняется физическим законам, слетая с бордюра. Дергаюсь вперёд, оказываясь в руках псевдоодноклассника. Прохладный воздух запутывается в темных волосах и мурашки вновь охватывают каждую частичку нежной женской кожи. Прикрывает глаза и, кажется, медленно вдыхает аромат, исходящий от моего тела. Тёплые пальцы осторожно огибают край тёмной толстовки, забираясь внутрь. Два пальчика изображают шажки, аккуратно застывая в районе талии. Большой палец поглаживает крайнюю пару рёбер, провоцируя приятные покалывания на внутренней стороне бедра. Темные глаза неустанно всматриваются в мои губы. Уголки его рта немного приподнимаются в своеобразной ухмылке. Тело молодого человека поддаётся вперёд. Кедровые орешки, свежая мята, земляника и ментол—аромат, так приятно развевающийся от его тела. Прикладываю не малые усилия, дабы выставить руки впереди себя. Щупленькие кисти натыкаются на мужскую грудную клетку. — Держись от меня подальше. Отталкиваюсь, неспешно удаляясь в сторону внутреннего пешехода.***