Небеса — это не место и не время

Нагиса шла на поправку. Допросы прекратились — теперь девушка вела то же наказание, что и Эрен, и Микаса. В теле всё ещё ощущалась слабость, горло болело и Ханджи приносила лекарства по несколько раз в день. — Ты не против, если я ещё у себя подержу твой протез, Нагиса? — Ханджи с улыбкой смотрела на девушку, протягивая её стакан с микстурой. Гис встала с кровати и допрыгала на одной ноге до решётки. — Так точно, Главнокомандующая Зоэ. В данный момент я всё равно в нём не нуждаюсь. Что-то в улыбке Ханджи надломилось. Она внимательно рассматривала Гис — Злишься на нас с Леви, да? Нагиса отрицательно покачала головой. — Не имею права. Сама виновата, что допустила эту ситуацию, — девушка горько вздохнула, крепче сжав в руках стакан с тёплым приятно пахнущим лекарством. — Командующий Леви прав: если бы я не молчала, нам бы удалось избежать много жертв. Ханджи опустилась на стул, придвинув его ближе к решётке. Гис, принюхавшись к лекарству, поспешно выпила его. — Нагиса, вы с Леви близки, я права? Нагиса поблагодарила судьбу, что успела выпить всё содержимое стакана. Иначе бы точно подавилась. — Главнокомандующая Зоэ, вы… — Ты всё ещё можешь называть меня Ханджи. — А вы всё ещё можете называть меня Гис… Ханджи вскинула голову, в попытке рассмотреть в темноте лицо Гис. — Если ты хочешь… — протянула учёная. — Хэй, между нами всё так же, Наг… То есть Гис! Не стоит себя накручивать. — Я знаю… Между нами всё так же. Но между мной и мной… — Гис тяжело вздохнула, протянув пустой стакан Ханджи. — На счёт меня и командующего Леви… Не думаю, что вы всё правильно поняли. Да и мне неловко обсуждать командующих и моё отношение к ним. — Он придёт после обеда. Нагиса поёжилась, испуганно посмотрев на Ханджи. Но Зоэ тут же замахала руками: — Никаких вопросов и ледяной воды! Просто наблюдает тут за вами… В общем, градусник держи — температуру запомни. Если выше тридцати восьми — зови громко! — Вы же можете просто подожд… — Пока! Зоэ поспешно ушла, всучив Гис градусник. Солдат смогла лишь прислониться лицом к решётке, чтобы проследить как Ханджи стремительным шагом исчезла за поворотом. Гис положила градусник на стол и попрыгала к кровати. Дни проходили однообразно: Нагиса спала, ела, ходила в душ под присмотром Ханджи и возвращалась в камеру. По идее, ей было положено ведро воды, но подпортившееся здоровье Гис позволило командованию внести пару правок по содержанию заключённой. В подвальных камерах всё ещё было холодно, но основная задача была поставить Гис на ноги (и в прямом и в переносном смысле), а не устраивать из заключения лечебный санаторий. Нагиса хотела уснуть до прихода капрала. С одной стороны, это поможет избежать неловкого молчания, с другой — ей было невыносимо стыдно перед ним. А пересилить себя и поговорить откровенно она не была готова. «Вечно я так! Всё не готова и не готова, а потом…» Гис плотнее закуталась в шарф Леви — сейчас она могла понять Микасу, которая, похоже, никогда не расставалась с подарком Эрена. Ей было сложно описать на что похож запах мягкой, но такой тёплой ткани… Лимон и роза… Или лесные ягоды — он точно пах Леви. Ткань, словно нежные, но крепкие объятия этого человека… Ей казалось, что любовь — это что-то ослепительное. Поток чувств, что сносит с ног. Вихрь, заносящий в свой круговорот даже против твоего желания. Огонь, что греет твою душу обжигающим пламенем — и ты рад сгореть в нём дотла, лишь бы иметь возможность прикоснуться к объекту своей любви или хотя бы иметь возможность глядеть на него, слышать его. Такая любовь описывалась в романах, которые Нагиса читала в детстве. Пусть в чём-то и слишком взрослые для детского ума, жаркие, надуманные… Маленькая девочка с ярким румянцем зачитывалась строками «бульварщины», как называл подобную литературу её отец. Она не понимала что значит «испить её тела» или «своими касаниями он воспалял в ней забытую, но желанную страсть», она не могла понять этого чувства, но эти вульгарные в своём откровении строки казались ей олицетворением того простого человеческого счастья — быть рядом с любимым. Не замудрёные изъяснения философов, но что-то такое простое, разжигающее огонь в сердце и на щеках. Но любовь оказалась в жизни скуднее. Не было «неиссякаемого жара внизу живота», не было «сладостной истомы, что полнилось сердце». А может и было, но настолько невнятное и мимолётное, что Нагиса даже не успела почувствовать. Увидев её впервые, Леви не упал к её ногам «поражённый стрелой любовных ангелов» и даже не «отвернулся, хмыкнув, чтобы скрыть свой интерес зарождающийся во взгляде холодных мужских глаз». Нагиса даже не была уверена, что любовь её взаимна. Однако те поцелуи, что они дарили друг другу замутняли любые описанные в романах. Вспомнить даже тот первый… Неожиданный, несдержанный, звериный в своей нетерпеливости и открытости… И нежный поцелуй в лоб на стене — словно в контраст тому, самому первому… Какой бы ни была любовь Нагисы к Леви… Это была любовь. Не бурный огонь, но нежный туман, обволакивающий собой, словно самый приятный сон. Не безудержная страсть, переворачивающая жизнь с ног на голову, но спокойствие и умиротворение. — Солдат? Но Аккерману никто не ответил. Нагиса действительно спала мирным крепким сном, утыкаясь холодным носом в шарф командующего. — Леви! Документы на… — Тише, четырёхглазая. Тебя из Троста слышно. Ханджи лишь деловито хмыкнула, но сбавила тон голоса. Папка с документами тихо опустилась на стол. — Она же не сбежит. Что ты тут делаешь? — Нельзя недооценивать марлийцев, — Леви задумчиво глядел в темноту камеры. — А еще ей может стать хуже. — Ты всегда так беспокоишься, когда солдаты болеют… — Ханджи внимательно рассматривала Леви. — Что-то личное? — Очкастая, — Аккерман не мог сдержать раздражения в голосе. Наконец, он перевёл взгляд на главнокомандующую. — Делом займись. Когда дверь закрылась за Зоэ, Леви словно стало легче дышать. Они хорошо ладили, но личные темы было поднимать тяжело. Он ещё не отошёл от мысли, что Эрвина больше нет. Он ведь мог спасти его! Но выбрал другой путь. «Благие намерения позабыты, унесены стремительным, ураганным ветром. Но он не чувствовал угрызений совести, нарушив обещание, которое только что дал самому себе. Такие обещания связывают чаек, удел которых – заурядность. Для того, кто стремится к знанию и однажды достиг совершенства, они не имеют значения» — так говорилось в отрывке книги. Вроде и бред, простая детская забава гадания по книжкам… Но ему казалось, что сам Эрвин произнёс ему эти заветные слова. — «Они не имеют значения», — тихо пробормотал Леви, тяжело вздохнув. Рефлекторно поднял голову, словно к небу… Но его взгляд упёрся в тёмный потолок подвала. — Эй… Ты правда спишь? В ответ раздалось лишь сопение. Аккерман снова вздохнул, открывая камеру заключённой. Войти тихой поступью, подойти к кровати, на которой спала солдат и осторожно наклониться. Коснуться губами лба так нежно, словно майский ветер — жара нет. Осторожно поправить волосы девушки, чтобы пряди не щекотали её лицо. Снять с себя бушлат и накинуть поверх одеяла — чтобы ещё теплее было. Он сел за стол в камере и открыл книгу, которую читала Гис. Но сколько капрал не пробегал взглядом по строкам — не мог уловить смысла. Мысли были где-то далеко. Он больше не держал зла на Гис. Более того, даже мог частично понять. Слушая её рассказы о Марлии, анализируя действия в ответ на ситуации — он вспоминал себя в те времена, когда ещё жил в Подземном городе. Кто бы мог подумать, что нынешний капрал, верно несущий службу человечеству, ещё несколько лет назад хотел убить Эрвина Смита и обманом заполучить необходимые документы? Аккерман не решался анализировать что именно чувствует к Нагисе. Было не до этого. Ханджи ещё недавно пыталась отпускать сомнительные шутки на тему этих взаимоотношений. Смит же, задумчиво глядя в окно, однажды изрёк: — Если долго смотреть на девушку, можно увидеть, как она выходит замуж. Леви тогда так и не понял к чему была эта минутка философии от Эрвина Смита, но почему-то сразу подумал о Гис. А если представить? Как могла бы сложиться их судьба? Его тут же начинали терзать мысли, что он слишком стар для неё. Но в то же время вспоминалось множество счастливых браков, где разница в десять и больше лет не была проблемой. Его раздражало собственное чувство неопределённости. Больше его раздражала одна лишь мысль, что он боится взять на себя ответственность за их с Гис будущее. Закрыв книгу, строки которой он так и не прочёл, Леви помассировал рукой виски. «Просто… Оставить всё, как есть. Пустить на самотёк. Посмотреть как будет дальше». Дни шли быстро, наказание подходило к концу, появлялись дела. В день, когда солдат разведкорпуса награждали за особые заслуги перед человечеством, Леви впервые за долгое время нашёл возможность поговорить с Нагисой. Они вышли на балкон королевской залы, глядя на город и его жителей. У них ещё было время до официальной церемонии. — Выглядишь бледной, Гис… — Да ладно вам, командующий Леви… Я всегда была такой. — Всё ещё кашель? — Капрал, — Нагиса рассмеялась, хитро посмотрев на Леви. — Не уж-то беспокоитесь? — А ты, смотрю, уже не так робеешь рядом со мной? Было ли это похоже на заигрывание друг с другом? Но более важный вопрос — был ли Леви против этого? — О, только сегодня, капрал, я всё-таки не удержалась от бокала шампанского. Дают бери — бьют беги. Он перевёл взгляд на Нагису. Девушка опёрлась локтями на перила балкона и подпёрла ладонями щеки. — Вы до сих пор зовёте меня Гис. Один из немногих. Почему не Нагиса? Ему тут же представилось лицо Гэбриэля. — Ты представилась мне, как Гис. Если для тебя принципиально, буду звать полным именем. Нагиса с улыбкой отрицательно покачала головой. — Нет… Мне нравится Гис. Девушка прижала руку ко рту. Плечи содрогнулись в кашле. — Говорил же тебе шарф надеть, — Леви уже потянулся к своему шейному платку, но его остановила рука Гис. — Во-первых, я не Микаса. Во-вторых, конечно кашель останется, он ещё долго не пройдёт. Я там насквозь промёрзла. Ну а в-третьих… Она остановилась на полуслове, не рискнув продолжить. Ведь до замутнённого сознания только сейчас дошёл смысл сделанного — она перехватила руку человека старшего по званию. И вместо того, чтобы её шлепнули по руке или просто отстранили, не забыв упомянуть про штрафной наряд… Капрал Леви нежно накрыл своей рукой руку Гис. — Не спорь. Надевай. Кто-то позвал капрала и он вышел с балкона. А Нагиса осталась стоять в одиночестве. На щеках пылал румянец, а на шее был застёгнут шейный платой капрала, заправленный под ворот рубашки, чтобы не бросаться в глаза. На официальной церемонии Гис часто переводила взгляд на капрала. Что же творилось с её глупым сердцем, что каждый раз исходило нежной трелью, стоило лишь подумать о капрале? Погружённая в работу, Гис ни на день не переставала о нём думать. Правда уже прошла зима, наступала весна и таяли сугробы — а она будто засыпала, как природа перед сезоном снегопадов. Кашель уже стал привычным — и для Гис, и для сослуживцев. Ханджи упорно продолжала поить Нагису настойками, но особого эффекта это не принесло. Разве что ощущение воды в лёгких поубавилось. Наступил день, когда разведотряд впервые за шесть лет вышел на задание за пределы стены Мария. Тогда Элдийцы впервые увидели море. Нагиса с улыбкой наблюдала за тем, как ребята изучали новую флору. Над морем слышался смех, летели брызги. Леви стоял поодаль, не решаясь зайти в воду. — Эй, Ханджи! Вдруг ядовитое, не трогай! — Это ракушка, капрал. В ней живут моллюски. — О! Ребята! Я нашёл изумруд! Смотрите! — Конни, это стекло от бутылки. Солёная вода обточила края, поэтому осколок теперь больше похож на камень. На каждый вопрос находился ответ. Нагиса с удовольствием сняла обувь, зайдя по щиколотки в морскую воду. — Капрал, вы не пойдёте? — Воздержусь. Нагиса услышала, как Леви подошел ближе. Практически, стоял за её спиной. И снова кашель. Леви тяжело вздохнул, бессильно наблюдая, как девушка практически сгибается пополам. — Четырёхглазая так и не нашла подходящего лекарства? Уже полгода прошло. Гис пожала плечами, набирая в горсть солёной воды. — Ничего. Главное, что я себя чувствую хорошо. А ещё солёная вода полезна. Попробую полоскать ей горло, — на удивлённый взгляд Леви, девушка рассмеялась. — Да ладно вам! Воды хватит на весь мир. Для меня было большим открытием, что соль в дефиците. Подкатила странная слабость, девушка осела на сухой берег, прикрыв глаза. — Эй, тебя укачало? — Да.. Давно мы не ездили на лошадях. Голова кругом идёт. — Можешь подремать. Они не скоро здесь закончат. В тени деревьев под соснами Нагиса легла головой на колени Леви. Тёплая рука Аккермана легла на её волосы, слегка поглаживая их. А девушка погрузилась в тихую и безмятежную дрёму.