Как рок и хаос покорили Британию

      Когда захожу в комнату, Марта уже спит. Я совершенно не хочу разбудить подругу и отвечать на её вопросы о том, как прошёл мой вечер, потому что не знаю сама, поэтому аккуратно переодеваюсь, включив только лампу на тумбочке, и иду умываться. В моей крови ещё бушует алкоголь, лёгкое головокружение не позволяет идти ровно. Умывшись, укладываюсь в кровать и пытаюсь обдумать всё, что произошло.       Мне кажется, я до сих пор чувствую тепло его руки на своей, а запах ласкает обонятельные рецепторы. Если признаться честно, мне было очень комфортно в его объятиях, но я стараюсь гнать от себя эти мысли. Всё дело в алкоголе, Селена, и только в нём. Совершенно не знаю, как мне теперь вести себя, он, наверное, решил, что я ещё одна из его чокнутых поклонниц. Ещё нужно объяснить Робу, почему я сбежала. Так, разберёмся с этим завтра. А может, я проснусь, и окажется, что это всё мне приснилось? Это было бы прекрасно!       Утром меня будит громкий стук в дверь, морщусь и засовываю голову под подушку, но человек за дверью и не думает уходить.       — Эй, ты, проваливай, пока я тебя не убила! — кричу в ответ, но тут с другого конца комнаты слышу, как встаёт подруга и идёт к двери.       — Роб? Привет, — звучит удивлённый голос Марты. — Селена ещё спит, — чёрт, припёрся, не мог просто проигнорировать. Я чувствую, как кто-то присаживается на мою кровать и пытается стянуть одеяло, лежу и стараюсь не реагировать на такое грубое вмешательство.       — Селена, нам надо поговорить! — слышу недовольный голос друга, приоткрываю один глаз. Роберт смотрит на меня очень серьёзным взглядом, как будто собирается сообщить, что уходит в плавание на полгода и мы больше не увидимся, но вообще было бы неплохо, ещё профессора с собой прихвати, и двух проблем как не бывало.       — Что это вчера было? — голубые глаза метают в меня искры. — Ты обнималась с Ридом, а потом взяла и свалила с ним.       — С кем она обнималась? — слышу ошарашенный голос подруги, поднимаюсь с кровати и смотрю на неё таким взглядом, что Марта понимает — ей сейчас лучше заткнуться. Я тру переносицу и думаю только о том, как у меня раскалывается голова.       — Я напилась, мне стало плохо, чуть не свалилась со стула, профессор меня удержал, а потом вышел со мной на свежий воздух и всё. Мне стало легче, и я пошла домой, — не буду ему сообщать о том, что он меня провожал и держал за руку. Ему ни к чему это знать.       — Почему ты не подошла ко мне? Я бы тебя проводил! — Роб начинает повышать голос, а я начинаю раздражаться. Какого чёрта он устроил этот допрос!       — Я тебе только что сказала, мне стало плохо, — поднимаю на друга недовольный взгляд и вижу, как от злости у него сжимается челюсть, отхожу подальше налить себе стакан воды.       — Ты пропустила выступление парней, оставила меня только потому, что у тебя возникли срочные вопросы. Как только он появился в баре, ты просто перестала обращать на меня внимание, и как малолетняя фанатка побежала к нему, и, Селена, ваши обжимания только идиот не заметил, — оборачиваюсь, ставлю бокал и сквозь зубы произношу:       — Вчера в книжном клубе он устроил мне провокацию и разозлил меня, я должна была с ним поговорить. И, Роберт, с какого момента ты стал моим папочкой? Я могу делать всё, что хочу, и уходить, с кем хочу. Наши с тобой отношения дружеские, и ты не имеешь право предъявлять мне претензии и обвинять в чём-либо. У нас с Ридом ничего не было и быть не может. Он мой профессор, а я его студентка.       Замечаю, как багровеет от злости лицо Роберта, да я и сама на взводе, и руки чешутся от того, как хочется ему врезать.       — Я надеюсь, у тебя есть голова на плечах, и ты не будешь той идиоткой, которую выпрут с университета за то, что висла на профессоре. Молись, чтобы никто из студентов этого не видел, — он почти кричит мне это в лицо и потом быстро удаляется из комнаты, не забыв хлопнуть дверью. Нет, ну что за идиот, а? Я гневно дышу и пинаю, рядом стоящий стул.       — Ты обнималась с Ридом? — тихий голос Марты приводит в чувство, и я, вздохнув, падаю на кровать, раскинув руки.       — Ты всё слышала. Я напилась, пока ждала выступления, в баре появился профессор, я пошла с ним поговорить насчёт того, что было в книжном клубе. Во время разговора я неудачно взмахнула рукой и чуть не упала, он меня поймал. Потом вышел со мной на свежий воздух и, правда, не ушёл, а проводил до дома.       — Тебя на один вечер нельзя оставить, — подруга присаживается рядом.       — Я правда прижималась к нему, Марта, — почти шепчу, — и скорее всего, выглядела как эти его поклонницы из университета, Роберт прав. Я, конечно, думаю, что это алкоголь и головокружение, но чёрт, я обнималась с Ридом. Какое-то идиотство! А вдруг я сошла с ума и не замечаю? — смотрю на подругу почти безумными глазами. — Если ты увидишь, что я в фотошопе совмещаю наши с ним фотки, то сдай меня в психушку, пожалуйста! — подруга начинает заливисто смеяться.       — Обещаю, что не позволю тебе сойти с ума и начать печь для него кексы!       — Спасибо, очень на тебя рассчитываю! — мы замолкаем, и она ложится рядом со мной на кровать.       — Мне теперь нужно идти в университет и смотреть ему в глаза после всего. Был бы кто-нибудь другой, я бы смылась или сделала вид, что ничего не было. Тут так не получится. А может, мне бросить это? Ну, учебу? Всё равно много времени в пустоту, поеду в путешествие, буду знакомиться с разными людьми, напишу об этом книгу. Она станет бестселлером, я разбогатею и в интервью передам Риду привет, ведь это всё благодаря ему, ну, точнее, из-за него.       — Ты такая мечтательная идиотка, Сели, — говорит Марта, продолжая смеяться.— У тебя нет денег для путешествия, и твоя мать тебя откуда угодно достанет, да и насчёт профессора, может, он сам был пьян и не вспомнит. И вообще, я впервые вижу, чтобы ты о чём-то переживала. «Просто забей и подними выше голову» — так ты мне всегда говоришь, ну вот сама так и сделай, — тяжело не согласиться, когда тебе дают твои же советы. Может, он и правда не помнит.       Все оставшиеся выходные мы не вылезаем из комнаты, читаем, валяемся в кровати и занимаемся подготовкой к тесту по истории. И к вечеру воскресенья ситуация с профессором меня окончательно отпускает.       В понедельник меня будят крики Марты, ведь мы опять опаздываем. Она хаотично бегает по комнате, собирая сумку, а я никак не могу очнуться ото сна.       — Сели, Сели, поднимайся, мы опаздываем! Я вчера забыла поставить будильник, а пара начнётся уже через 20 минут.       — Опоздаем немного, не проблема. Будет просто чуть меньше времени на тест, — лениво зеваю и поднимаюсь с кровати.       — Нас вообще миссис Олкотт может не пустить, давай быстрее, — ещё не до конца очнувшись, натягиваю тёмно-синий джинсовый комбинезон и поверх надеваю тёмно-серое худи, волосы убираю в хвост.       Быстро скидываю тетрадки в сумку и выбегаю в коридор, где меня уже ждёт подруга, нервно покусывая ногти.       Мы летим в аудиторию, как на пожар, мои лёгкие горят, и я уже мысленно готовлюсь к операции по их удалению. Забегая, выдыхаем, понимая, что преподавателя ещё нет. Занимаем свободные места, и только я достаю тетрадь, как дверь резко распахивается.       — Миссис грымза, собственной персоны, — говорю я шёпотом Марте.       Тест даётся мне довольно легко и поэтому, быстро с ним справившись, укладываюсь на парту. Чувство жуткого голода резко накрывает меня, и оставшееся время я только и мечтаю о сэндвиче с лососем и крепком кофе, что ждут меня в кафетерии. Поэтому, как только звучит сигнал об окончании, я хватаю Марту и тяну за собой.       — Я очень хочу есть, ты, наверное, тоже, поэтому пошли быстрее.       — Возьми мне сэндвич, мне нужно отнести книги в библиотеку, — произносит она, высвобождаясь из моей хватки, — встретимся на философии.       Мои мысли только о еде и поэтому, махнув рукой, несусь в кафетерий, вклиниваясь в небольшую очередь. Бегло осмотрев меню, поднимаю взгляд на впереди стоящую спину и цепенею. Рид, твою мать! Голод уже перестаёт иметь значение, и важнее становиться смыться отсюда незамеченной.       — Девушка, вы будете двигаться? — говорит позади меня голос, выводя из ступора.       — Эм-м-м, да, конечно, — и тут профессор поворачивает голову в мою сторону.       — Селена, здравствуйте, очень рад вас видеть! Как прошли выходные? — его голос мягкий, а внимательный взгляд проходится по мне снизу вверх, осматривая одежду. Мне кажется, что сейчас я выгляжу, как маленький напуганный ребенок при встрече с родителем.       — Здравствуйте, профессор! — мой голос немного дрожит. Надо взять себя в руки, а то напоминаю кисейную дамочку девятнадцатого века, которую потряхивает при мужчинах. Что за хрень!       — Как ваша голова? Не болела? — слышу смешливые нотки в его тоне, и уголок губ профессора ползет вверх.       — Всё со мной хорошо, спасибо, что интересуетесь, — я наконец беру под контроль свой голос. Мне, наверное, стоит извиниться за своё хамское поведение в баре, но пока я обдумываю это, Рид уже берёт кофе и отходит в сторону, приветствуя коллегу. Забрав заказ, медленно плетусь в аудиторию и, задумавшись, не замечаю, как спотыкаюсь, но чья-то сильная рука хватает меня под локоть.       — Будьте аккуратны, Селена, а то мне придётся снова вас спасать, — Он что, следит за мной? Поворачиваю голову.       — Не нужно меня спасать, я могу сладить со своими ногами, мистер Рид, — он замирает на месте, делает глоток кофе и следом — шаг ко мне.       — Я уверен в вашей самостоятельности, Селена. Вы так и не ответили, как прошли выходные? Надеюсь, ваш друг не обиделся на то, что вы его покинули, — мы стоим посередине коридора, вокруг ходят люди, а я опять потеряла контроль над телом. Голову кружит от терпкого запаха парфюма профессора, ноги и руки не хотят приходить в движение и подчиняться. Делаю резкий вдох, дабы впустить в свои лёгкие кислорода.       — Я хочу перед вами извиниться. Я не имела никакого права оскорблять вас и намекать на то, что у вас отсутствует мозговая деятельность. Это очень нетактично с моей стороны, — моя речь очень быстрая, не разбираю и половины того, что тараторю.       — Всё хорошо, Селена, это был странный вечер, я вас немного эмоционально расшатал, за что и поплатился. Буду иметь ввиду, что вы опасны в гневе, — он улыбается. — Я рад, что вы в целости дошли до комнаты и не сломали шею. Было приятно вас увидеть и жду завтра на занятии, вы мне пообещали, — профессор игриво подмигивает и удаляется. Нет, я точно попала в зазеркалье. Нужно найти отсюда выход.       Весь оставшийся день мы с Мартой просиживаем задницы на лекциях, а вечер я провожу в кафе Тони. Роберт с субботы так и не появлялся, но возможно, это и к лучшему, так как дружбы между нами быть не может. Его ревнивые всплески это доказали.       Во вторник решаю посвятить время только лекции Рида, ведь остальным преподавателям я ничего не обещала.       Стараясь выглядеть максимально незаметной, надеваю чёрное худи и чёрные джинсы скинни, завязываю волосы в хвост и обуваю любимые мартинсы. Мне не хочется говорить, не хочется пререкаться, я просто хочу отсидеть лекцию и не привлекать к себе внимание. Его слишком много стало моей жизни. Меня это напрягает и совершенно не нравится, как реагирует моё сознание на его присутствие. Не знаю, когда произошёл этот щелчок, но я прекрасно жила, не контактируя с мистером Ридом, и хочу вернуть это спокойное время.       Я попросила Марту занять нам последний ряд, так как часто она выбирает места на виду у преподавателей, а это не то, что мне сейчас надо. Я прихожу за пару минут до начала и радуюсь тому, что подруга выполнила мою просьбу. Марта начинает щебетать, рассказывая то, что было на занятиях, я всеми силами пытаюсь сосредоточиться на её словах, но моё сознание вечно уплывает.       Когда стрелки на часах занимают ровное время, открывается дверь и входит профессор. Он опять превратился в Рида-лекциониста: серьёзная, сухая речь, армейская выправка, руки в карманы и мельтешение перед глазами. Я устраиваюсь поудобнее и подпираю голову ладонью. Его голос начинает меня убаюкивать, и я, прикрыв веки, уплываю.       Резко дернувшись, открываю глаза, и первое, что слышу, так это тишину, а потом понимаю, что в аудитории я всё же не одна.       — Я вам не помешал, Селена? — Рид стоит рядом, скрестив руки на груди и смотрит пронзительно и холодно. Я выпрямляюсь и оглядываюсь. Мы с ним одни, даже Марта испарилась. Чёрт, и сколько же я проспала, и как она могла меня бросить!       — Лекция закончилась, и я отпустил её, не хотелось тревожить ваш сон, — в его голосе слышится недовольство. Ну вот, опять я влипла.       — Простите, — всё, что могу вымолвить, встаю и пытаюсь пройти, но крепкая фигура профессора закрывает выход.       — Мой тембр голоса или информация вас усыпила? — мы стоим напротив друг друга, я упираюсь в парту, пытаясь отодвинуться на безопасное расстояние. — Селена, я не слышу вашего ответа, — блики в его глазах говорят о подступающей злости, но голос остается сухим и спокойным. От этого и страшнее.       — Я, возможно, просто устала, это моё единственное оправдание. Я же извинилась, — огрызаюсь, стараясь обойти его, — дайте мне, пожалуйста, пройти.       — Вы никуда не уйдете, я думаю, что вы уже выспались, отдохнули, накопили силы для работы, — мистер Рид разворачивается и движется по направлению к своему столу. Я непонимающе смотрю ему в спину.       — К какой работе?       — В моём кабинете лежат несколько папок с материалами, оставшимися от предыдущего преподавателя. Их нужно отсортировать, и вы мне в этом поможете. Если вас усыпляют мои лекции, то, возможно, хоть это взбодрит, — я в шоке. Что мне нужно сделать? Разобрать какой-то хлам?       — Это что, наказание? — возмущённо спрашиваю, сжимая руки в кулаки, стараясь сдержать гнев.       — Можете считать, что так. А можете думать, что помогаете мне. Тут вы выберете сами, — он распахивает дверь аудитории и ждёт, когда я выйду. Мы двигаемся по коридору в его кабинет, когда достигаем цели, Рид открывает дверь, пропуская меня внутрь.       — Присаживайтесь на диван, — он указывает рукой на чёрный, кожаный предмет мебели, напротив которого стоит небольшой журнальный столик. Профессор отходит к книжным стеллажам и открывая нижние полки, достаёт две огромные папки. У меня расширяются глаза. Это что, всё мне? Да я до утра не справлюсь. Он подходит и кладёт их на столик.       — Тут краткий материал лекций за несколько лет. Вам необходимо разобрать по вот этой системе, — Бенедикт кладет передо мной листок размера А4, в котором указаны правила, а я думаю о том, что терпеть не могу такую работу. Я поэтому и пошла учиться на творческую профессию, так как эта бумажная волокита вообще не для меня. Терпения не хватает.       — Вы издеваетесь? — возмущение повышает мой голос на несколько октав. Рид смотрит на меня таким взглядом, что, если бы была такая возможность, я бы сгорела прямо тут в адском огне.       — Селена, — Бенедикт вздыхает и проводит рукой по своим волосам, зачёсывая их назад, — я прошу вас оказать мне услугу, если это ниже вашего достоинства, то, пожалуйста, можете покинуть кабинет. Но тогда кроме семинара, на котором вы уже выступаете, вам необходимо будет подготовить ещё один доклад. Выбирайте сами.       Я опускаю глаза в пол и пытаюсь обуздать свой гнев. Подумаешь, заснула, с кем не бывает, куча студентов спят на лекциях, и что-то я не видела, чтобы кому-то поручили эту мышиную работу. Но в то же время я не хочу писать новые доклады. Лучше отстреляться сейчас.       — Хорошо, — цежу сквозь зубы, — помогу вам, профессор.       — Прекрасно, я всю систему вам расписал, если будут вопросы — задавайте, — и направился к своему столу.       — А вы не будете мне помогать? — мои удивленные глаза заполнили, наверное, всю площадь лица.       — Нет, простите, мне нужно проверить работы студентов, но я уверен, что вы и сами справитесь. «Вы же у нас самостоятельная», — произносит Рид издевательским тоном, растягивая губы в ухмылке.       Господи, и почему я думала, что испытываю к нему что-то, кроме злости? Он же невозможный сноб и систему мне свою так написал, что умереть только от скуки можно, читая это. Я трачу минут десять только на то, что изучаю этот чёртов листок, который он мне подсунул. Давай, Селена, держи себя в руках. Я делаю глубокий вдох и закрываю глаза, раскрыв, ловлю торжествующий взгляд Бенедикта. Хочу, как маленькая девчонка, показать ему язык, но поджимаю губы и опускаю лицо к папкам, начиная сортировку. Ну до чего нудная работа, мне хочется завыть, но решаю не подавать вида. Он же только этого и добивается. В какой-то момент мои мысли уплывают, и я про себя начинаю напевать песни, чтобы развлечься, треки в голове сменяются один за одним, и вот я уже пританцовываю, сидя на диване. Подняв голову, вижу, что Рид наблюдает за моими действиями, улыбаюсь ему в ответ, показывая, что это всё доставляет мне невероятное удовольствие. Он хмурит брови и отворачивается, а меня начинает всё это веселить. Настроение немного похулиганить.       — Вы не против, если я сниму верх? — спрашиваю, обращая к нему взор. — Просто у вас душно, — под худи только чёрный, непозволительно короткий топик без лямок, открывающий живот и ребра. Держится он на мне, не знаю, на честном слове, наверное.       — Я не против, — говорит спокойным голос Рид, не отрываясь от листка бумаги. Я поднимаюсь с дивана и снимаю худи, оголяя верх. И тут слышу приглушённый кашель, раздавшийся со стороны профессора. Я мягкой походкой иду к графину с водой, который стоит на барном столике у окна, и чувствую, как его взгляд проходится по всем открытым мной участкам, обжигая кожу.       — Воды? — спрашиваю у Бенедикта, разворачиваясь к нему.       Замечаю, что его глаза потемнели и в них разыгрывается шторм, он молчит и, замерев, смотрит на меня. Затем его взгляд опускается ниже, проходится по шее, ключицам, останавливаясь на груди, и я чувствую, что мои вставшие соски упираются в ткань топа, профессор громко сглатывает и, опускаясь ниже, замирает на животе. Моё дыхание учащается, и сердце вот-вот покинет грудную клетку.       — Воды? — повторяю уже дрожащим голосом. Рид резко поднимается с места и подходит ко мне, он становится непозволительно близко и смотрит своими гипнотически-тёмными глазами в мои напуганные и, протягивая руку за мою спину, берёт графин, делая шаг ближе. Я чувствую, как моё тело покрывается огромными мурашками, горло сушит так, что я не могу и звука вымолвить, он перекладывает графин в другую руку и наливает воду в стакан, лишь на секунду отведя от меня взгляд. Мне становится страшно от того, что сейчас может произойти, но я не могу и шелохнуться, замерла, как добыча перед броском льва. Рид берёт стакан и подносит к моим губам.       — Пейте, Селена, от духоты может стать плохо, — его низкий глухой голос приказывает мне, а у меня от такого начинают дрожать ноги, беру стакан и делаю большой глоток, он же неотрывно наблюдает за мной. Я в этот момент ощущаю себя так, будто делаю что-то запредельно пошлое. Мне невыносимо душно, и от его близости начинает кружиться голова. Если профессор сделает ещё шаг, то между нами не останется больше расстояния, этого нельзя допустить, и я стараюсь отклониться назад, прижимаясь ягодицами к барному столику. Он, замечая мои действия, прикрывает глаза, делая глубокий вздох. Я вижу, как неровно вздымается его грудная клетка, а руки собираются в кулаки. Профессор делает ещё один вдох и отходит от меня, отворачиваясь.       — Я думаю, Селена, вы можете идти домой, вы и так много провели здесь времени. Считаю, что вы достойно отработали наказание, — он продолжает стоять ко мне спиной, и я слышу, как вибрирует его голос, сделав глубокий вдох на ватных ногах, иду к дивану, чтобы забрать худи.       — До завтра, профессор, — тихим голосом произношу, направляясь к двери.       — До завтра, Селена, — бархатно-мягким отвечает мне Рид.       Выхожу и прижимаюсь к холодной стене, пытаясь привести себя в норму, но получается с большим трудом.       Я не помню, как добралась домой, не помню, о чём разговаривала с подругой, всё словно в тумане, который никак не могу от себя отогнать. Моё тело трясёт, будто в лихорадке, и чтобы хоть как-то совладать с дрожью, я закутываюсь в огромное тёплое одеяло и, закрыв глаза, стараюсь привести свой организм в порядок.       Утром я проснулась от жара и липкости своего тела. Быстро раскрывшись, делаю спасительный глоток воздуха и, посмотрев на часы, понимаю, что через 20 минут нужно подниматься на учёбу. Тихо застонав, встаю с кровати и иду в душ. Мне хочется смыть вчерашний вечер и взгляды профессора, которые я до сих пор ощущаю на своём теле. Возбуждение и растерянность создали сумасшедший коктейль, сковавший меня, словно цепи. Нужно сходить в бар и срочно познакомиться с каким-нибудь плохим красавчиком, напиться и провести ночь в его квартире. Всё, что со мной происходит, скорее всего из-за долгого воздержания. У меня нет ничего к Риду, это просто гормоны. Минут двадцать я стою под холодной водой и пытаюсь разбудить свой разум. Кое-как собрав себя в кучу, вытираю тело, промачиваю мокрые волосы полотенцем и, одевшись, направляюсь в свою комнату.       Марта уже встала и готовит нам сэндвичи с арахисовой пастой, улыбнувшись подруге, включаю фен, и мои мысли уносятся в безопасное место, в воспоминания, где был дедушка. Я помню, как маленькая девятилетняя девчонка, накрасившая глаза маминым карандашом, представляла себя подружкой Курта Кобейна и, прыгая под его песни, чуть не вытоптала весь сад бабушки. Хорошо, дед быстро отреагировал, и мы поехали на цветочный рынок за новыми растениями взамен мною испорченных. Мне никогда не влетало, если первым о проблемах узнавал он. У него всегда был выход из любой ситуации. И сейчас, находясь в каком-то эмоциональном раздрае, мне очень необходима его компания. Мы бы устроили сумасшедшие танцы, съели огромную порцию картошки фри и сходили бы за новой раритетной пластинкой в магазин винила. И моя душа встала бы на место.       Тепло улыбнувшись, выдыхаю, стараясь сдержать свои слёзы и начинаю собираться на учебу. Марта всю дорогу щебечет о вчерашнем вечере, который она провела со своими родителями, о ресторане, в который они ходили, и о фильме, который смотрели.       Весь учебный день я борюсь с мыслями, уносящими меня в сегодняшний вечер и о будущей встречи с Ридом. Надеюсь, что вчерашняя ситуация не внесла больше напряжения в наше общение, чем было до. Как бы я не хотела оттянуть момент неизбежного, но вот я уже стою у его двери и заношу руку для стука.       — Входите, — слышу глухой голос Бенедикта. Открыв дверь, понимаю, что он не один. — Здравствуйте, Селена, присаживайтесь, — и он снова указывает мне на диван. —Это Фелиция, и она тоже выступает на семинаре с анализом образа рассказчика. — Ника Каррауэйя, я хочу, чтобы вы выступили друг перед другом, — на мгновение я тушуюсь, но потом чувствую облегчение, это значит, что никаких неловких ситуаций между мной и Ридом, возникнуть не должно.       Я открыто улыбаюсь девушке и присаживаюсь. Фелиция выглядит, как маленький нежный цветок. Она младше меня года на два, у неё добрая улыбка, невысокий рост, худенькая фигурка, длинные русые волосы и яркие синие глаза. От неё веет очень тёплой энергетикой. Моя нервозность вмиг испаряется. Повернув голову к профессору, понимаю, что за время моего нахождения тут, Рид ни разу на меня не взглянул, он молча и сосредоточено перебирает бумаги на своём столе, а его брови сведены к переносице.       — Пусть начнёт Фелиция, мы с ней раньше начали подготовку к семинару, и я хочу, чтобы вы, Селена, послушали, как именно должен быть выстроен доклад, — Бенедикт говорит сухим деловым тоном, всё также не обращая на меня внимания. Я стараюсь не зацикливаться на изменениях в его поведении, тем более что это не должно меня волновать. Так даже лучше. Девушка начинает зачитывать свою работу нежным голосом, и я сосредоточиваюсь на слухе. Всё оставшееся время мы обсуждаем доклады друг друга, выделяем плюсы и отмечаем недочёты, на которых необходимо сконцентрироваться. Бенедикт выглядит отсутствующим и за весь вечер вставляет только пару слов. Когда мы заканчиваем обсуждение, профессор подводит итог и выделяет ошибки, которые к следующему занятию необходимо исправить.       На самом деле, мне понравилось заниматься с Фелицией, и я совершенно не отвлекалась на Рида. Видно, что профессор сегодня не в лучшем расположении духа, но какое мне до этого дело. Все мои опасения ушли на задний план, и если так будут проходить наши занятия и дальше, то до семинара ничего из ряда вон выходящего не произойдёт.       Мы с Фелицией встаём и направляемся к двери, как только я берусь за ручку, то позади слышу голос Рида:       — Селена, в эту пятницу занятия в книжном клубе не будет. Можете отдохнуть,— вздрагиваю и кивнув покидаю помещение. По-моему, эта неделя обещает закончиться на приятной ноте. Улыбнувшись, со спокойной душой направлюсь в книжный.       Когда я выхожу из магазина абсолютно счастливой обладательницей трёх новых книг, приходит сообщение на телефон:       «Привет, это Карл, мама дала мне твой номер. Предлагаю не тратить время на переписку и сразу встретиться в эту пятницу, как тебе?»       Я непонимающе смотрю на экран: Что? Кто ты? Какая мама? Мама… Мама, твою же мать! И тут осознание накрывает меня. Мой родитель опять включил сводницу. Так было в мои 16 и вот опять. Я начинаю закипать и быстро звоню виновнице торжества.       — Привет, милая, как дела? — слышу я её лилейный голос.       — Кто такой Карл?       — Ой, он написал тебе, — радостно пищит мой родитель, — это прекрасно!       — Кто такой этот Карл? — силюсь, чтобы не закричать в трубку.       — Помнишь Софию, мою университетскую подругу? Так вот, это её сын. Прекрасный молодой человек! Он работает в крупной инвестиционной компании. Мы с ним разболтались, и я решила, что вы можете подойти друг другу.       — Сколько мне лет, мама? Ты на выпускной привела парня своей подружки. Он сбежал через 5 секунд, как увидел кольцо в моём носу. И вот опять? Мне 22, и, думаешь, я не могу сама разобраться со своей жизнью? — шиплю ей в трубку.       — Я знаю, какие у тебя там парни! Не жди от них ничего хорошего! — она включает свою коронную фишечку — слёзно начинает причитать.       — Мам, прошу тебя успокоиться! — я закатываю глаза, из раза в раз одно и тоже.       — Селена, он хороший парень. Прошу тебя, сделай это ради меня, и, если вы не сойдетесь, я навсегда от тебя отстану, — а вот это заманчивое предложение. Отмучиться пять минут с её очередным «лучшим парнем в этом мире» и распрощаться навсегда с наклонностями матери.       — Ты точно прекратишь эти выходки, если мы не «созданы друг для друга»?       — Обещаю, — недовольно вздыхаю.       — Хорошо, я встречусь с ним.       — Ура-а-а, Селена! — и вопли матери закладывают уши. Мне, честно, нечем заняться в пятницу, и, если будет совсем уж плохо, я просто сразу уйду.       — Пока, мам, мне нужно ему ответить.       — Пока, милая, потом сообщи, как у вас там пройдет! И оденься поскромнее! — собираюсь закричать в трубку, но мать опережает и кладет её быстрее, чем я реагирую.       «Привет, Карл. Я тоже за не тянуть время и сразу встретиться. В пятницу вечером мне удобно» — набираю я ответ сыну маминой подруги, он моментально мне отвечает:       «Отлично тогда я буду тебя ждать в 19:00 у входа в ресторан «Plan B Restaurant». До встречи, Селена. С нетерпением её жду».       «До встречи, Карл».       Ух, ну вот, очередной мажор. Это один из лучших ресторанов в Бостоне, там обычно заседают дяденьки в своих дорогих костюмах и их пассии с обложек глянцевых журналов. Придётся действительно надеть что-то лучше, чем весь мой гардероб. Хотя, у меня кое-что есть, как-то Роб звал меня в театр, но случилось моё отравление залежавшимся салатом, и в никакой театр мы не пошли, а платье так и висит.       Я всё рассказываю Марте, и вместе мы отыскиваем его в моём шкафу, больше напоминающим хаос. Оно обошлось мне неприлично дорого, но это был серьёзный театр с серьёзными правилами Роберта о том, что мне нельзя туда в коротких юбках, а вот на еде тоже лучше бы не экономить. Но случилось, что случилось.       Оставшуюся часть вечера, мы проводим за просмотром фильма и поеданием попкорна. Я люблю подругу за то, что она никогда не задает лишних вопросов и мне не нужно ей объяснять, почему поступки моей матери — это не то, о чём можно мечтать. Давно не было таких спокойных и комфортных дней без эмоциональных всплесков и неловкостей. Надеюсь, всё вернулось на круги своя и наше общение с профессором останется на уровне, который ни в коем случае нельзя пересечь.