Попаданки, угрюмые ОЖП, элементы юмора и отклонение от канона

Вот оно, вот! Прорыв. Небольшой, но всё же — только что прочитала в «Кратком руководстве по Элдарии для гостей из других миров»: «Мана — невидимая магическая энергия — пронизывает здесь всё вокруг. Определённый запас маны имеет: воздух, существа, населяющие Элдарию, деревья и растения, прочие неодушевлённые предметы и даже рукотворные вещи, созданные из местных материалов. Отметим, что запас маны у разных существ и предметов неодинаков и зависит от нескольких факторов: 1. Время нахождения в Элдарии (существо, родившееся в Элдарии, всегда будет обладать большим количеством маны, чем пришелец из другого мира). 2. Интенсивность использования маны (у существа в состоянии покоя количество маны остаётся одинаковым). 3. Здоровье существа/целостность предмета (больное существо медленнее, чем здоровое, восстанавливает запас маны; точно так же повреждённый предмет лишается части своего запаса и в дальнейшем не сможет больше его восстановить). 4. Состав (рукотворная вещь, магическим или алхимическим путём созданная из нескольких предметов, имеет запас маны, равный результату умножения запасов маны предметов, входящих в её состав)». Получается… теоретически, чисто теоретически можно допустить, что, если где-то открыли портал и ни разу не пользовались им, он может вечно стоять на своём месте, пока его, например, не найду я. Может быть даже запаса этой самой маны у портала хватает на несколько прыжков туда-сюда. Осталось выяснить, что за «цену» платят те, кто переправляется на другую сторону, и у меня появится хоть что-то, ради чего я буду терпеть всё это. Маленький шанс. Надежда. Дверь библиотеки со скрипом приоткрылась и в проём втиснулась Икар. — О, Селин, ты снова здесь! — радостно сказала она, запирая за собой. — Скоро я привыкну к тому, что каждое утро ты сидишь тут в кресле с очередной книжкой. Что на этот раз читаешь, м? Зайка наклонилась и заглянула в текст. Кончики её волос защекотали мне руки. — А, «Краткое руководство» — отличная книга я тебе скажу, её написал наставник Мико. Он вообще много чего хорошего для Гвардии сделал, ты знаешь, что это благодаря ему ты и я можем друг друга понимать? — Да, просто-Керо говорил, что прошлый глава заставил всех учить английский. — Это он и есть, прошлый глава — Ёнуки Казе, наставник Мико. Он стал руководить в сорок девять, а прожил сто пятьдесят четыре года, так что у него было много времени, чтобы перевернуть тут всё с ног на голову. В хорошем смысле! Он наладил торговлю с каппами, ещё он остановил гражданскую войну в Баленвии, а ещё начал собирать книги с Земли. Он вообще очень интересовался людьми. — Да что ты. — Ну, на самом деле я пришла в Гвардию, когда тут уже командовала Мико, про Ёнуки я из его автобиографической летописи узнала — описание его жизни занимает почти двести страниц! Но согласись, личность незаурядная, чувствуется размах, хотя мы с ним даже не знакомы. Кстати, вести погодовые и автобиографические летописи тоже он придумал: до него таких подробных записей никто не делал, а теперь у каждого региона есть свой летописец. Здорово, да? Совсем забыла, что зайка любит поболтать. Хотя с ней как раз приятно беседовать: её английский на хорошем уровне, не безупречно-книжный. — Слушай, Икар… а ты сильно занята? — Ой нет, сейчас нет. Ближе к обеду мне доставят кое-какие документы, их надо будет перевести для Гвардии Све-е-ета, а потом написать поручение и пойти с ним на ры-ы-ынок, а пока… Тебе что-то нужно? — Да, хотела спросить кое-что… — Ну, тогда спрашивай. — Икар сняла с плеча сумку и положила её на рабочий стол. — Ты знаешь, я иногда могу очень много болтать, так много, что, кажется, в мою реплику и слова не вставить. Ну, не иногда, а всегда, но это не значит, что я не разрешаю задавать мне вопросы или перебивать — наоборот, перебивай, если тебе покажется, что я забалтываюсь. А то у меня ощущение, что ты боишься со мной разговаривать — меня бояться не надо, я же тебя не боюсь, ты совсем не страшная. Ну, так что ты хотела спросить? — Ладно… Итак. Недавно я прочитала в одной книге, что, н-ну, когда переходишь через портал, нужно платить какую-то цену. И что эта цена растёт, если хочет перейти много людей. — Ага. И? — Так вот. Не могла бы ты пояснить, что это за цена такая? Икар протяжно хмыкнула и потёрла подбородок. Впервые вижу, чтобы она так крепко задумывалась. Обычно зайка отвечает молниеносно. — Цена, цена… Что за це… А! Я, кажется, поняла, о чём ты. Читала «Порталы для чайников», да? Я кивнула, и она захихикала колокольчиком. — Извини, эта книга немного устарела. Её написали лет триста назад, а тогда никто ещё толком не умел ясно выражаться, мы с Керо уже скоро свою книжку напишем. «Расшифровщик научных трактатов прошлых столетий» — думаем назвать его так. Так вот. Когда используешь портал, то за переход через него ты отдаёшь половину своего запаса маны. Такова цена. Сразу столько потратить — это ощутимо, некоторые даже теряют сознание или падают без сил и спят по двое суток. Вот. Надо же. Всё оказалось так просто! А я уже себе невесть чего нафантазировала. Ну, что руку там оторвёт или вещь пропадёт из кармана, или вообще отшибёт на хрен всю память о мире монстров. Вот последнее, кстати, было бы очень неплохо. А то залезу в портал, телепортнусь в какое-нибудь людное место, отключусь, потом проснусь в закрытой комнате связанной по рукам и ногам, и будут меня пытать люди из спецслужб. А что взять с той, кто ничего не помнит? — Э-э-эй, Селин. Всё нормально? Зайка пощёлкала пальцами у моего лица. Я рефлекторно зажмурилась, и перед глазами встали яркие фиолетовые пятна. — Да. Это… можно, ну, ещё кой-чего? Всё, короче, иду на рынок. Задолбало. Задолбалась! Начинаю ремонт в кошмарной комнате, и первым делом завешу окно плотными шторами, чтоб ни один хренов солнечный луч не смог попасть в моё логово. Невозможно это терпеть! Дома даже в июле не бывало настолько жарко, чтобы я ежедневно ныла и жаловалась. Всегда можно было без проблем пойти на велопрогулку или выбраться на Торонто Бич с Адамом и поохотиться на чаек с фотоаппаратом. А потом в редакторе пририсовывать разную обувь к их ножкам и ржать. И уж конечно у нас иногда шли дожди! Чего не скажешь о грёбаной Монстряндии. Ни велосипедов, ни фотоаппаратов, ни чаек, ни ноутбука с интернетом, ни прохлады в начале сентября… Поскорей бы уже отсюда свалить. Ладно, про чаек я погорячилась. Так как у каждого монстра есть свой фамильяр, то по территории тут ходят-плавают-летают-ползают самые разные животные: птички с длинными клювиками, голубые медведи, олени с зелёными рогами странной формы, шестилапые ящерицы, оранжевые муравьи-переростки и прочие невиданные звери. За ними можно понаблюдать, если абстрагироваться от необычного внешнего вида. Будто ты в большом контактном зоопарке. Вот прям щас чуть не споткнулась о маленького крылатого барашка. Надо смотреть под ноги… А то ещё привлекут за жестокое обращение. Интересно, тут есть такой закон? Сошла по восточной лестнице. Почти вслепую. Сегодня выходной, народу — тьма, галдёж стоит такой, что, закрыв глаза и сделав скидку на местный язык, я почти верю, что пришла не к монстрам на рынок, а в наш старый добрый Сент-Лоуренс Маркет. Только тут нет пекарни «Карусель»: ни у кого не попросишь сэндвич с гороховым беконом. Я ещё обычно добавляла яйцо. Семь с половиной долларов, и я в гастрономическом раю. Эх… Моя миссия проста и сложна одновременно. Пройти метров пятьдесят, увернуться от орущих и размахивающих палками близнецов-монстриков и сделать ещё с десяток шагов. Слева от меня — лавка всевозможных занавесок. Я приметила её ещё позавчера. Владелица, тётка-ящерица, сидела в глубине у задней стены, укутанная в толстое одеяло, и что-то записывала в потрёпанную самодельную тетрадку. Так, Селин, вперёд. Ненависть к солнцу у тебя сильней страха перед монстрами. Давай. Топай. Только занесла кулак, чтобы постучать по боковой стенке лавки, как тётка подняла на меня жёлтые глазищи с узкими вертикальными зрачками и медленно моргнула. Я молнией вытащила из кармана кусок пергамента, протянула ей. Икар любезно написала там, что я на местном языке ни бе, ни ме, но мне очень нужно завесить окно в комнате. Ящерица прошла между выставочных стоек, заполненных разной тканью и фурнитурой, выхватила послание когтистой лапой, прочитала. Спросила что-то, но я только развела руками. Тогда тётка стала приносить мне готовые занавеси, а я — отвергать непонравившиеся, тётка — уговаривающим тоном предлагать, я — настаивать на своём… В общем, мне-таки удалось купить толстые шторы с крупной неаккуратной вышивкой в виде звёзд и с петлями для карнизной штанги. Тяжёлые. То, что надо. Прямо у подножия лестницы увидела шатёр с головными уборами и взяла на оставшиеся пять монет соломенную шляпу. Теперь хотя бы тепловой удар не получу. Кажется, у миссии будет хэппи-энд. Прохладный главный холл! Храни тебя сверкающий булыжник! Сейчас как взбегу по лестнице, как повешу шторы, как... — А-а-а, чёрт побери! На пол шмякнулся толстый фолиант, испустив между страниц пыльное дыхание. Приподняла поля — полудурок-эльф стоит и пялится на меня. Что это с ним? Это он визжал? — Если с помощью этой нелепой шляпы ты пыталась скрыть своё уродливое лицо, то спешу сообщить — это не сработало. Ещё немного, и я слягу в медпункт с разрывом сердца. — Держи в курсе. — Ты этого и добиваешься, я смотрю? — Зачем мне что-то делать вообще? Ты сам справляешься: каждый раз при виде меня кучу в штаны накладываешь. Полудурок страшно выпучился. — Чего? А, ну да, современное выражение «наложить в штаны» ему вряд ли знакомо. И вообще сарказма он, кажется, не понял… — Да, говорю. Хоть отдохну от тебя немного. — А то ты сильно занята, — закатил эльф глаза и поднял книгу. — Разгружать кареты с глиной и доставлять посылочки — это же так трудно. А тут ещё и я, непосильная ноша на твоих хрупких человеческих плечах. Пойди пожалуйся Мико, она обожает жалобы. Ага, как же. Мимо пробежала парочка хихикающих девчонок с кошачьими ушами. Эльф растянул лыбу на пол-лица. И чему тут радоваться. — Ты немного преувели… Погоди, ты следишь за мной, что ли? — Делать мне нечего, — скривился он и скрестил руки. — Мне безразлично, даже если тебя сожрёт Шайтан. Она, кстати, как раз не любит занудных блондинок со страшными лицами. — В любом случае ты преувеличиваешь свою значимость в моей жизни. И вес свой тоже: такого плоского дохлика даже новичок из моей секции по тайскому боксу уделает. Полудурок хмыкнул и поднял брови. Осмотрел меня снизу вверх. — Посмотрим, что ты скажешь, когда в твой напиток случайно попадёт какой-нибудь алхимический ингредиент. — Так не разгуливай по столовой с реактивами. Твой кабинет вон там. Если ты забыл. Я показала налево, на второй этаж, где находилась массивная фэнтези-дверь. И вдруг полудурок-эльф радостно оскалился. — А, кстати, результаты твоего бесполезного гемотеста готовы, можешь забирать. — Да чего он такой весёлый? — Но как-нибудь позже: сейчас я не хочу их тебе отдавать. И его улыбка стала шире. Какой забавный эльфийский буллинг: не будь я уставшей, даже посмеялась бы. — Всё сказал? — Нет-нет, погоди, — театрально замахал полудурок, — погоди! Я забыл, как тебя зовут. — Неважно. — И я о том же! Вместо имени я придумал тебе классное прозвище — будешь Страшилой: из-за страшного лица. Как тебе? Я показала большой палец и, утирая пот со лба, поковыляла дальше под гогот полудурка и его громкое «до встречи, Страшила». Странно: мне ни капли не обидно, я даже на него не злюсь. Хотя по идее могу. Что со мной происходит в грёбаной Монстряндии? Превращаюсь в терпилу. А может я просто духовно выросла? Возвысилась над бренными земными эмоциями, всей этой мирской суетой и словила дзен? И теперь нипочём мне эльфы-полудурки, циклопы-в-дурацких-сапогах, хвостатые стервы и вроде-бы-обычные парни. Всё нипочём. Кроме грёбаных штор. Несколько минут мучений со штангой, и мерзкое солнце больше не имеет доступ в мою кошмарную комнату. Заглянула в кошмарный отсыревший шкаф — на единственной целой полочке лежали одиннадцать золотых сироток и два медных поцарапанных гроша. Куда ушло всё остальное?! Надо бы вспомнить. Лёжа мне всегда думалось продуктивнее. Та-а-а-ак. Удобные короткие ботинки — помню, обошлись мне невероятно дорого, что-то вроде семидесяти монет. Купила их у толстого мужика-медведя, кажется, он изготавливал обувь сам, сам же и продавал. Но у меня просто не было выбора: остальные лавочники предлагали хлипкий ширпотреб либо хрень, которую только поместить в стеклянный короб и любоваться. Лампа-ночник — надо щёлкнуть по кристаллу внутри, чтобы загорелась — где-то двенадцать монеток. Второй комплект местной одежды — ровно десять. Подушка-валик — около шести. Было точно что-то ещё. А, ну, шторы и шляпка. Итого: минус сто шестнадцать золотых за неделю. Нормально так растранжирила. Один только вопрос: зачем? Всё равно домой вернусь скоро, для чего мне тут вещи? Я, конечно, вынуждена работать по договору с рейнджером, а значит получаю деньги. А деньги надо либо вкладывать либо тратить на что-нибудь. Золотыми и медными монетками (а уж тем более голубыми купюрами с изображением кота) в Канаде не расплатишься, фондовую биржу в Монстряндии вроде ещё не придумали, так на хрена их тут копить, верно же? Всё, решено — не буду ни в чём себе отказывать. Обувь, так обувь. Ремонт, так ремонт. Вкалывать, так в кои-то веки вкалывать с комфортом. Итак, план на оставшийся день: во-первых, отнести вещи в местную «прачечную», молясь по пути, чтобы температура на улице упала хотя бы на пару градусов, во-вторых, выполнить парочку заданий, а то скоро сяду на мель, в-третьих, завести тетрадь для ведения бюджета, чтобы точно знать, сколько у меня осталось денег, в-четвёртых, достать где-нибудь тетрадь и ручку (наверно можно попросить в библиотеке). Короче, с ручкой не вышло. Вместо неё просто-Керо протянул мне хот-дог из куска графита, зажатого между двумя тонкими деревянными пластинами, перевязанными ниткой. Средневековье. — Извини, чернила и перо я не могу тебе дать, зато таких штук у нас полно. — Карандаш даже лучше, спасибо. — А мы называем его «мягкопишущий стержень», — отчего-то сконфузился просто-Керо. — Совсем недавно подсмотрели эту идею у людей… Как ты говоришь? Карандаш? А потом мы неожиданно встретились снова, в столовой. Я зашла за пятнадцать минут до окончания обеда, убеждённая, что никого тут нет, как вдруг из самого тёмного угла зловеще сверкнули линзы… ну ладно, просто-Керо помахал с дальнего столика, тихонько позвав по имени. Как тут устоять? Я села напротив него и разложила тарелку с супом, кружку странного оранжевого сока и кусок чесночного хлеба с зеленью. Просто-Керо посмотрел на меня и, скромно откашлявшись, сдвинул очки на переносицу. — Н-н-ну как, Селин, ты здесь освоилась? — Ну так, — поводила я ладонью. — Спасибо за беспокойство. — Прости… За эти две недели мы почти не общались, наверно, тебе уже надоело отвечать на этот вопрос. — Ну что ты, до меня здесь никому нет дела. После моей фразы просто-Керо внезапно подавился. — Не говори так! — воскликнул он тихим, но твёрдым голосом, всё ещё кашляя в кулак. — Все только о тебе и говорят. — Я хотела сказать, что всё равно я здесь ненадолго, так что… — Но это правда! Валькион сказал недавно, что ты слабенькая, но делаешь большие успехи, а Мико рада, что ты… ну-у, что ты ни на что не жалуешься. — Вот как. — Да. Хоть ты здесь лишь на время, ты очень важна. Внезапно расслабились мои нахмуренные брови. Разговаривая с ним, я вдруг почувствовала, что Селин Уилсон — очень значимый и нужный человек, а не бесполезный кусок дерьма. Хотя подобных мыслей у меня вроде не возникало. Вот как он это делает? — Кстати, Селин… — Что? — Ты-ы-ы… тебя-я… — Просто-Керо неопределённо замялся и никак не мог отнять рук от мостика очков. Затем решительно сжал пальцы в замок. — К тебе Невра случайно не навязывается? Я нахмурилась, роясь в памяти. Невра — это… — Кто? — Он в библиотеке…звал тебя к себе… — А, нет, мы не общаемся. Он даже перестал звать меня в свою команду. Ну, задал недавно пару дурацких вопросов и всё. — Каких?! — Ну, например, он хотел узнать, почему я с ним не разговариваю. Или правда ли люди дают детям имена со значением. Фигню всякую, короче. А почему ты спрашиваешь? Просто-Керо судорожно набрал воздуха в лёгкие и опустил взгляд, напрягшись всем туловищем. — И-извини! Я просто… если Невра будет докучать, то незамедлительно говори мне. Я тебе помогу. Он бывает довольно… настойчивым, особенно с девушками-новобранками, но стоит дать ему понять, что с тобой шутки плохи, как он отстанет. И улыбнулся так скромно и открыто, что я невольно умилилась опять. Ну как же приятно иметь с ним дело. Если бы он был обычным парнем и жил со мной в Торонто, то мы бы почти стопроцентно стали хорошими друзьями. Ходили бы вместе на фотоохоту за чайками, он бы возможно заваривал мне вкусные чаи у себя дома и показывал свою занудную коллекцию открыток. Или водил на художественные выставки ноунеймов, нахваливая пёстрые абстракции. Может мы бы вместе посещали рок-концерты: он бы соглашался из вежливости, а потом всё выступление отчаянно зажимал уши, смущённо улыбаясь мне и отражая очками свет софитов. Или кто его знает — вдруг бы он отрастил волосы и носил шипованные гриндерсы, катал бы меня на мотоцикле по ночам, угощал бургерами! Эх, хорошо бы было в любом случае. Но, увы, он просто-Керо — человек-чёртов-единорог… — О, Селин! — прервал он мои мечты. — У меня есть отличные новости. — Да что ты. — Да! Сегодня утром Гвардия начала устанавливать освещение на рынке. Мы ждали этого несколько месяцев! — Чего так долго? — Мы сделали индивидуальный заказ мастерам из Баленвии, — оживился просто-Керо. Его глаза заблестели от восторга. — Осветительные столбы с гнёздами для кристаллов. Но стеклянные абажуры производят только фэнхуаны, и их пришлось подождать: они подошли к работе творчески. В общем, эти чуваки, как оказалось, должны были просто выдуть из стекла двадцать восемь сфер, обычных маленьких аквариумов, но в голову стеклодувам вдруг ударила буйная фантазия. И вчера вечером сюда приехало двадцать восемь идеальных двенадцатигранников по старой цене. — Ух ты. — Мы сказали то же самое. — Смеётся. — Зато теперь торговцы смогут работать до позднего вечера, они очень долго просили что-то сделать с этим. Кстати, тебе есть чем заняться сегодня? — Ты хочешь, чтобы я пошла помогать? — не сдержалась я и улыбнулась. Просто-Керо вытаращился на меня так, будто я поймала его за кражей консервов из запасов Кухонного императора. — Ну, в общем да… Валерьян сказал, что если найдётся ещё несколько гвардейцев, то работу закончат сегодня. — Сегодня… Если честно, мне и самой нравится мысль о том, что я смогу пойти на рынок даже после захода солнца. Закат здесь часов в семь, настольные лампы с волшебными кристаллами помогают хреново, и сумерки очень тёмные, поэтому лавочники сворачиваются уже в полседьмого. Но если совсем уж откровенно, я бы не согласилась, если бы просил не просто-Керо или Икар. Как-то они нехорошо на меня действуют: им невозможно отказать. И я всё ж слишком привыкла, что в Торонто многие магазины работают до девяти, а некоторые и того позже, поэтому только что получила указания от высокого и серого монстра. Надо им фонарные столбы по запчастям пособирать. Ну, по крайней мере увижу вблизи эти двенадцатигранные произведения искусства. Вставить светоаккумулирующий минерал в паз, прижать удерживающие крючки, закрутить плафон, протереть тряпочкой — вообще несложно. Остальные вот занимаются реально тяжёлой работой: роют скважины ручными бурами, забирают готовые столбы, утапливают их в землю, заливают каким-то чёрным зельем — видимо для укрепления. Почти как у нас даже. — Закончила? — пробасил тот самый высокий и серый. Я посмотрела на плафон в своих руках, на два плафона в коробке, снова на монстра. — Как доделаешь, подходи ко мне, поможешь, окей? Какой хороший у него английский. Отдала монстру честь и проследила за ним. Он ушёл к лавке тканей, бурить углубление вместе с девушкой-козой. Тем же самым занимались ещё шесть пар, а самые мускулистые держали готовые фонарные столбы. Глядя на их старания, я и сама стала трудиться усерднее, как это обычно бывает со мной. В общем, все были чем-то заняты, кроме вроде-бы-обычного: тот просто ходил от одних к другим, что-то спрашивал, смеялся. Мешал короче. Я протёрла последний плафон и встала с колен, отряхиваясь. Старею, что ли? Ноги болят, а правая вообще затекла. Так и пошла, хромая на одну ногу, к серому монстру. — О, ты как раз вовремя, — обрадовался он, — будешь копать. А сам ушёл к куче фонарных столбов, к которым я присобачивала кристаллики. Ну, делать нечего: взялась за ручки бура и стала крутить. Не думала, что это так тяжело. От мистера Смерть никто не уходил слабым, даже я какие-никакие мышцы накачала, но чёрт — как же тяжело поддаётся земля! Сделала четыре полных круга и едва-едва на пять сантиметров продвинулась. Опустилась на корточки, осмотрела кончик бура, полудиски ножей. Вроде не ржавые, не гнутые, достаточно тонкие. В чём проблема? Кто-то вдруг истошно заорал на местном, и я рефлекторно огляделась. Не издавая ни звука, на меня стремительно падал плохо закреплённый фонарный столб. Он был уже на полпути. Я вскочила на ноги и побежала, краем сознания недоумевая, почему было просто не отпрыгнуть в сторону. Но ошибка уже совершена, мне точно прилетит по макушке. Неужели умру? Какая же я тупая… Путь мне преградило что-то жёсткое. Я ударилась носом и отлетела. Приземлилась, конечно же, копчиком. Из глаз брызнули разноцветные искры вперемежку со слезами, нос начал гореть и пульсировать. Больно… Но что самое невероятное — столб не настиг меня. Шипя и растирая переносицу, я попробовала разлепить веки. Сверху вниз, одной рукой удерживая фонарь, на меня смотрел вроде-бы-обычный парень. С очень серьёзным выражением лица. Серый монстр подбежал к нему, сказал что-то на местном, и они пожали друг другу руки. Обеспокоенный взгляд серого явно говорил: «Чёрт, если бы она убилась тут, хвостатая стерва точно шкуру бы с меня содрала». — Всё нормально? — спросил вроде-бы-обычный и передал столб серому. Я шмыгнула и вытерла лицо. Горло будто стянуло судорогой. Вроде-бы-обычный тут же присел рядом, вытаращился на меня. — Испугалась? Помотала головой, издавая нелепые хрипы. Вроде-бы-обычного это изрядно повеселило. — Ну как, теперь я не дурацкие вопросы задаю? Я аж кашлянула от возмущения! — Подслушивал? — Нет, — категорично ответил тот и, снова сделавшись серьёзным, щёлкнул по своему уху, — я отлично слышал вас из медпункта. Вот козлина. Точно пора звать его подозрительно-необычным: вроде-бы-обычные не имеют такой слух и скорость. Я вообще не заметила, как он оказался тут, он же метров за пятьдесят отсюда шлялся. Как жаль. Была у меня надежда, что он тоже с Земли. — А мысли тоже слышишь? — Любопытная! — захихикал подозрительно-необычный. — Может быть, когда-нибудь ты узнаешь ответ на этот вопрос. В своём репертуаре… Может не стоило снова начинать с ним разговаривать? Но он же, считай, жизнь мне спас — невежливо, плюс я вроде как у него в огромном долгу, который надо как-то возвращать… Чёрт, видимо, придётся его пока потерпеть. Он не стал донимать меня. Просто ушёл помогать другим гвардейцам, гордо выпрямив спину, после того, как я сказала «спасибо». Больше никаких чрезвычайных ситуаций у нас не возникало, и мы доделали работу до того, как солнце зашло за горизонт. Стоило только опуститься сумеркам, и кристаллы в фонарях начали отдавать холодный жёлтый свет, слегка подрагивавший через двенадцатигранные плафоны. Красиво. Серый монстр сказал, что это они ещё блёклые, потому что не успели набрать достаточно солнечного света. А вот за-а-автра… С чувством выполненного долга я приняла быстрый душ и доковыляла до комнаты. Как же хочется вытянуть ноги и уснуть. Я шла по коридору, уже видя выглядывавшую из-за поворота дверь своей комнаты, и нахмурилась. Что-то не так. Подошла ближе, и всё стало ясно. К ручке на растрёпанную бечёвку был привязан кусок сложенного вдвое пергамента. Это ещё что такое?