𝕮𝖆𝖙𝖊𝖌𝖔𝖗𝖎𝖈𝖆𝖑 𝖎𝖒𝖕𝖊𝖗𝖆𝖙𝖎𝖛𝖊

      Дом оказался большим и заваленным ненужным хламом, мы долго ходили по разным коридорам, ища заветную комнату. Едкий запах сырости забился в ноздри. Многие двери были закрытыми, окна вообще отсутствовали. Напрашивался логичный вывод — здесь точно никто никогда не жил.       На приезд полиции надежды не было, так как я прекрасно знала, что Джон Крамер тщательно выбирал места для проведения игры. Где-то далеко от жилых домов, чтоб соседи случайно не услышали крики испытуемых. Или же в подвалах с толстыми стенами.       На душе становилось тяжелее от одного факта. Как я поняла, люди, оказавшиеся соперниками в первом испытании, становятся теми, кто принимают главное решение — жить или умереть «знакомым». Следовательно, Чарльз Норман станет моим судьёй, а и я — его. От осознания этого в груди вспыхивали и гнев, и отчаяние. Хотелось крушить всё вокруг и кричать от злости. Но так поступать нецелесообразно, от моей обиды правила в игре не поменяются.       Я ненавидела Нормана всей душой. Он слишком лицемерный и скользкий человек, на которого никогда нельзя положиться. Всегда поступает так, как удобно только ему. Его статьи, состоящие из умелой лжи, навредили многим людям — испорченная репутация, развод, разрушенная карьера. Строил будущее, идя по головам своих коллег. Одной из таких коллег оказалась я. Норман всячески ставил палки в колеса. К счастью, моя знакомая порекомендовала меня другому главному редактору. С тех пор мы с Норманом вели борьбу на расстоянии.       — Извини, — окликнула меня Хлоя, прижимая к груди перевязанную руку.       — Ребекка, — я постаралась максимально тепло ей улыбнуться, насколько это возможно в нашей ситуации.       — Ребекка, я хотела спросить. Как мне пройду испытание, если больше нет того, кто мне поможет?       Она права. Мы оставили Джулию в той комнате. Возможно, она уже умерла от большой потери крови. Я в задумчивости прикусила нижнюю губы, опомнившись, лишь когда на языке ощутила металлический привкус.       — Выхода нет. Мы постараемся тебе помочь, — холодно ответила я, чувствуя, как нарастает давление.       Неизвестность пугала, поэтому нам необходимо держаться друг за друга.       Хлоя лишь кивнула. Я прибавила шаг, и мы в скором времени оказались в новом помещении. Все те же обшарпанные стены и пыльная мебель вокруг, однако в середине стояла белая ширма, очень похожа на медицинскую. Сердце забилось сильнее, и я рефлекторно сделала шаг назад.       Барбара подошла и отодвинула ширму в сторону. Там стояла кушетка и какое-то оборудование. Пока я осматривалась в комнате, Барбара что-то нашла на кушетке. Учитывая печальный взгляд женщины и испуганный Хлои, это была кассета с ее именем.       — Хлоя, добро пожаловать в игру. Считаешь ли ты себя хорошей дочерью? Согласен, твоя мать совершила много плохих дел, но всё было сделано ради тебя. Ты была долгожданной дочерью для своей матери. Нет древнее и естественнее власти, чем власть родительская. Если ты не уважаешь мать, что выносила и родила, что подняла тебя на ноги, то кого ты уважаешь? Родители — единственные люди, которые, несмотря на твои грехи, готовы тебя простить. Но я не твой родитель, поэтому присядь на кушетку и прими правила игры.       На глаза девушки навернулись непрошенные слёзы. Они заструились по бледным щекам горячими мокрыми дорожками.       — Нет, я больше такого не вынесу, — страдальчески сморщившись, произнесла Хлоя и инстинктивно прижала руки к груди, словно пыталась защититься. — Я не смогу.       — Сможешь, — уверенно заявила Барбара и сделала шаг к кушетке. — Это похоже на аппарат для сдачи крови. По всей видимости, он попросит у тебя кровь.       — Всего лишь кровь? А другим значит руки, головы. Несправедливо! — проворчал Норман.       — Помолчи, — прошипела я, видя, как взгляд Хлои становился печальнее — она вспомнила мать.       Норман, оскорбившись моей просьбой, недовольно скрестил руки на груди и отошёл в другой угол комнаты. Самовлюблённый павлин.       — У тебя нет выхода. Либо испытание, либо ошейник, — вмешался старик.       — Он прав. Время идёт — тебе нужно решить, — Барбара инстинктивно сжимала одежду, в попытках успокоиться.       Хлоя задумалась, глядя на ловушку. Все остальные заинтересованно и ожидающе смотрели на неё. Ожидание утомляло и выматывало, минуты тянулись слишком долго. Но неожиданно заплаканная Хлоя подошла к кушетке и оглядела нас.       — Вы точно поможете мне?       Мы с Барбарой кивнули, старик воздержался, однако Норман, услышав это, с непониманием уставился на нас. В этом человеке нет сострадания, жертвенности, только самолюбие, поэтому сейчас он сидит и растерянно хлопает глазами.       Почему именно он достался мне?       В следующий момент Хлоя присела на кушетку и с осторожностью откинулась на спинку. Верхняя часть шеи, где не доставал ошейник, резко оказалась в железном захвате. Дрожащими от страха руками девушка схватилась за железный ремень, который крепко прижимал тело к кушетке. Она начала сопротивляться, остервенело дрыгая ногами.       — Хлоя, ты решила сыграть. Надеюсь, ты готова. Вас с матерью объединяет лишь кровь. Но кровь — не вода. Ты должна наполнить сосуд своей кровью за пятнадцать минут, — на оборудовании стояла открытая мерная банка, к ней шли две трубки, — но кровь должна быть одной группы. Возможно, кто-то согласиться поделится. Если не успеешь справиться в срок, то металлический ремень задушит тебя. Выбор за тобой!       — Нет, выпусти меня! — прокричала Хлоя, пытаясь вылезти.       — Успокойся! — сказала Барбара и схватила её лицо ладонями. — Глубоко дыши! — Хлоя резко замолчала, но всё равно всхлипывала. — У тебя какая группа крови?       — Первая отрицательная, — девушка глубоко вздохнула, пытаясь собраться, но у не это плохо получалось.       Барбара опустила руки и посмотрела на нас. По её выражению лица мы поняли, что ситуация становилась безысходной. Первая отрицательная являлась редкой.       — У кого первая отрицательная? — спросила Барбара, а ответом была тишина.       Мы переглянулись и помотали головой. Это вызывало во мне жгучую горечь бессилия и вины перед Хлоей — я обещала помочь. Барбара в отчаянии поджала губы и тяжело выдохнула.       — Хлоя, — начала она и отвела взгляд, — банка на четыре пинты, а потеря четырех пинт крови… опасна для жизни.       — Нет, нет! Я умру! — истерила Хлоя. — Освободите меня!       — Успокойся! Мы не можем терять времени.       Барбара без лишних вопросов схватила её руку, поднеся к стеклянной ёмкости, и резанула по тонкому запястью неизвестно откуда взявшимся скальпелем. Хлоя завопила от боли.       — Что ты делаешь? С ума сошла? — опешив от неожиданности, я не успела среагировать и её остановить.       — Я же сказала, нет выбора! — возразила она и грубо перевязала плечо резиновой трубкой. — Либо удушье, либо потеря крови. Но в последнем случае есть возможность выжить, — и обратилась к Хлое: — держи руку над банкой.       Её быстрые ловкие движения рассеивали все недавно появившиеся сомнения, ведь она превосходно знала, что делала. На второй руке Барбара тоже наложила жгут и ввела в вену иглу, по прозрачной трубке сразу побежала алая жидкость. Банка постепенно наполнялась кровью, тягучей, густой, приправленной страхом с добавкой адреналина. Хлоя всхлипывала, жалобно постанывая, но с каждой секундой голос становился тише. По всей видимости, она теряла сознание.       — Осталось ещё пять минут, мне придётся сделать более глубокий порез, — устало сказала Барбара, контролируя весь процесс.       — А нам обязательно здесь находиться? — внезапно спросил Норман.       Я непонимающе посмотрела на него.       — Я имею ввиду, мы же теряем время. Более логично пойти нам искать свои испытания. Разве нет?       — Ты что… — хотела возмутиться я, но меня перебили.       — Нет, он прав. Вы просто теряете время, — проговорила Барбара, склонившись над лежащей без сознания Хлоей. — Я останусь здесь, пока время не истечёт. Вы должны идти.       — А как же ты? — обеспокоенно спросил старик. — Тебе же тоже нужно пройти испытание.       — Без меня ей не справится. Как закончу, я постараюсь найти вас.

***

      Нам пришлось долго скитаться по коридорам в поисках комнат, где находились ловушки. У меня резко возникло чувство, как будто мы опаздываем. С давлением в висках и горсткой оставшихся нервов я пыталась восстановить душевное равновесие. Внутри меня появился стержень, не дающий мне опустить руки и заставляющий верить в лучшее.       Возникла одна маленькая надежда — а вдруг Линдси Перез заподозрила неладное из-за моего отсутствия. Ибо я должна была подъехать в участок. Однако неизвестно, как много времени прошло с моего похищения. Даже если появиться повод для беспокойства, то что полиция сможет сделать в данной ситуации? Найти нас за такой короткий срок просто невозможно. Джон Крамер действует быстро и никогда не оставляет следов. Максимум полиция найдёт в этом доме трупы. Их и так достаточно скопилось.       — Да, чёрт возьми! — вскрикнул Норман, обнаружив очередную закрытую дверь. — Зачем делать ловушки в разных местах? Мы больше времени тратим на их поиски.       — Хочешь поскорее умереть? — спокойно спросила я.       — Хочется поскорее снять эту штуку, — ответил он, показывая на ошейник пальцем. — К слову об убийствах. Ты ведь не желаешь моей смерти?       — К чему ты ведёшь, Норман?       — Уже не секрет то, что в испытаниях знакомые выбирают — жить тебе или умереть. Я твой знакомый. В нашей рабочей среде я прихожусь тебе конкурентом, — проще говоря, врагом, — выстроил логическую цепочку.       Я понимала, к чему он ведёт.       — Думаешь, я захочу избавиться от тебя? — я с некой издевкой посмотрела на него. — Это глупо. Не забывай, ты тоже отвечаешь за мою жизнь.       — Твоё испытание может попасться первым. Я помогу тебе — ты останешься в живых. Но, — он внезапно остановился, — потом ты можешь запросто кинуть меня.       — Запросто? Конечно, иногда у меня бывает сильное желание задушить тебя. Сейчас же наши жизни зависят друг от друга. Ты поможешь мне — я помогу тебе. Иначе быть не может.       — Я… — начал Норман, но мы услышали за спиной натужное кряхтение.       Мы обернулись и увидели, как тот пожилой мужчина схватился одной рукой за стену, другой — за сердце. Лицо его искривилось от боли, и он постепенно оседал на деревянный пол.       — Эй, что с тобой? — выдал удивлённый Норман.       Я кинулась к нему и стала расстёгивать верхние пуговицы его рубашки. Нарастающая паника захлестнула с головой.       — Что делать? — спросила дрожащим голосом.       — Я, конечно, не специалист, но скорее всего это инфаркт, — подметил Норман и присел напротив.       Я принялась делать непрямой массаж сердца. Без остановки повторяла эти манипуляции. От напряжения капельки пота выступили на лбу. Силы были на исходе. Я отчаянно продолжала бороться за его жизнь, пока Норман не остановил меня, схватив за руку.       — Остановись! Он уже мёртв, — твёрдо сказал он.       Через спадающие на лицо пряди волос я испуганно посмотрела на него.       — Что? — трудно дыша, я истерично оглядывалась в поиске помощи.       — Пульса нет. Его не спасти, — проговорил Норман и быстро встал. — Нам нужно идти.       — Но…       — Он труп. Ты сделала всё, что могла. А нам нельзя терять времени.       Я медленно поднялась и в последний раз окинула взглядом мёртвое тело. Возможно, он ещё легко отделался. В этих стенах видеть смерть стало уже привычным делом. Я с досадой поджала губы и повернулась к Норману.       — Пошли, — сдержанно сказала я, и мы продолжили поиски.       Через несколько минут мы наткнулись на дверь. Я потянулась к ручке, но Норман резко сжал моё запястье. Я с немым вопросом взглянула на него.       — Ты точно поможешь мне? Не предашь?       — Я уже говорила: ты поможешь мне — я помогу тебе.       Комната встретила нас полумраком, только две лампочки, висящие на потолке, освещали предметы. Свет падал на доску, она была покрыта тонкой тканью. Дрожь пробежалась холодной волной по спине. Норман сорвал ткань, и моё сердце на мгновение остановилось. Вся доска облеплена моими статьями, а посередине плеер с моим именем.       Я не думала, что это произойдёт так скоро.       — Ты готова? — спросил Норман и сорвал плеер.       — Включай, — дрожащим от страха голосом ответила я.       — Ребекка, добро пожаловать в мою игру. Посмотри на доску, там висят твои работы. Ты всегда гордилась своей профессией, посвятила ей жизнь. Но ты не заметила, как стала зависеть от неё. Отказалась от семьи, друзей, личной жизни. Убежала от всех проблем. Ужин в кругу родных для тебя — восхождение на огонь инквизиции. Ты отказалась от счастья в пользу работы. Разрушаешь себя и довольна этим. Твоё испытание ждёт тебя в соседней комнате.       Я обернулась и увидела в полумраке дверь. Поперёк горла встал удушающий ком, нижняя губа чуть задрожала. Никогда не думала, что моя работа станет поводом для наказания. Посмотрев на Нормана, я сильно сжала кулаки и направилась к двери.       Какое-то мгновение я ошарашенно смотрела на деревянную поверхность, потом решительно толкнула дверь и вошла внутрь. Липкий животный страх завладел разумом, и я была готова сбежать отсюда. Посередине комнаты находилась большая железная клетка, а её обвивали небольшие трубы. В воздухе витал достаточно странный кисловатый запах железа, перемешанный с запахом машинного масла и гари.       — Боишься? — спросил Норман.       — Нет, — соврала я.       — Тогда поторопись.       Норман взбесил, но я не хотела ссорится с ним. Только не тогда, когда моя жизнь зависит от решения этого сноба.       Я зашла в клетку, и железная дверца закрылась. Ловушка захлопнулась.       — Ребекка, я очень рад, что ты решилась. Эта клетка олицетворяет твой трудоголизм. Ты сама заключила себя в неё. Видишь трубы? Они предназначены для огня, который несёт символ разрушения. Главное, не сгореть на работе. В течении пяти минут каждая труба периодически будет выпускать огонь, обжигающий тебя.       Я с ужасом рассматривала эти трубы и их расположение.       — Чарльз, надеюсь, ты поможешь Ребекке. Тебе нужно лишь открыть дверь клетки, для этого тебе нужно нажать на кнопку на противоположной стене, — я повернулась и увидела красную кнопку, похожая на пожарный извещатель, — Но не всё так просто, около кнопки тоже есть труба, только она выпускает огонь не периодически, а постоянно. Если ты этого не сделаешь, то огонь поступит через все трубы одновременно, и Ребекка сгорит заживо. Выбор за тобой!       Снова загудел механизм, и вспыхнул несильный огонь, чуть обдавая сильным жаром коленку. Я сжала зубы и дернулась назад, прижимаясь к прутьям. Было больно, но я понимала, что дальше вспышки огня будут нарастать.       — Норман! — звонко крикнула я, видя, как он бездействовал.       Сердце сжималось от ужаса. По телу невольно пробежала сильная дрожь. Через прутья я смотрела на остановившегося возле кнопки Нормана. Я на секунду обезумела и ринулась вперёд.       — Нажми на кнопку! Нажми! — завопила я, и моё плечо обожглось от новой порции огня.       Мой крик заполнил комнату. Я отскочила в противоположную сторону и ударилась головой о решётку. Слёзы беспомощности и бессилия катились из глаз. Жгучая, усиливающая с каждой секундой боль пульсировала в плече. Ослабевшие ноги резко подкосились, я схватилась за жёсткие прутья, проронив только сдавленный стон.       Кусок блузки сгорел, на коже образовывался отвратительный ожог. От сильной боли закружилась голова.       — Сделай это! — слёзно умоляла я, задыхаясь.       Давление в висках усилилось. У меня вдруг потемнело в глазах и зазвенело в ушах, отвлекая от внешнего мира. Однако всплески адреналина заставляли держаться на ногах. Мышцы мелко дрожали, непроизвольно сокращаясь. Из трубы вырвалась вспышка, но, к счастью, я увернулась. Невыносимый жар огня ощущался кожей.       Я чувствовала себя маленькой зверушкой, что с перепугу метается по клетке и жалобно пищит. С моего лба и спины лился ручьём горячий пот. Мои онемевшие пальцы сжали прутья, чтоб тело не осело на пол.       Снова сверкнул огонь.       Мысленно проклиная Нормана, я закричала хриплым голосом и отшатнулась в сторону. Адская боль мгновенно прожгла бедро, и я упала на пол, хватаясь ладонью за ожёг. Испытывая сильное содрогание тела, я задавалась вопросом, как долго смогу выносить всё это.       — Норман!       Моя жизнь завесила от этого урода. Очень хотелось, чтоб он почувствовал всю боль, предназначенную мне. Чтоб страдал и мучился. Самый мучительный способ умереть — сгореть заживо. Почему я должна умереть такой страшной смертью?       Я уже смирилась с неизбежной гибелью, как вдруг услышала истошный женский вопль. И в следующие мгновение дверь клетки со скрипом отворилась. Повернув голову, я увидела стоящих неподалёку женщин, через несколько секунд узнала в ней Барбару. Она, стонала, при этом держась за руку.       — Ребекка, выходи, — подошёл ко мне Норман.       Злость на него рассеялась, так как я пока не осознавала реальность происходящего. Он помог встать на ноги. Пульсация в плече и ноге не отпускала, отчего я прошипела сквозь зубы. Наверное, именно боль заставляла верить в то, что моё спасение — это не галлюцинация или сон.       Мы неспеша вышли из клетки. Барбара приблизилась к нам и осторожно рассматривала меня.       — Сильные ожоги, — отметила она. — Но жить будешь. Главное, не занести инфекцию.       Её рука тоже была обожжена.       — Ты…       Меня перебило гудение. Мы обернулись и увидели, как из какого-то механизма, находящегося возле кнопки, выпала железяка на пол. Видимо это был ключ от ошейника. Неожиданно в полумраке я заметила Карлу, что стояла около противоположной стенки. Она молниеносно схватила ключ и вставила его в ошейник.       — Эй! — меня одновременно наполняли паника и чистая всепоглощающая ярость.       Встроенная в ошейник лампочка замигала красным цветом. Я отказывалась признавать, что Карла могла освободиться с помощью моего ключа. Это нечестно — именно я прошла испытание, а она за счёт моих мучений выживет. Если бы были силы дотянуться, на месте бы её задушила собственными руками.       Раздался взрыв, и горячая кровь брызнула на нас, заставив окаменеть. Я с шоком смотрела на мёртвое тело, которые с глухим звуком упало на пол. Крик застрял в внезапно появившимся комом в горле.       — Охренеть! — выдал Норман, с таким же шоком смотря.       Очнувшись, я быстро кинулась к истекающему кровью телу и стала искать ключ. Но нашла лишь его обломок.