Бессердечность

— Мама сильно ругалась? — подавленно спросила Ино, застёгивая спортивную куртку в женской раздевалке. Вчера Сакуре родители устроили нормальную такую взбучку, лишив карманных денег на месяц. — Ну… — Сакура вдела ногу в кроссовок, — в меня могло прилететь пару предметов, но папа вовремя остановил её. Харуно завязала волосы, уже порядком отросшие с лета. Хотелось снова вернуть себе короткую длину — с ней оказалось очень удобно жить. — Сказала, что у меня слишком много свободного времени: то волосы решу покрасить, то кого-то шлюхой обозвать. Так что я теперь человек занятой: мама записала меня к репетиторам. С сегодняшнего дня начну ходить. Точнее ездить. Поблизости свободных мест не оказалось. — А как твоё лицо? Не болит? — Хина внимательно всматривалась в чуть припухшую щёку подруги. Харуно аккуратно коснулась её рукой. — Да вроде нет. Девочки услышали свисток и быстро покинули женскую раздевалку — всё-таки Ямато-сенсея лучше не заставлять ждать. После разминки Сакура подошла к однокласснику: — Эй, Наруто, пробежимся? — Сакуре сейчас явно было не до соревнований, Узумаки понял это по её чуть опухшему лицу. Он слышал, что произошло. Сегодня с утра ему не удалось словить Кин Цучи, но как только подвернётся такая возможность, она пожалеет, что осмелилась поднять на Сакуру-чан руку. — Да, давай. Они начали бежать средним темпом сначала молча, а потом Наруто всё же набрался смелости и спросил: — Это, Сакура… Какого чёрта она к тебе полезла? — Кажется, она невзлюбила меня после слов о том, что её влюблённость в Какаши-сенсея глупая. — А почему ты так считаешь? — Ты серьёзно? — Сакура искренне удивилась. Для неё всё и так было понятно. Она чуть убавила свой гонор и принялась объяснять: — Потому что у её влюблённости нет шанса. Он учитель, она ученица. Всё просто. — Но история знает случаи, когда эти… э… «преграды» не мешали людям любить. Сакура шумно выдохнула, не сбавляя темпа. — Не отрицаю. Но тебе не кажется, что это больше подходит для какой-нибудь манги? Дорамы? Чего угодно, но только не для реальной жизни. — Фиг знает. Любовь есть любовь. Они пробежали полкруга молча, а потом Наруто вспомнил, как застал подругу краснющую в классе с учителем и ляпнул: — То есть хочешь сказать тебе никогда-никогда не нравился ни один учитель? — Нравится — это одно, а сохнуть по кому-то — уже совсем другое, — мудро поправила его Сакура. — Ты не ответила на мой вопрос. — Ну, нравился. Куренай-сенсей мне нравится. Хирузен-сенсей. Да много кто! Наруто резко остановился. Харуно пробежала пару метров и остановилась тоже. Оба тяжело дышали от болтовни. — Не строй из себя дурочку, — подходя к ней, чуть грубее, чем хотелось, сказал Узумаки. Сердце Сакуры то ли стучало бешено от бега, то ли от слов одноклассника. Наруто прошёл мимо. Девушка последовала за ним, восстанавливая дыхание. — Что на счёт Какаши-сенсея? Он всем девчонкам нравится. — Да, мне тоже. Но я не влюблена в него, как Кин. Я уважаю его, восхищаюсь, потому что он сильно помог мне первого сентября. И в целом он замечательный, добрый человек. — Чёрт, Сакура! «Нравится», «люблю» — это всё просто слова, ты и так прекрасно понимаешь смысл. Сакура опустила голову, чувствуя, что довела парня своими словесными увиливаниями. — Я не люблю его. И он мне не нравится в романтическом плане. Он же мой учитель... Поэтому считаю, что Цучи — истеричка, а я вчера по лицу получила просто ни за что! Харуно разозлилась и, не дав однокласснику сказать что-то в ответ, побежала ещё один круг. Чтобы мысли, которые сейчас разворошил Узумаки, встали на место. Парень только прикусил изнутри щеку, ругая себя, что взболтнул лишнего. Он слишком грубо обошёлся с Сакурой, которая себе места не находила — он прекрасно видел это — уже два месяца. Харуно бежала. Да, ей нравится Какаши-сенсей как человек, как учитель. Ей нравится его личность, которую она пыталась рассмотреть издалека. И она тоже хочет ему нравиться — как человек. Здесь нет романтического подтекста. Нет нездоровой любви к учителю. Есть глупые фантазии, бесконечные прокручивания воспоминаний с фестиваля; есть теории и предположения, как бы всё могло обернуться тогда; есть лёгкий налёт романтизации его образа; есть дикий интерес, да, но это же, чёрт возьми, не серьёзно! Она не стремится завоевать его любовь-любовь. Харуно ускорилась. Нужно бежать ещё быстрее, так мозги лучше соображают. Так дурь вышибается через ноги. Она просто не хочет быть ребёнком в его глазах. Хочет показать все свои лучшие стороны, которыми обладает. Хочет показать, какая она смелая и сильная. Не такая, как остальные девочки, посылающие ему любовные письма. Хочет доказать, что она думает головой. Да даже если бы любила, эти чувства обречены, ведь так? Ямато-сенсей свистнул, Харуно затормозила. Глотая воздух хотелось крикнуть всем и каждому: «Я не люблю Какаши-сенсея!»

***

— Сакура-чан, да подожди же ты! — Наруто наговорил глупостей на физкультуре и теперь хотел извиниться, но Розовая Бестия не слышала его. Зато все остальные в коридоре видели, как Узумаки отчаянно пытается достучаться до одноклассницы. — Сакура! Харуно наконец-то замерла на углу, но не повернулась к Наруто. Парень, ловя момент, подбежал к девушке. — Слушай, то, что я сказал… Это… — Наруто проглотил слова, когда увидел настоящую причину остановки Сакуры — Хатаке Какаши. Учитель стоял и говорил с ученицами о чём-то. Харуно наконец-то повернулась к однокласснику, но больше было похоже, что она хочет спрятаться от учителя, поэтому из двух зол — учитель или разговор с Наруто — выбрала наименьшее. — Ты же знаешь, я не хотел тебя оскорбить. Я вообще не об этом хотел поговорить! У Сакуры бешено стучало сердце. Такими темпами ему недолго осталось биться. Теперь, когда Узумаки ткнул её носом в то, что любовь испытывать даже к учителю вполне реально, ей стало страшно. А вдруг всё это время Кин была права? Вдруг Сакура единственная, кто была тут глупой — отрицала свои чувства, прикрывалась благородными мотивами, наивно думала, что её фантазии не затрагивают напрямую Какаши Хатаке, поэтому имеют право на существование? А на самом деле всё это время она ничем не была лучше остальных… Слёзы катились сами по себе. Узумаки растерялся. Подруга впервые плакала перед ним вот так в открытую. — Это, ты чего… Сакура-чан… Какаши закончил говорить с ученицами и только сейчас заметил, как из-за угла торчал розовый хвостик. Ему стало любопытно, почему Сакура там стоит, а когда приблизился, увидел, как рука парня (кто бы сомневался, что это Узумаки) стянула резинку с розовых волос. Из-за угла вышел Хатаке. Увидев это, Наруто незамедлительно прижал подругу к себе, с вызовом глядя на учителя. Хатаке захотелось цыкнуть. Что ещё за игры у него под носом? — Давайте вы будете обниматься где-то в другом месте? — послышался холодный, строгий голос. Харуно вздрогнула и только сильнее прижалась к другу. Не хочу, чтобы сенсей видел мои слёзы.

***

На первом дополнительном занятии по биологии Сакуре удалось успешно отвлечься от того, что на неё свалилось сегодня. Для идеального вечера не хватало только вернуться домой, залезть в постель и посмотреть новую серию дорамы. И ни о чём больше не думать. Да, именно так она и сделает. Когда молодая женщина-репетитор объявила, что занятие окончено, Харуно подорвалась с места, цепляясь капроном за стул. Чёрт возьми! Впрочем, не страшно: сейчас она вернётся домой, снимет колготы, залезет в постель… Вечер сразу станет лучше. Учебники отказывались лезть в рюкзак. А на ресепшене ей долго не могли выписать чек. Но когда эти муки ада кончились и девушка вышла на улицу, вдохнула морозный воздух… Да, однозначно: вечер ещё можно спасти. — Сакура?.. Ну пиздец. Харуно отказывалась верить, что это происходит с ней. Может, послышалось? Девушка повернула голову на голос. Пиздец. Нет, не послышалось и не показалось. — Ты тут какими судьбами? — Хатаке неловко чесал затылок, озираясь по сторонам. У него было очень уставшее лицо, часть которого как всегда пряталась в высоком вороте тёмно-синего свитера. — Репетитор по биологии… А Вы?.. — Подрабатываю тут репетитором по литературе. Ха-ха, смешно, Судьба, смешно! — Подвезти? — Хатаке жалостливо посмотрел на девушку, которая уже второй день подряд была слишком легко одета для холодов. И эти красные коленки… — Спасибо, я на метро, — Сакура достала мобильник, чтобы открыть карту, потому что плохо ориентировалась на новой местности, но телефон только крякнул девушке в ответ и отключился на холоде. Не смешно, Судьба, вообще ни разу не смешно! — Поехали. Заодно зарядишь телефон, — Хатаке положил руку на непрекрытую розовую голову, призывая взбодриться; накинул на себя своё новое чёрное пальто, в котором было значительно теплее, чем в весенней куртке. Достал из кармана ключи. — Да он не разряжен…— потеряно проговорила Сакура, семеня за учителем, ярко ощущая закончившееся прикосновение к макушке. В голове стало так пусто, что хотелось выть. Что с её жизнью не так? Почему происходит такая неразбериха? Почему сейчас теряется перед учителем, будто и вправду виновата в чём-то перед ним? Будто… — Садись на переднее, быстрее согреешься, — говорит спокойно и немного устало. Сакура безропотно делает как ей говорят. Сжимается на пассажирском, боясь пошевелиться. — Пристегнись. Неловко вертится в дутой осенней куртке, вызывая лёгкую улыбку, которая теряется в высоком вороте свитера мужчины; не может нормально вытащить ремень. Хатаке спокойно наклоняется к девушке, говорит: «Я помогу», и так же спокойно, ровно дыша достаёт ремень, рукавом пальто едва касаясь розовых волос. Чёрная лента красиво блестит в мужских руках и не менее красиво щёлкает. Или это сейчас что-то у Харуно в груди щёлкнуло? Машина легко заводится, еле уловимо вибрируя. Или это мурашки по коже бегут? В салоне становится теплее. Какаши прислоняет руку к печке, проверяя температуру. — Так нормально? Сакура только кивает, не чувствуя ничего, кроме леденящего страха. Могла ли она обманывать себя все эти месяцы? Хатаке секунду смотрит на молчаливую девушку, замечает новую дырку на колготках (неужели так спешила домой?), отводит взгляд на блестящую, освещённую белым искусственным светом, дорогу. Ледяными пальцами барабанит по рулю, ждёт, пока машина чуточку прогреется. Хочется поговорить. Спросить, не болит ли щека; почему Харуно сказала то, что сказала; как она сейчас; почему плакала сегодня и как у них дела с Наруто. Есть много вопросов, которые он хочет ей задать. Почему розовый? Не было ли страшно? Понравился ли ей фестиваль? Зажила ли коленка? Взгляд невольно скользнул на неприкрытые ноги. В темноте ничего не было видно. — Напомни свой адрес, пожалуйста, — просит мужчина. Сакура приходит в себя, так же тихо отвечает, снова вжимает голову в дутую куртку. Мило. Становится теплее. — Извините за ту сцену в учительской. На тот момент пойти до конца мне казалось правильным решением, — внезапно говорит Сакура. Хатаке понимающие кивает, мысленно улыбаясь, что девушка последовала его давнишнему совету. Может, не совсем правильно, но тем не менее. — Ты стала заметно смелее, — зачем-то говорит Хатаке, трогаясь с места. Машина выезжает на дорогу, мужчина поглощён ею, он не видит, с каким изумлением смотрит на него Сакура. Смотрит и чувствует наконец-то тепло. Идеальная температура. Ноги начали согреваться, руки больше не стянуты морозом. Он сказал, что я стала смелее?.. Машина шуршит, стремительно двигаясь по адресу, разметает с проезжей части опавшие листья. Хатаке думает о том, что было бы, если бы Харуно всегда была такой острой на язык? Чтобы она сказала про свои волосы в кабинете директора? Может, тогда бы ей не нужна была помощь Хатаке... А у Сакуры только одна мысль в голове: может ли быть такое, что она и правда влюблена в учителя?