Всё к лучшему

Теперь Арно казалось, что все шепчутся за спиной. «Бывшая колиньяровская подстилка» - хихикал глупый Жорж Гайяр. Олененок сделал вид, что не расслышал. Когда-то в школу не вызывали родителей из-за любой ерунды. За пустяковую драку не ставили на внутришкольный учет, не подавали в суд, и вообще было все намного проще. Школьники бились «стенка на стенку», «класс на класс» за стадионом. Снимать на камеру телефона никто не снимал – тогда их еще не изобрели, мобильники. Это рассказывал Лионель, изредка приезжая домой. Тогда Арно не придал этому начения, а сейчас отчаянно жалел, что пришли другие времена. В драку он не полез исключительно из-за того, что снова вызовут Эмиля. Он разнервничается, а малейшая ошибка хирурга может стоить кому-нибудь здоровья, а то и жизни. Уж лучше промолчать. Не все дразнили Олененка – разве что такие глупцы, как Гайяр или тот же Мей. Но что взять с людей, которые путают тангенс и косинус, а про любимую книгу отвечают, что это комиксы «Зомби в городе». Остальным было все равно. Так уж устроен наш мир. Когда обижают кого-то, другие либо делают вид, что ничего не замечают, либо присоединяются к травле. В душе отчаянно радуясь, что на месте жертвы не они, а кто-то другой. Арно замкнулся в себе, стал хуже учиться, и порой сидел, глядя в одну точку. В школу он теперь шел, как на каторгу. Пропускал при любой возможности. Но это с другими родителями можно тайком нагреть градусник или сымитировать жуткий кашель. С Эмилем это не пройдет. Еще и «люлей» отхватить легко. Но Милле заметил, что с сыном творится что-то неладное и попытался поговорить. - Что случилось, малыш? Ты всегда грустный. - Уроков много. - Но тебе всегда легко давалась учеба. - Сейчас стало сложнее. Арно отводил глаза. Лгать самому любимому человеку он так и не научился. Но и говорить правду не хотел. - Арно, я вижу, что с тобой в последнее время что-то неладное. Тебя обижают? Но тут зазвонил телефон. Эмиль взял трубку. - Алло. И через минуту: - Немедленно готовьте к операции, капельницу с физраствором, следить за давлением… Я уже выезжаю,- кричал он, и на ходу надевал брюки. Арно кивнул. Обычное дело – кого-то привезли на «скорой». - Ребенок два года острая булавка в пищеводе.       Оставшись один, Арно сердито раскрыл учебник. К кошкам Манриков, Колиньяров и прочую шваль. Не зря Круг назад их называли «навозниками». Прожить без друзей можно. А вот расстраивать Милле – нельзя ни в коем случае. Надо учиться и думать о будущем. «Может, уговорить Эмиля, что я буду учиться онлайн?» - мелькнула мысль.        В честь Осеннего Излома в школе было решено устроить дискотеку для старших классов. И однокорытники этому радовались, так как в прошлом году они считались «средним звеном», и на дискотеки их не пускали. Под потолком крутился зеркальный шар, музыкальная установка гремела басами. Большой спортивный зал на вечер превратился в танцпол. В центре крутились мальчишки и девчонки. Взрослые, в том числе некоторые родители и сотрудники полиции следили за порядком. Эстебан подошел к диджею – парню из выпускного, перекинулся с ним парой слов. Тот кивнул. Сначала зазвучала песня, самая популярная в этом году: Рыженький мальчишка со смешными веснушками Просит не влюбиться, но его не послушали* Арно поморщился. Разумеется, Колиньяр заказал песню в честь своего обожаемого Манрика. Тот отплясывал в центре. На запястье красовался браслетик с половинкой сердечка. И нетрудно было догадаться, у кого – вторая половинка. Такая мода появилась в этом году. Те, кто считал себя парой, покупали два браслетика на двоих, и сердечко складывалось из двух половинок, как детальки пазла. Затем диджей включил медляк, объявив, что песня «для самой красивой пары этой вечеринки». На крыше городских домов мы прятались от лишних глаз Я целовал тебя тогда в свой первый раз** Арно вспомнил, как весной в Весенние Молнии, они с Эсти сидели на крыше высотки. Оттуда открывался шикарный вид на Новую Олларию, а вдалеке, среди зелени виднелись кварталы Старого Города. И тогда Эсти поцеловал его в первый раз, коснувшись губами горячих и влажных губ. Олененку стало так больно, что он пробрался между танцующими и бросился домой. Он бежал, забыв надеть куртку – так и тащил ее в руках. Перед глазами стояла картина, как Константин положил руки на талию Эстебана. «Самая красивая пара на вечеринке», - горько отдавалось эхом в мозгу. Лионель был дома, и сразу понял, что с сыном что-то не так. - Давай, колись, кто обидел. - А почему сразу – обидел? – стушевался Арно. - Дитя моё, - ироничности Ли нахватался от Алвы, - я же насквозь тебя вижу, и рентген не нужен. Ясно что дела амурные, как говорили в романах прошлого Круга, у тебя не на высоте. Давай, выкладывай, что случилось. Он усадил Арно за большой кухонный стол, зачем-то включил настольную лампу – старомодную, но любимую Эмилем. - Все по порядку и с самого начала. И Арно выложил все: про Эстебана, прошлую весну, про то, как встретились перед началом учебного года, и то, как Рыжий назвал его «нищебродом». На этих словах Ли нахмурился. - Кардинал всегда советовал не разводить слишком много Манриков. А их чересчур много в Талиге. И они умудряются кишеть, как ызарги в Варасте. Олененок шмыгнул носом и улыбнулся. Представил себе кишащих родичей Константина. А ведь и вправду, у него уйма родственников. Какие-то дяди, тетки, несколько братьев и сестер, знаменитый дед… - Его Высокопреосвященство прав, - сказал Арно. - А он всегда прав, - в тон ему ответил Лионель таким тоном, каким говорят, что Оллария – столица Талига. Вдруг Арно подумал, что в ящике стола лежит отцовский пистолет. И надо поторопиться, пока Лионель не уехал куда-нибудь снова. Сердце бухнуло невпопад. Но перед глазами вновь встала картинка со школьной дискотеки, где Эстебан обнимает Рыжего. И сомнения улетучились, как летучие соединения, которые легче воздуха. С водородом образуют летучие соединения – газы и жидкости. С кислородом образуют кислотные оксиды. Кажется, так в учебнике по неорганической химии написано.