"Ван Ибо" "Если ты мне через десять минут не напишешь о том, что лежишь в кровати и готовишься ко сну, я буду ворчать!!" "Засекай время"
Ибо коротко смеется, вспоминая взволнованный голос Чжаня на проводе пару часов назад. Тогда парень вышел в туалет, чтобы оторваться от беседы с Джексоном и все-таки принять уже четвертый по счёту звонок от старшего, привыкшего, что отвечает на звонки возлюбленный практически мгновенно. Ван Ибо коротко обрисовал сложившуюся за вечер ситуацию, раз пять повторил, что его не нужно забирать, до дома без проблем подвезёт Джексон, а потом ещё скинул старшему селфи из машины, чтобы убедить, что он жив и находится в пути домой. Это было, конечно, немного комично для Джексона, но для Ибо — крайне мило, потому что подобное волнение проскакивает в голосе обычно спокойного Сяо Чжаня очень редко. "Да я всё" "В кровати уже" "Только недавно из душа вышел" Ван Ибо отправляет сообщения и откладывает телефон, думая, что скучает. Он видел Сяо Чжаня вчера, но уже очень скучает. Чжан Исин называет это конфетно-букетной романтикой, но Ибо считает, что дело совсем не в этом. Ван Ибо просто очень хорошо рядом с Сяо Чжанем, и это — вполне очевидно — полностью взаимно, поэтому он и хочет проводить вместе как можно больше времени. Конечно — без фанатизма. Они — разные люди, и Ван Ибо это осознает. Он понимает, что им не нужно становиться единым целым и жертвовать какими-то интересами или встречами с друзьями лишь для того, чтобы провести рядом побольше времени. Это было бы как минимум нездорово. Поэтому Ибо наслаждается несколькими днями в неделю, проведенными совместно, и радуется частым звонкам и сообщениям. А ещё Ван Ибо мечтает. Он впервые за долгое время позволяет себе это делать. Потому что до этого было нельзя. До этого было сложно. До этого любая смелая мысль о будущем останавливалась в голове Ибо ещё на моменте возникновения, потому что мечты окрыляют, мечты поднимают тебя в самое небо, а падать с такой высоты — чертовски больно. А сейчас Ван Ибо, наконец, дает себе право помечтать. Разрешает себе представлять Сяо Чжаня, их долгие разговоры и нежные касания, полные невысказанной — потому что всю её озвучить при всём желании не получится — нежности. Ибо позволяет себе подумать о будущем — том, которое настанет ещё не скоро, будет наверняка отличаться от задуманного, но парень отчаянно надеется, что оно всё же будет. Поэтому любой исход хорош. Жизнь слишком спонтанна, чтобы составлять четкие планы. Любые конкретные цели могут в какой-то момент разбиться о скалы, словно маленькое судёнышко, в море жизни. Поэтому стремиться к чему-то чёткому — сложно. Цель должна быть абстрактной, но ощутимой. Такой, чтобы любой неверный шаг можно было истолковать не как ошибку, а как очередную ступень на пути к будущему. Как опыт, который, пусть и горчит сейчас на языке, в сладком будущем будет не так уж страшен. Ван Ибо находит такую цель. Он держит её осторожно, но крепко, изучая со всех сторон и решая, то это или нет. Парень пробует мечтать, опираясь на эту цель, и выходит так сладко, что никаких сомнений не остается. То, на что ему надо ориентироваться. То, к чему надо стремиться. Это не чёткое распространённое предложение. Не яркое словосочетание. Не одно слово, горящее красным в качестве маяка. Это — более интуитивное, сложно объяснимое. То, без чего Ван Ибо не видит свою жизнь. Свобода. Честность. Танцы. Любовь. Сяо Чжань. Последний пункт важен. Ван Ибо ставит этого человека в качестве одной из своих жизненных ценностей, несмотря на то, что знает его не так уж и долго. Но он уверен, что так правильно. Что так должно быть, потому что по-иному никак. События, условия, перемены — миллионы разнообразных факторов, способных привести к тому, что Сяо Чжань когда-то уйдёт. Ван Ибо это осознаёт. И обещает самому себе не сдаваться. Обещает сделать всё, что в его силах, чтобы никакой ветер перемен не лишил его самого дорогого на данный момент человека. Даже если будет нелегко. Звук ещё одного входящего сообщения заставляет Ибо распахнуть глаза, которые невольно закрылись во время размышлений. Парень смотрит на экран, где красуется фотография Чжаня, лежащего на кровати и явно желающего уже отойти ко сну, но упорно показывающего сердечку в камеру. В груди вновь поднимается непередаваемое тепло, а по скулам разливается мягкий румянец от мысли, что они могли бы быть сейчас вместе. Ван Ибо мог бы согласиться на предложение старшего забрать его из кафе после разговора с братом и лежать сейчас, уткнувшись носом в шею Сяо Чжаня, а не в холодный металл смартфона. Это кажется жестоким, но Ибо одергивает самого себя, понимая, что куда более жестоким было бы забирать у Чжаня заслуженные часы отдыха после тяжелого рабочего дня. "Мой мужчина самый красивый" "Надеюсь, завтра у тебя будет день получше" "Сладких снов!!" Ван Ибо ждёт, пока на экране высветится ответное сообщение. Желание спать постепенно расползается по телу, но парень знает, что не уснёт, пока не прочитает ответ. Спустя минуту экран озаряется новым уведомлением."Буду спать сладко, если ты придёшь ко мне в сон" "Хороших снов, конфетка"
Парень тихо фыркает, скрывая своё смущение, несмотря на то, что находится в комнате совершенно один. Это незаконно — использовать подобные штучки в переписке, потому что Ван Ибо ведется на них каждый раз. И засыпает с распирающим изнутри счастьем, хотя до будильника остается всего лишь около четырёх часов. ☽☽☽ Чашка с кофе с громким звоном падает со стола из-за одного неосторожного движения. Сяо Чжань смотрит на осколки и тёмную жидкость, постепенно растекающуюся по полу, и чувствует, как остатки сил покидают его тело. Эта неделя решила измучить его целиком и полностью, и никакого другого объяснения неожиданно образовавшемуся завалу быть не может. Мужчина смотрит на экран ноутбука, где открыто огромное множество вкладок, затем возвращает взгляд на пол, украшенный тёмной лужицей и осколками, и думает, что это натуральное издевательство. С самого понедельника всё идёт не так, как должно. Каждый чёртов день — не такой, как Чжань планировал изначально. А сегодня уже пятница. Для мужчины, привыкшего держать всё в своих руках и быть на шаг впереди, это подобно смерти. Сяо Чжаню кажется, что жизнь решила устроить ему парад подножек, чтобы вдоволь отыграться за предыдущие гармоничные недели. Другого объяснения быть не может. На часах десять вечера. Телефон в кармане пиджака уведомляет о новом сообщении, а Чжань никак не может оторвать взгляд от разлитого кофе, ощущая, что ещё немного — совсем чуть-чуть — и его ждёт короткое замыкание. Неизбежно и с вероятностью в девяносто девять процентов. Сяо Чжань ничего не успевает. Он пообещал Ван Ибо панкейки в исполнении своей матери. Он пообещал Сяо Хань знакомство со своим любимым человеком. Он пообещал Юй Биню поход в клуб в ближайшее свободное время. Он пообещал отражению в зеркале быть честным с самим собой. И он не справляется. Сяо Чжань понимает, что не вывозит, что подводит всех вокруг, включая самого себя, и от этого становится тошно. Он со злостью закрывает ни в чем не повинный ноутбук, будто вместе с его выключением одновременно отключатся и все навалившиеся проблемы, и тянется к смартфону. От Ван Ибо девять непрочитанных сообщений. Мужчина открывает диалог, внимательно читает каждое слово и думает, что ему нечего ответить. И дело тут, как бы банально ни звучало, совсем не в младшем. Ван Ибо прекрасен. Ван Ибо чудесен. Ван Ибо заслуживает самого лучшего в этом мире, а не редких сообщений и звонков по вечерам. Ван Ибо заслуживает целый мир, а Сяо Чжань, оказывается, не может дать ему и сотой его части. Это отчего-то душит. Сяо Чжань чувствует, как дышать становится сложнее, потому что нос предательски закладывает из-за подступающих к глазам слёз. Мужчина делает несколько глубоких вдохов и выдохов через рот, а затем поднимает голову к потолку. Там нет инструкций, нет советов, нет ответов. И Сяо Чжань впервые за долгое время не имеет ни малейшего понятия, как поступить. Что-то надо сказать, что-то надо сделать. Как-то с этим надо разобраться. Но Сяо Чжань понятия не имеет, как. Он просто не вывозит. Телефон звонит. На экране светится фотография Ван Ибо. Сяо Чжань приказывает самому себе взять ситуацию под контроль и перестать разводить необоснованную сырость. Но он не может остановить эмоции. Как и не может игнорировать любимого человека. Поэтому принимает вызов. — Ибо... — выдыхает в трубку Сяо Чжань и слышит, как втягивает носом воздух младший. — Чжань? Что случилось? Ван Ибо не спрашивает, случилось ли что-то. Он спрашивает, что именно произошло. Потому что за прошедшее время достаточно хорошо выучил все интонации своего любимого человека. Потому что сейчас он чётко понимает, что с Сяо Чжанем не всё в порядке. — Ничего, — произносит мужчина, хотя прекрасно знает, что это не так. Как знает это и Ибо. — Чжань! — Ван Ибо явно обеспокоен, и старший мысленно просит у него прощения за то, что вызвано это беспокойство не каким-то сторонним фактором, а им самим. — Что случилось? Ты в порядке? Ты в офисе? Дома? Неважно, где. Скажи место, я приеду. — Я не могу. Сяо Чжань чувствует, что каждое слово отдается болью в сердце. И каждый сорванный вдох Ван Ибо вырывает воздух из собственных лёгких, которые и так уже функционируют с трудом. — Чжань, пожалуйста... Сяо Чжань знает, что должен быть сильным. Знает, что должен быть тем, кто подставит своё плечо для слёз и предложит руку для поиска верного пути. Но сейчас у него отчего-то совсем нет сил. Даже для того, чтобы сказать несколько предложений. — Конфетка, прости. — Одно слово, Сяо Чжань. Просто скажи мне, где ты. Я в центре, так что быстро доберусь до любого места, — Ван Ибо уже не просит, он убеждает. И у мужчины от переполняющего изнутри чувства вины начинает болеть голова. — Ну же. Пожалуйста, Чжань. Место. Голос Ван Ибо звучит уверено и твердо, но Сяо Чжань всё равно разбирает в нём мелкую дрожь от волнения. И хочет извиниться тысячу раз, потому что именно он является причиной. Язык становится ватным и непослушным. Мужчина хочет сказать так много, но одновременно с этим не может сказать совершенно ничего. — Офис, — всё же произносит Чжань, и ему кажется, что все остатки сил покидают его тело, потому что голова в момент становится невероятно тяжелой. — Я сейчас приеду, — обещает Ибо и сбрасывает вызов, а мужчина только и может, что с трудом опустить телефон на рабочую столешницу, а затем там же устроить свою голову, гудящую отчего-то, словно пчелиный рой. ☽☽☽ У Ван Ибо было предчувствие. С самого утра тревожность парня была критически близка к максимальному уровню, но никакого логического объяснения этому не было. Всю неделю Сяо Чжань был весь в работе, они еле вырывали полчаса для разговора по вечерам, и ещё вчера в его голосе появилась странная нотка, определение которой Ван Ибо никак не мог дать, но ощущал по её поводу необъяснимое волнение. Как оказалось — не просто так. — Побыстрее, пожалуйста, — просит парень водителя такси и с силой сжимает телефон в руке. Ван Ибо приехал в центр, чтобы быстро встретиться с Джексоном, и план заехать после этого к Сяо Чжаню — где бы он ни был — вырисовался в сознании сам собой. Однако Ибо окрашивал его в романтический контекст, а по итогу получил тревожный. Сяо Чжань на другом конце телефонной трубки звучал разбито, и Ван Ибо от каждого услышанного слова разбивался вместе с ним. Высокие здания стремительно сменяются, и Ибо оказывается всё ближе к офису Чжаня. Он испытывает огромную благодарность к себе из прошлого, настоявшему как-то на том, чтобы заехать к старшему на работу и завести нормальный обед, купленный в ресторане. Именно благодаря этому у него сейчас есть и адрес, и точное знание расположения кабинета, и пропуск на входе. Ван Ибо не желает думать, как бы он справлялся с сегодняшней ситуацией, если бы всего этого у него не было. И если бы Сяо Чжань так и не нашёл в себе силы сказать, где он находится. Если бы Ибо спросили, как он добрался до кабинета, он бы с роду не ответил. Это не откладывается в памяти даже мельком. Парень приходит в себя лишь в тот момент, когда распахивает входную дверь и видит Чжаня, подпирающего лицо ладонями и смотрящего в стену. — Чжань! Ван Ибо бросается к старшему, а Сяо Чжань, кажется, не может понять, откуда именно исходит звук, потому что взгляд его плывет, когда он пытается сфокусироваться на младшем. Управлять своим телом для Чжаня становится неожиданно тяжело, но он всё же выхватывает обеспокоенное лицо Ибо и тянет к нему руки скорее инстинктивно, чем осознанно. Младший тут же переплетает их ладони и невольно охает от того, насколько холодными, практически ледяными, оказываются руки Сяо Чжаня. Его всего трясёт, и Ван Ибо чувствует, как всё внутри сжимается от зябкого страха, растекающегося по венам вместе с кровью. — Боже, Чжань, что такое? — Ибо присаживается на корточки перед старшим, всматриваясь в его побледневшее лицо. Ловит взглядом пот, стекающий по вискам. Фиксирует тяжелое дыхание. — Ибо, прости, — хрипит Чжань и сильнее сжимает ладонь младшего. — Боже, да за что прощать-то? — практически стонет от безысходности Ван Ибо. — Я не могу... Сяо Чжань хочет что-то сказать, но тут его глаза неожиданно, словно по щелчку пальцев, закрываются, и весь он обмякает. Ван Ибо спешно поддерживает его, не давая упасть с рабочего кресла, и невольно ужасается от того каким горячим оказывается тело мужчины. Парень спешно тянется губами, проверяя свою догадку, и чуть ли не плачет, когда она оказывается правдивой. — Ты весь горишь! — шепчет Ибо, хотя старший сейчас явно не в состоянии его услышать. Паника волнами накатывает на Ван Ибо. Он чувствует, как от волнения его руки начинают трястись, а внутри формируются тошнотворные спазмы. Парень понятия не имеет, что делать. Голова вмиг пустеет: там не остается ничего, кроме дикого страха за Сяо Чжаня. Ван Ибо приказывает себе думать, думать, думать, чёрт возьми. Вызвать скорую? Но Ибо понятия не имеет, где документы Сяо Чжаня, и примут ли его вообще без них. Звонить кому-то? Ибо не знает, кому можно было бы набрать. В любой другой ситуации от без сомнений набрал бы самому Сяо Чжаню, но сейчас это невозможно, а на уме — ничего. Быть может, позвать охрану? Но что она вообще может сделать? Тяжёлое дыхание Сяо Чжаня отдается тяжестью в сердце Ван Ибо. Ибо уверен, что не может быть ничего хуже этого. С губ мужчины срывается тихий стон, а из уголка глаза скатывается слеза. Ибо видит это, чувствует, как у самого при виде страдающего Чжаня наворачиваются слёзы, и принимает решение мгновенно, набирая номер, выученный наизусть — для экстренных случаев — ещё в начальной школе. — Лучше бы на твоём месте был я, — шепчет Ван Ибо, когда проходит минут пять ожидания, и проводит ладонью по щеке старшего, мысленно прикидывая, удастся ли ему донести мужчину до первого этажа на спине, чтобы не дожидаться, пока вызванные врачи отыщут нужный кабинет. Сяо Чжань выше, но не настолько, чтобы это было критично в данной ситуации. Вес его Ван Ибо не знает, но может предположить, что разница есть — опять же, не настолько большая, чтобы спортивное тело Ибо не выдержало. В конце концов, парню уже доводилось не раз носить на спине тех, кто по комплекции больше него. — Так, давай-ка, — Ибо разговаривает с Чжанем, отчаянно надеясь, что на какую-то из реплик мужчина всё же ответит, хотя и понимает рациональной частью сознания, что случится подобное вряд ли. Он замечает на столе телефон старшего и кладёт его в карман, осознавая, что, когда Сяо Чжань придёт в себя, он первым делом будет искать именно эту вещь. — Лучше бы, Чжань, я тебя под венец нёс, чем к врачам, — выдыхает Ван Ибо, ещё раз окинув старшего взглядом, и слитным движением водружает его себе на спину. Когда лифт открывается на первом этаже, врачи как раз проходят сквозь пост охраны. Ван Ибо окликает мужчин, привлекая их внимание, и те тут же направляются в их с Сяо Чжанем сторону. Дальше парень действует скорее автоматически, запоминая происходящее яркими фрагментами. Вот Ван Ибо доходит вместе с врачами до специальной машины. Спорит, когда ему говорят, что сопровождать пациента может только близкий родственник. Вот он вытаскивает из кошелька крупные купюры, которые только недавно снял в банкомате, собираясь отдать Цзытао за квартплату, и все возражения медиков тут же исчезают. Вот Ибо на стойке регистрации просит положить Сяо Чжаня в отдельную палату, протягивая свою карту для оплаты. Ждёт, пока возьмут все необходимые анализы, и слушает предварительный вердикт врача. И засыпает Ван Ибо в палате Сяо Чжаня — неосознанно — ближе к утру, держа свободную от капельницы руку старшего в своей.