Коллапсары

      Но на следующее утро это «замечательно» не настало. Тотчас не случилось, как хотелось бы Джерарду. Но он по своим книгам знал, что не бывает так, как хочется. А мечталось.       Джерард притащил к себе Фрэнка на завтрак насильно. Тот высказал мысль, что не стоит, и пусть бы отец с дочерью встретились наедине. И тогда Джерард и применил это самое насилие: непроизвольно состроил самое несчастное лицо и тихо проговорил:       — Пожалуйста, мне нужна поддержка.       И вот Фрэнк сидел на веранде, поигрывая на гитаре под звуки тихого дождя. Вода каплями лилась с крыши, украшая её, создавала круги на озере, как анимацию, шуршала по опавшим листьям. Джерард находился в доме, ставил кофейник на плиту и сквозь открытую форточку слушал музыку Фрэнка.       Бэндит шумно спустилась вниз, растрёпанная после сна, в меховых тапках, пижаме и розовом банном пушистом халате с зайчиками поверх. Не было похоже, что она хотя бы умылась.       Джерард лишь успел сказать:       — Леди Би…       Но Бэндит, даже не посмотрев на отца, промчалась мимо, толкнула дверь, выскочила на веранду и плюхнулась в кресло рядом с Фрэнком. Тот на пару секунд прекратил игру, но потом продолжил как ни в чём ни бывало.       Держа в руках кофейник, Джерард подошёл поближе к окну. Он не предполагал, что ему делать. Выйти, пожелать доброго утра и накормить? Детям в пятнадцать можно кофе?       Он решил сделать омлет. Быстренько вытащил из холодильника молоко, пару яиц… которые тут же выпали из рук, с треском разбившись о пол, потому что до него сквозь форточку донеслось следующее:       — Что, приехала тут такая и мешаю трахать моего отца?       Фрэнк сбился с ритма, однако тут же поправился. Джерард услышал лишь его усмешку, но больше на слова Бэндит он не реагировал.       — Я знаю, кто ты, — не сдавалась Бэндит. — Ритм-гитарист из «My Chemical Romance», этакий образ с романтическим флёром несчастной любви.       — Как быстро мы перешли от «трахать» до «романтического флёра», — заметил Фрэнк.       — Тоже будешь говорить, что я девочка, и некрасиво материться?       — Я в твоём возрасте знал побольше матерных слов.       — Спорим, нет?       — А потом, — Фрэнк продолжил свою фразу, — мама однажды тайком сняла на камеру, как я ругаюсь, и показала. И насколько же мне это не шло, будто бы кто-то чужой говорит с помощью моего рта, и как было стыдно и некрасиво…       — Пф.       Вот и всё, что на это сказала Бэндит. Потом она оглядела стол, схватила тост с тарелки, лопаточкой отскребла кусочек яичницы со сковородки и положила её сверху. Вальяжно откинувшись в кресле, стала пережёвывать свой бутерброд.       Джерарду было ужасно неловко, что он не поддерживает сейчас Фрэнка, и что это его дочь высказывается матом в отношении незнакомого человека. Но одновременно он боялся что-либо предпринять.       Спохватившись, он подобрал скорлупу разбившихся яиц, вытер пол. Молоко вернулось обратно в холодильник.       Подумав, Джерард вытащил его обратно.       Он поставил на поднос кофейник, коробку молока, кружку для Бэндит — новенькую сувенирную с героиней комиксов «Марвел» — Чёрной Вдовой, и, глубоко вдохнув, толкнул дверь, ведущую на веранду. Это же твоя дочь, Уэй, не крокодил, не бойся её.       — Привет, — произнёс он, улыбнувшись.       Бэндит продолжала жевать. Фрэнк подбадривающе улыбнулся Джерарду.       А Джерард стоял с подносом и терялся. Ему было некуда сесть, не было и места на столе, чтобы поднос поставить.       — Ой, — тут же всполошился Фрэнк, заметив его замешательство. Он отставил гитару, отодвинул стоящую на столике посуду в сторону и сам вскочил с кресла. — Садись, я принесу себе стул.       — Нет-нет, — помещая поднос на столик, промямлил Уэй. — Сиди. Я сам схожу за стулом.       Но тут Фрэнк глазами указал на Бэндит, а потом рукой — на него. Джерард сперва не понял, сморщившись. Тогда Фрэнк повторил.       — Аааа, — протянул Джерард, наконец-то сообразив, что Фрэнк хочет дать им с дочерью возможность поговорить наедине.       — Я за стулом, — проговорил Фрэнк и спрятался за дверью.       Джерард уселся в кресло. Импровизированный бутерброд Бэндит закончился, и она потянулась за новым тостиком. На этот раз грызла всухую.       — Приготовить тебе что-нибудь? — спросил Джерард. — Ты почти весь день вчера не ела…       — Можно мне кофе? — глядя на кофейник, спросила Бэндит.       — Если только с большим количеством молока и сахаром, — произнёс Джерард, ещё раз озаботившись вопросом, можно ли кофе подростку, а потом испугавшийся, что в чём-то сейчас свою дочь ограничил.       Но Бэндит лишь закатила глаза и произнесла:       — Я и так всегда пью сладкий латте. Только вместо сахара добавляю сироп. У тебя же нет сиропа?       — Нет, — сказал Джерард. — Но, если хочешь, мы с тобой съездим в супермаркет и купим, какой захочешь.       — Не хочу никуда ехать, — проворчала Бэндит и добавила: — С тобой.       Джерард огорчился и некоторое время, пока Бэндит наводила себе латте, сидел подавленным.       — Би, — наконец, сказал он, — давай как-то… дружить? Раз уж ты со мной.       — Ой, да иди ты, — скорчившись, отмахнулась Бэндит. — Уверена, мама просто меня хочет проучить, и через неделю вернётся с документами о зачислении в новую школу. И даже не знаю, что хуже.       Взяв в руки тёплую кружку, Бэндит подскочила с кресла и в тапках отправилась к озеру.       — Би, там же дождь! — крикнул ей в спину Джерард и представил, как дочь закатила глаза.       Открылась дверь, вошёл Фрэнк. Он положил руки Джерарду на плечи и наклонился, чтобы заглянуть в лицо. Джерард поднял голову.       — Она попросила кофе, уже плюс. Во всех рекламах кофе — это новое начало, — сказал Фрэнк.       — Я пытаюсь вернуть старое, — произнёс Джерард и вздохнул.       — А не надо, — ответил Фрэнк. — Она уже не малышка, говори с ней на другом языке.       — Это сложно… Боже, Фрэнк, она же замёрзнет и заболеет!       Но Бэндит, похоже, поняла это сама. К тому же, красивого момента глубокой обиды и одиночества не вышло — дождь накапал в кружку, испортив напиток.       Поставив кружку на столик, она, не говоря ни слова, прошла в дом.       Джерард наблюдал за готовящейся рыбой в духовке, сидя на стёганом коврике на полу кухни. Он думал о том, что делать. О таком он думал постоянно после приезда Бэндит. Девочка снова закрылась в комнате, и, несмотря на то, что замков в межкомнатных дверях в этом доме отродясь не водилось, Джерард не врывался к ней. Уж кому, как не ему, знать о важности личного пространства.       Джерард вспоминал, как Би была здесь много лет назад. Ей было лет шесть, у неё была ветрянка, и Линдси не могла оставить её в Нью-Йорке с кем-то, а сама срочно уезжала в Европу. Но тогда малышка ещё помнила папины объятия. И это тоже была осень. Когда дочке стало лучше, они гуляли, собирали листья для гербария, отыскали дуб, подобрали жёлуди и делали из них фигурки с помощью пластилина. А сейчас она посылает отца…       Джерард переключил мысли.       Надо ли как-то заставлять Би учиться? Не потому, что Линдси вопреки её «мне всё равно» наедет на него за несданные экзамены, а потому, что дочке это нужно. Помогать ли ей в учёбе? Читать вместе учебник по истории, разбирать уравнения и беседовать о прочитанных книгах? Ох, как бы хотелось! Но сперва вообще начать бы с ней беседовать.       Би не оставила зубную щётку в ванной. И Джерард с грустью отметил этот факт для себя — дочка, наверное, не хочет видеть это место, как второй дом. Дом, двери которого всегда для неё открыты, где ждут.       Она неправа, если думает, что Линдси откажется от своих слов. Но так уж он хорошо знает Линдси? Би знает её дольше.       Постоянные ноющие мысли! Их не было, когда он был один. И без Фрэнки…       Запищал таймер, отвлекая Джерарда от дум. Он моментально вскочил, повернул все вентили и чуть приоткрыл дверцу, выпуская пар.       Через какое-то время он стоял с подносом у дверей дочкиной комнаты. На который помимо блюд и стакана сока положил чистый бинт, баночку перекиси и упаковку пластырей.       — Леди Би, покушай, пожалуйста, — сказал он. — Тут рыба и… рис… и… овощной салатик… с хрустящими огурчиками.       Блин, зачем он всё это перечисляет?       С минуту писатель просто смотрел в дверь. Но потом она отворилась. Похоже, Би всё-таки была голодной. Она выхватила поднос из рук отца и носком стопы закрыла дверь. Джерард порадовался и этому.       >Ты открыл окно, уже ложишься спать?       Такое сообщение пришло Джерарду вечером от Фрэнка.             >>Я пытаюсь писать, но все мысли о Би.             >>Она тоже открыла окно, и я слышу, как она читает вслух стихи.             >>Сама решила учиться :) Умница             >>Или ей просто нечего делать.             >>Или она решила не давать мне спать, в чём неправа — так я усну даже быстрее. Я с детства засыпаю под то, как кто-то читает.       >Возьму на заметку ;)       Он возьмёт что? Джерард заволновался. Фрэнк однажды планирует почитать ему перед сном? А это означает, что он хотел бы засыпать рядом? Это… да?       Ну куда уж тут сочинять истории про чужие жизни, когда в твоей такое происходит! И мысли снова стали ныть… ну чего ты опять боишься? Вы уже засыпали вместе, и не просто так. Ты же этого хочешь, разве нет?       — Можно, я просто усну? — захныкал Джерард, обращаясь к своему мозгу.       На следующее утро Бэндит проснулась раньше отца, который в размышлениях заснул очень поздно. Она стояла у веранды и… курила?       Джерард опешил.       — Фрэнк, что мне делать? — спросил у Айеро, как только тот вылез из автомобиля с пакетом из местной пекарни.       — Дать пинка, — посоветовал Фрэнк. Он вручил Джерарду пакет, а сам поспешил соседу на помощь: выдернул из рук Бэндит сигарету, а из кармана вытащил торчащую пачку.       — Ты вообще кто такой? — громко возмутилась Бэндит. — Какое, мать твою, право… Папа, ты видел?       — Он сигареты забрал, курить плохо… — пробормотал Джерард.       Вид Бэндит говорил о том, что она сейчас взорвётся.       — Пойдём, — Фрэнк подхватил Джерарда под руку и потащил в дом.       — Смелее надо быть, папаша, — сказал Айеро, когда за ними захлопнулась дверь. — Ну какое курево у пятнадцатилетней девчонки? Подростки такое скрывать от родителей должны, а не наглеть! Не говоря уже о том, чтобы вообще этого не делать. А она решила, что у тебя будет свободнее, чем дома, и ты ничего не скажешь.       Фрэнк присмотрелся к пачке и усмехнулся:       — Дамские тонкие… ну ты посмотри, — он смял пачку и засунул в карман куртки. — По себе помню, вряд ли у неё водится больше одной. Иначе мама бы запалила.       — Я плохой отец, — проныл Джерард и закрыл лицо руками.       — Ты начинающий отец подростка. Всё в порядке, Джерард. Не накручивай себя.       — Ты вообще не отец, а справляешься лучше! Причём с ребёнком, которого вчера впервые увидел!       — Я с подростками одного ума, — улыбнулся Фрэнк.       — Так хочу быть нужным ей, но ни черта не выходит.       — Ну хватит, не волнуйся, — ласково произнёс Фрэнк, привлёк Джерарда к себе, но не успел поцеловать. Хлопнула дверь. Разъярённая Бэндит влетела в гостиную.       — Отдайте хоть пакет с пирожками! — громко сказала она.       Джерард посмотрел на эту злящуюся, но такую всё равно родную и милую мордочку, постарался не лыбиться и протянул дочери пакет.       — И что можно сделать из холодной курицы, Кристин? — говорил Джерард по телефону, находясь на кухне и поглядывая в гостиную. Бэндит с ногами забралась на диван и листала один из комиксов, взятых со стеллажа.       — Съесть с хлебом, — ответила Кристин. — Роуэн, детка, я говорю по телефону. Что? Роуэн спрашивает, грустит ли Фрэнк?       — Скажи, что медведь справляется со своими обязанностями. Прекрасно справляется.       — Ой, ой, как загадочно!       Джерард прямо видел эту ухмылку проницательной Кристин.       — Роуэн, Фрэнк не грустит, — продолжила Кристин. — Вообще, можно кое-что смастерить (это я про курицу), но ты не справишься.       — Пришли рецепт.       Кристин вздохнула, а потом ответила:       — Через пару минут будет у тебя.       — Кошмар, — сказал Джерард сам себе, читая сообщение невестки через некоторое время.       Проще действительно съесть просто так. Но, может быть, папа Бэндит будет хотя бы готовить?       Джерард взял миску и прошёл в кладовку за картофелем и луком. Только на этот раз он не будет всё это жарить, чтобы потом неторопливо поедать, смотря какой-нибудь фильм. Картофель надо было… Джерард сверился с рецептом, отварить в кожуре, потом почистить… почему нельзя почистить сразу?       Джерард обмыл клубни в раковине, сложил их в кастрюлю. Ещё раз выглянул в гостиную. Бэндит ходила возле стеллажа и включала светильники. Джерард улыбнулся.       — Би, что ты обычно ешь? Чем тебя кормит мама? — громко спросил он.       — Ой, да разное… — послышался ответ. — Суши там… никакой плебейской картошки.       Уэй не стал напоминать, что сегодня за завтраком она слопала здоровую лепёшку с начинкой из этой самой плебейской картошки.       — Хм… а у нас нет таких фото, — задумчиво произнесла Би.       Джерард поставил кастрюлю на плиту и выглянул из кухни. Бэндит нашла фотоальбом со своими фотографиями. Тот экземпляр, в котором она ещё совсем-совсем малютка. Джерард тщательно составлял альбомы с дочкиными фотографиями и по сей день, распечатывая и официальные школьные, которые присылала Линдси после десятого напоминания, и те, которые он видел в соцсетях Би. Подписывал даты, даже лепил наклейки рядом, по сюжету подходящие к фото. Карандаши и линейки — к школьным, осенние листья, цветы, рождественские подарки, ракушки… И сейчас ему стало неудобно, как Би на всё это отреагирует.       Да, у Линдси действительно могло не быть этих фото. И Уэй уже не помнил, делал ли он для неё копии. Он снимал их ещё на плёночный фотоаппарат, когда оставался с малышкой Би один.       Но Бэндит… улыбалась? Она листала страницы, и даже однажды звякнул колокольчиком её смех. У Джерарда навернулись слёзы. Но тут Би случайно посмотрела в сторону кухни, увидела отца, тут же убрала улыбку, нахмурилась и захлопнула альбом.       — В своей комнате посмотрю, — строго сказала она. Подошла к стеллажу, захватила остальные альбомы и потащила всю кипу по лестнице.       А позже не отказалась от «плебейских» картофельных пирожков с курицей.       — Вроде и начали разговаривать про еду, но она отозвалась с такой неохотой, — поведал Джерард Фрэнку.       Был уже тёмный вечер, и двое мужчин сидели на плотном шерстяном пледе, постеленном в кузове пикапа. Под спину подложили подушки, а накрылись тёплым одеялом, несмотря на то, что были в одежде — ноябрьские вечера всё-таки уже морозные.       Они держали в руках бокалы с вином. Возможно, изысканное вино и возмутилось бы, что его пьют под картофель фри с сырным соусом и сосиски в кляре, пусть даже и приборы были из мельхиора (набор, подаренный мамой, использовался совсем не на праздники, а в обычной повседневности).       Небольшой фонарик освещал всё ровно настолько, чтобы не промахнуться вилкой и не попасть ей в ногу друга, а не в ломтик картофеля.       — Но ей, кажется, понравились фотоальбомы, — продолжил Уэй, — и комиксы.       — Это здорово, что вы находите точки соприкосновения, — ответил Фрэнк. Он допил остатки вина в бокале, забрал из рук Джерарда пустой и положил в корзину возле себя.       Джерард посмотрел наверх, на окна комнаты Бэндит.       — Она уже спит, — сказал Фрэнк, проследив за его взглядом.       — А вдруг подглядывает? — забеспокоился Джерард.       — И что? У папы не может быть личной жизни?       Фрэнк завозил ногами под одеялом, а потом Джерард почувствовал, как он просунул ступни в носочках между его голеней.       — Pardonne-moi ce caprice d'enfant, — произнёс Фрэнк.       — О, месье знаток французского шансона.       — C'était vouloir et connaître       Tout de la vie, trop vite peut-être, — пропел Фрэнк и на последнем слоге легонько ухватил Джерарда за бок.       Тот вздрогнул и ахнул — даже не заметил, как Фрэнк запустил руку под его свитер на спине. Потом они вместе посмеялись.       — Когда я был маленький, то нередко от страха отправлялся спать к маме, — пояснил Фрэнк своё действие с ногами. — Мне мёрзли ступни, и я всегда так делал, чтобы согреть их.       — Тебе холодно? Может быть, тогда пойдём?       — Давай ещё будем немножко.       Джерард взял руку Фрэнка, подышал на пальцы, а потом спрятал под свой свитер. Фрэнк соединил две руки вместе и прижался крепко. Джерард поправил его шапку и подтянул одеяло на плечи.       — Фрэнки, а ты… — несмело начал Джерард. — Ты хочешь новых отношений после…       — Понимаешь, вот ты в отношениях с человеком долго, может быть, вы даже женаты, а потом встречаешь другого и… Ты не такой, как он, Джерард. И это всё объяснение. А тебе комфортно с мужчиной?       — С определённым.       Фрэнк улыбнулся и уткнулся носом в вязаный свитер Джерарда.       — Нос замёрз, — промычал он.       — Давай-ка собираться! — запричитал Уэй. — Посидим в гостиной, киселя попьём.       — Стой! Смотри, небо прояснилось.       Джерард поднял голову. Облака действительно ушли, открыв вид на звёзды.       Где-то там замерли коллапсары, одиночки среди огромного космоса, таящие в себе большую силу.       Где-то на страницах будущего романа Джерарда Уэя два героя замерли друг перед другом, прежде чем броситься в страстный поцелуй.       Где-то в кузове пикапа замерли двое мужчин, смотря в ночное небо.       — Фрэнки, ты хорошо поёшь, — нарушил момент Джерард. — Тебе самому бы быть солистом. Как там твоя песня?       — Пишется… Думаю, лучше всего подойдёт сюжет про прокрастинацию.       Джерард усмехнулся.       — Ты можешь себе позволить отдых от всего, что с тобой приключилось.       Они немного помолчали.       — Мне надо уехать к маме ненадолго, — сказал Фрэнк.       — Ох, неужели до Дня Благодарения?       — На День Благодарения планирую привезти её сюда. А сейчас — на недельку, наверное. В доме крыша протекает.       — Удиви меня и скажи, что сможешь починить крышу.       — Я с умным видом всё осмотрю и вызову специалистов.       — Буду тебя ждать.       — Что тебе привезти из… Нью-Джерси? — сказал Фрэнк и сам засмеялся.       — Магнитик.       — Да ну тебя.       — Серьёзно. Начну собирать на холодильнике.       — Ладно, — сказал Фрэнк, прищурившись, будто бы что-то задумал, и шмыгнул своим замерзшим носом.       — Так, всё. В дом.       Как Джерарду и хотелось, они ещё немножко посидели в гостиной, попивая овсяный кисель. Фрэнк — из своей любимой чашки. Пусть ему и пришлось доливать в маленькую посуду напиток несколько раз.       А потом он зевнул, устроился на груди Джерарда и задремал. Джерард не посмел его будить, так и уснули на диване вместе до раннего утра.