***
А пустота в душе разрасталась. Иссушала её. По капле, по чуть-чуть, день за днём. И блеск драгоценных камней тускнел, а сладость власти становилась приторной. Капризы — изощрёнными, трудновыполнимыми, жестокими, безнравственными… Границы дозволенного размывались и стирались. Вириломе слишком сильно хотелось нового, ещё не испробованного. Например, утоления страсти? Валар не испытывают это странное, непонятное чувство. Они слишком возвышенные, духовные существа. Оно не нужно им. Но Вириломе постепенно позволила ему овладеть собой. Подчинить себе её разум и тело. По её повелению, слуги изготовили ей наряд из кровавых рубинов, переливающихся в свете тусклых факелов. Искрящихся, точно горящих. И, надев его, она вызвалась плясать перед Мелькором и его военачальниками. Извиваться змеёй под чарующую песню Саурона, привлекать взгляды, возбуждать низкие мысли у падших майар... Впитывать их ответную страсть и упиваться ею. Вириломе казалось — вот оно, заполнение пустоты найдено. Это намного заманчивее красоты Арды. Намного слаще власти и богатства. Особенно, когда схожий огонь пылает в глазах Мелькора, наблюдающего с престола за её танцем. Когда его руки обхватывают её талию, а губы касаются губ. Дарят ей удовольствие, недоступное ни Варде, ни Йаванне, ни иной валиэ… То, что позже потянет его овладеть красой Лютиэн, а её — волей странника Умарта, будущего владыки Харада.***
Но вскоре и страсть поблёкла и приелась Вириломе. Перестала приносить удовольствие и сменилась иным желанием. Взять в руки оружие, изливать ярость, разить, нести разрушение и гибель... Творить противное её истинной сути — дарить Арде мир и укреплять между Детьми Эру братские узы. Раньше Вириломе ненавидела, когда двор Мелькора выезжал на охоту. Убивать тех самых тварей, в уничтожении которых тёмные майар так любили обвинять Ороме. Но теперь пустота влекла её вперёд, желая заполнить себя животной жаждой крови. С помощью волколаков, Вириломе загоняла дичь в овраги, чащи, болота. Пронзала её копьём и стрелами, а после хвалилась добычей перед супругом, двором, служанками…***
Однако прошли века, и этого стало мало. Привычка загасила азарт. Потребовала иной, куда более опасной дичи. Тогда Вириломе вызвалась разыскивать врагов Мелькора — майар из «войска наместника Макара». При помощи Саурона, она заманивала их в сети Бессветья и притаскивала в Утумно. А после спускалась в пыточные и наблюдала за истязаниями, которым подвергали их палачи. Допрашивала их, требовала ответов и упивалась страданиями. Покуда пленники не вставали на сторону её супруга — или не оставляли тело. Удаляясь в Аман бесплотными духами. Кого Вириломе только не подвергала мучениям! И каменных исполинов, и огромных огненных птиц, и бледных юношей, и цветущих дев, некогда служивших Вечноюной Ване… И слава о её жестокости, распространилась по Арде, до Южных и Западных земель. Сам наместник Макар, позже прозванный харадрим Ар-Гиронараком, Великим Орлом Юга, просил Эонвэ передать Манвэ такие слова: — Ужасен Мелькор, но его супруга — ужаснее. Ибо Мелькор чётко преследует поставленную им цель. А она — непредсказуема, и творит то, что ей взбредёт в голову. Так, год за годом, Вириломе добыла для Мелькора множество важной информации. От численности «войска наместника Макара» до расположения дворца оного — в непроходимых джунглях Южной Земли. А также самое важное — причину его бессмысленной борьбы против могущественнейшего из валар. Макар остался в Средиземье по своей воле, с позволения Манве. Чтобы отыскать Детей Эру, когда те пробудятся и оградить их от прислужников Мелькора. Не дать злу исказить их тела и души. — Хвалю тебя, Госпожа Внешней Тьмы, — бросил ей Мелькор в благодарность. И тотчас же отправил своих слуг прочёсывать леса и поля. Приказав им найти Детей Эру раньше Макара и его воинов.***
Но для Вириломе его похвала ничего не стоила. Она не дала ей ощущения заполнения пустоты. Наслаждение страданиями майар, из которых она выжала эти подробности, откололо от её души слишком большие куски. Надо было удовлетворить охвативший её голод. В прямом — не духовном, смысле. Вириломе решила попробовать заполнить дыру в душе едой. Раз в мире не осталось иного, что она не испробовала бы в полной мере. Вначале она принялась заказывать у поваров всё новые и новые яства. Наслаждалась изысками, покуда не вкусила все возможные блюда. Потом, во время охоты стала пожирать животных. Сырыми, с кожей и костями — и не насыщалась. Запивала их водой из студёных озёр — и не могла утолить жажду. Эру был прав! Материя не заполнит её пустоту. Арда не даст ей исцеления. Но всё равно — как бы низко она не пала, она не смирится. Не сломит свою гордыню.