Грехопадение

      — Дилюк, — неосознанно тянет Астра на выдохе.       Не как в детстве — тягуче-насмешливо с последующими предложениями сбежать от обязанностей и купить вкусных булочек. Совсем иначе — томно, тихо, чтобы это осталось лишь между ними и никто не помешал им.       Нет нужды просить Дилюка о чём-то — он лучше кого-либо знает желания Астры.       Он лучше кого-либо знает саму Астру.       Знает насколько она любит его — и как теряется, стоит только проявить ответную любовь. Стоит только дать намёк, что не она одна томится от желания быть ближе и касаться в запрещенной для остальных близости.       Она судорожно сглатывает, стоит только сухим губам пройтись по внутренней стороне бёдер — едва ли интимно, чуть выше линии чулков и под кромкой подола платья.       — Дилюк, — вздыхает Астра.       — Мне прекратить? — уточняет Дилюк, аккуратно дотрагиваясь в очередном поцелуе до мягкой кожи.       Он отстранится, если она того захочет — пойти против её желаний недопустимо. Собственный эгоизм глушится и лишается голоса, потому что во второй раз терять единственного человека, любящего его столь преданно и искренне, будет фатальной ошибкой.       В прошлом Дилюк допускал мысль, что готов уступить сердце Астры — наивно и глупо, совершенно не считаясь с собственными чувствами. Сейчас же — готов на многое, чтобы она осталась рядом. Делила бы с ним одну постель. Перебирала бы по утрам спутанные волосы.       Была бы его.       Астра не просит подвигов — она просит любви. Потому мотает головой, стыдливо тупит взгляд и позволяет касаться так, как заблагорассудится.       У Дилюка ладони грубые, горячие и стёртые — нежная, едва не шелковая кожа Астры ощущается самым ярким контрастом. Как и вся их сущность — хрупкая, совершенно не воинственная девушка ни в какое сравнение не идёт с некогда командиром ордена. И эта разница — то, насколько аккуратной и миниатюрной Астра кажется в его руках, пьянит и кажется неоправданно-чарующей.       Как и то, что ради неё он готов встать на колени и поставить чужое удовольствие выше собственного.       Цепкие пальцы скользнули под край чулков, оттягивая и чуть приспуская, оголяя колени. Астра на это неловко улыбается, ёрзает — но лишь до тех пор, пока Дилюк не кусает её, заставляя охнуть и уняться, сосредоточившись на ощущениях — горячий язык проходится поверх следа укуса, прежде чем оставить на светлой коже наливающийся цветом засос.       Юбка сполна скроет все метки — но мысль о том, что они не сойдут ещё несколько дней, вызывает новое желание неловко заёрзать. Жар накатывает волнами — дрожащими пальцами Астра цепляется в край кровати, чтобы не потерять ощущения реальности.       Этого сложно добиться, когда всё, на что реагирует тело, сводится до сводящих с ума ласк. До ладоней на бёдрах — до ровного дыхания, ощущаемого кожей.       До языка, широко прошедшего меж влажных половых губ и остановившегося на клиторе.       Астра на выдохе стонет — и между стоном теряется вновь томное Дилюк.       Хочется запрокинуть голову и зажмуриться до тёмных пятен — и она поддаётся этому желанию, стоит Дилюку повторить прежние движения, только настойчивее, не останавливаясь и доводя до провальных попыток заглушить собственный голос.       Хочется свести ноги, рефлекторно отстранится — крепкая хватка не позволяет, руки Дилюка ощущаются будущими отпечатками на белесой коже. Но это кажется совсем не важным, когда язык чувственно касается входа, заставляя захлебнуться стоном.       Астра откидывается на кровать, выгибается и кусает собственные пальцы, словно боясь окончательно потеряться в омуте ласк и чувств, если поддастся этому. Из-за этого упускается тот момент, когда Дилюк на мгновение отстраняется — алый взгляд с голодным удовольствием скользнул по Астре, во всех жестах находя доказательства тому, что ей хорошо с ним.       Язык заменяется пальцами. Астра хнычет, чувствуя, что возбуждение накрывает с головой и уже не просто накатывает волнами — топит в себе с каждым движением.       — Дилюк, пожалуйста, — надрывно шепчет Астра, вскидывая бёдра, уже не вынося одних лишь обманчиво-сладких ласк.       Дилюк в очередной раз кусает и зализывает место укуса — хочется поддаться и взять Астру. Сладостно, аккуратно и не спеша — грубость с ней неприемлема. Но сначала — сначала её собственное удовольствие, которого она достигает, стоит только снова пройтись языком по чувствительной точке, продолжая ласки изнутри.       Она дышит загнанно и рвано — но не отводит взгляда, когда Дилюк наклоняется к ней и целует. Влажно, лениво — Астра отвечает и оглаживает его плечи, скользя дрожащими пальцами по ним за спину, прежде чем почти возмущенно ёрзает, когда он вклинивается меж её бёдер своими. Возбуждение, так и не сошедшее в полной мере, разжигается вновь — словно подпитываемое пиро элементом.       — Ты сегодня очень тактильный, — хрипло шепчет Астра, прильнув и потеревшись щекой о плечо Дилюка.       — Тебя это расстраивает? — спокойно уточняет Дилюк, оглаживая талию и целуя в висок.       — Ни в коем случае, — тихо смеётся Астра, проводя губами у основания шеи. А после вновь жмурится, сладко простонав в кожу, стоит ощутить его в себе полностью.       Тело реагирует остро и ярко — из-за первого оргазма Астра чувствует себя всю состоящую из оголённых нервов. Колени дрожат, и Дилюк чувствует это, когда проводит по ним ладоням, прежде чем закинуть ноги девушки себе на плечи.       Астра вновь стонет, откидываясь обратно на постель, и цепляясь за руки Дилюка, которыми он ведёт выше — с талии до живота, а после аккуратно останавливается на груди, обхватывая её.       — Посмотри на меня, — тихо произносит Дилюк, мельком проходясь губами чуть ниже колен.       Хватка Астры на его руках усиливается, но она всё же переводит взгляд на него — она в этот момент до одури красивая.       Желанная.       Чёрные локоны липнут к вспотевшей коже, а щёки лихорадочно-красные — но в глазах такая безграничная любовь к нему, что ради этого не жаль отдать многое. Губы, такие сладкие и манящие губы, обычно растянутые в улыбке, сейчас сжимаются, стоит Дилюку сделать очередной толчок — медленный, глубокий, и до того чувственный, что Астра слышно стонет даже сквозь сжатые губы.       — Не зажимайся, — вновь шепчет Дилюк, пальцами одной руки обведя ореолу соска, а второй — скользнул обратно к коленям, оглаживая их и прижимаясь губами, прежде чем снова укусить и зализать.       — Дилюк, — на выдохе стонет Астра.       Она чувствует себя такой полной. Заполненной. Каждый толчок из-за этого ощущается до непозволительного остро и слишком ярко, чтобы это вынести, а Дилюк, словно назло, всегда берёт исключительно неспешный, но глубокий ритм.       И, святые архонты, как же это хорошо.       — Дилюк, — Астра бегло облизывает губы и уже не рвётся сдержать все стоны, она хочет больше, — ближе, Дилюк.       Её ноги послушно отпускают, чтобы наклониться и поцеловать — так же неспешно, но влажно и до неприличия горячо. Долго свободными руки Дилюк не оставлял — они почти сразу находят своё место на бёдрах Астры, подхватывая её и слегка смещая угол проникновения.       Жарко.       Становится невыносимо жарко — Дилюк очень тёплый, а его прикосновения раскаляют. Он ускоряется — сам же сдаётся, когда Астра его манит к себе и хочет его всего. Когда запускает проворные пальцы ему в волосы, всем своим естеством говоря, что хочет ещё ближе, ещё только его.       Пожалуй, это слишком жадно — забрать себе самого завидного жениха во всём Мондштадте, но на это становится совершенно плевать, ведь он сам выбрал быть её.       И именно из-за него удовольствие во второй раз расплавляется по телу, заставляя простонать и рефлекторно сжаться. Дилюк чувствует её всю — потому сам не тянет дольше, жарко выдыхая, прежде чем отстраниться, в последний раз огладив дрожащие бёдра.       — Принести воды? — заботливо уточняет Дилюк, целуя в висок.       Астра, вместо ответа, обхватывает его за шею, крадя очередной поцелуй.