От: Моя копия «Я жду от тебя большую чашку рафа и панкейк! Отмазать тебя перед родителями было тяжело, но я справилась, чтобы ты знал».
Хёнджин ухмыльнулся. Сестра в очередной раз смогла убедить родителей в том, что Хёнджин отсутствовал дома не просто так, а значит не будет допроса с пристрастием, и все попросту забудут об этом. У близняшки был какой-то скрытый талант убеждения, она ни разу не попадалась на вранье, отчего была на хорошем счету у родителей. Быстро постучав по клавишам разбитого телефона, Хёнджин отправил ей незамедлительный ответ: «Я твой должник, спасибо! К твоему заказу добавлю шоколадку».От: Моя копия «Ты само зло! Я тебя спасаю, а ты хочешь, чтобы я растолстела? Ненавижу тебя!»
«Две шоколадки?»От: Моя копия «Да, пожалуйста».
Парень ухмыльнулся, откинул телефон в сторону. Силы немного восстановились, а значит можно было начать собираться, хотя, на самом деле, хотелось только укутаться в одеяло и уснуть до следующего утра. – Я первый в душ, – отрапортовал он другу, который всё ещё лежал лицом в подушке. Сынмин промычал что-то нечленораздельное, постарался махнуть рукой, но не вышло, поэтому просто сдался, поерзав на кровати как червяк. Хёнджин хохотнул, достал из шкафа чистое полотенце и спортивные штаны друга. Хёнджин часто оставался в доме Кимов, потому уже без каких-либо проблем знал, где что лежит, какие штаны Сынмина ему точно подойдут, и какой гель для душа стоит взять. В этом доме парень чувствовал себя комфортно, и Кимы стали для него второй семьей. Выйдя из комнаты в широких штанах друга и в грязной футболке, он гордо прошлепал босыми ногами до ванной, остановившись на минутку у кухни, где госпожа Ким порхала от плиты к холодильнику, готовя для всей семьи завтрак. – Доброе утро, – поздоровался Хёнджин, легко поклонившись, когда женщина обернулась. – Вкусно пахнет. – О, Хёнджин, доброе утро! – она подошла к нему, вытянув руку вперед, потрепав по волосам. Госпожа Ким была значительно ниже парня, потому этот жест выглядел забавно со стороны, так как рука ее едва доставала до макушки. Но это был ритуал еще с тех самых времен, когда Хёнджин впервые стал оставаться с ночевками у Сынмина. Тогда они учились в средней школе, и Хёнджин был на голову ниже, чем сейчас. – Твои волосы так выросли, – женщина провела ладошкой вдоль всей длины, аккуратно ощупывая подушечками пальцев самые концы, – тебе нужно пользоваться масками, кончики совсем жесткие. – Я пользовался несколькими, но мне не подошло, – грустно ответил парень, тоже потрогав испорченные концы. – Я тебе потом напишу список масок из натуральных продуктов, – ответила она с заговорщической улыбкой, будто они тут обсуждали способы порабощения мира, а не косметические маски. В ванной он провел больше времени, чем того требовалось на самом деле. Пришлось приложить усилия, чтобы непослушные локоны наконец улеглись так, как ему было нужно. Но, в конце концов, они смогли принять более менее приличный вид, и хвостик на затылке получился вполне приличным. Хёнджин очень не любил выглядеть неопрятно, потому вкладывал большие усилия в свой внешний вид. Это часто вызывало насмешки со стороны друга и сестры, и сперва Хёнджин обижался, но, в конечном итоге принял свою ношу, и теперь принимал все их шутки как само собой разумеющееся. Родители же этих порывов не понимали, и уверяли, что парням не обязательно настолько тщательно за собой следить. Зато девчонки в университете были просто в восторге от такого Хёнджина, и каждый раз парень замечал, как та или иная студентка строила ему глазки. И это тешило его эго, но делать что-либо с этими заигрываниями он не планировал. Пусть продолжают, он будет купаться в лучах славы среди девчонок, а сам втихаря он будет засматриваться на других парней, потому что гей. И об этом знал лишь маленький круг его общения: друзья и сестра. Сестра узнала об этом первой. Догадалась, когда им было по семнадцать лет. Тогда Хёнджин в полной мере принял себя, потому начал откровенно пялиться в сторону симпатичных парней, иногда по своей глупости забываясь. И сестра заметила. Был серьезный разговор, где она уверяла, что все нормально, и она его все еще любит. А потом начались шуточки, потому что… ну, это же сестра, ей можно. Позже узнали и друзья. Хёнджин собрал всю волю в кулак и храбро рассказал им об этом. И все трое ребят сидели с абсолютно не удивленными лицами. Это было немного обидно, потому что Хёнджин, вообще-то, рассчитывал на удивление, расспросы, и был готов к этому. Но вместо этого он ударился в стену из абсолютного равнодушия, потому что они, черт возьми, догадывались, и вообще Хёнджину стоит скрываться чуть лучше, если он планировал держать это в секрете. Ну и после, как и в ситуации с сестрой, снова шуточки, подколы и вечные вопросы: "а я привлекателен для гея?". От этих воспоминаний стало смешно. Хёнджин улыбнулся своему отражению, еще раз придирчиво оглядел свою прическу и вышел в коридор, где уже стоял Сынмин, подпирая плечом стену. Он стоял с закрытыми глазами, досматривая последние остатки сна. – Опять стоял у зеркала полчаса? – недовольно пробурчал он, проходя в освободившуюся ванную. – Ты как девчонка, честное слово. Хёнджин успел несильно пнуть друга по икре, пока тот закрывал дверь. В ответ он услышал какое-то неразборчивое, приглушенное причитание. Зная Сынмина, Хёнджин мог предположить, что тот тихонько матерится себе под нос. Сидя на переднем сиденье машины Кима, Хёнджин нервно теребил шнурки на толстовке. Сегодня их ждал тест по линейной алгебре, и Хёнджин мог с уверенностью сказать, что познания в этом предмете останавливались на его названии. Парень даже не был уверен, что точно знает, как зовут преподавателя, он помнил лишь, что это ужасно нудный мужик, говорящий почти шепотом на огромную аудиторию из ста учеников, и даже микрофон не спасал ситуацию. На лекциях он без остановки объяснял материал, совершенно не обращая внимания на жалобы студентов, а после, на семинарах, когда кто-то говорил, что чего-то не понял, он так же нудно и тихо говорил: "А я, между прочим, рассказывал это на лекциях". И вот сегодня у них тест, а у Хёнджина абсолютно пустая лекционная тетрадь, в которой только лишь на первой странице написано аккуратным почерком "линейная алгебра". Парень отчаялся получить хотя бы "удовлетворительно". Вскоре эта нервозность передалась и Сынмину, хотя тот изначально ни на что не надеялся, и даже заранее предупредил маму, что завалит тест. Но теперь, глядя на Хёнджина, он тоже начал нервничать, но не от переживаний, а просто за компанию. – Как думаешь, господин "Я Не Могу Говорить Громче" позволит пересдать тест, если мы его завалим? – спросил Хёнджин, переводя взгляд на друга. – Есть предположение, что нет, – грустно ответил Сынмин, перестраиваясь в соседний ряд машин. – Просто в очередной раз придется выслушивать его шепчущие крики о том, что он, вообще-то, все рассказывал на лекции. – Кажется, мне уже сейчас стоит искать политическое убежище в Северной Корее, – грустно заметил Хёнджин. – Родители меня прикончат. – Может, они поймут в этот раз? – Сынмин выглядел расстроенным, он искренне сопереживал другу. – Не думаю, – парень сжал переносицу двумя пальцами, пытаясь сохранить спокойствие. – Ты их знаешь, они слишком зациклены на моей учебе. – Почему к Йеджи они так не придираются? – Сынмин недовольно насупился, не понимая родителей семьи Хван. – Потому что она девушка, ей главное удачно выйти замуж, – недовольство сквозило в голосе Хёнджина, но он винил только лишь странные взгляды своих родителей, прекрасно понимая, что сестра ни в чем не виновата. – Ах, если бы они только знали, что у тебя есть такая же отговорка, – постарался разрядить обстановку Сынмин, и, кажется, это получилось. Хёнджин хохотнул, немного расслабляясь, но это не помогло полностью отпустить мысли о последствиях, ожидающих его после теста. Родители слишком сильно зациклены на его учебе, что приводило к множеству ссор. Его отец, получивший высшее юридическое образование, и теперь имеющий собственный бизнес, всегда был категоричен касательно будущего своего сына. Ему было важно, чтобы тот имел постоянную работу, которой можно было бы похвастаться перед друзьями, и все увлечения Хёнджина, не имеющие отношения к карьерному будущему, обрубал на корню, заставляя углубляться только в учебу. Мама в этом плане была немного более сговорчивой, потому позволила парню ходить в музыкальную школу, но только лишь на уроки сольфеджио. Хёнджин это принял, но после нескольких занятий перевелся в тайне ото всех на уроки игры на барабанах. После получил нагоняй, поссорился с родителями, но уроки не бросил, как те того хотели. Парень с детства мечтал стать рок-звездой, но в итоге придется стать экономистом. Что может быть прекраснее? Через двадцать минут они уже въехали на территорию университета. Было довольно рано, потому у Сынмина не было проблем с парковкой своего "зверя". До пар оставалось еще около получаса, а значит можно было позволить себе немного расслабиться, сходив в ближайшую кофейню. У некоторых студентов было принято говорить, что кофе в этом месте было максимально отвратным, и вообще больше напоминало воду, разбавленную с землей. Хёнджин и Сынмин в кофе не разбирались, поэтому были завсегдатаями в этом месте, и даже получили скидку в три процента. Оба парня часто выслушивали от некоторых одногруппников фразы вроде: "как вы это пьете?" или "у вас что, нет вкуса?", но ничто не изменяло их мнения, что эта кофейня заслуживала отдельное место в сердцах большинства уставших учеников. А хипстеры просто ни черта не понимают. Стоя у кассы, Хёнджин быстро выбрал ванильный латте и малиновую тарталетку для себя, после озвучив заказ сестры, заранее написав той сообщение с местом встречи. Сынмин не стал изменять своим вкусовым предпочтениям, и заказал то же, что и всегда: карамельный капучино с корицей и яблочный пирог. – Ты заказываешь всегда одно и то же просто для того, чтобы однажды деловито сказать "мне как обычно"? – прыснул Хёнджин, когда его друг, подмигнув девушке за стойкой, вальяжно прошел к ближайшему столику. – Поверь мне, однажды это случится, и я буду выглядеть круто, – парень выпрямил спину, встав в стойку супермена, будто это могло придать важный вид хоть кому-то. – Чувак, это никогда не будет чем-то крутым, успокойся. В помещении раздался тихий звон колокольчиков. Парни перевели взгляд на входную дверь, и заметили, как к ним ураганом несутся две фурии, о чем-то переговариваясь. Как только они поравнялись со столиком, где уже сидели Хёнджин и Сынмин, одна из них быстро затараторила: – Хван Хёнджин, скотина, я, между прочим, испытала сегодня ужасный стресс, вытаскивая твою тощую задницу из заварушки под названием "родительский надзор". Будь добр в следующий раз предупреждать свою прекрасную, понимающую и добрую красавицу-сестру заранее о том, что ты, заноза в заднице, вновь отправляешься на поиски приключений на свою пятую точку! – Йеджи, у тебя какой-то пунктик на задницах, или мне показалось? – Сынмин сделал небольшой глоток кофе, не отводя взгляда от сестры друга. – Да, но не переживай, твоей в этом списке нет, – девушка откинула назад за плечо свои каштановые волосы, производя впечатление одной из тех типичных стерв из подростковых фильмов. – Слишком хороша? – Сынмин ухмыльнулся, приподнял бровь, тут же приняв максимально дурацкую позу, которая выглядела бы хорошо только на какой-то фотосессии. – Скорее наоборот, дорогой. Хёнджин тяжело вздохнул, опустив голову на столешницу. Ему все еще было не по себе от предстоящего теста. Но теперь было поздно что-либо исправлять, знаний от переживаний не прибавится. Поэтому он смог лишь грустно вздохнуть, отпить горячий латте из стаканчика и отдаться воле судьбы. А судьба преподнесла ему двадцать минут в компании Сынмина, Йеджи и Рюджин — лучшей подруги сестры. Эти двадцать минут будут самыми долгими в его жизни. Минхо проснулся в обед, когда стая уже давно занималась своими делами, шумно что-то обсуждая на кухне. Раздражение накрыло через секунду после пробуждения. В целом — обычное состояние Минхо. Волк внутри не проявлял никаких эмоций, что было вполне на руку. Сейчас не было настроения бороться со своим внутренним звериным "я". Все, чего хотелось на данный момент — крепкого кофе и отсутствия всех членов стаи в радиусе километра. В коридоре пахло чем-то вкусным, и живот отозвался на этот запах приглушенным урчанием, что не позволило парню просто молча уйти за пределы дома. Приняв решение, что сперва он поест, а уже потом сбежит куда-нибудь подальше в лес, он направился на первый этаж, к кухне. Там стоял ужасный гомон, и волк впервые после пробуждения заинтересованно поднял голову, навострив уши. В беседе Бет не было ничего интересного, они обсуждали какую-то ерунду, связанную с тренировками, и это навевало только скуку. Даже волк оказался незаинтересован. – А я считаю, что это нерационально, тратить наши силы на чушь, вроде вечерних пробежек по лесу, – возмутилась одна из волчиц, намазывая тост шоколадной пастой. – Я хочу заниматься чем-то действительно стоящим, а не прятаться здесь, словно трусливая псина. – Жизель, ты вовсе не выглядишь, как трусливая псина, – второй Бета, молодой парень, невесомо поправил прядку волос девушки, ухмыляясь, словно кот. – Ты грациозная волчица, сильная и уверенная. – И сейчас своими сильными руками я оторву твои пальцы, если еще раз притронешься к волосам. Минхо прошел мимо них, привлекая всеобщее внимание. Особо молодые Беты поздоровались и убежали прочь, стараясь избегать негласного помощника Альфы. Почему-то каждый новый волчонок в стае считал, что Минхо следующий в иерархии после Феликса, но сильнее и устрашающее. Парень, в целом, не жаловался, так его меньше доставали, но все эти испуганные взгляды в его сторону очень сильно раздражали. – Минхо, как я рад тебя видеть! – воскликнул тот самый Бета, всё ещё стоя рядом с недовольной девушкой. – Тебя три дня не было, где пропадал? – Я не стану отвечать на твои вопросы, пока не получу свою дозу кофеина, – Минхо был не настроен на разговоры, но так же прекрасно понимал, что, во-первых, его не оставят в покое, и, во-вторых, ему придется объясниться хотя бы с теми членами стаи, кого он мог считать своей семьёй. – Намек понял, сейчас я сделаю для тебя лучший кофе, от которого ты не сможешь отказаться, и даже попросишь повторить! – Бета заговорщически прищурил глаза, приглашая Минхо присесть. – Сейчас наш крутой волк получит фирменный кофе Джисона! – Тот кофе три в одном не твой фирменный, ты же знаешь, да? – Жизель деловито положила один кусочек тоста на второй, села за стол, напротив Минхо, и улыбнулась своей самой нежной улыбкой. – Пока этот идиот суетится, ты можешь ответить только лишь на один мой вопрос? – Да, – Минхо тяжело вздохнул, глядя в глаза девушки, – я в порядке, Зель, правда. – Хорошо, – она еще какое-то время пристально смотрела на парня, и, разглядев то, что так хотела, вернулась обратно к своему завтраку, впиваясь зубами в поджаренный хлеб. Минхо всей душой любил Жизель. Она появилась в стае вскоре после Минхо. Сначала Феликс привел Джисона, который обратился в тринадцать, и точно так же ничего не понимал, как это было с Минхо, а позже пришла и девушка. Жизель была самой младшей и самой потерянной, так как жила в детском доме последние несколько лет своей жизни, а в двенадцать обратилась в волка, сбежав в лес, о чем, конечно же, не могла вспомнить. Они втроем быстро подружились: первые Беты в стае Феликса, потерянные, испуганные, лишившиеся какой-либо возможности вернуть все вспять. Оставалось лишь принять это и держаться друг друга. И каждый из них взял на себя определенную роль: Минхо, на правах старшего Беты, стал своего рода защитником младших, Джисон отлично справлялся с ролью главного шутника и умел быстро сгладить конфликты, а Жизель, самая младшая и самая чувствительная к любым перепадам настроения стаи, приняла на себя роль некой целительницы потерянных душ, как она сама называла всех новых волчат, попадающих в их дом. Ей всегда было важно убедиться, что с ее семьей все в полном порядке, что каждый член стаи здоров и счастлив. Но все это скрывалось за маской напускного безразличия, приправленного щепоткой дерзости. – Ваш кофе, ваше Волчество, – Джисон поставил на столешницу, перед Минхо, голубую чашку, в которой плескался черный кофе с пенкой, как любил Минхо. – Теперь можешь начинать. Джисон сложил ладонь в замок, умостив на них подбородок. Жизель, сидящая рядом, тоже собралась, ожидающе смотря на Минхо. – Нечего рассказывать, по сути. Я ушел, чтобы развеяться, а потом Феликс сообщил, что кто-то из молодняка наполовину обратился и сбежал. Мне пришлось ловить его по всему Сеулу. – Минхо тяжело вздохнул, делая глоток горячего напитка. – Ну а дальше вы наверняка знаете. – Да, Феликс утром рассказал, – грустно ответила Жизель, откидываясь на спинку стула. – Значит этот псих снова объявился, – задумчиво произнес Джисон. – И наш Альфа отправил тебя одного на поиски перепуганного щенка. В то время как мы прячемся здесь и ни черта не делаем. Джисон злился. Он, как и Минхо, не разделял взглядов Феликса, считая, что они попросту растрачивают свой потенциал, отсиживаясь в лесу, пока в городе умирают молодые оборотни. – Где, кстати, Феликс? – спросил Минхо, оглядывая кухню. – Сказал, что появилась зацепка, – Жизель отмахнулась, не принимая всерьез слова своего Альфы. – Наверняка все, как обычно, кто-то что-то сказал, передав информацию через третьи лица. Какой-то сломанный телефон. Мы просто вернёмся к тому же, что было и раньше. – Да, – Джисон уставился в одну точку, – опять к самому началу. А потом очередной переезд. Минхо хотел бы возразить, но не стал. Потому что они все прекрасно знали своего Альфу, и его привычку убегать от проблем всякий раз, когда они появлялись. Они просидели в тишине еще какое-то время, думая каждый о своем. Им осточертела жизнь, в которую их втянули, но уйти из нее оказалось сложнее, чем можно было подумать. Внутренние волки не желали покидать стаю, и люди были совершенно бессильны перед желанием зверя. Вскоре входная дверь открылась, впуская в дом прохладный осенний воздух. Легкий ветер пролетел над полом, заставив поежиться. Вслед за ним на кухне появился Феликс. В этот раз он выглядел куда увереннее, словно у него появилась какая-то идея. Беты уже были готовы услышать об очередном переезде, когда Альфа уверенно сообщил: – Я нашёл информатора, – Феликс обвел взглядом своих первых Бет, – Минхо, мне будет нужна твоя помощь. – Ну как и обычно, – парень даже не удивился этому. – Я обещаю тебе, что после этого задания я тебя отпущу. Минхо выпрямился. Его внутренний волк навострил уши. Парень в недоумении посмотрел на Альфу, ловя взгляды Бет. Они ждали его ответа с испугом во взгляде. В этот момент решалась его дальнейшая судьба.