Wiped out

Четырёх дней в стационаре хватает, чтобы состояние Сяо Чжаня стало достаточно безопасным для дальнейшего домашнего лечения. На пятый день доктор сверяется со всеми бумагами, включающими анализы и измерения данных, проводимые медицинскими работниками, и качает головой в одобрительном жесте: — Раз уж Вы так просите, я могу отпустить Вас домой. При условии, что Вы будете соблюдать все рекомендации, конечно. — В моих же интересах выздороветь побыстрее, — соглашается со словами доктора Сяо Чжань, уже думая о том, какие папки с документами необходимо открыть для работы на домашнем ноутбуке. — Я надеюсь на это, — женщина приподнимает бровь, явно давая понять, что при большом желании она вполне могла бы оставить Чжаня под наблюдением ещё на некоторое время, но идёт на уступки, рассчитывая на сознательность взрослого человека. — Придёте через неделю на осмотр, чтобы закрыть больничный. Если вдруг почувствуете себя хуже, то тоже сразу приходите. — Конечно. Спасибо, — благодарно улыбается мужчина, только сейчас понимая, как соскучился по своему дому, несмотря на все предоставляемые больницей и отдельной палатой удобства. — Будьте здоровы. Можете оформлять выписку, когда пройдёте все утренние процедуры. Я передам всё нужное на стойку регистрации. Сяо Чжань обещает, что сделает всё необходимое, чтобы больше тут не появляться в качестве больного, а затем идёт на финальные процедуры, чувствуя небывалое облегчение. Последний бой — он трудный самый. Мужчина в полной мере ощущает это. Так отчётливо, что аж дурно. Всего пять дней. Чжань слышал, что некоторые лежат тут неделями. Кто-то — и вовсе месяцами. Это ужасно, откровенно говоря. И дело совсем не в условиях: больница предоставляет со своей стороны, кажется, всё возможное. Дело в том, что тут ты совсем один. И одиночество это далеко не приятное. Оно давит, вынуждая думать о том, что не забралось бы в голову ни при каких иных условиях. Сидя в очереди на одну из завершающих процедур, Сяо Чжань понимает, как сильно он скучает по Ван Ибо, несмотря на то, что они находятся на постоянной связи. Больничная романтика закончилась там же, где и началась: на страстном поцелуе в первый день болезни Сяо Чжаня. После этого на пару свалилась тяжелая реальность, которая, как бы ни было грустно это признавать, заключалась в том, что видеться у них получалось разве что по видеосвязи, потому что разрешенные часы посещения совпадали с тем временем, когда у Ван Ибо занятия и тренировки. И, несмотря на то, что сам Ибо вполне готов был их пропустить, Чжань на это был категорически не согласен. Младший и без того потратил на него немаленькую сумму и не желал даже слушать хотя бы о частичном её возвращении. Если бы Ван Ибо потратил из-за Сяо Чжаня ещё и какие-никакие, но знания, которые мог получить вместо того, чтобы торчать в палате, старший бы самолично себя прибил, чтобы не испытывать лишний раз муки совести. Поэтому единственное, что было у пары за эти пять дней, заключалось в переписке в свободные минуты и разговоры по вечерам. А ещё — со стороны Сяо Чжаня — в ежедневном пересмотре тех видео и фото, что успел накопить мужчина за время отношений. Когда вы оба заняты, разлука не ощущается так отчётливо. Когда занят только один из вас — она душит так, что порой сложно сделать вдох. Сяо Чжань складывает немногочисленные имеющиеся вещи в спортивную сумку, дожидаясь Юй Биня, пообещавшего забрать лучшего друга из больницы с торжественной красной ленточкой в честь хоть и частичного, но всё же выздоровления, когда телефон начинает вибрировать, оповещая о входящем вызове. — Привет, конфетка, — принимает звонок Чжань, сверяясь с часами и понимая, что обычно в это время Ибо мучается на последнем уроке, — тебя отпустили раньше? — А тебя? — с явной хитрецой в голосе отзывается Ван Ибо, и становится очевидно, что в этом раунде выиграл именно он. — Твоя взяла. Увидимся же сегодня? — Конечно, Чжань. Ты от меня так просто не избавишься. — И не думал. Заберу тебя после тренировки? Ван Ибо берёт короткую паузу, а затем отрицательно мычит, и что-то в этом жесте заставляет старшего напрячься. — Тогда... как? — уточняет мужчина, присаживаясь на кровать и глядя на плакат о здоровье, который успел за время пребывания в больнице изучить вдоль и поперек. — Меня подвезут, — нарочито небрежно говорит Ибо, и это настолько очевидно, что цепкие лапы тревоги начинают тянуться к шее Чжаня со скоростью света. — М, это хорошо. А кто подвезёт? — Один хороший человек. — Я его знаю? — Возможно. — Вот как? Хочешь поиграть в угадайку? — Это не я хочу поиграть в угадайку, а ты хочешь угадать, — смеётся Ван Ибо. Сяо Чжаню это не нравится. Совсем не нравится. И он уже готовится подбирать слова, чтобы объяснять, что эта шутка его вовсе не смешит, когда Ибо говорит, что ничего страшного не произойдёт, так что не надо настолько напрягаться, и сбрасывает вызов. Мужчина смотрит на экран смартфона в полной растерянности и чувствует ещё большую тяжесть. Юй Бинь врывается в сознание Сяо Чжаня — как и всегда — без какого-либо предупреждения. Старший открывает больничную дверь нараспашку и окликает лучшего друга с такой громкостью, что слышно, наверное, и на первом этаже корпуса. — Блин, что ж ты так орешь-то? — спрашивает Чжань с улыбкой на губах. — Чтобы вытащить тебя из транса, — пожимает плечами Бинь. — Я не глухой, и так бы услышал, — закатывает глаза мужчина. — Чего стоишь-то там? Заходи давай. — Ты забыл, что я обещал тебе красную ленточку в честь выписки? — притворно дует губы Юй Бинь. — Помню, но не вижу её у тебя в руках, — кивает Сяо Чжань, а затем, когда в голову приходит догадка, округляет глаза. — Не говори только, что ты на машину её повязал. Пожалуйста. Я умру со стыда. — Не на машину. — Слава богу, — выдыхает Чжань, заметно расслабляясь. — Стоп. Если не на машину, то на что? — Тебе понравится, — обещает Бинь, проходя, наконец, в палату, но продолжая удерживать дверь. Чтобы в следующий момент на пороге мог появиться Ван Ибо. В школьной форме. С нелепым красным бантиком вместо галстука. И с крайне очаровательной улыбкой, посвящённой одному лишь Сяо Чжаню. — Не было времени переодеваться. Пришлось изворачиваться, — объясняет свой внешний вид Ибо, подходя ближе к своему парню. — Мне нравится. Но я немного в шоке, дай перезагрузиться, — признается Чжань, притягивая младшего к себе и обнимая. Тревога, тисками сжимавшая сердце мужчины, мгновенно отступает, когда он понимает, о ком и о чём была ранее речь. Когда Сяо Чжань осознает, что это самый настоящий сюрприз, который устроили ему два самых близких человека, чтобы порадовать лишний раз, хотя он об этом и не просил. Он вообще мог доехать до дома на такси, но Бинь и Ибо провернули это, чтобы сделать его чуточку счастливее. И это настолько ценно, что даже слов подходящих не найти. — Поздравляю с выпиской, — обнимает в ответ Ван Ибо. — Если захочешь, то этот бантик на мне можно организовать и без одежды, — добавляет он уже шепотом и на ухо Сяо Чжаню, ловя вполне ожидаемый горящий взгляд после. — Да! Я тоже поздравляю! — напоминает о своем существовании Юй Бинь, вызывая искренний смех Чжаня, действительно на короткий миг забывшего о том, что в этой комнате есть кто-то, кроме него и Ибо. — Спасибо. Вам обоим. — Не за что, — машет рукой Бинь, а затем цепляется взглядом за собранную дорожную сумку. — Может, поедем уже к тебе? — Да. Может, поедем уже к тебе? — поддерживает предложение Ибо. Вот только тон его разительно отличается от того, с каким говорил мужчина. Чжань сразу же это схватывает и склоняет голову набок, выражая свою заинтересованность и готовность обсудить варианты. — Боже, да можете вы без этого хотя бы пять минут обойтись? — стонет Юй Бинь, постепенно начиная жалеть о том, что решил устроить другу подобный сюрприз в честь выписки из больницы. — Разлепитесь уже, в машине потискаетесь! ☽☽☽ Ван Ибо сидит на кухонной столешнице, рассматривая на телефоне возможные варианты доставок, и Сяо Чжань глядя на это, чувствует такое небывалое умиротворение, что и самому не верится в реальность происходящего. Но так оно и есть. Красный бант, болтающийся в районе шеи, является самым главным доказательством. Ибо успел избавиться от пиджака, пока Чжань переодевался в домашнюю одежду, и сейчас на нем только тёмные брюки, закатанная до локтей рубашка и чёртов красный бант, который так и манит развязать. В идеале — прямо сейчас и прямо на этой столешнице. — Ну так что там с едой? — интересуется Юй Бинь из гостиной, а Чжань второй раз за день жалеет, что у лучшего друга нет кнопки уменьшения звука. — Заказал почти! — отзывается на той же громкости Ибо, чтобы его точно услышали, а потом пересекается взглядом со своим мужчиной. — Хочешь что-то? — приподнимает уголок губ парень. — Хочу, — кивает Сяо Чжань, подходя ближе к младшему и беспрепятственно размещая ладонь на его бедре. — Что-то из меню? — уточняет Ван Ибо, но, вопреки собственным словам, накрывает чужую ладонь своей, удерживая телефон одной рукой. — А если не из меню? Нельзя договориться? — Даже не знаю... — А если я помогу узнать? Ибо вздергивает одну бровь, мол, ты можешь попробовать и узнать. Чжань коротко улыбается и касается губ парня своими, медленно целуя. Младший откладывает смартфон в сторону и помещает ладонь на затылок мужчины, делая поцелуй более развязным и глубоким. Пробирающим до дрожи. — Не забудь колу! — вновь напоминает о себе Юй Бинь, и Сяо Чжань отстраняется от своего парня, очень многозначительно вздыхая. — Блядская кола, — смеется Ван Ибо, возвращаясь к телефону, добавляя в заказ необходимый напиток и оформляя, наконец, доставку. — В течение часа доставят! — объявляет он в полную громкость, чтобы Бинь тоже услышал. — Я уже жалею о том, что согласился на праздничный обед-ужин. — Это ты меня так выгоняешь? — Дурак, что ли? — Вроде бы нет. Но ты заставляешь меня терять голову, Чжань, так что... — Ибооо, — Сяо Чжань смеётся, растягивая имя младшего, потому что, чёрт возьми, как сильно он успел соскучиться по этому человеку, — ты не упрощаешь ситуацию. — Это твоё наказание, — довольно улыбаясь, признается Ван Ибо. — Это жестоко. — Ну. Ты можешь тоже побыть жестоким со мной в отместку. Предложение с бантиком всё ещё в силе. — Ещё немного. Прям чуть-чуть. И мне придётся просить Биня уйти, — обещает Чжань, всерьез раздумывая над тем, как долго потом придётся извиняться перед лучшим другом. — Молчу-молчу, — показательно прикладывает палец к губам Ибо. — Просто соскучился по тебе. — Я тоже соскучился, — старший проводит ладонью по щеке парня, а затем берёт его руку в свою. — Пойдём к Биню, он и так дал нам достаточно времени, я потом ему ещё сто лет должен буду. Нечто среднее по времени между обедом и ужином в итоге затягивается до семи часов, потому что Юй Бинь и Сяо Чжань начинают обсуждать вопросы, связанные с работой, и спорить насчёт дистанционных проектов, которые они могли бы провернуть. В итоге побеждает дружба: Бинь соглашается отправить другу парочку проектов, чтобы он, запертый один в квартире, не сошёл с ума от скуки. — Ты мог бы отдохнуть нормально. Не до конца выздоровел же ещё, — хмыкает Ван Ибо, когда Сяо Чжань закрывает дверь за лучшим другом. — Я тут реально чокнусь, если ничем не буду заниматься, — качает головой Чжань. — В больнице же не чокнулся. — Ты так думаешь? Я готов детально описать каждую твою фотку в моем телефоне и процитировать то, что было написано на плакате в палате. — Даже мелкий текст? — Даже его. Ибо смеется, опираясь спиной на стену. В его взгляде плещется теплота, и Чжань делает пару шагов, чтобы оказаться ближе, но всё ещё сохранить при этом небольшое расстояние, которое один из них может в любой момент нарушить. — Почему ты сказал, что будешь один? — спрашивает Ван Ибо, не прерывая зрительного контакта со старшим. — Я ведь могу приезжать по вечерам. — И уставать ещё сильнее от того, что мотаешься туда-сюда? Я уже не говорю про твою одежду, тетрадки там и остальную ерунду. Всё равно ведь придётся в квартиру за чем-то заходить. — Ну всё это время я же как-то ночевал у тебя. И никто не умер. Исин, конечно, периодами бесится, но это фигня. Сяо Чжань вздыхает, опуская ладонь на плечо Ван Ибо и нежно его поглаживая. Да, это фигня. Мелочь, которой, быть может, и не стоит уделять подобного внимания, но мужчина знает немало пар, расставшихся из-за таких вот мелочей, собравшихся в огромную кучу и натурально давивших на нервы. Сяо Чжань не хочет такого будущего для них с Ван Ибо. Не хочет, чтобы в один момент все приложенные ради любви усилия превратились в упрёки и помыкания, в соревнование "кто сделал больше". Потому что, как только такое начинается, проигрывают автоматически оба. — Тебе будет сложно. Ты это знаешь, конфетка. — А тебе будет ещё сложнее. И ты это знаешь. У меня будет учёба, будут тренировки, будут друзья, а у тебя не будет практически ничего, как и эти пять дней в больнице. Там тебя хотя бы лечение половину дня занимало, а тут просто таблетки пить будешь. И это тоже правда. Чистая правда, которой можно резать без ножа. Особенно — если вспомнить, как одиноко чувствовал себя мужчина в окружении многочисленного медицинского персонала и других больных. — И что ты предлагаешь? — Сяо Чжань перемещает ладонь с плеча на бок Ван Ибо. — Я же не могу предложить тебе перевезти сюда часть своих вещей и спокойно пожить со мной эту неделю? Точнее, формально говоря, предложить-то я это могу, но ты же меня пошлешь, мы это уже проходили. Ещё один факт. Во время одной из совместных ночей они уже говорили об этом. Чжань предложил Ибо жить у него вместо того, чтобы ютиться неизвестно с кем на съемной квартире. Возможно, была не та формулировка. Возможно, было не то время. Но это был один из самых активных их споров за всё время. Итог которого, если поразмыслить, вполне предсказуем: Ван Ибо попросил не считать его нахлебником, способным спокойно жить на всём готовом, ничего при этом не предоставляя взамен, кроме своих чувств, потому что, как ни крути, материальное положение у него в сто раз ниже на данный момент. — А ты попробуй, — Ибо кладет ладонь на шею Чжаня, практически невесомо перебирая пальцами по коже. — Шутишь? — Ни капли. — Ты поживешь со мной эту неделю? — опуская вторую ладонь на талию Ван Ибо и окончательно сокращая расстояние между ними, спрашивает Сяо Чжань. — С радостью. — Серьёзно? А что успело поменяться за это время? — Во-первых, это на неделю, — забираясь пальцами под заднюю часть ворота футболки и чувствуя, как горит кожа, объясняет Ибо, — во-вторых, ты болеешь, за тобой надо присматривать. — Правда? — Конечно. — Так ты сделаешь мне искусственное дыхание, если понадобится? — уточняет Чжань, постепенно вытаскивая концы заправленной рубашки из брюк. — И не только его сделаю, — обещает парень и закрепляет свои слова поцелуем, на который старший с удовольствием отвечает, постепенно перенимая инициативу в свои руки. Губы Ван Ибо пьянят Сяо Чжаня так, как в жизни не пьянил ни один алкоголь. Он целует, целует и снова — целует, вытягивая из младшего тихие стоны, пропадающие между жадными друг до друга губами и переплетающимися языками. И этого мало. Так катастрофически мало. Ибо тянет вверх футболку Чжаня, и старший подчиняется. Отрывается на миг от сладкого поцелуя, чтобы скинуть с себя ненужный элемент гардероба, а затем припасть поцелуями к шее младшего, спешно расстегивая пуговицы белой рубашки, дико мешающей в данный момент. Это похоже на наваждение. Никогда в жизни Сяо Чжань не думал, что с ним может быть подобное, но чем больше они с Ван Ибо изучают тела друг друга, тем больше им хочется продолжать. Это похоже на беспроигрышную лотерею, в которой каждое касание, каждый укус и засос — уже победа, приносящая истинное наслаждение обоим. — Чжань, душ, — на выдохе произносит Ибо, когда его рубашка оказывается на полу, а на теле остаются только брюки с нижним бельём и красная лента, которую Сяо Чжань для удобства развязал и оставил свободно болтаться на шее. — Знаю, конфетка. Дай мне распаковать свой подарок как следует. Ван Ибо стонет, потому что Сяо Чжань накрывает его пах ладонью, показательно проводя пальцами по стоящему члену, а затем расстегивая ремень и пряжку на брюках нарочито неспешно. — Лучше трахни уже твой подарок как следует. И побыстрее, — просит Ибо, практически срываясь на скулеж на последней фразе, и Чжань не может и не хочет тянуть лишний раз. Мужчина подхватывает младшего под бёдра, заставляя цепляться руками за шею, а ногами — за торс, и вновь увлекает в поцелуй, по памяти доходя до ванной с полузакрытыми глазами. Настройка воды практически выпадает из сознания. Кажется, она излишне холодная, потому что Ибо тихо матерится в поцелуй, теснее прижимаясь к старшему. Они забираются в душевую прямо в одежде, и Сяо Чжань, будь он в трезвом сознании, подумал бы о том, что Ван Ибо в этих брюках вообще-то ещё идти завтра на занятия. Но он далёк от нормы. Поэтому их вещи постепенно оказываются бесформенной мокрой кучей в просторной душевой, пополняющейся до тех пор, пока оба не оказываются нагими. Ибо прижимает Чжаня спиной к стене до того, как старший успевает опомниться. Ван Ибо тем временем очень медленно проводит ладонями по стройному телу, а затем опускается перед Сяо Чжанем на колени. — Ты решил меня убить, — констатирует факт Чжань, вплетая ладонь в частично мокрые блондинистые волосы. — Я решил сделать всё, по чему мы соскучились. Или хотя бы половину. — Не думаешь, что на это уйдёт целая ночь? — До начала занятий я полностью свободен, — выдвигает финальный аргумент Ибо и целует тазовую косточку старшего. Засыпают Ван Ибо и Сяо Чжань в итоге лишь в четвёртом часу ночи, когда до будильника остается меньше трёх часов. Но оба чувствуют себя донельзя счастливыми и ни о чём не сожалеют.