Топи

Леша не сразу замечает деревню, издалека почерневшие крыши домов напоминают ему сгнившие от сырости деревянные ящики, сложенные в одну кучу и забытые со временем. Кирилл замедляется на подходе. Поцелуй и правда немного отрезвляет, думает Леша. Идти вперед становится куда проще. Они оглядываются по сторонам, всматриваются, но ничего, кроме вымершей деревни не замечают, ни одной живой души. Кирилл останавливает Лешу за плечо, толкает за себя. Макаров хочет выйти вперед, но ему не дают. - Стой, я первый иду, позову, если все чисто, - Леша с этим не согласен. - Нет, только вдвоем, - Кирилл рычит на него, шикает и отталкивает в сторону. - Леша, если нас двоих поймают, то толку вообще никакого не будет, - он понимает, что Гречкин прав, он говорит здравые вещи, но почему так сложно позволить ему пойти вперед? Пойти одному? Леше хочется кричать, а еще лучше вцепиться Кириллу в руку и никуда не пускать прямо сейчас. Постоять так еще хотя бы пару минут. - Давай я? Первый пойду, - Кирилл мотает головой. - Нет уж, Макаров, нехуй тебе там делать, - он вырывает руку их Лешиных рук, и медленно пробирается вперед. Макаров остается стоять здесь, за небольшим пригорком. Сердце стучит, как очумелое, будто кто-то прямо сейчас прижимает дуло к его виску. Леше уже за себя не страшно, страшно за Кирилла. Гречкин показывается через пару минут, выходит на дорожку, которую Леше хорошо видно из его укрытия. Обходит вокруг три оставшихся и более-менее сохранившихся дома. Ничего, понимает Леша, глядя на Кирилла издалека. Никого там нет. Кирилл машет ему рукой. Леша спешит, чуть не валится на землю, споткнувшись о какую-то корягу. - Тут пусто, вымерло все, куда не глянь вон – одна трава, - Леша оглядывается вокруг. Картинка жуткая, еще хуже оттого, что что-то здесь все-таки должно быть, потому что они оба видели машину, а значит она ехала отсюда. Куда-то же должна была свернуть? Леша оглядывается по сторонам, ищет следы. Дорога, вдоль которой они шли, идет в обход, понимает он. Кирилл к этому моменту, кажется, тоже уже соображает, что нужно двигаться по следам. - Пошли, туда, откуда они приехали, следы еще должны быть, - Кирилл кивает. Они еще раз осматриваются вокруг, и когда уже собираются развернуться, Гречкин что-то замечает за последней постройкой, и кидается туда. Леша не успевает за ним, потому что внезапно слышит крик, и застывает, как вкопанный, на месте. Девочка, думает он, он слышит ее плач. - Кирилл! Тут ребенок! – Леша кидается к дому, из которого предположительно идет звук. Кровь стучит в ушах, он даже не понимает, куда бежит. А если это засада? А если там кто-то есть? Все отходит на второй план. Дверь открывается с трудом, Леша буквально выбивает ее с ноги. Дом сырой и явно обгоревший как внутри, так и снаружи, но звук точно идет отсюда. – Лиза? Вика? Вы здесь? Девочки? – он медленно шагает вперед, оглядываясь вокруг. Сжимает в руке так вовремя пригодившийся перочинный нож. Пройдя чуть вперед, Леша замечает дверь. - Помогите! – детский голос из-за нее заставляет Лешу снова сорваться. Он дергает дверь за ручку, но та ни в какую не поддается. Замок, понимает Леша. Он шарит руками вокруг, над дверь, за наличниками, но ничего. Оборачивается, ищет ключ, и только удачей натыкается взглядом на связку, висящую на крючке у самого входа. - Сейчас, я сейчас, - он хватает Ключи и снова кидается к двери, только на третий раз угадывая с ключом. Дверь поддается не сразу, но как только Леша слышит щелчок, тут же врывается внутрь. В маленькой комнате, застеленной одним тонким ковром, у самого окна сидит девочка. Вика, понимает он, не Лиза. Сердце болезненно сжимается. На малышке из одежды только тонкое платье и кроссовки, руки связаны и привязаны к батарее. Какой ублюдок вообще мог это сделать? - Помогите, пожалуйста, - Вика уже даже не кричит, сипит только, тихо так, голос сорвала, понимает он. Леша кидается к ней, быстро разрезает веревки, скидывает их с рук. Снимает с себя куртку и шарф, натягивает на ребенка. Вику тоже трясет. - Все в порядке, все хорошо, все, мы нашли тебя, все хорошо, - он прижимает девочку к себе, и та виснет на его шее, наконец-то позволяя себе разреветься. - Он здесь, он недавно ушел, - Леша поднимается с пола, вместе с ребенком. В ушах снова стучит. Кирилл, Кирилл, блять, остался один! С гребаным ножиком, против, возможно, вооруженного уебка. - Вика, послушай, я сейчас дам тебе телефон, беги отсюда. Там флажки, пара метров от дороги, поняла? Беги по ним и не останавливайся, а как придешь в лагерь, сразу звони Игорю, контакт найдешь, поняла? Ловит возле третьего дома, на крыльце, – малышка кивает, словно игрушечная кукла, сжимает в руках Лешкин телефон. Макаров выбегает вместе с ней из дома и тащит туда, откуда сам только что пришел. Кирилла он не видит. Внутри все сжимается от ужаса. - Там завод, моя подруга Лиза там, ее забрали вчера, - сбивчиво поясняет ребенок, когда Леша уже почти срывается с места. Завод, думает он, ну конечно. - Хорошо, я понял, давай, беги, - он отпускает девочку с рук, и та бегом направляется в сторону первого флажка. Леша боится, он знает, что это опасно, но не опаснее, чем оставаться здесь. Она выберется, он верит, хотя и ненавидит себя за то, что отпускает ее одну. Но как по-другому? Там – Кирилл, и он не может уйти, не может!

***

Кирилл срывается с места, он видел его, точно видел. За последним домом. Но когда оказывается там, то никого не находит. Испариться эта тварь не могла, думает он. Оглядывается вокруг, впереди кусты, а за ними – дорожка. Он замечает мужика впереди, петляющего между деревьев. Не раздумывая бросается вперед. Леша остается, но так даже лучше, думает он, перехватывая нож правой рукой. Бежать с портфелем неудобно, Кирилл скидывает его возле кустов. Под ногами расплывается мокрая глина, Кирилл всем сердцем ненавидит это место. Проклятая земля, взять, и запустить сюда бомбу, сжечь нахер, подчистую спалить. Со всеми этими гомиками. Смешно, думает Кирилл, гомик тут явно один. Бежит сейчас вот, чертыхается. И самое обидное, что понял это только сейчас, когда все уже точно катилось по пизде. А вдруг он вообще Лешу не увидит больше? А вдруг, это был вообще их первый и последний поцелуй? Но был же, думает Кирилл, а значит и умирать не так страшно. О любви Гречкин не думает, да и какой там, когда успел бы? Просто, наверное, тянет, да и как бы не тянуло, если они были буквально приклеены друг к другу последние несколько дней, если Кирилл столько страха натерпелся из-за этого Макарова? Если он даже сейчас рискует всем, своей жизнью рискует только, блять, из-за него! Глупо, думает Кирилл, свешивать все на Лешу сейчас. Ни в чем Макаров виноват не был, Кир сюда вообще не из-за него ехал. А уж Лиза тут и подавно не виновата. Может быть в нем тоже какой-то комплекс героя зрел? Может быть он тоже словил это, заразился этим дебильным чувством несправедливости? - Стой! Я же блять, все равно тебя суку догоню! – кричит Кирилл, хватаясь за ствол дерева, когда в очередной раз поскальзывается на слякоти. Выберется – все бабки пустит на то, чтобы сравнять это место с землей. Кирилл выбирается на плоскость, и только сейчас, за порослью, натыкается взглядом на что-то огромное, старый завод, понимает он. Тот, в котором произошла какая-то авария, который закрылся лет десять назад. Спасатели говорили о нем, предполагали, что девочки могли пойти туда, мол любопытно стало. Любопытно, блять, думает Кирилл. Ахуенное место, почти Диснейленд же. Он делает еще один рывок, и пулей несется внутрь. Это вполне может быть ловушка, запоздало вспоминает он. Но даже если и так, то что он теперь? Остановится? Хрен-с два.

***

Леша видит только, как Кирилл скрывается за железной дверью. Он останавливается за деревьями, чтобы осмотреться. Здание стоит буквой Н, огромное, перекошенное временем. Где-то там, за корпусами, торчат трубы. Леша приглядывается, и ему на мгновение кажется, что из них идет дым, но как-то неправильно, будто тут же оседает на землю. Так вот отчего туман, думает он, вот отчего тут так холодно? Нужно бежать за Кириллом, думает он, но ноги не идут. От одного вида этого здания подкашиваются. Но все меняется, как только он замечает человека на верхнем этаже. Засада, думает он, и Кирилл прямо сейчас бежит в их лапы. Делать нечего, поэтому он снова срывается с места, возле ворот хватает какую-то арматуру, все лучше, чем долбанный перочинный нож. Все равно, что с зубочисткой. Заходит тихо, медленно, осматривается вокруг. Обычное помещение с высокими потолками, длинный коридор, лестница справа, Леша крадется. Камера, висящая на шее, вновь загорается, автоматический режим, вовремя, думает Леша. Он прислушивается, но не слышит ни фига, никаких звуков. И Кирилл будто тоже пропал. А после, что-то грохает там, наверху, и Леша уже не задумываясь несется по лестнице. - Кирилл! Кирилл! – орать не стоило, думает он, но остановится не может. Сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Страха нет, чистый адреналин. Кажется, будто он сейчас готов с одной этой железкой на стадо полезть. В конце-то концов у Игоря же получалось. Да, подсказывает внутренний голос, почему-то так похожий на голос Гречкина. Но у Игоря был чертов пистолет. - Помогите! – снова, думает Леша. Снова детский голос. Он несется на него, не разбирая, что вообще происходит. Огромный коридор, а впереди железная дверь, облезлая, ржавая. Голос оттуда, понимает Леша. Но теперь-то это точно похоже на подставу. Да какая только уже, к черту, разница? Леша хватается за ручку, дергает ее на себя, но отпрыгивает в сторону. На него со всей дури несется какой-то мужик. Он кажется Макарову смутно знакомым, он видел его! Водитель, понимает он. Это этот мудак привез его сюда! Леша бьет без разбора, с размаху, зажмуривает глаза. Голос Игоря в голове орет не жмуриться, но Леша не может. Он машет перед собой своим идиотским оружием и, кажется, даже попадает. Мужик валится на пол, и Леша, уже не до конца понимая, что творит, бьет его еще раз, и еще. Не может остановиться. Вся злость, что скопилась в нем за это время, весь страх, все негодование, выплескивается через удар. - Стой! Хватит! Хватит! – кто-то хватает его за руки, Леша не видит, он вырывается, как зверь, загнанный в клетку, и запоздала понимает, что руки, скрутившие его, принадлежат Кириллу. Что голос тоже его. - Кир! Кирилл, боже, я…я убил его?! Я его убил?! – Леша боится открыть глаза. Он чувствует, как все, чем он жил все эти годы, как все, благодаря чему он мог считать себя хорошим, а Гречкина – ублюдком, прямо сейчас сыплется на глазах. - Я…не знаю, Леш, я не знаю, - Кирилл тоже в панике. Макаров цепляется в него и ревет. Где-то вдалеке хлопает дверь, звучит выстрел. Леша дергается, но ничего не чувствует, только Кирилл чуть сильнее сжимает его в руках, а после толкает вперед, захлопывая за собой дверь. Леша не понимает, что происходит. Кирилл падает на пол, прикрывая дверь спиной, и Макаров видит, как по плечу Гречкина расплывается красное пятно. Медленно просачивается через куртку. - Кирилл? – Леша падает на пол возле парня, его руки трясутся, он тянется вперед, но застывает. - Все в порядке, все хорошо, сейчас, - Гречкин стаскивает с себя куртку. Леша бросается ему помочь. За дверью все гремит от выстрелов, Леша хочет оттащить его подальше, но пули не пробивают толстый металл, будто в бункере. Он вскакивает на ноги и защелкивает засов, единственный замок, который есть на двери, а после все-таки оттаскивает Кирилла в сторону. - Я…сейчас, надо перевязать, подожди, - Леша крутится вокруг, но ничего не находит. Взгляд цепляется за маленькую фигурку в углу. Лиза, понимает он, но пока вообще не до нее. Леша срывает с себя свитер, стягивает футболку и рвет ее, ткань поддается с трудом. Действовать приходится быстро, он даже не успевает соображать. - Леша, успокойся, Леш! – Кирилл пытается его вразумить, но не выходит. Леше так страшно, так никогда не было. Даже, когда Лизу забирали на скорой, даже когда машина Гречкина вылетела из угла. Он ни разу в своей жизни не сталкивался с таким первобытным ужасом, и этот ужас, кажется, не собирался заканчиваться. Будто страшный сон, а ты не можешь проснуться. - Давай, я завяжу, сейчас, - Леша садится перед Кириллом на колени, тянет рукав его свитера, пытается разглядеть. - Просто в плечо, Леш, от такого не умирают, успокойся, - Леша не верит. Он знает, что умирают, и не от такого умирают. И он не хочет, чтобы это произошло. Только не с Кириллом, пожалуйста. Он хочет вымыть свой рот с мылом за каждое злое слово, брошенное в его адрес, за каждый раз, когда Леша желал ему смерти. Он не хочет, не хочет-не хочет-не хочет его терять! Только не сейчас, не тогда, когда у Леши буквально нет никого, кроме него. Не в этом проклятом месте! - Все будет хорошо, - зачем-то шепчет он, затягивая драную футболку на плече Гречкина. - Все будет заебись, Макаров, - поправляет его Кирилл, и внезапно тянет руку к его голове, подтягивает к себе, накрывает его губы вторым в жизни Леши поцелуем. Леша плачет, он чувствует собственные слезы на их губах, и этот поцелуй не нравится ему. Ему не хочется целоваться сейчас, будто это прощание, будто Кирилл пытается с ним проститься. - Надо выбираться, надо…как-то...- он снова поднимается на ноги. Девочка в углу смотрит на них испуганно, тоже ревет. – Лиза? – спрашивает он. - Лиза, - отвечает малышка. Она чуть младше Вики, отмечает Леша, и она боится. На ее руках Леша замечает катетеры, и только оглянувшись еще раз понимает, что они находятся в месте, типа реанимации. Старая кушетка, операционный стол, каталка с инструментами, допотопные аппараты жизнеобеспечения. Что здесь вообще творится?! - Лиза, что здесь происходит? Что они делали с тобой? – малышка выползает из своего укрытия, и Леша, бросив взгляд на Кирилла, все-таки подбирается к ней. - Они делали что-то, делали больно, - она показывает на свой живот, Леша со страхом поднимает ее футболку. Вся талия девочки перемотана бинтами, у Леши снова все холодеет. - Пиздец, какие же твари, - рычит Кирилл, пытаясь приподняться с места. За дверью все затихает, внезапно понимает Леша, а после слышит, как там, внизу, заводится машина. Неужели бегут? Как крысы. Бегут от двух вооруженных перочинными, блять, ножиками пацанов! Но не может же быть все так просто, да? Конечно не может, не в этой жизни, думает Макаров. Девочка оседает на пол, у нее вообще нет никаких сил. Леша подбирает свой свитер с пола, холода он уже не чувствует, поэтому натягивает его на Лизу.