Суть проста: во всех мифологиях, во всех религиях, сколько найти, и в основе любой истории есть один и тот же мотив. Кто-то слышит далекий голос, он выходит из дома один. И, дракона убив, он вернется домой, но уже не тем, кто уходил.
Наверное, этого стоило ожидать, думал Леша, сидя на диване в гостиной, и в сотый раз перелистывая каналы. Это было почти само собой разумеющееся, это было логично. «Приключение» закончилось, герой вернулся домой, совершенно другой, а те, кто был с ним, остались кусочком истории. Гречкин никогда не был частью его настоящего, Гречкин был в Топях, был в лагере, был на заводе, но никогда, черт возьми, не был здесь, рядом с Лешей, и это не должно было причинять ему боль. Леша должен был ненавидеть его, и он ненавидел. Леша хорошо себе врал. Когда его забрали из Архангельска, Леша был в отключке. Никто не спрашивал его, никто и подумать не мог, что Леша захотел бы остаться там. Из-за чертового Кирилла. Когда очнулся, уже в Питере, первым делом написал Гречкину, но тот, видимо, так и не добрался до своих социальных сетей, а номера Кирилла Леша не знал. Он мог бы попросить Грома его найти, но ощущал себя идиотом, когда думал об этом. Гречкину это вряд ли было нужно, так же, как это не было нужно самому Макарову. Стоило просто забыть все произошедшее в Топях, как страшный сон, но сон этот снился ему каждую чертову ночь. И каждый раз он заканчивался одинаково. Кирилл целовал его в той проклятой комнате, а после того, как Леша вылезал из окна, гремел взрыв. И Кирилл оставался там, оставался навсегда. Леша начинал верить в то, что так оно и произошло. Может быть это был глюк? Может быть Гречкина не спасли? - Боже, от твоего лица в моем кофе молоко киснет, - смеется Денис, усаживаясь на диван рядом с ним. Леша старается выдавить улыбку, но получается плохо. Денис это тоже видит. После случившегося прошло почти две недели, а Титов все еще не до конца мог расслабиться рядом с Лешей, и, если честно, Макаров тоже. Нет, Денис не был похож на Кирилла, это Леша уже понял, но все равно так или иначе вспоминал о Гречкине, когда Титов появлялся в его поле зрения в этом дебильном леопардовом халате. – Как дела у звезды журналистики? - Пф, - Леша закатывает глаза. Его статья и видеоматериалы действительно разлетелись со скоростью света, прав был Титов. В Москве и Питере такой херни не случается, последнее громкое дело, и то с Разумовским три года назад. Фамилия Леши теперь звучала у каждого журналиста на устах, многие пытались перетянуть его к себе, но Леша остался верен своей шарашкиной конторе, как «ласково» называл ее Денис. – Знаешь же, что это не так, - теперь уже Денис закатил глаза. - Как раз-таки так, Лешенька, ты ахуенно все написал, особенно мне понравилось место про Гречкина, кстати говоря, - он усмехнулся, а сердце Леши предательски подпрыгнуло от произнесенной вслух фамилии. – Не думал, что ты сможешь с ним так слаженно сработаться, прям удивлен, что ты его под шумок не прибил, - Леше хочется попросить Дениса заткнуться. Но это было бы странно, это было бы глупо, потому что Денис в этом не виноват. Леша никому ни о чем до сих пор не рассказал, и не их вина, что они не знают, что на самом деле теперь Леша думает о Кирилле. - У нас не было вариантов, мы могли доверять только друг другу, - Денис усмехнулся, и как-то слишком хитро прищурился, задержав на Лешке взгляд. - Ага. Ты, кстати, в курсе, что он ту девочку удочерил? Ну, Лизу, - сердце Леши снова сделало кульбит. Конечно же он, блять, не был в курсе! - Ты шутишь? – Денис помотал головой. - Нет, как вернулся из Архангельска, весь мозг нам выебал, подайте ему, бля, ребенка, хоть из-под земли выдерни. А детей-то из того города по разным местам раскидали, - Леша смотрит на Дениса и не верит. Нет, он знал о том, что многих пристроили. И про Лизу знал, что той семью нашли, и про Вику, но он не знал кто! Не то, чтобы потерял интерес, просто было страшно в это лезть. Его и самого постоянно посещали такие мысли, забрать. Но он отлично понимал, что это будет тупо, это будет не честно, потому что Лиза Миронова – не его сестра. И не получится этим перекрыть ту боль, как бы он не пытался. Хватало того, что он ее спас, мог собой гордиться, придурок. Как он мог упустить это?! Как мог просто забить? - Денис, мне нужен его номер! Срочно! – Титов присвистнул. - Значит я был прав, из-за него ты тухнешь, как вонючая луковица? – Леша с размаху влепил ему ладошкой по ляжке. И без его комментария тошно. - Денис! Ты мне должен, забыл? – Титов снова закатил глаза, но усмехнулся. - Хуй с тобой, золотая рыбка, - он вытащил телефон из кармана, хотя Леша даже не знал, что в этом дебильном халате есть карманы, и протянул Леше. Черт, у Титова все это время был его номер! Даже у чертова Титова! – Записывай, ягодка, - Леша выдернул телефон из его рук, и, быстро схватив свой, перебил номер Гречкина себе. - Спасибо, - Леша хотел нажать на вызов, но, потупив взгляд в экран, заблокировал телефон. - И че ты? Звони, - Леша помотал головой. - И что я ему скажу? Привет, Гречкин, как твои дела? Привет, че не пишешь? – Денис вздохнул, посмотрел на Лешу, как на дебила, и выдернул из его рук свой телефон обратно. - Нет, привет, я все еще не могу забыть тебя, поэтому похож на ебучих сомнамбул последние две недели, чем дико бешу свою мамочку, - Леша снова шлепнул Дениса по ноге. Эти шутки про мамочку, кстати, начинали напрягать. Между Громом и Титовым тоже что-то изменилось. Они не ругались больше, и Денис, кажется, старался быть…другим? Ага, он пытался не быть мудаком, но, если честно, получалось хреново. - Ты совсем мудак? – Денис закинул ногу на ногу и теперь уже просто угорал. - Ага, - согласился он. – Леш, да ты че думаешь, я не вижу ничего? Это у Грома с распознанием эмоций беда, но меня-то не дури. Че у вас произошло там такого, что ты никак в себя прийти не можешь? – Леша не хотел говорить. Вот вообще не хотел. Но зачем-то снова сказал. - Мы поцеловались, - Денис снова присвистнул. Гром обычно в такие момент отвешивал ему подзатыльник, и вещал о том, что из-за таких вот дебилов в его доме деньги и не водятся. - Мда, - Денис откинул голову назад и уставился в потолок. – И че? Ты влюбился в него типа? От одного поцелуйчика? Он же мудак, не? – Леша почти сразу пожалел о том, что заговорил об этом с Денисом, но сейчас жалел еще больше. - Ой, иди ты на хер, Титов, иди на хер! – он поднялся с дивана и потопал к себе. Хватит с него на сегодня разговоров по душам, и Титова на сегодня хватит. - Да Леш, ну я угораю, ну че ты! – Леша его уже не слушал, он зашел в комнату и закрыл за собой дверь, чтобы этот придурок наконец-то от него отвязался. Леша не знал почему его это так выбесило. Денис всегда таким был, всегда подобную херню нес, так что сейчас-то было не так. Все, понимал Леша. Все, от самого, блять, начала. Потому что Денис, кажется, все-таки был прав. Потому что Леша реально не мог найти больше никакого объяснения тому, что он так хреново себя чувствует, что он вообще чувствует все это. Что Гречкин не выходит из его головы, что он не может перестать о нем думать. Тупость, какая же тупость. Влюбиться в самого, блять, неподходящего человека. Но ведь это было логично, так? Они вместе пережили столько говна, они вместе победили «зло», как пафосно звучал заголовок одной из газет, где писали о нем и Кирилле.***
Все хорошо, думает Кирилл, глядя на Лизу, пристроившуюся ему под бок. Все отлично, думает он, разворачивая цветастую книжку с желтым медвежонком. В его жизни еще никогда не было все так четко, все так, блять, правильно. Даже отец удивлялся тому, как быстро Кирилл пришел в норму от трех операций, и теперь оставалось только пережить это мучение с гипсом, а после, можно будет и вовсе выдохнуть спокойно. Правда спокойствие ему теперь только снилось, Лиза знатно давала ему просраться. - Только читай по ролям! Как вчера! – Кирилл кивнул, конечно, как же еще. Девочка устроилась поудобнее, уложив голову на его грудь. Иногда, когда она вот так вот приходила к нему, сворачивалась рядом во что-то напоминающее комочек, Кирилл с трудом боролся с желанием сжать ее до боли, вдавить в себя от невесть взявшихся откуда-то нежных чувств. Говорят, чужого ребенка любить сложно, особенно травмированного, особенно, когда этот ребенок большую часть своего существования напоминает колючий, блять, кактус. Но когда иголки осыпаются на твоих глазах, когда кактус превращается в котенка, тогда понимаешь, что все это херня полная. И не такое готов вытерпеть ради таких вот моментов. - Хо-хо-хо! – театрально смеется он, чуть ближе притягивая к себе книжку. Сотрясение мозга для Гречкина тоже не прошло бесследно, зрение начинало падать. – Привет! Давай поиграем! Предложил Тигруля другу, - Кирилл меняет свой голос, и девочка смеется, наблюдая за тем, как он еще и мимикой пытается изобразить персонажей. – Я бы пошел за тобой, но мне нужно убедиться, что заготовленного меда хватит до весны, - на реплике мишки голос Кирилла становится тоньше. Лиза тычет пальцем в картинку, гладит странички. Кирилл часто замечает то, с какой нежностью девочка относится к простым вещам. Как ценит каждую мелочь, купленную для нее Гречкиным, как перед сном расставляет аккуратно кукол на полочке, как долго смотрит на красивые упаковки, прежде чем их вскрыть. Ей жалко, ей всегда все жалко, новые игрушки, новые книжки, новые платья. У нее всегда такое состояние, будто все не для нее. Будто не ее эти вещи вовсе, а Кирилл с трудом понимает, как с этим бороться. Просто пытается дать еще больше, делает акценты на том, что все, что есть у Лизы – ее, собственное, ничье больше. И с удивлением отмечает, как в некоторых повадках девочки отчетливо видит Лешу. Как та до ужаса напоминает ему этого безумно доброго, для человека, с которым столько дерьма произошло, мальчика. Кирилл часто думает о нем. Это не проходит, как бы он не старался. Выкинуть Макарова из головы почему-то оказывается невозможным. Кирилл думал, что это остаточное, но на второй неделе понял, что ни хрена он не понял. Леша не вытравливался ни таблетками, ни Лизой, ни дурными попытками Гречкина запить это водкой по вечерам, когда девочка спит. С алкоголем он, конечно, старался подзавязать, не хотел, чтобы это видела малышка, не хотел случайно ей навредить. Просто запивал свои чертовы таблетки и ложился спать. Плацебо не работало на сердечную боль, но Кирилл пытался в это верить. Иногда и правда получалось, кажется. Но не последние пару дней. Кирилл видел статью, прочитал ее раз десять точно, пережил все заново, трясло его потом еще часа три, и уснуть той ночью так и не смог. Иногда все еще ловил себя на том, что он в Топях, не выбрался, но Лиза умело возвращала его в реальность. - Я спать хочу, - шепчет девочка, когда Кирилл подходит к середине истории. Он кивает, закрывает книжку. Он знает, что Лиза не будет с ним спать, эта странность тоже напрягает, конечно, но с другой стороны…ей уже шесть, а Кирилл не отец, он чужой человек. И какой бы любовью он там к ребенку не проникся, ей, для того чтобы полностью ему доверять, нужно намного больше времени. - Хорошо, пошли, - Кирилл ждет, пока Лиза слезет с кровати, берет свои костыли, и медленно, чтобы не свалится, ковыляет за ней в теперь уже ее комнату. - Ночник не выключай, - малышка быстро запрыгивает в свою кровать, которую Кирилл так скрупулезно для нее выбирал, чтобы было попринцесснее, натягивает на себя одеяло, и ложится, словно оловянный солдатик, зажмуривает глаза, ждет, пока Гречкин выключит свет. - Я посижу с тобой, пока не заснешь, не бойся, - он аккуратно опускается в кресло, рядом с кроватью, гладит ее по руке, и пытается не дышать. Можно было бы почитать еще, или, может быть, если бы Кирилл умел, спеть что-то. Он читал, это помогает, но сегодня не хотелось. Да и Лиза измоталась за день, снова приходили врачи, снимали швы, накладывали повязки. У Кирилла до сих пор мурашки бежали от того, сколько ужаса перенес этот ребенок за время, пока был у этих ушлепков. Благо, хоть все органы остались на месте, и до сих пор вообще не понятно для чего эти твари ее резали, что собирались сделать. - Спасибо, - тихо шепчет малышка, а у Кира сердце не на месте от этого. Не за что ей его благодарить. Он хочет, чтобы Лиза воспринимала это как само собой разумеющееся, но знает, что для этого придется постараться. Когда ребенок наконец-то засыпает, и Кирилл выныривает из полудремы, чтобы уйти к себе, телефон в его кармане звонит. Благо, он додумался отключить звук и перевести на вибрацию. Странно, думает он, ведь отец уже отзванивался сегодня, а больше и некому. Друзей Кирилл послал на хер, в сети не заходил, из всех поисковых отрядов вышел. Больше туда не ногой, страх теперь как-то сильнее. Да и ответственность появилось, вроде как есть ради кого теперь жить. Номер не определен, и первой мыслью Гречкина – скинуть. Может быть банк какой-то звонит, может быть просто реклама, может какой идиот поприкалываться решил, но Кирилл все-таки отвечает зачем-то. А после его сердце быстро падает вниз, когда он слышит знакомый голос, и вся его выдержка, вся его убежденность в том, что в целом сейчас все хорошо, рушится с одним Макаровским «привет». Как же он ошибался. - Кир? – он, видимо, молчит слишком долго, сам не замечает даже. Приваливается к стене, тихо сползает вниз, откладывая костыли в сторону, даже не задумываясь о том, как потом будет вставать. - Да, да, привет, - закрывает глаза, трет лицо ладошкой. Возьми же себя в руки, ну, ничего ведь не случилось даже. Он ведь сам тебе позвонил, позвонил все-таки. - Э..что делаешь? – вопрос звучит так тупо, но Кирилл улыбается. - Сижу на полу, - Кирилл не знает, что еще сказать. А хочется так много, внезапно хочется просто орать в трубку о том, как он, блять, скучал по Леше, и как его, блять, оказывается, не хватает в ссаной Кирилловской жизни, даже сейчас, даже с Лизой. Но он просто молчит, слушает дыхание на том конце. Леше все это вряд ли надо, наверное, он выдохнул наконец-то, наверное, он счастлив, что все закончилось. И не хотелось бы ему напоминать, не хотелось бы снова влезать в его жизнь сейчас. - Я…слышал, что ты Лизу забрал, это правда? – Кирилл усмехается. Ну да, наверное, не стоило ожидать, что он позвонит из-за чего-то другого. - Да, не смог оставить, - Леша в трубке вздыхает. – Эм…она, типа, со мной живет, если хочешь, приходи к нам, можешь когда угодно, я пока не совсем ходячий, - Кирилл пытается убедить себя, что говорит это совсем не для того, чтобы заставить Макарова прийти, совсем не для того, чтобы его увидеть. Но это полнейшая фигня. - Я приду, - тут же соглашается Леша. Неудивительно, думает Кирилл. - Хорошо, тогда я жду тебя, - звучит ужасно, думает он. - Сейчас? – почему Кириллу кажется, что над ним издеваются? - Хоть сейчас, только Лиза спит, - Леша, кажется, усмехается на том конце. - Ну, с утра-то она проснется, - Кирилл кивает и почему-то тоже улыбается как придурок. - Проснется. Так ты приедешь сейчас? – он не верит в свою удачу, ну не может же быть все так гладко, да? - Приеду, только адрес скинь, - что-то явно идет не так, но на этот раз Кирилл не чувствует страха. Что-то идет не так, но, в первые в жизни, так, как ему надо. Как ему хочется. Как ему необходимо.