Heartwarming

      Феликс ещё разок поправляет волосы, которые они с Хёнджином уложили мягкими волнами, а затем надевает типичный свитер с оленями, смеясь, когда старший тактично стучит в ванную, хотя знает, что он тут всего лишь занимается своей причёской. У Хвана подведённые глаза и яркие губы, что делает его лицо чуть более хищным и, конечно же, сексуальным, а ещё похожий на его свитер, но только с ёлочками. - О боже мой, мы прям похожи на парочку! - Феликс притворно охает, едва не начиная смеяться, когда видит, что Хёнджин подхватывает его игру и драматично прикладывает ладонь ко рту. - Как же так, думаю я этого не переживу! - Хван хватается за сердце и слегка сползает по косяку. - Милый свитер, - Феликс хихикает и поглаживает мягкую ткань на груди парня. - Что я могу сказать в ответ, милому Ёнбоки в милом свитере? - Хёнджин сжимает младшего в своих объятиях, ощущая его близость и то, как их буквально с головой накрывает уютом. - Мама оставила комментарий под вчерашним постом с печеньем. Она написала, что ей не терпится посмотреть на твои работы в живую, - Феликс вот буквально несколько минут назад получил уведомление. - Теперь я боюсь эту женщину ещё больше. Как мне вообще выглядеть перед профессиональным архитектором? - Хёнджин действительно считает, что его навыки отнюдь не лучшие даже в их университетской группе, так что хвастаться перед мамой Феликса ему было нечем. - Слушай, мне, кажется, или у тебя что-то вроде любви к художникам? - Ну, как бы... Наверное? - Феликс тушуется и рад тому, что сейчас утыкается лицом в грудь старшего. - Серьёзно? Я просто так это сказал... - Я не знаю, просто, я с самого детства был во всём этом. Ну там рисунки, мамины проекты. Мне нравилось рисовать, и как для маленького ребёнка всё было вполне прилично, только пять лет прошли, а мои рисунки остались на том же уровне. Мама пыталась научить, но у неё ничего не вышло, а я разозлился и сказал, что не хочу рисовать, и буду танцевать. Это мне нравилось куда больше, да и получалось лучше, - Феликс тихонько бубнит, не зная, что вообще за странная тема у них внезапно открылась. - Значит, это судьба так постаралась, ведь ты не знал, что я рисую, да? - Хёнджин прекрасно помнит, как они впервые говорили о своей учёбе, и Феликс был по-настоящему удивлён. - Нет, конечно, я впервые тебя увидел на той вечеринке и даже расспросить никого не успел, мы начали играть, и я тебя поцеловал, - Феликс отстраняется, чтобы серьёзно посмотреть на глупого парня. - Всё-таки я не зря соблазнился на твой сексуальный голос и острые скулы? - Хван со смешинками в глазах слегка склоняет голову на бок. - Well, apparently not in vain (Что ж, видимо не зря), - Феликс тянет ухмылку лишь одним уголком губ и низко отвечает, ощущая, как по телу Хёнджина пробегает лёгкая дрожь. - Ты невозможен, - Хван надувается и фыркает. - Я лучше пойду и не буду мешать, - он выходит в коридор, не слушая чужих смешков и на его счастье как раз в дверь звонят. - Джини, не дуйся, - Феликс весело улыбается, глядя в спину парня, который порой вёл себя излишне драматично, но было в этом что-то милое и цепляющее его душу. - Чонин пришёл, - Хёнджин открывает дверь через домофон и ждёт у косяка, слыша, как Феликс начинает быстрее собираться. - Привет, хён, - Нин весело улыбается, обнимая друга, а затем оказывается чуть ли не похоронен под натиском обнимашек от Феликса и агрессивных попыток накормить его печеньем.       Они вскоре выбираются на улицу, Хёнджин ноет о том, что они вышли слишком рано, Феликс ему отвечает, что им придётся ещё помочь с декором, а Чонин просто смеётся, называя их старой женатой парочкой. В уже знакомой квартире у Феликса случается дежавю, тут снова необычная для вечеринки тишина и всего пара человек. Близняшки снова утягивают его с собой, но на этот раз еда заканчивается быстро, и он надувает шарики, которые потом крепит по стенам Хёнджин, единственный высокий человек в собравшейся здесь компании. - У меня уже руки болят, пожалей, - Хван присаживается рядом с Феликсом и кладёт голову ему на плечо, а пальцами трогает чужие коленки. - Осталась всего одна комната, но… - Вы такие милые вместе! - Ага, мы и подумать не могли, что… - После той вечеринки у вас что-то получится. Мы слышали… - Что вы начали встречаться сразу после неё.       Близняшки снова делают эту странную, немного пугающую штуку, когда заканчивают предложения друг за другом. Феликс немного смущается, трётся щекой о слегка жестковатые из-за лака волосы Хёнджина и скашивает глаза на его длинные тонкие пальцы, которые водили по его бёдрам словно бы играясь. - Это последние, мы всё развесим, - младший утаскивает Хёнджина за руку, лишь бы подальше от болтливых и томно вздыхающих девушек. – Тебя они никогда не пугали? – Он тихонько шепчет, тыча охапку шаров Джину, которого снова напрягли поработать. - Да, нет, просто с ними надо быть таким же дерзким, - Хёнджин с усмешкой поглядывает на своего мягкого и доброго парня, понимая, что тот разрешает своим демонам выбираться лишь в моменты, когда решает его соблазнить. – О, раз это были последние, то идём со мной, - он клеит последний шар, а затем показывает в прихожей на большую коробку, которую раньше они не заметили. – Я видел тут оленьи рожки, они были супер милыми, тебе точно пойдёт.       Хван копается в коробке, наконец, после недолгих поисков находя то, что хотел, а затем аккуратно цепляет ободок на голову Феликса, поправляя его волосы и расплываясь в дурацкой счастливой улыбке. Несмотря на весь внешний образ городского парня, Ёнбок для него улыбается солнечной улыбкой и от этого в груди тает его холодное сердце. На несколько секунд, из мира буквально пропадают звуки, он даже не слышит, что говорят шевелящиеся губы Феликса, зато жмурится от удовольствия, ощущая его прикосновения к своему лицу. - Ты будешь котёнком, - Ли находит ещё один ободок, на этот раз с кошачьими ушками. – Иди сюда, хочу сделать фотку, - он вытягивает руку вперёд и привычно оказывается в крепких объятиях, делая несколько хороших снимков, а затем начиная кривляться. - О, Ёнбокс, миленько выглядишь, - Хан, вышедший из соседней комнаты, громко хохочет, и снова скрывается в уже другом помещении.       Феликс невольно вздрагивает, уже так давно не слышав этого выражения и вообще своего имени, сказанного не мягким бархатным голосом, который словно всю нежность и любовь сосредотачивает в своих словах. Прямо сейчас это прозвище звучит холодно и незнакомо, будто не его вовсе и снова возвращается прошлое недовольство. - Посмотри на меня, - Хёнджин негромко просит, а его голос чуть ли не застывает на границе шёпота, лишь бы не спугнуть столь боязливого оленёнка. – Ты такой красивый, Ли Ёнбок… - Он мягко гладит пальцами гладкую кожу на щеках, а затем осторожно трёт кончики острых ушей. – От одного взгляда на тебя у меня заходится сердце и в горле пересыхает. Знаешь, ведь об этом, да?       Феликс поражённо молчит, только кивает глупо, огромными глазами разглядывая по-доброму сощуренные веки и мягкие губы, которые так безоговорочно осыпали его комплиментами. Снова слышать своё имя уже не кажется чем-то неправильным, а по телу рассыпаются так до боли знакомые частички сладкой дрожи. Когда Хёнджин смотрит на него таким взглядом, глубоким и проникновенным, словно пытается добраться до самой его души, в груди всё реально переворачивается и замирает. - Я… - Феликсу, кажется, что он задыхается от чувств, что поселил в него Хёнджин. – Я просто не могу передать тебе то, что я чувствую внутри каждый раз, когда ты оказываешься рядом, - он вообще не понимает с чего они вдруг решили заговорить о своих чувствах на пороге чужого дома, но не ответить искренностью на столь проникновенные слова, он тоже не может. - Я знаю, малыш, - Хёнджин улыбается, крепко прижимая своего тёплого мальчика к себе и смеётся, когда тот привычно встаёт на носочки, чтобы поцеловать его в нос. – Твою мать, - противный писк домофона раздаётся на всю квартиру, и они вдвоём от него вздрагивают. - Народ уже собирается, идём отсюда, - старший уводит Феликса в гостиную, чтобы отыскать местечко получше, а там уже постепенно рядом собираются все их друзья.       После нескольких стаканчиков с тёплым глинтвейном, Феликс сначала превращается в расслабленного и довольного жизнью человека, а затем, благодаря Хёнджину, градус его веселья поднимается до не бывалых высот. Они танцуют под зажигательные песни, придуриваются вместе со всеми под какие-то невероятно старые и детские саундтреки из мультиков про покемонов. В какой-то момент Джин пропадает из поля зрения, говоря что-то о Минхо, так что Феликс оказывается между Чанбином и Ханом, которые пытались повторить какие-то невероятно сложные для пьяного человека движения. Неудивительно, что в конечном итоге они все вместе валяются на полу, хохоча и дрыгая ногами под неустанно звучащую музыку.       В себя их немного приводит Чан, который с безумно довольным видом выпихивает их в соседнюю комнату, где устанавливал аппаратуру, а значит, наконец, пришло время для их главного выступления. Феликс и раньше участвовал в различных записях для песен друзей, но это первый раз, когда он будет прямо по-настоящему выступать и, если честно, только сейчас ему в голову приходит мысль о том, что он волнуется до жути. - Просто, считай, что ты танцуешь, Ликс, - Хан сжимает его плечо с одной стороны, а с другой появляется Чанбин. - Мы просто будем получать удовольствие от того, что поём с друзьями. Знаешь, это будет похоже на большое караоке. - Take a deep breath man. (Вдохни поглубже, приятель) - Чан подмигивает другу, вручая микрофон.       Феликс действительно пытается успокоиться и даже считает до десяти, хотя, когда народ заполняет комнату, нервы всё равно опять оказываются на пределе, вплоть до того момента, как рядом с их импровизированной сценой не оказывается Хёнджин. Тот улыбается и по-дурацки машет, чтобы его заметили, и в это мгновение внутри словно бы распускается слишком тугой узел. Нет, он никуда не исчезает, но становится хотя бы немного легче. Ребята постоянно поддерживают его, поэтому, когда начинает играть знакомая всем мелодия в более забавной аранжировке, а Хан бегает вокруг, зачитывая свой текст, Феликс выдыхает, как и говорил Чан. Дальше они лишь веселятся вместе с друзьями, поэтому и момент его славы проходит в довольно приятной атмосфере. Он сам восторженно прыгает по сцене вместе с друзьями, получая на их выступление потрясающий отклик, который заряжает невероятно, заставляя кровь в венах почти что бурлить. - Ты восходящая звезда теперь? – Хёнджин помогает ему спуститься, когда песня заканчивается, и он больше не должен оставаться на сцене, а парни продолжают развлекать публику своими треками. - Я ужасно волновался, - Феликс смеётся, вцепляясь пальцами в плечи Хёнджина, потому что, казалось, что руки до сих пор трясутся. – Но это было так круто! Когда все вокруг кричат и радуются, боже, это так заряжает... – Он не может продолжать, потому что ловит очередной приход дежавю, хотя, не совсем верным будет назвать этот момент именно так.       Хёнджин целует его мокро, обхватив лицо своими большими ладонями. Феликс как-то жалко всхлипывает, сильнее сжимая пальцами чужой свитер. Он и так уже был мокрый после своего дебюта, а теперь по телу вместе с возбуждением от потрясного выступления проносится и какой-то очевидный восторг от мягких и жадных губ, которые так приятно сминают его собственные. В голове шумит от выпитого ранее, а какое-то внутреннее безумство так и рвётся наружу. Феликса безумно заводит эта ситуация, так что, когда он тянет Хёнджина туда, где они смогут остаться одни, на периферии сознания бьётся мысль, что они буквально поменялись местами. - Ликси, - Хван горячо выдыхает, оглаживая руками податливое разгорячённое тело, совсем не обращая внимания на то, что они заперлись в полутёмной ванной. Он с каким-то остервенением кусает чужие губы, ощущая то самое дикое возбуждение, о котором ему пытался рассказать Феликс парой минут назад. Горячий язык так властно вторгается в его рот, что парень пытается не потеряться в собственных ощущениях и желаниях, как взять, так и отдаться. Он сжимает пальцами волосы на затылке младшего, отрывая его от себя, чтобы взглянуть в полыхающие диким огнём глаза. - Хочешь занять мой рот чем-то поважнее? – Феликс хищно скалится и облизывает припухшие губы, уже разделываясь юркими пальцами с застёжкой на узких джинсах. - Только об этом и думал, пока ты вжимался своими губами в этот грёбанный микрофон, - Хёнджин не уступает, почти вплотную прижимаясь к самодовольной улыбке, но лишь ведёт языком по тёплым губам, сорвано выдыхая, когда острый кончик чужого языка, украдкой отвечает ему. - Хёнджинааа, - Феликс почти утробно стонет, ныряя пальцами за резинку трусов и оглаживая уже твёрдый горячий член. Голову сносит, как никогда до этого, потому что это чёртов Хван Хёнджин перед ним и всё в этом человеке приводит его в какое-то немое восхищение, начиная от аккуратной родинки под глазом и прямого носа, заканчивая длинными ногами и огромными ладонями. От одного лишь желания перед глазами слегка меркнет мир, в котором и так не слишком много света в этот момент. Он опускается на колени, вжимаясь носом в пах и затягивается так глубоко, чтобы потрясающий запах как можно на дольше остался где-то внутри его лёгких.       Слабая подсветка над раковиной не добавляет помещению никакой яркости, но Хёнджин всё равно впивается взглядом в веснушчатое лицо, которое сейчас буквально олицетворяет собой высшее наслаждение. Оторваться больше кажется просто невозможным, поэтому он разглядывает аккуратно сложенные губы, что так плотно обхватывают его член. Мягкость и влажность чужого рта ощущается как нечто слишком приятное, прокатываясь по телу будоражащими мурашками. Прямо сейчас даже глупый ободок с оленьими рогами, по-прежнему остающийся на светловолосой макушке, не мешает наслаждению. Оно захлёстывает разум с каждой минутой всё сильнее, потому что движения горячего языка доводят его до слабых судорог.       Феликс жмурится от удовольствия, тщательно облизывая чувствительную головку и потираясь кончиком языка о маленькую дырочку. Он продолжает также надрачивать твёрдый ствол рукой, не забывая сглатывать чуть солоноватую на вкус смазку, каждый раз при этом заводя член за щёку и глядя на Хёнджина с неприкрытым удовольствием. Прикосновения чужих пальцев к затылку ощущается, как что-то до одури провокационное и у парня реально внутри всё подбирается от желания сделать что-то ещё более развратное. Он легко проводит языком по всей длине ствола, надавливая кончиком на головку и освобождая её от крайней плоти, а затем одобрительно стонет, когда хватка на волосах становится крепче. Феликс уже просто прикрывает глаза и просто наслаждается горячим членом в своём рту, специально замерев.       То с каким жарким и неподдельным восторгом насаживается на его член младший, вынуждает Хёнджина терять последние крупицы своего самоконтроля. Он настолько заворожённо любуется пухлыми губами, которые так красиво скользят по твёрдому стволу, что в один из моментов просто тянет парня за волосы, вынуждая выпустить его с тихим влажным чмоком. Вид настолько пошлого Феликса, с приоткрытыми опухшими губами и полуприкрытыми веками, действует как очередная порция алкоголя и его член дёргается прямо перед лицом младшего. - Я думаю, он хочет, чтобы ты трахнул мой рот, Джини, - Феликс сипит после своих попыток глубоко принять возбуждение Хёнджина, но при этом тянет нагловатую ухмылку, облизывая следом онемевшие губы.       Возможно, только что он согласился на какую-то сделку с дьяволом, но чёрт возьми, если это значило, что Феликс будет так развязно открывать перед ним рот, желая заполучить в него его член, то он мог послать весь мир ради этого. Хёнджин восхищённо стонет, сжимая обеими руками голову младшего, а затем бессовестно толкается вглубь жаркого рта. Эти ощущения совсем ни в какое сравнение не идут со вчерашним аккуратным и нежным минетом, которым Феликс измучил его перед самым сном. - Господи, Ликси, ты просто слишком для этого мира, - Хвана вновь простреливает чем-то до жути желанным и сладостным, что он даже замирает на месте, дрожа от переполняющих его ощущений, но, вероятно, Феликсу показалось, что остановка сейчас не к месту. Он в очередной раз проводит губами вверх по стволу, собирая скопившуюся слюну и смазку, а затем пошло и громко сглатывает, остатки размазывая по головке. Хёнджин несвязно что-то лепечет, всхлипывая от подступающего оргазма и дёргает бёдрами вверх, несдержанно кончая прямо на пухлые губы.       Эту картину он бы навсегда запечатлел в своей памяти, чтобы она оказалась выбита на его веках, потому что только он мог видеть этого обычно солнечного и милого мальчика, настолько развязным, соблазнительным и до умопомрачения сексуальным. Феликс словно в замедленной съёмке облизывает испачканные губы, а Хёнджин тянется пальцами к следам на его подбородке, стирая влажные капли и явно в довольно помутнённом состоянии, подносит их к приоткрытому рту.       Даже несмотря на собственные провокации, Феликс отчётливо понимает, что Хёнджин продолжает оставаться заботливым и ласковым с ним, от начала и до конца ни разу не сделав чего-то такого, что заставило бы его испытать неприятные ощущения. От этой мысли в голове немного кружится, а может это ещё и от того, что он так внезапно кончил прямо в трусы, стоило только старшему действительно в последние несколько раз глубоко толкнуться почти на всю длину. Вкус Хёнджина остаётся во рту приятным послевкусием и когда в губы вновь толкается что-то тёплое, Феликс не раздумывая вбирает испачканные пальцы. Он тщательно вылизывает каждую фалангу, ощущая лёгкую пульсацию внутри от собственных фетишей и пикантности всей ситуации. - Тебе так это нравится? – Хван хрипит, с какими-то дьявольскими огоньками в глазах, разглядывая удовлетворённое лицо своего парня, который так сладко посасывал его пальцы. – Знаешь, как бы я мог помочь тебе прямо сейчас? – Он обводит влажными подушечками мягкую плоть и даже играется с языком, в конечном итоге всё-таки поднимая Феликса на ноги. - Прости, Хёнджина, - Ли смущённо отводит взгляд в сторону, потому что не сдержался и в помощи уже просто не было смысла. - Так ты кончил во время того, как отсасывал мне? – Хёнджин тихонько усмехается, прикладывая ладонь к горячей щеке младшего. – Какой же ты милашка, Ли Ёнбок… Так бы и съел, - он неприкрыто издевается, ведь нервы, на самом деле, уже сдавали. Всё чаще он ловит себя на мысли о том, как бы прижать Феликса где-нибудь в укромном уголке его квартиры и трахнуть прямо у стены, например. - Тогда… Поехали домой? – Феликс тихонько шепчет, прижимаясь к чужой груди, словно бы делать такое предложение ему было ужасно неловко, а вот стоять на коленях в чужом доме и предлагать трахнуть свой рот, в порядке вещей. - Хорошо, - Хёнджин согласно кивает, но никак не реагирует на стуки в дверь позади себя, для начала приводя Феликса в порядок, а точнее его проблемку в штанах, а уже затем выводит его из комнаты, одаривая тех, кто подпирал рядом стенку очаровательно наглой улыбкой. Наверное, в купе с его кошачьими ушками, выглядел он реально похожим на кота, который смотрит на всё человечество как на своих рабов. Он оставляет Феликса всего на пару минут, чтобы найти Чонина и позаботиться о том, чтобы с ним тут ничего не случилось.       Младший находится в компании Чана и Чанбина, что весьма радует Хёнджина, который доверяет этим двоим, пусть Чану, конечно, больше, но Феликс не стал бы дружить с плохими людьми, в этом он был уверен. Быстро попрощавшись с другом, он перемигивается с Чаном, зная, что тот не оставит Чонина на произвол судьбы. - Ты готов? – Хван обнимает своего парня со спины, улыбаясь, когда тот радостно хохочет и скармливает ему какие-то мармеладки, что лежали перед ними на столе. – Проголодался? - Неа, - Феликс хитро подмигивает и переплетает их пальцы на ладонях, прежде чем отправиться в прихожую и выискивать в нагромождении чужой одежды, собственные пуховики.       Они идут в какой-то необъяснимой тишине, правда, совсем недолго, потому что вскоре Феликс принимается лепетать о том, как он весь вечер вспоминал их первую встречу и, что вообще сегодня было невероятно круто. Круче, чем вообще когда-либо. На этих словах он так широко улыбается, что Хёнджин почему-то решает, что всё это только из-за того, что они были на этой вечеринке вместе. На самом деле, он совсем не понимает, куда они идут, пока не оказывается на слишком знакомых улицах. - Вот, чёрт, - Хван усмехается, но поворачивать назад было уже глупо. Он впускает Феликса внутрь прихожей своего дома и со страдальческим лицом смотрит за тем, как в коридор выбегает заинтересованный пёсик. - Кками! - Тише, Феликс, тшш, - Хёнджин прикрывает парню рот, чтобы тот не разбудил спящих родителей. - Он забыл меня? Он не хочет, чтобы я его погладил, - Феликс сидит на корточках, когда поднимает наверх своё лицо, полное разочарования и какой-то необъятной тоски. - Нет-нет, малыш, он тебя помнит. Кками не любит запах алкоголя, поэтому он и ко мне сейчас не подойдёт. Идём в мою комнату, только тихонько, ладно? – Хёнджин не понимает, как всё обернулось таким образом и почему ему, кажется, что он не настолько уж и пьян по сравнению с Феликсом. - На самом деле, - Ли вкрадчиво шепчет, прижимаясь к тёплому боку, пока Хёнджин пытается включить лампу на своём столе. – Мне очень хотелось ещё разок здесь оказаться, - он благоговейно вздыхает, когда свет озаряет профиль Хвана, словно некое божество спустилось к нему в ночи. - Ты можешь приходить, когда захочешь, малыш, - Хёнджин улыбается и не противится мягкому поцелую, что так сильно отличается от тех, что были оставлены Феликсом в ванной комнате близнецов. – Давай, я помогу раздеться, ты вспотел, - он осторожно снимает свитер, помогает парню разделаться с джинсами и всё это в сопровождении осторожных сладких касаний, от которых у него по телу дрожь не прекращается. - Хёнджина, я пить хочу, - Феликс хрипло шепчет, облизывая мягкие губы и проникновенно глядя в тёмные глаза. - Хорошо, сейчас принесу воды, забирайся в кровать, - Хван напоследок ещё разок прижимается к влажным губам, а затем уходит на кухню, зависая немного в гостиной, где находит недовольно лежащего Кками, специально отвернувшегося к нему своей попой. Он пару раз гладит пса, пока тот не начинает откровенно злиться и тогда извинившись ещё пару раз, парень всё-таки возвращается в комнату, понимая, что его маленькое солнышко успело укутаться по самые уши и спокойно уснуть.