"Ибо, ты там как?" "Всё закончилось?" "Перезвони, когда освободишься"
Сяо Чжань отправляет сообщения, надеясь, что ответ последует вскоре, и с трудом переключается на рабочие дела. Однако Ибо отвечает только через несколько часов. И по одним лишь электронным буквам Чжань уже понимает, что ситуация далеко не супер. "Не хочу говорить, Чжань" "Мы посидим сегодня с парнями" "Может, переночую у себя, не теряй" Мужчина вздыхает при виде полученных сообщений. Автоматически начинает печатать большое сообщение о том, что чувствовать себя подавленным нормально, что экзамены просто высосали всю душу, но на них жизнь не подходит к концу, что он будет ждать его звонка, если захочется поговорить, и что ключ от дома работает в любое время суток. Однако — стирает всё это, так и не успев допечатать до конца, потому что прекрасно понимает, что не сработает. До Ибо в подобном состоянии ни одно слово не дойдёт. У него невероятный талант раскручивать у себя в голове проблему, не стоящую и кончика мизинца, до вселенских масштабов, а затем тонуть в уверенности, что из-за этой самой проблемы неизбежно должен произойти огромный взрыв. Сяо Чжань трёт переносицу, качает головой и отправляет в ответ одно-единственное сообщение, надеясь на то, что в компании друзей Ван Ибо всё же не будет киснуть слишком долго и сможет прийти в норму:"Пожалуйста, позаботься о себе! И помни, что я всегда рядом"
Однако что-то внутри подсказывает мужчине, что надежды вряд ли оправдаются. ☽☽☽ В баре шумно, пахнет сигаретами и многочисленными духами, перемешавшимися в воздухе в не самый приятный коктейль. Ван Ибо тянет далеко не первый бокал, практически не чувствует вкуса и ловит себя на мысли, что понятия не имеет, что он вообще сейчас пьёт. В голове каша. Путаются обрывки мыслей, занимавших сознание на протяжении дня и вечера. Ему нужно обдумать. Вот только незадача — Ибо не понимает, что именно он хотел обдумать и из-за чего вообще провалился в эмоциональную яму. Он ровно и уверенно шёл по дороге из всех экзаменов, но после выхода с последнего будто бы споткнулся и упал в непонятно откуда взявшуюся дыру. В процессе падения, наверное, ударился головой: иначе не объяснить, почему она так болит, а мысли не складываются в единое целое. Ван Ибо допивает бокал, прислушивается к диалогу друзей, обсуждающих недавно вышедшее обновление какой-то игры, и складывает руки на стол, опуская на них голову. Так думается чуточку легче, но всё ещё не ахти. С чего всё это взялось? Парень пытается отыскать в воспоминаниях первоисточник, огромное количество раз сходит с верного пути из-за слишком громкой музыки, мешающей нормально думать, но в итоге всё же цепляется за то самое ощущение. Он будто бы потерял ориентиры, когда сдал заполненные бланки и вышел из аудитории. Словно... ему некуда идти. В переносном значении, конечно же, потому что в прямом — его ждёт и квартира Сяо Чжаня, и собственная комната в съемной квартире. Ван Ибо будто бы прошёл последний этап долгосюжетной игры в виде школы, но вместо яркого финала с очевидной победой получил пустой экран. Тёмный экран, на котором нет ничего. Никаких знаков. Никаких направлений. Никаких подсказок. Вроде как свобода. Но в то же время — пустота. Ощутимо звенящая пустота, от которой ещё хуже, чем от громкой музыки, играющей в баре в течение всего вечера. Ван Ибо так гнался за свободой. Так хотел её, наконец, обрести, а по итогу понятия не имеет, что с ней можно и нужно делать. Будто ему подсунули набор лего из нескольких тысяч деталей, но при этом не дали никакой инструкции или хотя бы картинки того, что должно из этих деталей в конце получиться. И вот он сидит, окруженный этими многочисленными деталями, и ума не может приложить, как поступить, с чего начать, что сделать основой конструкции. И самая большая сложность в том, что речь идёт всё-таки не о какой-нибудь модели, которую в любой момент можно разломать к чертям и начать по новой, а о собственной жизни, с которой поступать подобным образом было бы самым настоящим кощунством. Было бы легче, если бы отсутствие ориентиров было единственной проблемой. Но жизнь любит испытывать нервы на прочность, поэтому у Ибо — как, впрочем, и у любого другого выпускника — в комплекте есть ещё и неуверенность в завтрашнем дне. Поступление. В нем нельзя быть уверенным на сто процентов до тех пор, пока не увидишь своё имя в приказе о зачислении. А у Ван Ибо впереди ещё и творческие вступительные: морока в квадрате, но он сам её выбрал. И свой выбор уважает. Но от этого менее страшно не становится. Ибо помнит про обещание Джексона помочь с деньгами, если будет нужно, помнит про все слова Чжаня, но всё равно чувствует себя шагающим по верёвке над пропастью. Ровно на середине. Сзади — официально законченная школа, куда уже точно не вернёшься. Впереди — ещё не достигнутый университет. И вроде как обидно будет упасть, когда прошёл уже больше половины. С другой стороны — шагать дальше нет никаких моральных сил. Вот он и стоит еле-еле. Держит несчастный баланс из последних сил. Не собирается сдаваться, но боится нелепо оступиться, когда пройдена самая сложная часть пути. Голоса друзей на некоторое время становятся громче обычного. Они с кем-то активно здороваются, что-то говорят, а Чжан Исин так и вовсе кричит что-то про любовь, но Ван Ибо не вникает. Он теряет с таким трудом пойманную мысль и даже не пытается её заново отыскать. — Оно живое, честно, — неожиданно раздается над самым ухом практически трезвый голос Исина, а затем следует дружный смех друзей. Ибо хочет послать их куда подальше, но вместо этого лишь чуть слышно мычит. Издевательство от собственного тела. Сегодня весь мир против него. — Ибо, ты как? Не тошнит? Может, в туалет? Кто-то задаёт вопросы, опуская ладонь на плечо Ван Ибо. Парень не поднимает головы, но резким движением сбрасывает руку со своего плеча и, фокусируясь на последней фразе говорившего, отзывается: — Иди в туалет с кем-то другим. Я занят. — Правда? И чем занят? — вклинивается вновь в беседу Чжан Исин, явно издеваясь. — Кем, — поправляет его Ибо. — И кем занят? — Да. — Так и кем же ты занят? — спрашивает всё тот же обладатель голоса. Теперь он кажется знакомым. Очень хорошо знакомым, но окружающий шум мешает понять наверняка. — Не твоё дело. Ван Ибо не может идентифицировать этого человека, поэтому отвечает ему так же, как отвечал бы любому другому незнакомцу. Однако мягкий смех, который служит реакцией на сказанную им фразу, заставляет всё внутри перевернуться. Он... точно знает этого человека. Видимо, очень хорошо знает, раз настолько остро реагирует. И, очевидно, испытывает по отношению к нему нечто очень глубокое. Но это вроде как невозможно. Подобные чувства у Ибо вызывает только один человек на этой планете, и сейчас ему в этом баре попросту неоткуда взяться. — Чжань... — Ван Ибо то ли отвечает на ранее поставленный вопрос о том, кем занят, то ли зовёт, чтобы подтвердить собственную догадку, с таким трудом выстроенную затуманенным сознанием. — Да, Ибо, — Сяо Чжань проводит ладонью по светлым волосам своего парня, и в этом жесте столько нежности, что младшему становится совестно за то, что он не узнал любимого человека с самого начала. — Я потерялся, — признается Ибо. Вряд ли это хоть что-то объясняет трезвому Чжаню, но он всё же понимающе мычит. — Всё нормально. — Прости, что не узнал. — Ты всё ещё лежишь с закрытыми глазами. Думаю, то, что ты пьяный узнал меня по смеху, уже можно считать достижением. Ван Ибо собирается поспорить, планирует сказать, что ни капельки вообще-то не пьяный и соображает вполне себе здраво. Он открывает глаза, резко поднимая голову, и намеревается начать говорить, но все слова вдруг вылетают из головы, потому что всё вокруг начинает кружиться с дикой скоростью. В итоге Ибо с трудом фиксируется на лице Чжаня и не очень-то правдоподобно произносит: — Не пьяный я. — Конечно. А я тогда балерина, — беззлобно шутит старший. — Ты был бы хорошей балериной. У тебя длинные ноги, — Ван Ибо кладёт ладонь на бедро Сяо Чжаня, который, оказывается, сидит рядом с ним, а не стоит неподалёку, как младший почему-то думал изначально. — Хочешь помериться длиной ног? — фыркает Чжань. — Не, ты победишь, — качает головой Ибо. — Хочу домой, тут шумно. — Тогда поехали, — без труда соглашается мужчина, потому что ради того, чтобы забрать это пьяное чудо, он вообще-то и приехал в бар. — Ты хочешь к себе домой или ко мне? Сяо Чжань практически невесомо перебирает волосы Ван Ибо, а затем опускает ладонь ему на шею, дожидаясь ответа. Хорошо, что у Чжан Исина в списке контактов оказался номер возлюбленного лучшего друга. И отдельно — хорошо, что Чжань, который обычно не отвечает на неизвестные номера, в этот раз решил взять трубку. Исин, оказавшийся в куда менее пьяном состоянии, чем Ибо, догадался, что позвать старшего будет намного проще, чем пытаться вытащить практически уснувшего на столе лучшего друга из бара самостоятельно. И — что уж кривить душой — оказался прав на все сто процентов. — Я же говорю: домой, — отзывается всё же Ибо, но от этого ситуация яснее не становится. — К тебе или ко мне домой? — ещё раз уточняет Чжань. Ван Ибо на несколько секунд хмурится, и вкупе с расплывшимся по лицу румянцем это зрелище настолько очаровательное, что Сяо Чжаню хочется запечатлеть его в своей памяти навсегда. Это он, собственно, и делает, жадно впитывая взглядом каждую черту на лице младшего. — Мой дом там, где ты. Ибо говорит это спокойно и уверено. Он смотрит в глаза своего любимого человека и не видит вокруг ничего, кроме него. Даже шум бара уходит сейчас на задний план. Чжань хочет сказать, что чувствует то же самое. А ещё невыносимо сильно хочет поцеловать своего парня. Вот только место для этого, к сожалению, совсем не подходит. — Тогда пойдём домой, — произносит в итоге Сяо Чжань, поднимаясь с места и подавая руку в приглашающем жесте. Ван Ибо без лишних размышлений цепляется за протянутую ладонь и встает с дивана. Он коротко прощается с друзьями, только сейчас вспоминая о том, что всё это время они находились неподалёку, и без лишних вопросов идёт туда, куда его ведёт возлюбленный. В голову ударяет резкое дежавю. Ибо уже шёл так за Чжанем. И не раз. Но сейчас почему-то вспоминается их первая встреча, когда Ван Ибо, знать не зная этого человека, доверился протянутой руке и впервые в жизни принял помощь от кого-то. Тогда он и представить не мог, что Сяо Чжань станет тем, кто заставит его сиять. — Чжань? — Ибо уже привычно садится на место для пассажира, а затем смотрит в сторону водительского кресла. — Да, конфетка? — откликается мужчина, помогая возлюбленному пристегнуть ремень безопасности. — Ты помнишь, как помог мне в больнице? — Я, конечно, немного старше тебя, но у меня ещё нет таких проблем с памятью, чтобы забыть нашу первую встречу. — Ты ведь мог и не помогать мне тогда. — Кажется, мы это уже обсуждали. Да, я мог и не помогать. Но захотел это сделать. — Я просто... Я всё думаю, почему ты тогда помог? И почему я позволил тебе помочь, если обычно закрываюсь от всех? Сяо Чжань проводит ладонью по щеке Ван Ибо, а затем наклоняется и оставляет легкий поцелуй на его губах. Если бы всё в этом мире можно было объяснить с помощью законов логики, то было бы, наверное, проще. Вот только это нереально. Они всего лишь люди. И порой их поступки не требуют сложных объяснений. Люди поступают определенным образом просто потому, что чувствуют необходимость так поступить. Ни больше и ни меньше. И не стоит искать здесь скрытых смыслов или посланий от вселенной. — Жалеешь, что встретил меня? — спрашивает Чжань, поглаживая плечо младшего. — Дурак, что ли? Конечно, не жалею. — Вот и я не жалею. Думаю, на этом можно и закончить. Ван Ибо кивает, соглашаясь со словами старшего, а затем прикрывает глаза. Весь день ему было до дикого тревожно, а сейчас, наконец, легко. И неизвестно, является причиной данной легкости выпитый алкоголь или сидящий рядом человек. Но это значения как такового и не имеет. В конце концов, пьянить Сяо Чжань может куда сильнее, чем любой из существующих спиртных напитков. ☽☽☽ Утро встречает лучами, проникающими сквозь не до конца закрытую штору, головной болью и отдаленным голосом Сяо Чжаня. Мужчина находится в другой комнате, обсуждая по телефону детали очередного проекта. Ван Ибо бессовестно подслушивает, хотя практически ни слова не понимает: просто голос старшего работает примерно так же, как таблетка аспирина — Ибо даже на пару мгновений забывает о том, что он тут вообще-то страдает от похмелья. Когда Чжань заканчивает разговор, в квартире вновь повисает тишина, нарушаемая лишь еле слышным шумом со стороны кухни. Ибо пытается понять, почему его бойфренд ещё не убежал на работу, и еле-еле крутящиеся в голове шестеренки, сжалившись над ним, подсказывают, что сегодня суббота. Встать с кровати и добраться до ванной оказывается не так уж сложно. Наверное, куча таблеток, щедро врученная старшим перед сном вместе со стаканом воды, всё же имеет свой эффект. Спустя минут пятнадцать Ван Ибо появляется на пороге кухни и чувствует себя практически полностью живым. — Я тебя разбудил? — замечая парня, виновато улыбается Сяо Чжань. — Нет. Я вроде как выспался. Ибо подходит ближе к Чжаню и с готовностью попадает в его объятия. Оказывается, старший делает им кофе. Турка на плите еле слышно шипит, а бодрящий запах распространяется по всей комнате. — Как чувствуешь себя? — интересуется Сяо Чжань, заглядывая в глаза младшего. — Жить буду точно, — даёт оценку своему состоянию Ван Ибо. — Прости, что вчера был таким мудаком. Надо было тебе позвонить после экзамена. В своё оправдание — Ибо действительно хотел позвонить своему парню и рассказать о своих ощущениях. Изначально. Однако потом подумал, что тот находится на работе, наверняка сидит в очередной куче бумажек, а он тут позвонит и будет ныть из-за непонятной эмоциональной ямы, появление которой самому себе-то объяснить не в состоянии, не говоря уже о других. Проще говоря, обесценил свои чувства, думая, что это не повлечёт никаких последствий, а в итоге Чжаню пришлось забирать его пьяного из бара. Браво — сто баллов по шкале идиотизма из десяти! — Всё окей, я же всё понимаю, — качает головой мужчина. Кофе норовит вот-вот выбежать из турки, поэтому им приходится пожертвовать объятиями в пользу оживляющего напитка. Привычным жестом Ван Ибо забирается на стол и, качая ногами в разные стороны, наблюдает за тем, как Сяо Чжань разливает кофе по стаканам. Умиротворяющее зрелище, честно говоря. Парень думает, что, возможно, он справится и без дополнительной помощи в виде таблетки от головной боли, о которой мечтал по пути в ванную комнату. — Спасибо, — благодарит Ибо, принимая из рук старшего кружку с горячим напитком. — Кстати, как ты узнал, где я? — Исин позвонил и попросил тебя забрать, — усмехается Чжань, вспоминая вчерашний звонок, который он изначально принял за какой-то спам. — Кстати, откуда у Исина мой номер? — Я внёс твой номер в его контакты ещё в первые недели нашего общения, — объясняет парень, но намного яснее ситуация от этого не становится. — Зачем? — Ну, знаешь, если отец заберёт или разобьёт мой телефон. Не хотел потерять связь с тобой. На всякий случай. А вот данное уже хорошо всё объясняет. Сяо Чжань кивает, принимая этот ответ, и делает глоток кофе, немного морщась при этом: всё же чай куда лучше, но сегодня на него нет настроения. — Ибо? — Чжань окликает возлюбленного так, будто это не они прямо сейчас неотрывно смотрят друг на друга. — Чжань? — в подобном старшему тоне отзывается парень. — Мне... — мужчина спотыкается, словно не знает, как лучше сформулировать свою мысль, и это заставляет мгновенно напрячься. — Мне надо тебе кое-что сказать. — Ты же не собираешься сейчас сказать мне о том, что не хочешь больше со мной встречаться? — в шутливой манере уточняет Ибо, однако крепко сжатые на кружке пальцы говорят о том, что переживает он по-настоящему. — Что? — Сяо Чжань даже замирает на миг от абсурдности данного предположения. — Конечно, нет. — Хорошо. Тогда говори. Чжань качает головой, убирает чашку с кофе в сторону, а затем подходит ближе к своему парню и кладёт ему руки на бёдра. Ибо мягко улыбается, чуть приподнимая брови, мол, говори уже свою страшную тайну, я её никогда и никому не расскажу. Старшего переполняет тепло из-за этого чудесного человека, и он подается вперед, коротко целуя его и ощущая на губах младшего вкус кофе и ментоловой зубной пасты. — Так вот, — всё же возвращается к теме Сяо Чжань, потому что сказать об этом действительно стоит. — Мне только что звонили с работы. — Ага, я проснулся где-то в середине твоего разговора, — Ван Ибо оставляет поцелуй на щеке старшего, убирает свою опустошенную кружку в сторону и переплетает их ладони. — Ты слышал, о чем он? — Слышал твой голос, но суть не понял. — У нас есть один проект, он гонконгский. И завтра команда поедет в Гонконг, чтобы с понедельника согласовать последние детали, что-то доработать, вживую увидеться с заказчиками, потому что так будет легче. Дней где-то на семь. Может, на десять. Ещё не совсем ясно, как пойдёт... — Понял, — кивает Ибо, переваривая поступившую информацию. — И..? — И главный из команды заболел. Ну, если быть точнее, то он сломал ногу, а не заболел. Короче, он не сможет поехать. И вместо него теперь еду я. Чжань договаривает предложение и смотрит на своего парня, стараясь понять его эмоции. Младший же, словно специально, выбирает самое нечитаемое выражение лица и лишь по поджатым губам можно понять, что он данной новости не особо рад. — Ты? Завтра? В Гонконг? На десять дней? — Может, на семь. — Окей, я понял. Мне помочь тебе собрать чемодан? Или сумку? С чем ты туда поедешь? — С сумкой дорожной, — отзывается Сяо Чжань, тяжело вздыхая, мол, я бы не ехал, если бы мог. Ван Ибо ему верит. Конечно же, верит. Именно поэтому старается не показывать свои эмоции: толку от них сейчас никакого. Чжаню нужно уехать по работе, и это нормально. Грустно, конечно, что выпадает эта поездка именно на тот промежуток времени, когда у Ибо нет никаких дел, потому что школьные экзамены уже закончились, а вступительные ещё не начались, но с этим ничего не поделаешь. Такая жизнь. Надо подходить ко всему здраво. Ван Ибо понимает, что он при любом раскладе не смог бы провести две недели с Сяо Чжанем неразлучно, потому что у старшего работа и дела. Однако он ещё и осознаёт, что мог бы вообще-то встречаться с ним по вечерам или оставаться на ночь, и тут уже становится обидно. Но, в конце концов, это не смертельно. Сообщения, звонки и видеосвязь всё ещё существуют на этой планете, поэтому, наверное, отчаиваться слишком сильно не стоит. — Ты не обижаешься? — Чжань поглаживает ладонь Ибо большим пальцем и облизывает от волнения губы. — А должен? Кажется, ты и сам не в восторге от этой резкой поездки, — приподнимает бровь младший. — Даже если бы ты уезжал не по работе, я бы всё равно не стал обижаться. Конечно, мне грустно, что мы не увидимся две недели... — Семь дней. — Десять дней. Мне грустно, что мы не увидимся в течение этого времени, но я найду, чем себя занять, не переживай. Отдохнёшь от меня зато. — Я от тебя не устал. — Врёшь. — Вау. Пиздёж и провокация. Ван Ибо смеется, а затем обнимает старшего, ощущая, как его тут же обнимают в ответ. Сяо Чжань запускает ладонь в волосы парня и мягко их перебирает. Ибо прикрывает глаза, наслаждаясь этой легкой лаской и думает о том, что Чжань ещё не уехал, а он уже начинает скучать. — Я заберу пару твоих футболок в качестве платы, ладно? — просит разрешения Ибо, хотя и без этого знает, каким будет ответ. — Конечно, — Чжань проводит рукой по спине своего парня. — Если получится, то я приеду пораньше. — Не обещай то, в чём не уверен. Я уже скучаю. — Вообще-то я ещё здесь. — Правда? Докажешь? И Сяо Чжань доказывает, целуя напористо, но одновременно с этим крайне нежно. Ван Ибо целует в ответ, цепляясь за края домашней футболки старшего. На данный момент у них есть ещё целый день. А вообще — в их владении всё время этого мира, так что недолгую разлуку перенести должно быть не так уж и сложно.