Heartwarming

      Феликс никак не может усидеть на месте и даже листание множества видео абсолютно его не отвлекает. После признания Хёнджина, у них не так уж и много времени выдавалось на то, чтобы проводить его друг с другом, однако, кое-что его всё ещё беспокоит. Он поглядывает на время, стараясь занять себя хоть какими-то делами, как внезапно резкий звук дверного звонка прокатывается по квартире. Секундой назад брошенный взгляд на цифры в телефоне успешно уже выветриваются из головы, и парень опять проверяет время. Для Хёнджина было рано, тот предупреждал его, что сегодня приедет поздно, поэтому собственно Феликс и не мог никак сосредоточиться, ведь то, что он задумал могло пойти прахом, если старший окажется слишком уставшим. - Как я соскучился, Ликси, - Хван буквально наваливается на ошарашенного парня, сжимая его в своих объятиях. - Хёнджина? – Феликс будто бы до сих пор не верит в происходящее, хотя и обнимает в ответ. – Я думал, ты будешь поздно… - Я тоже так думал, но потом вспомнил о том, что ты меня ждёшь… Совсем один, бедненький и несчастный, Ёнбоки, - Хёнджин забавно кривляется, а отстранившись, быстро целует в щёку. - Не такой уж бедненький и одинокий… У меня есть чем заняться, знаешь ли, - Феликс уверенно отвечает, предпочитая игнорировать то, что, на самом деле, действительно чувствовал себя очень даже несчастным при мыслях о том, что у него сегодня ничего не выйдет. – В душ пойдёшь? - Сейчас? – Хёнджин удивлённо отрывается от снимания кроссовок. – Я думал перед сном… - Он немного прищуривается и забавно склоняет голову на бок. – Но если надо сейчас, то считай я уже там.       Феликс закатывает глаза и смеётся, почему он вообще думал, что с Хёнджином будет сложно? Оказалось, что столь тонкого намёка вполне хватило, чтобы старший понял их дальнейшие планы на вечер. - Но я голодный, можно мне поесть сначала? – Хван дует пухлые губы и привычно вешается на шею Феликса. – Мой волшебник приготовил очередное совершенство? - Ну если лобио ты считаешь совершенством, то приготовил, - Феликс не может сдержать улыбки, ведь чёртов Хван Хёнджин постоянно хвалит его готовку и следит порой за ним таким заворожённым взглядом, словно он действительно творит нечто сверхъестественное. - Без понятия, что это, но звучит потрясно, - Хёнджин смеётся, усаживаясь за стол и с удовольствием слушает от младшего, что ему сейчас есть придётся, хотя почему придётся? То, что готовил Феликс он ел всегда с большим удовольствием, потому что обычно парень сильно переживает за выбор блюда и тщательно выспрашивает у него о любви к тем или иным ингредиентам.       Феликса всегда очень сильно смешит то, с каким энтузиазмом Хёнджин начинает мычать и чуть ли не танцевать за столом, когда ест что-то вкусное, поэтому и сейчас он просто тихонько хихикает, поглядывая на довольного парня. Тот почти не отрывается от тарелки, словно куда-то спешит и мысли об этом заставляют Феликса слегка краснеть и ёрзать за столом. Он, на самом деле, так много думал о том, как сделать всё правильно, точнее так, чтобы показать Хёнджину, что он ему тоже очень нравится и в интимном смысле тоже. За эти пару дней его мысли посещало столько развратных картинок, сколько он, наверное, даже в порно не пересматривал. Вот и сейчас воображение вполне себе неплохо справляется, с потрохами сдавая его мысли по остекленевшим глазам. Возможно, Феликса было бы уже не вытащить, если бы не соблазнительный шёпот на ухо, говорящий о том, чтобы он не мыл посуду и ждал в спальне.       Широкая спина Хёнджина ещё видна в коридоре, когда Феликс глупо моргает глазами, а затем смотрит в сторону раковины. На самом деле, ему лучше было бы занять себя чем-нибудь, а не тупо сидеть на кровати и думать об одних и тех же мыслях в тысячный раз, учитывая, что постельное бельё он сегодня уже сменил, да и всё необходимое подготовил. Так что да, он определённо должен помыть эту чёртову посуду.       Хёнджин давно уже не испытывал такого волнения перед сексом, как прямо сейчас, поэтому и в ванной торчит дольше обычного, почему-то очень критично оглядывая себя в зеркале, словно что-то там могло быть не так. - Мне стоило одеться? – Он немного неловко застывает на пороге, глядя на Феликса, который по-прежнему в одежде сидит на краю кровати, словно бы застряв в медитации. - Думаешь, в одежде будет удобнее? – Феликс откладывает телефон на тумбочку, чтобы его больше ничто не могло отрывать от его прекрасного парня. - Мне стоит задать тот же вопрос тебе? Почему ты всё ещё одет? – Хёнджин усмехается, отпуская последние сомнения и с лёгкой улыбкой вздёргивает бровь, как бы показывая, что он не слишком то таким доволен. - Я думал, ты захочешь снять с меня одежду, - Феликс откидывается на руки, приглашающим жестом показывая, что ждёт, когда старший усядется к нему на колени.       По телу проходят лёгкие мурашки и непонятно, потому ли это, что Хёнджин почти обнажён и в комнате слегка прохладно или виноват во всём низкий голос с приятной заигрывающей интонацией. Он хитро улыбается, опираясь коленями по обе стороны от бёдер младшего и некоторое время просто смотрит на него сверху вниз. Ладони упираются в крепкие плечи, а глаза так и бегают по россыпи больших и маленьких веснушек. Однажды, он точно должен будет поцеловать каждую, несмотря на то, сколько времени это займёт и станет ли возмущаться по этому поводу младший. - Поцелуешь меня? – У Феликса слегка голос дрожит от проникновенного взгляда и осторожных касаний тёплых пальцев, которые проходятся по шее и легко щекочут за ушами. Он и сам касается Хёнджина так, словно этот человек самое драгоценное, что есть в этом мире. Тёплая кожа под подушечками пальцев словно вибрирует, пока ладони неспешно исследуют узкую талию и подтянутый живот с выделяющимися линиями накачанных мышц. - Мечтал об этом последние несколько дней, - Хёнджин легко улыбается, опускаясь на бёдра младшего, но сначала снимает с него футболку, и уж только затем ласково прикасается к слегка приоткрытым губам. Он жмурится и поддаётся на провокации, когда Феликс прерывает затяжную нежность мазком горячего языка. Судорожный вздох сам собой срывается с губ, распуская по телу приятное томление и собирающееся в каждой клеточке возбуждение.       Феликс, не прерывая влажного поцелуя, осторожно развязывает влажное полотенце. Одну единственную вещь, которая скрывала от него абсолютно обнажённого Хёнджина, а точнее его красивое тело, от которого у него буквально дыхание перехватывает. Внутри всё замирает на какую-то долю секунды, когда старший ёрзает, позволяя откинуть мешающую вещь, а затем с новой порцией оглушающего адреналина сердце вновь принимается грохотать, да ещё громче прежнего. Феликс шумно выдыхает, когда на секунду их губы отрываются друг от друга, и во взгляде напротив видятся искорки сокровенного желания. Он уверен, что и сам выглядит не лучше, потому что взбудораженность и некая жажда уверенно захватывают взволнованное тело.       Кажется, за эти несколько недель абсолютного уюта и нежности, Хёнджин успел позабыть о том, что Феликс не уступает ему ни в силе, ни в проворности. Тихая усмешка дополняет шорох простыней, и парень устраивается на мягкой подушке поудобнее, всё продолжая обнимать своего прекрасного парня за шею и отвечать на его короткие, но чуть более жадные поцелуи. Ему, правда, ничего другого и не остаётся, как наслаждаться чужими ласками и шарить по горячему телу руками, в надежде то зацепиться за что-то, то просто ощутить момент, когда напряжённые мышцы перекатываются под кожей. Он так отчётливо ощущает вновь появившуюся в касаниях младшего страсть, граничащую с заботой и вниманием, что губы против воли растягиваются в улыбке. Влажные касания проходятся по шее, отчего Хёнджин громко выдыхает и закатывает глаза, не жалея самоотдачи и выгибаясь вслед за будоражащими ощущениями.       Феликс аккуратен, пока выцеловывает линию нижней челюсти, пока обхватывает губами дрожащий кадык и пока прижимается мягкими губами к бьющейся артерии сбоку, но стоит ему лишь спуститься чуть ниже и желание больше не может поддаваться контролю. На широких плечах и быстро вздымающейся груди вскоре начинают расцветать красные отметины. С каждой секундой воздух становится словно более раскалённым и нормально дышать уже не выходит. Хёнджин тихонько стонет, одной рукой сжимая чужие волосы, а второй упираясь в плечо. Его потряхивает от того, что вытворяют с ним бесстыдные губы и влажный язык, но пиком удовольствия становится тот момент, когда особенно лёгкими касаниями, пальцы Феликса проходятся по его члену. В этот момент он буквально жалобно хнычет, и что-то нечленораздельное срывается с его губ, пока в чувствах разгорается бушующий пожар. - Господи, Феееликс, - Хван протяжно выдыхает и смотрит вниз, понимая, что нет, не показалось, и к аккуратным милым пальчикам на его возбуждении присоединились ещё и припухлые губы. Он, наверное, ещё никогда такого эстетического кайфа не ловил, как в этот самый момент. Кто-то назовёт его извращенцем, но картина, представшая перед его глазами, точно уже завтра окажется в его скетчбуке, причём не в единственном варианте и естественно подальше от чужих глаз. – Феликс, ох, чёрт, Ликс! - Его крупно прошибает от очередного дразнящего поглаживания, а взгляд всё никак не отрывается от мягких, поблёскивающих губ, которые слишком, ну просто слишком пошло и одновременно соблазнительно выглядят, пока обхватывают его член. Он бы хотел прикоснуться к ним прямо сейчас, ощутить лёгкую влажность и бархатистость, а ещё податливость, с которой они раскрываются, стоит лишь оказаться чуть более напористым.       Тихое причмокивание, кажется, каким-то уж слишком грубым, поэтому Феликс немного виновато поднимает взгляд наверх и приподнимает брови, словно бы спрашивая, всё ли нормально и может ли он продолжить дальше? Правда, от увиденного, застывает на несколько долгих секунд, а после тянет хитрую улыбку, когда понимает, что горящие щёки Хёнджина и его покусанные губы смотрятся слишком уж очаровательно на такой самодовольной мордашке, которую парень порой любит состраивать. Он теснее сжимает кулак и проводит по всей длине, только сегодня понимая, что член старшего на несколько сантиметров будет длиннее, наверное, это относится вообще ко всему Хёнджину, хотя первым сравнением в голову приходят его утончённые пальцы. Фел вновь сначала лишь невесомо прикасается губами к чувствительной головке, а затем вытягивает язык, легко потираясь о маленькую дырочку. Комнату вновь заполняют сорванные вздохи, так и подталкивающие сделать что-нибудь куда более развязное, и парень медленно насаживается глубже, помогая себе рукой. В его планах не стояло цели долго мучить старшего, так что после нескольких движений головой, он позволяет Хёнджину кончить, доводя его рукой, а ещё жмурится довольно, когда вновь слышит собственное имя, произнесённое таким чересчур блаженным голосом, с отчётливым придыханием.       Тысячи искр словно в один момент превращаются в обжигающее пламя, а изнывающее тело, что так страдало от болезненно-сладкой пытки, наконец, расслабляется. Перед глазами у Хёнджина танцуют звёзды, море мигающих огоньков движутся в такт шумному пульсу, заглушая остальные звуки и словно бы полностью изолируя его чувства от всего остального. На эти несколько мгновений он превращается в абсолютного слепца, хотя скорее просто человека, который достиг полнейшей нирваны. Под тонкой кожей всё ещё бегают электрические импульсы, а всполохи потрясающего удовольствия порой сжимают мышцы в судорогах, заставляя опять окунаться в воспоминания об истинном наслаждении. Постепенно он начинает ощущать не только собственные физиологические реакции, но и осторожные поглаживания, кое-где заменяющиеся на ласковые поцелуи или вовсе неожиданные прикосновения горячего языка. Становится слегка щекотно и неосознанно всё тело передёргивает. - Всё хорошо? – Феликс нависает сверху, обводя ладонями плечи и даже готов тянуться за скомканным внизу одеялом, если Хёнджину вдруг стало холодно. - Ты ещё спрашиваешь? – Хван хрипло отвечает и едва тянет улыбку, наконец, смаргивая остатки будоражащего сознание оргазма. – Правда, ну почему ты такой невозможный? – Он обхватывает ладонями взволнованное лицо, просто не представляя, что такие люди вообще могут существовать на их планете. Насколько же нужно быть… ангелом, чтобы сочетать в себе столько всего, от чего Хёнджин то с ума сходит, то тает, превращаясь в безвольную куклу, готовую просто постоянно на руках носить этого потрясающего мальчика. - Ты о чём? – Феликс немного смущённо улыбается, внимательно следя за тем, как ярко-красные губы растягиваются в широкой улыбке. - О том, что я без ума влюблён в тебя, Ли Феликс, - Хёнджин шепчет на грани слышимости, делясь своим самым сокровенным признанием, а затем захватывает чужие губы, то едва прижимаясь к ним, то обхватывая по одной, чтобы несдержанно сжимать, по-настоящему приходя в восторг от их мягкости и полного контроля, который Феликс совершенно не собирается забирать, словно доверяет так искренне и непреклонно, как никто другой. – Ну, в самом деле, я просто свихнусь, если сейчас же не почувствую тебя в себе, - он шумно выдыхает и слегка привстаёт на локтях, замечая, что его движения совсем сбили с толку очаровательного Феликса.       После такого Хван нагловато улыбается и толкает парня на бок, сам же вполне естественно перекидывает через него ногу и недовольно цокает, когда понимает, что на младшем всё ещё были надеты его домашние штаны. Его тихая брань видимо стоит того, ведь, когда он избавляется от всего ненужного, Феликс выглядит ещё более красивым, а его глаза лихорадочно блестят, только и выжидая подходящего момента. - Позволишь мне оставить тебя без дела… Просто смотреть и наслаждаться? – Хёнджин ухмыляется, когда глядит в недоумевающую мордашку. Он скользит взглядом по тумбочке и заметив нужное тянется за презервативом. – Не бойся, малыш Ёнбоки, - старший слегка прищуривается, потому что он прекрасно замечает, как дёргается член Феликса, стоит ему только назвать его корейским именем. Кажется, теперь он понимает, почему столько румянца постоянно видит на мягких щёчках, когда называет его именно так, но об этом он обещает подумать себе позже.       Проворные пальцы быстро разделываются с упаковкой и натягивают защиту на повлажневший член. От мягкого бархатного стона у Хёнджина поджимаются пальцы на ногах. Он даже представлять не хочет, как сильно его парень изнывал всё это время, заботясь больше об его удовольствии, чем о своём собственном. Несколько утешающих поглаживаний по бедру, дают Феликсу немного времени, чтобы прийти в себя, потому что в следующую секунду, он ощущает уже кое-что совсем другое, широко распахивая глаза и рефлекторно протягивая руки. Он придерживает Хёнджина за бёдра, во все глаза следя за тем, как парень медленно насаживается на его член. На самом деле в эту минуту он словно переживает расщепление личности, иначе как назвать неуёмное желание дёрнуть бёдрами вверх и вжаться всем естеством прямо в такое горячее и тугое нутро, с другой же стороны, он гонит эти мысли прочь из головы, потому что причинять боль Хёнджину – это последнее, что он хотел бы сделать в этой жизни, и уж точно не в такой момент.       Облегчённые вздохи словно бы синхронно срываются с губ обоих, когда старший, чуть поёрзав, оказывается уже спокойно сидящим на чужих бёдрах. Лёгкая складочка между его бровей выдаёт его настороженное положение, и Феликс не предпринимает абсолютно никаких попыток ускорить весь процесс, лишь сжимает и поглаживает кожу на легко дрожащих бёдрах. Чуть погодя, он, наконец, сталкивается с помутневшим взглядом, не сдерживая собственных желаний и ведя ладонями вверх по соблазнительным изгибам распалённого тела, чтобы притянуть Хёнджина к себе.       Неспешный поцелуй выходит настолько тягучим и долгожданным, что в груди всё трепещет от столь простых и одновременно таких ярких прикосновений. Хван упирается ладонями в твёрдую грудь, ощущая не только собственное дребезжащее сердце, но и бухающий стук под ладонями, от которого на секунду сжимает горло из-за нежности. Шумный вздох опаляет влажные губы, когда осторожные касания маленьких пальцев проходятся по его щекам. Феликс просто смотрит на него, причём внутри его глаз Хёнджин отчётливо может видеть какую-то затяжную теплоту и солнечность, даже несмотря на то, что в этот самый момент цвет радужки выглядит гораздо более тёмным, чем обычно. Он прикрывает глаза и слепо тычется губами в щёки парня, едва покачивая бёдрами, почти не выпуская пульсирующий член. - Ён-бо-ка, - сладкий стон разливается по комнате и Хёнджина встряхивает также, как и Феликса под ним. Он несдержанно охает, опять слыша потрясающе гулкий стон, отдающий хриплыми нотками, и где-то внутри его груди сжимается вся вселенная, разносясь по телу скоплением электрических импульсов. Дыхание слишком быстро ускоряется от очередного прожигающего взгляда, кажется, его поймали с поличным.       Хитрая ухмылка вновь появляется на лице, когда старший выпрямляется, понимая, что уже во второй раз Феликс так ярко реагирует на своё же имя, и это уже точно не просто случайность. Он прикрывает глаза, лениво перебирая пальцами по напряжённым мышцам на чужом животе и пытается отыскать лучший угол проникновения, слегка выгибаясь и волнами покачиваясь на так идеально распирающей его плоти. Проходит всего пару томительных мгновений, прежде, чем Хёнджина буквально встряхивает, и он с коротким вздохом падает в объятия Феликса, изумлённо сжимая пальцы на его плечах. Никогда прежде ему ещё не приходилось заниматься сексом в подобной позе, поэтому восторг от испытанной только что вспышки срабатывает, как при диком голоде и хочется повторить ещё и ещё, а потом ещё несколько раз. - Мне помочь? – Феликс слегка хрипит, прекрасно осознавая из-за чего Хёнджина так встряхнуло, и он признаться честно, хочет заставить парня испытать это снова. - Н-нет, - у Хвана голос срывается и приходится прочистить горло, однако, когда он смотрит на Феликса, то всё тело непроизвольно дрожит. Кажется, что на дне его глаз уже поселилась бездонная пучина, которая так и желала затянуть его как можно глубже. – Я обещал тебе просто наслаждаться…       Феликс в очередной раз бездумно зависает на сексуальных губах, испытывая какое-то дикое эстетическое наслаждение, когда они растягиваются в улыбку, а лёгкий голос с отчётливой хрипотцой говорит ему свои очередные искусительные речи, на которые невозможно не поддаться. Хёнджин выглядит немного почти, как божество, зарываясь пальцами в свои волосы и запрокидывая голову, а второй ладонью сжимая шею. От этой картины внутри всё скручивает обжигающими жгутами, пока опьянённый взгляд продолжает скользить по пластичному телу, которое выгибается так непростительно красиво, вновь и вновь вынуждая лишь жадно скользить руками по крепким покачивающимся бёдрам. У Феликса медленно сдают нервы, а движения старшего с каждой секундой становятся всё более и более развязными. Он уже не сдерживается, двигая бёдрами навстречу плавным толчкам и хрипло дышит, до сих пор не имея возможности оторвать заворожённого взгляда от бесстыжего танца грациозно выгибающегося на нём парня. - Хёнджина, - Феликс сдавленно стонет, заводя ладони парню за спину, оглаживая глубокий прогиб в пояснице, а затем проходится пальцами по выделяющимся позвонкам. Он резко притягивает его к себе, стараясь не смотреть постоянно лишь на припухшие губы. – Тебе хорошо? – Жгучий взгляд отдаёт лёгким сумасшествием, что лишь подстёгивает бушующий внутри пожар. - Ты можешь быть чуть грубее, - Хёнджина пробирает сладостной судорогой, когда Феликс дразняще проходится пальцами по его члену. Он не совсем понимает, что несёт, но как только чужая хватка ужесточается, в голове взрываются чёртовы фейерверки. – Мне безумно хорошо, Феликс… Господи, с тобой просто ахуительно, - очередной стон тонет в жадном, срывающимся поцелуе и Хван со всей страстью отвечает, также кусается и безумно улыбается, ощущая, как по телу разливается почти что лава, из-за которой вскипает кровь и лёгкие горят.       Феликс окончательно сходит с ума, причём виной всему становятся абсолютно все действия Хёнджина. То, как он горячо дышит, как приглашающего открывает рот и постанывает невероятно пошло, сам же вскоре срываясь со своих плавных движений на быстрые и беспорядочные толчки, от который по комнате разносятся грубые шлепки. Такой темп просто не позволяет надолго сохранить хоть какие-то остатки выдержки и Феликс отчётливо понимает, что подходит к своему пределу. - Я уже скоро, Хёнджина, - Ли прижимается к чужому влажному лбу, хватая губами воздух, который они сейчас буквально делят на двоих. Он ускоряет движения ладони, больше сосредотачиваясь на чувствительной и подрагивающей головке, понимая, что кончит по-любому раньше, но собирается сделать всё, чтобы старший не слишком от него отстал.       Хёнджина вновь чуть ли не разносит на мелкие кусочки от того обилия эмоций и чувств, которые обрушиваются на него в одночасье. Он даже не понимает, в голос ли он хнычет или просто беззвучно двигает губами, потому что взрыв в голове отрезает его от всего остального мира. Он просто сотрясается от оргазма, вжимаясь в Феликса, как в нечто единственное и до жути необходимое. Дрожь их обоих словно заставляет накатывающие волны всё продолжаться и продолжаться, передаваясь от одного второму и так по кругу. Он не сразу замечает, что лежит совсем не в той позе, в которой должен был. На боку оказалось куда удобнее, а тёплые объятия приятно согревали. Феликс вскоре принимается легко ёрзать рядом. - Погоди… дай мне минутку, останься, - за закрытыми веками всё ещё видны разноцветные всполохи прошедшего удовольствия. Щёки слегка краснеют, когда он понимает о чём просит, но в реальности ни капли об этом не жалеет. Он по-прежнему ощущает Феликса в себе и от этого внутри слишком тепло и хорошо. Эти ощущения совсем другие, нежели их предыдущий секс, когда они по сути ничем друг другу не были обязаны. - Хорошо, - Феликс совсем тихо выдыхает, утыкаясь носом в блондинистую макушку, ощущая себя немного наркоманом, но приятный аромат Хёнджина просто невероятно кружит ему голову. Возможно, это ещё остатки оргазма, а может от глубокого дыхания у него началась гипервентиляция. Всё это так неважно, на самом деле, пока он сжимает в своих руках кое-кого очень дорогого собственному сердцу.       Хёнджин медленно всё-таки приходит в себя, улыбаясь абсолютно довольной улыбкой и оставляя несколько лёгких поцелуев на шее Феликса. Он слегка возится под ним, оказавшись немного подмят под горячее тело, а затем уже не противится, когда младший немного отстраняется, выбрасывает презерватив и натягивает на них одеяло. - Ты знал, что ужасно горячий? – Хван смеётся, понимая, как двузначно это прозвучало, а в глазах напротив появился хитренький блеск. – Нет, ты конечно, чертовски горяч, но я сейчас о том, что ты словно печка. Когда мы уснули в обнимку тогда, помнишь? Я проснулся от того, что стало ужасно душно, - он мягко улыбается, внезапно вспомнив об этом. Это произошло всего несколько дней назад, когда после весьма драматичного признания, они приехали к Феликсу и пролежали в кровати часа четыре, болтая то о какой-то ерунде, то о собственных чувствах, а после действительно уснули в обнимку. - Это хорошо или плохо? – Феликс чуть морщит нос, получая в него следом тёплый поцелуй. Он не совсем понимает логику слов старшего, списывая всё на ещё кружащий туман в голове. - Это хорошо, я просто вспомнил об этом и решил поделиться. Так ты знал? – Хван осторожно касается кончиками пальцев россыпи веснушек на щеках, а затем вновь лезет поцеловать округлый кончик чужого носа. – У тебя с двух сторон по веснушке… Очаровательно настолько, что у меня сейчас сердце остановится. - Останься, пожалуйста, со мной, - Феликс смущённо шепчет, ещё никогда не слыша столько комплиментов. Ему, конечно, часто говорили, что веснушки у него классные, но Хёнджин постоянно находит какую-то особенную точку, которой отвесит ни один комплимент. – Ты мне очень нужен, - он ласково льнёт к большой ладони, уже пробовав прятаться в них и боже, у него реально выходит полностью закрыть своё лицо ладонями Хёнджина. – Я не знал, что умею быть печкой, возвращаясь к твоему вопросу, - его прошлые отношения просто не доходили до настолько открытых и искренних разговоров. - Я с тобой, - Хван жмурится от жуткого счастья, разливающегося по груди и совсем не против, когда Феликс целует его губы, проходясь мягкими касаниями от одного уголка к другому. – Будем спать или хочешь включить музыку? – Он ещё не чувствует себя излишне уставшим, поэтому они могли бы заняться чем-нибудь ещё. - Не хочу спать, - Феликс мотает головой, вполне обыденно отдаваясь на волю Хёнджину и его соображениям по их развлечению. Ему слишком хорошо было проводить время с ним, чтобы он хоть раз задумывался, а весело ли это выглядит со стороны? Какая собственно говоря разница, если им обоим слишком многое нравится делать вместе.