Wiped out

Это неправильно, понимает Ван Ибо, когда примерный адрес слетает с его языка. У Сяо Чжаня свои дела, своя жизнь, своё свободное время, которое бессовестно присваивает себе Ибо, прося приехать. Это эгоистично, прекрасно осознает парень, но та холодная рациональность, с которой Сяо Чжань уточняет детали и обещает быть на месте через минут тридцать, подкупает. Ибо готов ждать хоть всю ночь, чтобы только увидеть уверенность в красивом лице напротив, даже если с губ Чжаня после приезда слетят слова о том, что младший дурак и попусту тратит чужой вечер. Вот только Сяо Чжань так не скажет, Ван Ибо верит этому необоснованному ощущению больше, чем самому себе. Дико, конечно, что верить Ван Ибо уже абсолютно нечему и некому. Он чувствует, как слезы вновь подступают к горлу, и поднимает голову к небу. Там нет ни одной звезды. Даже — путеводной, и это, наверное, иронично, потому что и небо не готово подсказать парню, за что стоит ухватиться, куда стоит податься, чтобы протянуть ещё хотя бы чуть-чуть. Чтобы найти смысл пробыть ещё немного. Вибрация телефона заставляет вздрогнуть в который раз за вечер. На дисплее светится красным уведомление о трех пропущенных от матери, но Ибо не собирается перезванивать. Он смахивает строку, впивается глазами в сообщение "Отец будет ругаться, Ибо", а затем отключает смартфон, не желая больше участвовать в этом спектакле одного актера. Если бы женщине было не наплевать, она бы с легкостью нашла сына, ушедшего не так уж далеко от элитного развлекательного центра. Вот только ей это не нужно. Ровно как и не нужно отцу. Ван Ибо присаживается на пустующую лавку и закрывает глаза, стараясь дышать как можно глубже. Он понятия не имеет, что делать в сложившейся ситуации. Как только первичное оцепенение после слов Ван Ичжоу прошло, парень направился к лифту, а затем и к запасному выходу из дорогого здания — найти его, к счастью, не составило труда. Ван Ибо не сбегал — он уходил за неимением причины оставаться в этом месте дольше. Все его внутренности сжимало от отвращения к семье, к отцу и к самому себе, столь наивно полагавшему, что родители оставят в покое после окончания школы. Это похоже на замкнутый круг, вдруг понимает Ибо. Если ты родился в семье с достатком, то должен жить по ее правилам, а если эти самые правила будут тебе не по душе и ты решишь их нарушить, то деньги все равно вынудят вернуться к требуемому поведению. — Ван Ибо! — слышит парень своё имя, а затем чувствует горячую ладонь, сжимающую его плечо. — Сяо Чжань, — Ибо открывает глаза, встречаясь взглядом с мужчиной, и приподнимает уголки губ. Внутри что-то переворачивается и необъяснимо теплеет от волнения в глазах напротив. — Ты всё же приехал. Молодые люди, одетые в дорогие костюмы, сидят за пластиковым столом перед круглосуточным супермаркетом, и картина эта настолько комичная, что мимо проходящие люди невольно задерживаются взглядом. Ван Ибо сжимает в руках пластиковый стаканчик с чаем и избегает смотреть в глаза старшему. Сяо Чжань постукивает длинными пальцами по поверхности стола и не сводит взгляда с Ибо. Верхняя пуговица на рубашке Ван Ибо отсутствует, что подводит к мысли, что парень оторвал её, не сумев расстегнуть обычным способом. Волосы парня уложены донельзя аккуратно — буквально прилизаны, и Чжаню до невозможности хочется зарыться пальцами в белые локоны, растрепать их и помассировать наверняка уставшую кожу головы. Глаза Ибо упираются в полупустой стаканчик с чаем, поэтому видно их лишь отчасти, но даже так заметно излишнее покраснение и припухлость — как и в прошлую их встречу. — Так... что-то произошло? — начинает разговор первым Сяо Чжань. Ибо хочет сказать, что ничего особенного не случилось, но слова застревают в неожиданно пересохшем горле, и изо рта вырывается лишь неразборчивый хрип. Так не пойдет, понимает парень. Он вливает в себя уже тысячу раз остывший чай и повторяет попытку. — Ничего нового, — в итоге выдавливает из себя Ван Ибо. И это чистая правда. Ничего нового в том, что семья предпочитает не думать о его чувствах, нет. Но ранит это по-новому. Каждый раз, как в первый. Словно так было не всегда. Будто хоть когда-то отец спрашивал его мнение насчет чего-то. — Ибо, — выдыхает Сяо Чжань, отбрасывая формальности, и у младшего от этого обращения мурашки бегут по коже, а дыхание невольно учащается, — я не смогу помочь, если не буду знать, в чём дело. Слезы вновь подступают к горлу, и Ван Ибо жалеет, что опрокинул в себя чай раньше времени. Он прикусывает нижнюю губу и останавливается взглядом на пальцах Сяо Чжаня, беспрестанно постукивающих по столу. Они длинные, в меру тонкие и без единого кольца. Ибо думает, что он готов предложить обручальное за одну лишь фразу, произнесенную старшим. Даже если она была сказана несерьезно. Помощь. Ван Ибо никто, кроме Исина, в жизни не помогал. Лучший друг всегда был единственным человеком, способным протянуть руку и вытянуть из тьмы. А тут — Сяо Чжань, практически не знающий его, но бескорыстно помогающий уже второй раз. И это ранит. Неожиданно — ранит сильнее, чем если бы старший предпочел не приезжать или проигнорировал Ибо тогда в больнице, как сделали все остальные. Потому что Сяо Чжань искренний. Он искренне хороший, и от этого факта у Ван Ибо сжимается сердце, неровно трепещущее в грудной клетке. Он не имеет права на помощь от такого человека. Чжань должен идти дальше и сверкать, а Ибо останется там, где он сейчас, и либо померкнет до конца, либо загорится самостоятельно. — Ты не обязан мне помогать, — встречаясь глазами со старшим, качает головой Ван Ибо. — Но я хочу, — возражает мужчина. Сяо Чжань действительно хочет, это непреодолимое желание скользит в интонациях и непреклонном уверенном выражении лица. И в этом заключается вся проблема. Ван Ибо не считает, что заслуживает этой помощи. Ван Ибо не считает, что заслуживает Сяо Чжаня в своей жизни. Вот только старший в состоянии самостоятельно решать, кому стоит дарить помощь, а кому — нет. И убрать это выражение запредельной грусти с лица Ибо он хочет в данный момент больше всего на свете. — Ибо, — Чжань пересаживается на сторону, где находится младший — благо, четырехместный столик это позволяет, — и осторожно берет его руку в свои. Горячие и сжимающие крепко. — Ибо, послушай, мир не разверзнется, если ты поделишься своими эмоциями с кем-то. — Я... — парень чувствует, как бешено стучит сердце от нервов и близости Сяо Чжаня, но всё же берёт себя в руки и складывает слова в связные предложения. — Я был с родителями на открытии нового развлекательного центра. Думаю, ты слышал что-то о нем, — Ван Ибо получает в ответ утвердительный кивок, и уголок его губ слабо дергается в подобии улыбки. — Но я в очередной раз поругался с отцом и ушёл. Он думает, что может решать всё на свете, включая мою судьбу. — Это не первая такая ваша ссора? — уточняет Чжань, и горестный смешок слетает с губ Ибо. — И не последняя. Брови Сяо Чжаня немного приподнимаются, словно мужчина очень хотел нахмуриться, но в последний момент сдержал себя, и его руки лишь крепче сжимают ладонь Ибо, слегка поглаживая. Это успокаивает, и Ван Ибо безбожно бы соврал, если бы сказал, что ему это не нравится. — Разговоры с ним не помогают, да? — понимающе произносит старший. — У меня нет никаких прав, — хмыкает Ибо сквозь внутреннее жжение, вызванное разговором о том, кто приносит больше всего боли в его жизнь, — включая право на мнение. Отец считает, что прав всегда и во всем. Знаешь, причуды людей с деньгами. — Да уж, по дому я понял, что ваша семья не из бедных. Чжань не вкладывает в эти слова ничего оскорбительного, лишь озвучивает очевидное, но Ван Ибо всё равно сначала замирает, словно от пощечины, а затем вырывает свою ладонь и поднимается с места, поворачиваясь спиной к старшему. — Прости, — голос парня дрожит то ли от слёз, то ли от душащих эмоций, — мне не стоило тебе звонить. И всё же — как всегда. Единственное, что замечают люди после знакомства с Ибо, это деньги. И крайне глупо было полагать, что Сяо Чжань заметит что-то другое, что разглядит нечто внутри, а не снаружи. Что заинтересуется самим Ван Ибо, а не картинкой страдающего мальчика из богатой семьи. Ибо мысленно проклинает самого себя за глупость и наивность. А он ведь и правда начал верить. Какой же идиот. — Подожди, Ибо, — Сяо Чжань поднимается следом и удерживает за запястье собравшегося уходить парня, — извини, я не хотел тебя обидеть. — Ты не обидел. Ты сказал правду. — И она тебя задела. — Это уже мои проблемы. — Скажи, что не так, и я исправлюсь. — Всё нормально, — выдыхает Ибо, и по его голосу несложно определить, что он плачет. Опять. В этот раз — из-за Сяо Чжаня. И этот факт заставляет старшего чувствовать себя крайне паршиво. — Ничего нормального, — начинает злиться на самого себя Чжань, и его голос звучит чуть твёрже и ниже. — Если бы я придержал язык за зубами, то ты бы сейчас не дрожал. Так что это моя вина. Ты из-за меня расстроился в который раз за вечер. Так что, пожалуйста, просто скажи мне, в чем именно моя вина, и мы... — Да ни в чем нет твоей вины! — взрывается Ван Ибо, разворачиваясь лицом к мужчине. — Нет твоей вины в том, что я не могу привлечь ничем, кроме лица и богатой семьи! — влажные дорожки стекают по щекам парня, скатываясь вниз по шее и впитываясь в воротник рубашки. — Ты не виноват в том, что я не могу быть тебе по-настоящему интересен как человек, — уже куда тише произносит Ибо. А в следующее мгновение оказывается в кольце рук Сяо Чжаня и отчаянно цепляется за края его пиджака. Парень утыкается носом в шею старшего и позволяет себе выплакать всё, что накопилось внутри, под нежные поглаживания по спине и голове и мягкий голос, из раза в раз повторяющий, что Ибо интересен. Интересен с первого взгляда. И деньги его семьи тут совершенно не при чем. — Пиздец, — произносит Ван Ибо после очередного всхлипа и чувствует, что истерика, наконец, подошла к концу. Он издает короткий смешок, опаляя шею Сяо Чжаня дыханием, и замечает, как многочисленные мурашки распространяются по чувствительной коже. — Пиздец, Чжань, зачем ты всё это... Ты ведь ничего мне не должен, мог просто уйти, когда увидел, что я в таком истеричном состоянии. — Не мог, — отзывается Сяо Чжань, останавливая ладони на талии Ибо. — Я же сказал: ты мне интересен. Я не просто так позвонил тебе посреди вечера. Ван Ибо чувствует необъяснимое волнение от слов старшего и сильнее цепляется за лацканы его пиджака. По венам растекается тепло, спровоцированное безграничным облегчением и радостью. Возможно, он впервые в своей жизни сделал что-то правильное. Быть может, когда он попросил Сяо Чжаня приехать, он принял самое верное решение за всё время. — Спасибо, — шепчет Ибо. — Спасибо, что приехал. Спасибо, что не бросил, хотя мог. Спасибо, Чжань. — Не за что, Ибо, — отзывается Чжань, и в его голосе слышна улыбка. — Тогда... Думаю, мне пора ловить такси, чтобы не отнимать у тебя ещё больше времени. — Ты не отнимаешь у меня время, я сам его тебе отдаю, — поправляет младшего Сяо Чжань. — Хочешь поехать домой? Ван Ибо фыркает в шею старшему, и это отдается очередным покалыванием на кончиках пальцев. Сяо Чжань продолжает держать парня за талию и невыносимо хочет зарыться носом в блондинистую макушку. Хочет отвести пряди за ухо и поцеловать в шею. Хочет проследить губами путь, по которому стекали ранее слезы, чтобы убрать даже мизерный отголосок горечи. Но не делает ничего из этого, потому что не хочет пользоваться нестабильным состоянием Ибо. — В жопу дом, — отзывается Ибо, — поеду ночевать к другу. — Другу? — невольно напрягается Чжань. — Ага. Его родители уже, наверное, привыкли. Я чуть ли не каждый месяц прихожу с ночевкой. — И каждый раз из-за ссор в семье? — Чаще всегда. Но иногда и просто по-дружески. — Вот как... Сяо Чжань замолкает, и Ван Ибо принимает это за окончание их разговора. Он мягко отстраняется, разрывая объятие, тянется к телефону, лежащему в кармане, и намеревается включить его, чтобы позвонить Исину с просьбой приютить. Однако не успевает парень нажать на кнопку включения, как вдруг раздается голос мужчины. — Ты можешь переночевать у меня, — предлагает Чжань. Это вовсе не обязательно, осознает мужчина, когда слова срываются с языка. Ван Ибо вполне может отказаться от этого предложения, и ничего страшного не случится, он поедет к другу и довольно спокойно проведет остаток вечера и ночь. Но всё же некая часть Сяо Чжаня отчаянно хочет, чтобы Ибо согласился переночевать у него дома. Чтобы Сяо Чжань был уверен, что Ван Ибо в безопасности, что он в порядке. Мужчина не думает о том, что это может быть неловко из-за необъяснимой тяги к младшему. Он обещает самому себе, что будет спать на диване и даст Ибо ключ от спальни на тот случай, если парень захочет убедиться в собственной безопасности. Смахивает на наваждение, и Сяо Чжань у себя в голове выстраивает сотню, а то и тысячу аргументов, почему Ван Ибо стоит переночевать у него, на случай, если младший сперва откажется. Но всё оказывается куда проще. — Ты живешь один? — уточняет Ибо. — Один, — подтверждает Чжань. — Тогда хорошо! Спасибо. Ван Ибо улыбается открыто чуть ли не впервые с момента их встречи, и Сяо Чжань думает, что улыбка эта ярче, чем многочисленные неоновые вывески, горящие кругом, вместе взятые. Возможно, ярче, чем солнце. Но это ещё предстоит выяснить. ☽☽☽ Квартира Сяо Чжаня находится в приличном многоквартирном доме, и этого стоило ожидать, но Ван Ибо всё равно передергивает плечами от неожиданного вежливого приветствия консьержа на входе и еле выдавливает из себя ответный кивок, пока Чжань открыто улыбается мужчине в возрасте и желает хорошего вечера. Они заходят в лифт, мужчина нажимает на панели кнопку двадцатого этажа и переводит взгляд на Ибо, не сводящего глаз со старшего. — У меня что-то на лице? — не выдерживает Сяо Чжань, слегка приподнимая бровь. — Как ты можешь быть таким хорошим со всеми? — облизывая пересохшие губы, быстро выпаливает Ван Ибо. На лице Чжаня появляется что-то вроде недоумения, смешанного с весельем. Он делает пару шагов, прижимая Ибо спиной к стенке лифта, и сердце младшего обещает вот-вот вырваться из груди, чтобы упорхнуть прямо в руки мужчины. — А кто сказал, что я хороший? — усмехается Чжань, опаляя губы Ибо своим дыханием. Кадык Ван Ибо дергается от неожиданно нахлынувшей близости, и он готовится податься вперед, чтобы избавиться от раздражающей лишней пары сантиметров между губами, но в самый последний момент раздается короткий звон, оповещающий о прибытии на необходимый этаж, и Сяо Чжань скоро отстраняется, выходя из лифта. Ибо же требуются титанические усилия, чтобы взять себя в руки и выскользнуть следом перед самым закрытием створок. — Проходи, — улыбается тем временем как ни в чем не бывало старший и открывает дверь своей квартиры, пропуская Ибо вперед. Парень без стеснения проходит внутрь, слышит, как закрывает дверь и включает свет Чжань, и позволяет себе окинуть коридор взглядом. Всё выглядит стильно — под стать хозяину квартиры, и Ибо ничуть не сомневается, что в остальных комнатах обстановка не менее красивая и уютная одновременно. Он выбирается из дико неудобных и доставших за вечер классических туфель, облокотившись на стену, и изо рта вырывается стон наслаждения. Ван Ибо встречается глазами с Сяо Чжанем. Зрачки старшего расширяются, и в них читается прозрачное желание услышать этот звук ещё раз в совершенно другой обстановке. Но, несмотря на это, мужчина прочищает горло и проходит вглубь квартиры первым, коротко рассказывая о местоположении комнат. Сбегает, понимает Ибо, слушая рассказ про ванную комнату и про то, с какой стороны находится кран с горячей водой. — Вот поэтому ты и хороший, — перебивает старшего Ибо, расстегивая две верхних выживших пуговицы давящей рубашки. Сяо Чжань прослеживает взглядом движение пальцев Ван Ибо, цепляясь за открывшуюся взору яремную впадину, и только потом возвращается к его лицу. — О чем ты? — уточняет Чжань. — Ты не пытаешься воспользоваться ситуацией, — пожимает плечами парень. А мог бы. Уже не раз мог бы. Ван Ибо не дурак, он прекрасно это понимает. Сяо Чжань сводит брови и ничего не отвечает, скрываясь за дверью, ведущей в спальню. Он думает о том, насколько Ибо, должно быть, невыносимо у себя дома, раз он согласился ночевать у малознакомого мужчины, зная, что это может вызвать определенные последствия. Быть может, это даже не впервые, понимает Чжань, и от этого внутри разливается необъяснимая горечь. Дверь, которую Ван Ибо гипнотизирует взглядом в течение пары минут, открывается неожиданно. У Сяо Чжаня в руках стопка вещей, которую он молча протягивает младшему. Ибо цепляется за нее ладонями, намереваясь забрать, но мужчина, кажется, не собирается отпускать одежду. — Ты был готов к тому, что я воспользуюсь ситуацией? — спрашивает Чжань. Их пальцы слегка соприкасаются, вызывая теплый трепет внутри. — Всякое бывает, — расплывчато отзывается Ибо. Сяо Чжань хмурится, глядя в глаза младшему. Его зрачки расширяются, и Ибо готов поставить на то, что мужчина зол. А ещё — Ван Ибо готов с уверенностью сказать, что ничего горячее он в своей жизни не видел. — И часто бывает? — еле заметно щурится мужчина. — Знаешь, ты выбрал очень необычный способ узнать, девственник ли я. Ван Ибо ходит по тонкому льду, он и сам это понимает, но что-то внутри не позволяет заткнуться и ответить нормально. — Ибо, — Чжань прикрывает глаза на пару секунд, собирая разбушевавшиеся мысли и чувства в предложение, — мне плевать, девственник ты или нет. Просто... если до этого ты ночевал у кого-то и был готов заплатить за это подобным способом, то со мной о таком не нужно переживать. Я достаточно уважаю себя и тебя, чтобы не делать секс средством расчёта. Если мы захотим, то сможем им заняться в других условиях. Не тогда, когда у тебя в голове каша. Ванную я тебе уже показал. На последних словах Сяо Чжань окончательно отпускает вещи, позволяя им оказаться во власти Ибо, и проходит мимо младшего в сторону кухни. Ему нужен кофе. И, быть может, коньяк. — Я ни с кем не спал, Чжань, — немного помедлив, говорит в спину мужчине Ибо, а потом скрывается в ванной комнате. Сяо Чжань кивает самому себе и думает, что, наверное, можно обойтись без коньяка. Они оба сидят на диване в гостиной через некоторое время. На небольшом столике остывают кружки с чаем, приготовленным Ван Ибо, пока хозяин квартиры был в душе. Сяо Чжань откидывается на спинку дивана и коротко прочищает горло, привлекая внимание парня, избегающего смотреть на старшего. У Ибо волнистые волосы, еще не успевшие как следует высохнуть полностью, но уже пушащиеся белыми прядями вдоль лица. Чжаню хочется протянуть руку и потрогать их, помочь собрать в скупой хвостик, который распадется от малейшего движения, потому что волосы пока ещё небольшой длины, но он сдерживает свои порывы и молча наблюдает за тем, как младший заправляет локоны за ухо. — Спасибо за чай, — всё же нарушает тишину Сяо Чжань. — Это твой чай, — фыркает Ван Ибо, приподнимая уголки губ в легкой улыбке. — Мне пришлось пошариться по кухонным ящикам, чтобы найти его. Надеюсь, ты не против. — А если против? Чжань приподнимает брови в игривой манере и еле заметно ухмыляется. Ибо смотрит на это и чувствует острую потребность в глотке чая, потому что горло неожиданно пересыхает, а все мысли из головы выбрасывает, словно и не было их там никогда. — Уже поздно быть против, — находится с ответом младший и спешно тянется к кружке. Чай ситуацию особо не меняет, что вполне себе ожидаемо. Расслабленный Сяо Чжань, сидящий перед Ибо в спортивных штанах и слегка растянутой домашней майке, непозволительно привлекателен. Парень невольно вспоминает слова Исина насчёт типажа. Чёрт бы всё это побрал. — Во сколько тебя завтра разбудить? — переводит тему мужчина, кидая взгляд на стену с часами. — Не думаю, что ты проснешься в такую рань, — качает головой Ибо. — Я поставлю будильник на телефоне, зарядки должно хватить до утра. — Ты собрался вставать в пять утра, что ли? — Почти, — коротко смеется парень. — В половину шестого. — Вау, — опустошая свою кружку с чаем, выдыхает Чжань. — Пока я проснусь, пока заставлю себя встать, пока в ванной проторчу, пока до школы доеду, пока там переоденусь... Ван Ибо продолжает перечислять причины, по которым ему нужно встать невыносимо рано, но Сяо Чжань фиксируется лишь на одном слове, прозвучавшем в речи младшего. Школа. Это... выбивает мужчину из колеи. Пожалуй, даже сильнее, чем должно. — Так ты школьник? — когда младший завершает свою речь, спрашивает Сяо Чжань. Собственный голос звучит потеряно. Чжань старается собраться, говоря самому себе, что ничего страшного в происходящем нет, но внутренний голос кричит, что в этот раз он проебался. Настолько сильно проебался, что Юй Бинь, когда узнает, будет издеваться не меньше нескольких месяцев. Сяо Чжаня заинтересовал парень, который младше него, и это абсолютно нормально, однако то, что этот парень учится в школе — как-то слишком неожиданно. — Тебя это волнует? — напрягается Ибо. — Конечно, меня это волнует, — убирая кружку на стол, немного раздражённо отзывается мужчина. Затем он делает глубокий вдох и выдох и берёт себя в руки. Ван Ибо не виноват в том, что он младше, чем Сяо Чжань рассчитывал. — Я не должен был с тобой флиртовать, прости. Мне казалось, что ты старше. Чжань говорит мягко, практически нежно и вполне себе здраво, но младший всё равно хмурится. Ван Ибо думает, что это похоже на нелепую шутку: ему не тринадцать лет, чтобы возраст мог быть преградой для развития какого-либо рода отношений¹. Вне зависимости от того, сколько лет Сяо Чжаню. — Ты же сейчас шутишь? — смотрит в упор на старшего Ибо. — А похоже? — не остается в долгу Чжань, поймав взгляд парня. — Похоже. Говоришь так, будто тебе пятьдесят, а мне пятнадцать. — Мне двадцать четыре, — цокает мужчина, скрещивая руки на груди. — И то, что тебе чуть больше пятнадцати, сути не меняет. — Блять, да ты стебёшься? Чжань, мне восемнадцать. Такое ощущение, что это нелепая комедия из числа тех, что идут каждые выходные по телевизору. Сяо Чжань утыкается лицом в ладони и, не выдержав, начинает заливисто смеяться. Ван Ибо не учится в школе — он её заканчивает, а это две полностью полярные вещи. — Окей, я понял, тебя смешит сам факт каких-либо взаимодействий со школьником, — младший интерпретирует смех Чжаня по-своему. — Нет-нет, Ибо, — отнимает руки от лица мужчина и, всё ещё улыбаясь, касается щеки Ибо ладонью в нежном жесте, — я просто никогда в жизни так не радовался тому, что ошибся в суждениях. Ван Ибо замирает, ощущая, как тепло от ладони Сяо Чжаня идёт к самому сердцу, а оттуда уже распространяется по всему телу, окутывая негой. Он понимает, что нещадно тонет в старшем. И не собирается кричать о помощи или хвататься за любой спасательный круг. — Рад, что мне восемнадцать? — почему-то шепотом произносит Ибо. — Невероятно, — тем же шепотом отзывается Чжань. — Это значит, что мы можем попробовать... быть ближе? Если ты не против? — Конечно, — кивает мужчина и перемещает ладонь с щеки на блондинистые волосы, самостоятельно поправляя очередную прядь, упавшую на глаза младшего. — Безусловно. Кадык Сяо Чжаня дергается, и Ван Ибо прослеживает это движение взглядом, постепенно поднимаясь выше. Он останавливает взор на аккуратных губах, цепляется за родинку под нижней и обещает себе поцеловать её бесчисленное множество раз в будущем, если появится такая возможность. А ещё — обещает сделать всё, чтобы эта самая возможность появилась. — Идём спать? — предлагает Чжань, опуская ладонь на плечо Ибо и еле ощутимо поглаживая. Мужчина не собирается нарушать своих слов: он не будет пользоваться сегодняшним вечером, чтобы стать ближе с Ибо в физическом смысле. Невесомые касания — вершина допустимого уровня, даже если поцеловать его хочется до дикого зуда внутри. — Тебе точно нормально? — спрашивает в который раз младший, уже лежа в кровати. Ван Ибо кутается в одеяло, которое Сяо Чжань подсунул ему, отказавшись слушать какие-либо возражения, и смотрит в потолок, где отражаются огни ночного города, просочившиеся в комнату из окна. Он слышит, как Чжань постоянно выдыхает и вертится из стороны в сторону. Изначально мужчина планировал предоставить свою кровать для сна Ибо, уйдя спать на диван, но парень настоял на том, чтобы они спали на нормальной постели вместе. — Ибо, спи. Я не вижу разницы между одеялом и пледом, всё окей, — откликается Чжань, поворачиваясь на этот раз лицом к парню. — И поэтому не можешь уснуть, — саркастично хмыкает Ибо, переворачиваясь со спины на бок и оказываясь лицом к лицу с мужчиной. — Я просто привык обнимать вторую подушку. — А я привык спать с ночником. Тихий смех заполняет спальню. Сяо Чжань тянется к небольшой лампе, стоящей на прикроватной тумбе, и включает её на минимальную яркость. Ван Ибо благодарно улыбается, и легкий румянец, распространяющийся по его скулам, становится заметен в мягких лучах света. — Ты можешь спать со мной под одним одеялом и обнимать меня вместо подушки, — предлагает Ибо. И Сяо Чжань, вопреки всем внутренним установкам, отказываться от этого предложения не собирается. Прижимая Ван Ибо к своей груди, он чувствует, как дыхание уставшего за день парня выравнивается, и проваливается в сон следом.