Первый стратилат

У Валентины Николаевны, мамы Лёвы, никогда не было даже собственной дачи. Всю жизнь она прожила в городе, изредка выезжая с подругами на скромные пикники, когда ещё училась в техникуме. Потом устроилась на работу, вышла замуж, родила сына, и нечастые поездки на природу вовсе сошли на нет. Валентина Николаевна и не мечтала о дальних путешествиях, поэтому когда однажды вечером к ней домой заявилась улыбающаяся молодая пара — вежливый парень по имени Александр и симпатичная, бойкая девушка, назвавшаяся Вероникой, предлагая отправиться с ними в Индию, Валентина Николаевна растерялась и даже слова поначалу вымолвить не смогла. — Индия? — в волнении она теребила край фартука, не веря ушам. — Всё так внезапно… А кто же даст такую путёвку? И сколько надо платить? — Ничего не нужно. Это вашему сыну от спортивной школы подарок, — широко улыбаясь, на ходу сочиняла историю Вероника. — Лёва — способный ученик, подающий большие надежды. Он заслужил поощрение. Да, вы сейчас скажете, на дворе октябрь, занятия начались, но поездка займёт всего шесть дней. Он пропустит не слишком много уроков. Потом, вернувшись, всё наверстает. Он же умный мальчик! В ночь на понедельник мы вылетим в Бомбей, а в субботу вернёмся. Впечатления останутся на всю жизнь. Разве вам не интересно? Мой друг и коллега Саша, — она указала на Плоткина, — организовал эту поездку, и он будет старшим в туристической группе. Мы посетим памятники культуры и искусства. Но, конечно, если вы не желаете, мы предложим путёвку кому-то ещё… Лёва Хлопов, с которым Вероника заранее договорилась, в нужный момент, имитируя радостное изумление, обнял маму за плечи. — Поедем, мам! Смотри, как повезло! Зачем отказываться? Валентина Николаевна всё ещё стояла столбом, не зная, как правильно поступить. Предложение Александра и Вероники выглядело, конечно, заманчивым, но при этом весьма странным. О подобных щедрых подарках Валентина Николаевна ни разу ни от кого не слыхала. Тренеры из спортивной школы вдруг пришли домой к ученику и предложили бесплатную путёвку? И не куда-нибудь в Москву или Ленинград, а в Индию. Лёва, может, способный футболист, но ведь ещё не стал чемпионом мира или хотя бы выдающимся спортсменом СССР. С чего такая щедрость? — А кто ещё поедет? — поинтересовалась Валентина Николаевна, пока Лёва, стоя за её спиной, обменивался украдкой взглядами с Вероникой Генриховной, чтобы получить сигнал к дальнейшим действиям. Плоткин безмолвствовал. Он получил указание молчать во что бы то ни стало, какие бы невероятные истории ни донеслись до его ушей, и безукоризненно исполнял требуемое. — Трое мальчиков и две девочки. Из шахматной, волейбольной, футбольной секции и из кружка плавания. Конечно, — глаза Вероники погрустнели, — не каждому из родителей удастся отпроситься с работы. К примеру, мама и папа Валеры Лагунова недавно были в отпуске и поэтому не смогут поехать. Но они очень рассчитывают, что согласитесь вы. Так им будет спокойнее за сына. Они ждут вашего решения. — Мам, — снова заныл Лёва, умоляюще глядя на мать, — соглашайся. Это ж бесплатно. И Валерка поедет! А если откажешься, то всё сорвётся. Его могут одного не отпустить, если узнают, что знакомых взрослых в туристической группе нет. Да и я сам страну не увижу… Ведь одного ты меня так далеко не отпустишь. А я так мечтал поехать в Индию! — Мечтал?! — округлила глаза Валентина Николаевна, разглядывая сына так, будто впервые его видела. — Но ты никогда не говорил мне об этом! Ни разу. — А зачем? — Лёва вошёл в роль, состроив унылое лицо человека, находящегося в шаге от заветной цели, достижению которой мешают непреодолимые обстоятельства. — Я думал, всё равно не получится, потому и молчал, чтоб тебя не расстраивать. Я знал, как сильно ты огорчишься, понимая, что у меня есть неисполнимая мечта. Но я очень хотел в Индию, правда! Вероника Генриховна едва приметно кивнула головой с явным одобрением, дав Лёве понять: пока он всё делает правильно. Плоткин стоял, не встревая в разговор, но он решительно не понимал происходящего, и от этого непонимания у него начинала болеть голова. Вероника сказала, что люди, ради которых он бегает по кабинетам и выпрашивает путёвки, горят желанием ехать. Буквально на чемоданах сидят и дни считают. А тут вдруг выясняется, что, по крайней мере, Валентина Николаевна вовсе и не планировала поездку. Более того, если делать выводы из текущего разговора с хозяйкой квартиры, троица, отправляющаяся с ними в Бомбей, не является ни близкими друзьями, ни родственниками Вероники. Так зачем она просила за них? Непонятно. — Вероника, — прокашлявшись, подал Плоткин голос, желая прояснить вопрос, не дающий ему покоя с тех пор, как они вошли в квартиру Хлоповых. — Сашенька, давай чуть позже, — натянуто улыбнулась Вероника и тут же снова повернулась к Валентине Николаевне. — Так что скажете? Надо решить прямо сейчас, едете ли вы. — Я не уверена, что получится оставить работу на неделю… Меня могут не отпустить. Кто мне даст дополнительные дни отпуска? — О, вы не беспокойтесь! У нас есть для такого случая необходимые связи, — тут Вероника метнула на Плоткина выразительный взгляд. — Директору вашего предприятия позвонят насчёт вас, и после этого разговора всё сложится в вашу пользу. Вам дадут пятидневный отпуск. Правда, Саша? — Да, я могу… То есть, дадут, если позвонить. Пять дней — это немного, — Плоткин явно хотел что-то ещё добавить, но Вероника его перебила. — Значит, можно считать, что вы согласны? — обрадованно спросила она, снова поворачиваясь к Валентине Николавне. — Ведь больше нет никаких препятствий? — Наверное, нет, — мама Лёвы всё ещё не могла прийти в себя от неожиданно свалившегося на неё сюрприза. Три пары глаз устремились на неё, ожидая окончательного решения, и Валентина Николаевна сдалась. — Хорошо. Я согласна. *** Надо ли говорить, что Валеркины родители были озадачены визитом двух вожатых из пионерского лагеря ничуть не меньше, чем Валентина Николаевна. Они поначалу изумлялись, переглядывались между собой, недоверчиво взирали на молодых людей, неожиданно предложивших их сыну уехать так далеко да ещё в самом начале учебного года. Однако лишить Валеру поездки им и в голову не могло прийти. Ведь уже понятно, что по меньшей мере трое взрослых едут с их мальчиком. Отправляется в путешествие и Лёва Хлопов, которого за столько дней, проведённых в их доме, они успели узнать только с самой лучшей стороны. Так зачем переживать? Разрешение на выезд получено для всех, состав туристической группы официально утверждён. Уедут и вернутся. Такой шанс действительно упускать глупо. Когда ещё он выпадет снова? Ялта, Одесса, Сочи — это всё, конечно, здорово, но туда они могут отвезти Валеру хоть следующим летом. А вот Индия им недоступна. — Но вы же будете всегда рядом с ними? — всё ещё тревожился Валеркин папа. — И на экскурсиях, и в гостинице? — Разумеется! — пообещала Вероника Генриховна. — Ни на шаг не отойдём, — подтвердил Плоткин. — Всех вернём в целости и сохранности. У нас и гостиница забронирована, и билеты на самолёт в обе стороны давно заказаны. С экскурсиями вот только на месте определимся. Гида русскоязычного знает Вероника, — Саша указал кивком на свою спутницу. — Она лично с ним встретится и договорится обо всём сразу, как только мы прилетим в Бомбей. А за питание ребят, за их проживание в гостинице и за возвращение обратно я беру ответственность на себя. — Тогда нет никаких причин не отпускать вас в поездку, — с облегчением выдохнул отец Валеры. — Надеюсь, вы отлично проведёте время! — и он похлопал сына по плечу. *** Лёва не знал, хочет ли он увидеть Индию, но вот полетать на самолёте ему действительно хотелось. Мальчишки мигом прильнули к иллюминатору, стоило самолёту набрать высоту. Лёва сделал вид, будто рассматривает лежащую внизу землю и проплывающие мимо облака, похожие на огромные белые башни, но на самом деле для него это был удобный повод подвинуться ближе к Валерке. Это здорово, что он сейчас рядом! Если не думать о конечной цели путешествия, то текущая минута — просто сбывшаяся мечта. Они в небесах, сидят бок о бок, разговаривают, как настоящие друзья. Страшный ритуал с перемещением во времени будет позже, а сейчас они в полной безопасности. И не надо думать ни о магистрах тайного Ордена, ни о давно усопшем Чанакье, призвавшем стратилата в этот мир… Пусть все эти странные личности провалятся в тартарары! Главное, что Валерка с ним. Лёва, будто мимоходом, дотронулся до прохладной руки. Этого никто не увидел. А если бы и увидели, чего ему стесняться? Держать товарища за руку не запрещено правилами. Мама Лёвы разглядывала салон самолёта, сидя на соседнем ряду чуть поодаль от них. Ей тоже впервые за целую жизнь довелось оторваться от земли. Заинтересовавшись другими пассажирами, Валентина Николаевна почти не обращала на мальчишек внимания, зная, что они тут, и им ничего не угрожает. Валера сначала по старой привычке испуганно дёрнулся, ощутив касание Лёвы, но вдруг затих и передумал сопротивляться. Пальцы его так и остались зажатыми в чужом кулаке. От осознания того, что на сей раз его не оттолкнули, в груди Лёвы разлилось тепло. — Почему он опять в галстуке? — донёсся до чуткого слуха Валеры удивлённый шёпот Плоткина, сидевшего позади них рядом с Вероникой Генриховной. — И со значком пионерским. Не в школе всё-таки, мог бы и снять. — Тебе чем-то мешает галстук Лагунова? — тоном школьной учительницы спросила Вероника. — Нет, — растерялся Плоткин. — Нисколько. — Вот и пусть носит, что ему нравится! Хоть платок ковбойский. Плоткин притих, но ненадолго: — Если ты так хотела в Индию, то мы могли поехать и вдвоём. До сих пор не пойму, зачем этих с собой тащим? — Хотела поехать не я, а Хлопов. Ты же сам слышал, когда мы у них дома были. — И что мне за дело до его желаний?! — ещё больше возмутился Плоткин. — Тебе нет дела, а мне есть. У меня принцип такой: надо делать добро людям, даже незнакомым, — назидательно произнесла Вероника Генриховна. — И сделанное добро не раз ещё вернётся. Как улыбка. Помнишь Крошку Енота? Саша ошалело покосился на Веронику: — Милая, этот мультик появился, когда нам с тобой по четырнадцать лет исполнилось. — И что? — В четырнадцать лет я уже не смотрел детские передачи, — и с чувством собственного превосходства добавил. — Я «Войну и мир» читал и изучал труды Ленина. — Ну ты и зануда, Сашенька, — весело хохотнула Вероника. — Таким ты меня и полюбила, — отпарировал тот. — Ведь сама пришла. По собственной инициативе. И всё остальное… сама сделала тоже, — последнюю фразу он произнёс почти одними губами. — Удивительно, что ты помнишь, — усмехнулась Вероника, и взгляд её стал жёстким. — Помню. И никогда не забуду! — с чувством воскликнул Плоткин. Стюардесса, гремя тележкой, вывезла напитки для пассажиров. «Всё бы отдала, чтобы стереть тот омерзительный вечер из собственной памяти и из памяти Плоткина тоже», — поморщилась Вероника. Она ненавидела те последние дни летней смены, когда перестала быть собой, полностью подчинившись чужой воле. Кто знает, не позволь она укусить себя, как бы всё сложилось? И почему она не оттолкнула Иеронова там, у реки? Почему не убежала от него сразу? Когда он только начал превращаться в монстра на её глазах, она могла это сделать! Почему же не спаслась и не рассказала всем, кто Серп Иваныч на самом деле? А в первую очередь — Игорю. Он бы ей поверил и забил бы тревогу. И Валерка поддержал бы её, ведь он тоже знал правду… Одного мальчишку можно объявить сумасшедшим, загнобить, затюкать, высмеять, но когда в его пользу свидетельствуют двое взрослых, то это уже повод задуматься и для остальных. К тому же, если бы Вероника сказала такое во всеуслышание, то возможно доктор Носатов и баба Нюра перестали бы прятаться по углам и молчать. Пятерым свидетелям, утверждающим одно и то же, поверили бы. И если бы весь лагерь объединился против Иеронова, стратилата бы уничтожили! Уж нашли бы способ. И не надо было бы сейчас спасать Валерку, находиться рядом с упивающимся силой собственного интеллекта Плоткиным, читавшим Ленина в четырнадцать лет, не надо было бы с болью в сердце ожидать возвращения Игоря из следственного изолятора. Но, увы, в ту ужасную ночь Иеронов нашёл ключик к её сердцу. Он уболтал, улестил, усыпил бдительность, а потом заставил присоединиться к нему не только душой, но и телом. Когда он впился в неё, она уже сама желала быть укушенной. Она не сопротивлялась. И в этом её главная вина: будучи взрослой, она позволила себя обмануть и приобщить ко злу, а Валерка, совсем ещё ребёнок, благородно и смело стоял до последнего. И даже в переплёт попал, спасая девочку, которая в итоге струсила и бросила его на произвол судьбы. Такая вот справедливость. Вероника откинулась на спинку сиденья. Она должна проявить смелость хотя бы сейчас. Она должна помочь Валерке! *** От международного аэропорта до Бомбея они добрались на автобусе. Город встретил их пряными ароматами корицы, гвоздики и муската, разношёрстной шумной толпой прохожих, смеющимися девушками в сари, потоками велорикш и велосипедов, свободно бродящими по газонам и по обочинам автомобильных дорог задумчивыми коровами, игнорирующими правила любого движения. Столица жила своей жизнью. Торговали большие магазины и маленькие лавочки, почти на каждом шагу продавали фрукты, лепёшки, зелень, какие-то оранжевые шарики, судя по всему, являющиеся десертом*, разнообразную утварь, яркую одежду из шёлка. Что-то витало в атмосфере, сказочное, необыкновенное, и это были отнюдь не ароматы специй, масел и экзотических цветов. Наконец Валера понял, в чём дело. Несмотря на высотные дома, на наличие автомобилей и автобусов, казалось, эту страну волшебным образом перенесли из древних времён в наши дни неизменной, лишь добавив в неё атрибуты современности. «Возможно, те же магистры тайного Ордена и постарались?» — усмехнулся про себя Валера. В сердцевине своей Индия застыла во времени. Изменения, случившиеся за века, лишь коснулись её поверхности, но не затронули сути. Лёва только успевал разевать рот от удивления и толкать Валерку локтем в бок, замечая среди обычной толпы какого-нибудь колоритного жителя в пёстрых шароварах с круглой красной точкой меж бровей или с тремя белыми полосами на лбу. Или кого-то ещё более странного — с коричневыми бусами на шее, с причудливыми серьгами в ушах, одетого в оранжевое подобие тоги. — Ух ты! Смотри! — ошарашенно повторял Лёва, не имея сил оторваться от разглядывания новых лиц. Его восклицания привлекали чужое внимание. Прохожие оглядывались, некоторые незнакомцы улыбались им и приветствовали, иные, пристально рассмотрев, хмурили брови, отводили глаза и торопливо удалялись. Валера сначала удивлялся всему вместе с Лёвой, но уже через несколько минут привык и к новым ароматам, и к непривычным одеяниям, и к пальмам, которые до этого дня видел лишь на фотографиях, и даже к ужасающей духоте. Лёва распахнул куртку, шёл и бубнил под нос, почему их не предупредили, что будет так жарко. — Что за погода? — возмущался он. — И это октябрь? Да тут градусов тридцать. — Тридцать три и две десятых, — педантично уточнил Плоткин. — Я на табло в аэропорту посмотрел. А если бы мы приехали в июне, было бы сорок семь. — Ещё не легче, — буркнул Хлопов. Вытерев пот со лба тщательно выглаженным синим платком, Плоткин ударился в пространные рассказы о культуре Индии. Никто не слушал его. Все, кроме Валеры, чувствовали себя не слишком уютно. Однако даже утомившись от жары и испытывая жажду, Вероника Генриховна не забывала, зачем они здесь. — После того, как устроимся в гостинице, надо срочно попасть сюда, — она протянула Саше лист бумаги с адресом, оставленным Балой. — А сейчас найми такси. — Проще добыть велорикшу, — заметил Плоткин, озираясь по сторонам и заметив несколько означенных средств передвижения, ожидающих пассажиров у обочины. — Туда мы точно все влезем вместе с сумками и рюкзаками. — А куда вы собираетесь после гостиницы? — заинтересовалась Валентина Николаевна. Вероника кинула быстрый взгляд на Валеру — единственного, кто совершенно не страдал от жары. — К русскоязычному гиду. По поводу экскурсий надо договориться, и чем раньше мы это сделаем, тем лучше. Услышав её слова, Лёва немедленно перестал пыхтеть, обмахиваться кепкой и бубнить под нос, почём зря ругая жару. Он с тревогой поглядел на невозмутимого Валеру и едва слышно прошептал: — Ты как там? — Нормально, — лаконично ответил тот. — Гид — это ведь наш связной? — Да. — Значит, уже скоро? — голос Хлопова дрогнул. — Перестань беспокоиться, — резко оборвал его Валера. — Если тебе страшно или ты передумал, оставайся в гостинице с Плоткиным. Вероника Генриховна его и Валентину Николаевну в Тадж Махал собирается отправить. Обещаю, если уедешь с ними, не начну думать, будто ты трус. Ты и так полнолуние выдержал, а это немало. — Не поеду я в Тадж Махал, даром он мне не сдался! — вскинулся Лёва. — И я вовсе не о том волнуюсь, — он поймал друга за руку и многозначительно заглянул ему в глаза. — Хочу, чтобы всё исправилось. Хочу, чтобы ты стал таким, как прежде, понимаешь? Валера не ответил. Он как-то по-новому взглянул на Лёву и наконец сделал то, чего Хлопов давно ждал — доверчиво сжал своими пальцами его ладонь.