Синдром спасателя

Лёша сидел на диване в достаточно скромно обустроенной гостиной, но всё равно крутил головой по сторонам. Дом явно был нежилой ещё и не доделанный, но кое-какие побрякушки уже висели на стенах, Лёша даже заприметил картину. Кирилл сидел рядом, пытаясь отмыть свою руку от крови влажными салфетками. Выходило у него, честно говоря, паршиво. — Дай сюда, — не выдержал он, отбирая пачку с салфетками из рук Гречкина. Помогать ему не очень хотелось, но Лёша не был бы собой, если бы не влезал туда, куда не надо. Раз уж спас этого придурка, то отвечать придётся по полной. Он это отлично понимал. — Странный ты человек, Макаров, нахуй оно тебе надо, а? — скрипит Кирилл, морщась от боли, когда Лёша нажимает чуть сильнее. Рана небольшая, скорее просто глубокая царапина, но перелом в руке явно есть. Благо что хоть кожу не продрало. Лёша ожидал худшего. Отвечать ему было нечего. Он и сам не знал, зачем полез в это. Просто был уверен в том, что так нужно. Просто Лёша по-другому не мог. Вот такой вот он придурок — героизма хоть в банк сдавай на хранение. Только толку-то? Пока его это ни к чему хорошему не приводило, и сейчас, вот, не привело. Лёша сам себе проблем на задницу искал как будто, зато он хотя бы не чувствовал себя амёбой прямо сейчас. За несколько недель это состояние доходило до катастрофичного. Чтобы обработать руку, Кириллу пришлось стащить с себя толстовку, и сейчас он явно трясся от холода. Лёша правда старался на него не пялиться, но выходило с трудом. Во-первых, не каждый день видишь своего врага в таком состоянии, во-вторых, Лёша, в целом, не каждый день видел полуголых парней. А с его ориентацией это вообще доставляло немало проблем. Не то чтобы кто-то об этом знал, но в детском доме тебя быстро приписывают в ряды «пидоров», если к шестнадцати ты так и не замутил ни с одной девчонкой. Так случилось и с Лёшей. В общем-то, он не был расстроен, потому что они были правы. — Лёх, спасибо тебе, — тихо проговорил Кирилл, когда Лёша, задумавшись, начал оттирать от крови его подбородок. Почему Гречкин его не останавливал — одному богу известно, но Лёша чувствовал себя легче, когда был занят хоть чем-то. Это не давало ему окончательно провалиться в уныние. Забота о ближнем своём и всё такое. О ближнем своём враге. — О, нет, не вздумай меня благодарить за это! Поверь, я первый, кто хотел бы отдать тебя этому придурочному, но какого-то хрена в это влез! — Лёша, кажется, начинал злиться. Так всегда было: после страха приходила злость. Лёша был с ней очень хорошо знаком. — Вот и я о том же, хороший ты человек, Макаров, я тебя не заслуживаю, — это было последней каплей. Лёша и сам не заметил, как влепил ему по щеке. Легче не стало. — Заткнись! Заткнись лучше, пока я сам тебя не убил! — почему эти слова доводили Лёшу до истерики, он не знал. Наверное, та куча обид, что скопилась в нём, давала о себе знать. Вот уж точно он не хотел бы прощать Гречкина только из-за того, что он такой жалкий. Он сам виноват в том, в каком положении сейчас находится. Сам виноват в том, что из всех возможных людей Лёша оказался единственным, кому было реально не посрать на его никчемную жизнь. — Воу, — Лёша правда зажмурился, ожидая удара в ответ, но его не последовало. Кирилл выглядел удивлённым, но не более. Он погладил щёку рукой и усмехнулся. — Ладно, это было заслуженно, — Лёша опустил руку с салфеткой и отошёл на шаг. — Надо чем-то руку перевязать. И ногу тоже. И ляг, — Кирилл смотрел на него с лёгким прищуром, под его взглядом становилось совсем уж неудобно. Лёша чувствовал себя креветкой под микроскопом — тупая ассоциация, но на что уж способен в данный момент. — В ванной в ящике есть аптечка, — Лёша кивнул и быстро потопал в сторону предполагаемой ванной. Его уже не то что трясло, его почти подбрасывало на месте. Столько эмоций за один час он испытывал только тогда, в тот день, когда не стало Лизы. Жизнь и правда была полна сюрпризов, или в этом Гречкин виноват, но снова Леша встречался с ужасами рядом с ним. Он снова был тому виной. Лёша с трудом, но отыскал аптечку. Она была в ящике за зеркалом, но кто же знал, что за зеркалом бывают ящики? В детском доме зеркала висят пластиковые, и за ними можно разве что сигарету спрятать. Некоторые так и делали. В аптечке Лёша отыскал два бинта и перекись водорода. В целом, на первое время хватало, но, чтобы зафиксировать ногу, было маловато. Хотя Гречкин, кажется, не особо о ней вспоминал. Может быть вообще просто вывих или ушиб, Лёша не знал. Он в этом ни черта не разбирался. — Я уж думал ты смылся, — голос Кирилла прозвучал как-то расстроенно, будто он и правда решил, что Лёша сбежал. Но как бы он провернул это, оставшись незамеченным? И куда бы он пошел? В лес ему точно не хотелось, и идти пешком до города было не очень хорошим вариантом, а за руль Лёша точно больше не сядет. Да и вообще, чего это Гречкину переживать? — Я нашёл только это, — он продемонстрировал свою находку, но Кирилл остался не впечатлён. Ему будто вообще было пофиг. Он развалился на диване, теперь пялился в потолок, прижимая больную руку к груди. Лёша правда не хотел его жалеть. Он стоял чуть поодаль, пялясь на его татушки на ключицах, и боялся подойти. Каким бы Гречкин ни был уродом, а Лёша всё равно не мог отрицать, что картина, представшая перед ним, казалась ему даже симпатичной. Лёша будет ненавидеть себя за это, но он понимал, почему на Гречкина вешается столько людей. Богатый, красивый, типа крутой. Лёша отчасти ему завидовал. Конечно, когда есть столько денег, сложно оставаться замухрышкой. — Тащи сюда, а то я уже весь диван запачкал, — Макарову пришлось сильно постараться, чтобы сдвинуться с места. После таких мыслей подходить к Гречкину было ещё сложнее. Он сел на край дивана, открыл бинт, оторвал маленький кусочек, и, намочив его перекисью, стал обрабатывать раны. Лить жидкость прямо в открытый разрыв было как-то страшновато, но Кирилл всё-таки отнял у него бутылочку и сам плеснул. — Да чё ты меня жалеешь, — фыркнул он. Лёша и сам не понимал. — Давай перебинтую, — он заставил Гречкина аккуратно приподнять руку и быстро обмотал израненную конечность, фиксируя бинт через шею, чтобы было легче её держать. Вряд ли он сделал это правильно, но Кирилл был доволен. — Мотай голову, хрен с ней с ногой, вроде шевелю, — наверное, перелома в ней всё-таки не было, решил Лёша, и стал обрабатывать раны на голове. В основном, конечно, пострадали висок и губы. Лёше было страшно к ним прикасаться. Будто он влезает туда, куда не стоит. Кирилл закрыл глаза и откинул голову чуть назад, чтобы Лёше было удобнее. — Тут, скорее всего, нужно будет зашивать, — зачем-то брякнул он, чуть оттягивая нижнюю губу Гречкина, чтобы обработать. — Да нахуй, сама заживет как на собаке, — Лёше снова захотелось ему звездануть, но он сдержался, какой молодец. — Слушай, там на кухне должны быть какие-то консервы, притащишь? Батёк закупался ими перед охотой, — Лёша поморщился. Охотников Лёша ненавидел с самого детства, после просмотра мультика про Бэмби. Да и вообще считал, что убивать животных ради забавы негуманно, безумие какое-то. Но в их мире безумие уже становилось нормой. Консервы Лёша и правда нашёл. Какую-то тушёнку, фасоль, и пару рыбных. Кирилл кричал, чтобы он тащил их прямо так, но Лёша все-таки решил хоть что-то приготовить. В конце концов, он заприметил здесь сковородку, а значит мог сварганить неплохой ужин. Тушёнка с фасолью отлично для этого подходили. Однако, чтобы Кирилл все это время не ныл, он открыл ему одну из рыбных консерв и отнёс вместе с вилкой. — Ты чудо, — брякнул Кир, забирая из рук Лёши банку и устраивая её на своей груди. — Не чизбургер, конечно, но тоже неплохо, — Лёша честно начинал ощущать себя как в каком-то хреновом сне. Во-первых, он резко обнаружил себя на побегушках у Гречкина, а во-вторых он остался с ним наедине в какой-то глуши, и никто об этом даже не знает. Мысль о том, что он может прямо сейчас его прикончить, никогда не была такой громкой. — Что мы собираемся делать? — кажется, Лёша уже задавал этот вопрос. Он наблюдал за тем, как Кирилл из-за неудобной позы капает на себя сраным маслом, но всё-таки доносит до рта кусочек рыбы, и чувствовал подступающую тошноту, снова. Нет, его тошнило не из-за Кирилла или рыбы, скорее от того, что он вообще вынужден наблюдать за этим. Сидел бы сейчас у себя в комнате, втыкал в стену, и никаких проблем бы не было. Прочитал бы с утра о его смерти в сводках новостей, вот уж здорово бы было. — Сейчас — поесть, потом — поспать, потом как получится. Я надеюсь, эту сучару поймают до того, как наши запасы кончатся, — Лёша, вспомнив о том, что только что вывалил в сковородку единственную банку тушенки с единственной банкой фасоли, не спешил расстраивать Гречкина. Лишняя паника сейчас была ни к чему, но вот его собственная уже подступала. — Как мы узнаем о том, что его поймали, если ты выключил телефоны?! — Кирилл закатил глаза, будто Лёша брякнул какую-то тупость. Но, на самом деле, так и было, потому что, достав из-под подушки пульт, Гречкин включил телевизор. — Еще вопросы, лапушка? — вопросов больше не было. Хотя нет, был ещё один, но Лёша не хотел повторяться. — Зачем я вообще тебе помог, — брякнул он, возвращаясь на кухню. Думать о том, сколько раз Гречкин уже назвал его чем-то ласковым не хотелось, но Лёша думал. И это как-то совсем странно отзывалось в его покалеченном мозгу. Возможно, после этого ему понадобится психолог. А лучше психиатр. Лёша не уверен, что сможет справиться со всем этим сам. — Лёх! — Лёша как раз перекладывал свое «творение» в большую тарелку, чтобы не переться в зал со сковородкой, когда до него донёсся очередной вопль Гречкина. Он захватил ещё одну вилку и потопал к нему. Видеть его не очень хотелось. — Чего тебе, — на этот раз Лёша приземлился в кресло, опуская тарелку с едой на столик посередине. Как Гречкин будет дотягиваться до еды он, естественно, не подумал. — Вот скажи мне, ты когда туда шёл, вообще на что надеялся? Прости, конечно, за такой вопрос, но ты совсем ебанутый? — Лёша впал в ступор от такой наглости. — Видимо да, — но спорить с этим ему не хотелось. — Этот придурочный прислал мне смс, — Кирилл нахмурился. — Ты с ним общался, да? — видимо, он решил, что это все из-за Лёши, потому что видок у него резко стал не ахти. Лёше даже показалось, что он напрягся. «Ну ничего, — думал он, — пусть немного поволнуется.» — С кем? С птицерожим этим? — Кирилл кивнул. — Если ты думаешь, что это я его натравил, то ошибаешься. Я просто хотел, чтобы тебя посадили, — от упоминания этого Лёше и самому стало плохо. Есть снова расхотелось. — А зачем пришёл тогда? — Кирилл явно хотел добиться от него хоть мало-мальски адекватного ответа, но Лёша его всё ещё не знал. — Думал, что, если он тебя убьёт, то это будет моя вина, — вот так вот просто. Лёша думал, что открыться перед Гречкиным будет куда сложнее, да и вообще, не хотел он об этом говорить, но, глядя на окончательно посеревшее лицо Кирилла, стало как-то не по себе. Жалость — хреновая штука, а собственная глупость — ещё хуже. — Ты, конечно, можешь снова на меня наорать или ударить, если хочешь, но я, бля, по гроб жизни тебе обязан за это. Проси чё хочешь, — Лёша сморщился. Ну конечно, чего ещё от этого Гречкина ожидать? — Не всё в этом мире меряется деньгами, а то, чего мне действительно хочется, ты уже вернуть не сможешь, — наверное, не стоило вообще начинать этот разговор. Лёше нужно было сразу его прекратить. Сколько бы обид он ни держал на Гречкина, а им ещё какое-то время придется просидеть с ним здесь, наедине, и совсем лишать себя «компаньона» Лёша не хотел. Даже эти дурацкие перепалки его немного успокаивали. — И за это прости, если сможешь, — Кирилл окончательно поник. Лёша забрал у него полупустую банку консервов и брякнул тарелку с фасолью на её место. Надо было дать ему ложку, но позлорадствовать над тем, как он мучается, было интереснее. Хотя Леша просто ложки не нашёл. — Не смогу. Закрыли тему, ешь давай, — Лёша снова встал и, чтобы хоть чем-то себя занять, начал бродить по этажу. У Гречкина, кажется, тоже аппетит отпал. Он нехотя ковырялся вилкой в еде, но что-то всё-таки донес до рта. Лёша не знал почему, но в голове висела всего одна мысль. После всего, что они пережили, он, кажется, вообще ни хрена к Кириллу не чувствует. Ни обиды, ни злости, вообще ничего. Будто всё в один момент отключилось, либо отложилось на неопределенный срок. Лёша не знал. Он смотрел на Кирилла и чувствовал, что ему просто необходимо сейчас быть рядом с ним. Они в одной лодке, и эту лодку шатает шторм. — Если мы выберемся отсюда живыми, поедем куда-нибудь отдыхать. На море можно, или в Лондон. Давно хотел в Лондон, но так ни разу и не побывал, — то ли от скуки, то ли для того, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, начал болтать Кирилл. У Лёши довольно легко прорисовывались образы — у него было хорошее воображение. Но сейчас представить себя в Лондоне, да ещё и с Кириллом Гречкиным, было как-то совсем невозможно. — Возьмём девчонок, ты каких любишь? Брюнетки, блондинки? Можно и тех, и других, — Лёша хмыкнул. — Я парней люблю, — ещё одно откровение вылетело проще простого. Кажется, он вообще впервые говорил это вслух, но страха почему-то не чувствовал. В конце концов, Гречкин сейчас зависит от него, а значит выпендриваться особо не будет. Лёша поднял на него взгляд. Тот сидел с открытым ртом и явно был в шоке от услышанного. — Эээ, пиздец ты меня озадачил, — Лёша прыснул от смеха. Такое лицо Кирилла его и правда смешило, какой же он все-таки олух, по-другому не скажешь. — Ну, возьмём значит тебе какого-нибудь блондина или брюнета, — он явно пытался сделать вид, что ничего необычного Лёша не произнёс, но выходило у него с трудом. — Люблю русых. Ну или крашенных, обесцвеченных, да и голубоглазых, — Лёша понятия не имел какого хрена творит, и зачем вообще несёт эту чушь, но то, как выглядел Кирилл после его слов было впечатляющем. Лёша не выдержал и заржал. — Издеваешься, значит, да? — понял Кирилл. Лёша уже не скрывал своего смеха, но он явно граничил с истерикой. Реветь перед Гречкиным не хотелось, а эмоции били через край. — Не совсем, — чуть успокоившись, Лёша вернулся в кресло. — Мне правда нравятся парни, но я не делю людей по цвету волос, это тупо, — Кирилл кивнул. Наверное, он уже окончательно запутался.