Драко Малфой. Эффект кувалды

Глаза открывать не хотелось. Не потому что болела голова — после того количества обезболивающего зелья, что мне с перепугу дала мадам Помфри, болеть у меня, кажется, больше не будет ничто и никогда, а из желания ещё хоть немного оттянуть разговор с Люциусом — то, что он здесь, было понятно по запаху его одеколона. Не то чтобы я всерьёз опасался, что отец начнёт меня ругать, но каким родителям приятно, если их вызывают в школу буквально на следующий день после того, как они отправили туда своё неугомонное чадо? Которое к тому же обещало вести себя прилично и не волновать маму и папу. Надеяться на то, что Люциус устанет ждать или его отвлекут срочные дела и он уйдёт, было глупо: насколько я успел его узнать, мы с Нарциссой всегда были, есть и будем для него в приоритете. Уже одно то, что он сам занимался со мной, терпеливо и подробно объясняя материал, и делал это явно не из скуки, говорило о многом: семьи нашего уровня достатка предпочитали для всего нанимать гувернёров. Про бдения у моей постели во время болезней — я дважды за лето умудрился серьёзно застудить горло — и говорить не стоит. Так что надо собираться с духом и… — Я знаю, что ты уже не спишь, — опередил меня Люциус. …и всё же открывать глаза. Отец — я уже почти привык называть его так — сидел на стуле рядом с кроватью, устроившись на нём с поистине королевским достоинством, и читал газету. Интересно, как долго он здесь и что ему наплели Дамблдор и Ко? — Будешь ругать? — на всякий случай уточнил я. — А есть за что? — не отрываясь от газеты, безразличным тоном бросил Люциус. — Уизли первый начал! — по-детски запальчиво воскликнул я, тут же об этом пожалев: вышло довольно жалко. — С удовольствием послушаю твою версию. Отец, свернув газету, убрал её в сторону и внимательно посмотрел на меня. Я смутился ещё больше: — Да нечего там особо рассказывать… Первой на вопль Шляпы отреагировала профессор Спраут: радостно воскликнув «Добро пожаловать, Гарри!», она захлопала в ладоши. Её неуверенно поддержали пуффендуйцы. К ним присоединилась наша развесёлая компания, потом неохотно подтянулись остальные. Дамблдор сидел с таким лицом, будто у него несварение желудка, Снейп продолжал любоваться своими ногтями, Макгонагалл, посмотрев на Шляпу, как на предательницу, продолжила распределение, которое довольно быстро завершилось, и мы, выслушав директорское напутствие, наконец-то смогли поесть. Правда, долго рассиживаться нам не дали: тарелки опустели едва ли на половину, когда к нам подошла Джемма Фарли, староста факультета, и сказала построиться. Я сидел почти на самом краю, да и есть особо не хотелось, поэтому поднялся одним из первых, и тут на меня налетел Рон Уизли. — Это всё ты! Ты виноват! — заорал он, схватив меня за грудки. — Из-за тебя Гарри не попал на Гриффиндор! — Совсем сдурел?! Шляпа распределяла, к ней все вопросы, — пыхтел я, пытаясь оторвать его испачканные в масле руки от своей мантии. — Отпусти меня, идиот! Фу, теперь её только стирать. Силы наши были не равны, поэтому я легонько пнул его под коленку. Уизли взвыл раненым бизоном и грохнулся на пол, увлекая меня за собой. Я ещё успел заметить краем глаза, как ко мне сквозь толпу студентов пытаются пробиться Винс и Грег, а потом моя несчастная голова встретилась с крепкой дубовой лавкой, и свет померк. Очнулся я в лазарете. Надо мной вопросительным знаком висел Снейп, беспрестанно водя в воздухе палочкой. — Как вы себя чувствуете, Драко? — спросил он, заметив, что я открыл глаза. — Отвратительно. Кажется, меня сейчас стошнит. — Не стесняйтесь. Снейп отлевитировал мне тазик и спокойно продолжил заниматься своим делом. Мы закончили почти одновременно. Снейп дождался, пока я прополощу рот наколдованной водой, и без малейшего интереса спросил: — Что с вашей памятью? В этот раз она не сильно пострадала? — Уверен, с ней всё в порядке, — мгновенно подобравшись, ответил я. Люциуса здесь нет, и защитить меня от насильственно сканирования мозгов некому. Придётся убеждать на словах. — То есть, так же, как до последнего падения. Нового не прибавилось, старое на месте. — Рад это слышать, — сухо кивнул Снейп. — Я сообщу вашему отцу о том, что случилось. Будьте готовы увидеться с ним завтра. — Почему завтра? — Голова соображала туго, хотелось поскорее уложить её на подушку и отрубиться часов на двенадцать — сегодня был чертовски трудный день. — Потому что вам нужно отдохнуть, а состояние вашего здоровья не настолько плачевно, чтобы дёргать ваших родителей на ночь глядя. Я, кстати, тоже надеюсь на хотя бы шесть часов хорошего крепкого сна, которые у меня останутся после разговора с директором о вашей с мистером Уизли драке. — Мы не… — Завтра! — перебил меня, не дослушав, Снейп. — Мадам Помфри, прошу, он весь ваш. И, картинно взмахнув полами мантии, удалился. Школьная целительница, покачав головой и пробормотав себе под нос что-то явно неодобрительное, заставила меня выпить зелья и, потушив верхний свет, ушла. Я сразу провалился в сон. Утром меня ждал завтрак и очередная батарея лекарственных фиалов. Мадам Помфри минут двадцать сосредоточенно махала надо мной палочкой, несколько раз переспрашивала, не болит ли у меня ничего и всё ли в порядке с памятью, и оставила меня до обеда — «понаблюдать». Делать было абсолютно нечего, царящая в палате тишина навевала приятную дрёму, так что совсем скоро я снова заснул, чтобы, проснувшись, обнаружить себя в компании Люциуса с газетой в руках. Выслушав меня, он задумчиво постучал по нижней губе пальцем: — В изложении Уизли эта история выглядит немного по-другому. Ты первый начал его оскорблять: сначала корчил ему — цитирую — «гнусные рожи», потом по-всякому обзывал, а когда он хотел пройти мимо, схватил за руки и пнул по ноге. Я скривился. Ну конечно, Уизли постарался выгородить себя. Меня о произошедшем никто не расспрашивал, но рядом стояли другие дети, которые могли всё видеть и рассказать, что случилось на самом деле. — Там было много народу, кто-нибудь может подтвердить мои слова. — Директор счёл нецелесообразным привлекать к расследованию инцидента других учеников, — холодным официальным тоном отчеканил Люциус. — Так что твоё слово против слова Уизли. Приехали. Если от Дамблдора я ожидал чего-то подобного, то недоверие Люциуса ранило довольно сильно. — Ты мне не веришь. — Верю, сын. Сказано было твёрдо, явно с расчётом на то, чтобы я успокоился, но мне, наоборот, стало тревожно: так Люциус называл меня, когда хотел сказать нечто действительно важное. — Я тебе верю, — помолчав, продолжил отец, — и всегда буду на твоей стороне, что бы ни случилось, даже если внешне будет казаться, что это не так. Важно, чтобы ты помнил об этом. Особенно сейчас. — Почему? — Не могу тебе всего рассказать. Не время и не место. Поэтому прошу — будь предельно осторожен. Не поддавайся на провокации, не лезь на рожон, держись поближе к Крэббу и Гойлу. Пиши мне обо всём, что здесь происходит, даже самом незначительном. Не можешь сам, пусть это сделают мальчишки. И, ради Салазара, держись подальше от Гарри Поттера! — Пап… тут такое дело… Дверь неожиданно резко распахнулась, едва не стукнув о стену, и в лазарет фонтанирующим радостью цунами ворвался мальчик-о-котором-мы-только-что-говорили. Вовремя, ничего не скажешь. — Драко! — Поттер эпично запнулся на пороге и лишь чудом устоял на ногах. — Мадам Помфри сказала, что может тебя отпустить, если ты вечером выпьешь зелье. Я прослежу, я пообещал! Давай переодевайся скорее, мы как раз успеваем на обед… Ой! Только подойдя вплотную к моей кровати, он наконец заметил, что я в лазарете не один; стушевался, торопливо поправил покосившиеся очки и, вытянувшись по стойке смирно, вежливо поздоровался: — Добрый день. Простите, что прервал ваш разговор. — Знакомься, папа, это Гарри Поттер, — поспешил я заполнить неловкую паузу. — Гарри, мой отец, Люциус Малфой. «Алиса, это пудинг. Пудинг, это Алиса». Надеюсь, теперь они не будут пытаться съесть друг друга. Стоит отдать должное отцовской выдержке — его лицо осталось бесстрастным, будто не он секунду назад предостерегал меня от дружбы с Поттером. — Рад, что у тебя появились друзья, Драко. — Его губы чуть дрогнули в намёке на улыбку, которая мгновенно переросла в удивлённую ухмылку, стоило Люциусу заметить галстук Гарри. — Пуффендуй? Решили не идти по стопам отца? — Я просто хотел найти что-то по-настоящему своё, — нахмурился Поттер. — Чтобы меня ни с кем не сравнивали. Чтобы я сам чего-то добился. — Похвальное стремление. Уверен, Хогвартс даст вам для этого отличный старт. При этом совершенно не важно, на каком факультете вы будете учиться — у каждого есть как достоинства, так и недостатки, надо лишь научиться отличать одно от другого и брать исключительно лучшее. Тогда ваши родители будут гордиться вами, где бы они ни были. Я удивлённо воззрился на Люциуса. И что это было? Прямо настоящее отцовское наставление подросшему сыну. Даже в груди кольнуло от ревности: мне он такого не говорил. — Вы знали моих папу и маму, сэр? — вскинулся Поттер. — Лично — нет, хотя в мой последний год в Хогвартсе он учился на первом курсе. — А мы с Гарри почти ровесники — всего два месяца разницы, — зачем-то ляпнул я. — Действительно, каких-то два месяца… — едва слышно протянул Люциус. Его глаза остекленели, как у человека, с головой ушедшего в свои мысли, и он весь даже не побледнел, а словно выцвел — точь-в-точь старая тряпичная кукла, оставшаяся от прабабушки с маминой стороны. Она сидела на комоде в родительской спальне, безносая и безглазая, сшитая из разноцветных кусочков, кособокая, пахнущая пылью и чем-то ещё — тяжело, горько. Я жутко её боялся и старался не смотреть в тот угол, особенно по вечерам. После смерти мамы кукла исчезла, будто ушла вслед за ней — так мне думалось тогда. Подозреваю, отец просто выбросил её вместе с остальными мамиными вещами, и, пожалуй, это одно из немногого, за что я ему благодарен. Смотреть на такого Люциуса было страшно. Я протянул руку и осторожно коснулся его оказавшихся неожиданно ледяными пальцев: — Пап… Он едва заметно вздрогнул, но тут же взял себя в руки, возвращаясь к привычному отстранённо-высокомерному облику, который принимал на людях. — Что ж, молодые люди, интересно было с вами поболтать, однако меня ещё ждут дела. Рад, что с тобой всё в порядке, ребёнок. — Люциус, элегантно поднявшись, тщательно расправил мантию, замер на мгновение, видимо, решая, насколько сейчас уместным будет наше привычное прощание, и, всё же не сдержавшись, поцеловал меня в лоб. — Что передать маме? — Что я её люблю. — Ну разумеется. Мистер Поттер. Мадам Помфри. Небрежный кивок Гарри, чуть более вежливый — появившейся в дверях колдоведьме, и сиятельный мистер Малфой покинул лазарет. Мадам Помфри, ещё раз наложив на меня диагностические чары, вручила зелья, которые самым наглым образом перехватил Поттер («Я же обещал, что прослежу, как ты их выпьешь!»), после чего нас выставили в коридор, едва не поддав дверью по ягодицам: «Обед уже начался, молодые люди, поторопитесь!» Молча топать до Большого зала было скучно, и я осторожно поинтересовался: — Ну как тебе на Пуффендуе? Гарри буквально расцвёл и немедленно затрещал, делясь впечатлениями. Ему понравилось всё: и уютная, в жёлто-чёрных тонах, гостиная факультета, отделанная тщательно отполированным деревом тёплого медового цвета, и спальня, где каждая кровать покрыта лоскутным одеялом, одновременно тёплым и лёгким, и пуффендуйцы, встретившие его радушно, хоть и немного настороженно, и сама профессор Спраут, заботливая, весёлая и какая-то удивительно домашняя. — Так что я очень-очень рад, что попал туда! — выдал Гарри и неожиданно сник. — Эй, ты чего? — с беспокойством спросил я. — Ты ведь не обижаешься на меня? Ну что я попросился на другой факультет. Мы же с тобой друзья и, наверное, должны учиться вместе. Я так и хотел сначала, но когда Шляпа сказала про теплицы… — Гарри, — перебил я его, — это абсолютно не важно — то, что мы на разных факультетах. Нашей дружбе это не помешает. — Правда? — снова засветился солнышком Поттер. — Тебе Непреложный обет дать? — фыркнул я. Гарри чуть покраснел и помотал головой. — Тогда перестань страдать ерундой и лучше расскажи, почему тебя Шляпа именно туда распределила. Она так долго думала… — Это не Шляпа, а я думал. Она меня спросила, куда бы я хотел, потому что на любом факультете могу добиться успеха, и я захотел узнать о каждом побольше. Мне ведь дядя уже рассказывал, но так, в общих чертах. — Дядя?! Я даже с шага сбился. Откуда Вернон Дурсль знает о факультетах Хогвартса? — Да, дядя Джон, двоюродный брат отца. Его мама вышла замуж за магла, поэтому её выжгли с родового дерева, но дядя не захотел терять связь со своей магической семьёй, нашёл папу, и они подружились. Переписывались и пару раз встречались. Когда дядя узнал, что мама с папой погибли, он тут же приехал. Жалко, что забрать меня с собой не смог — у него какая-то очень опасная работа, но каждый год приезжал в гости, накануне моего дня рождения, много рассказывал о магии и учил с нею обращаться — он же полукровка и тоже маг. Я лихорадочно обдумывал новую информацию. Дядя Джон. Это что ещё за неучтённый элемент? И ведь не проверишь, есть ли такой на самом деле — хоть мы и в родстве с Поттерами, таких дальних родственников наше родовое дерево не отобразит. А может, это кто-то под обороткой, кто решил негласно присмотреть за бедным сироткой? Дамблдор, например. Нет, он точно отпадает: во-первых, дедуля не стал бы так светиться, во-вторых, внушил бы Гарри поступать только на Гриффиндор. Снейп? Как говорится, ближе к телу: любовь к Лили, Непреложный директору, угрызения совести и прочая муть. Открыто действовать он не мог, поэтому и придумал легенду про «дядю»и «опасную работу». — А как фамилия твоего дяди Джона? — на всякий случай уточнил я. — Доу. Мистер Джон Доу. Ну точно, Снейп! Полукровка, выросший в магловском районе. Наверняка либо в детстве, либо на каникулах зацепил взглядом какие-нибудь криминальные новости о неопознанных телах и не стал ломать голову в поисках имени. В этом есть даже определённая ирония: как ещё назваться человеку, который желает оставаться неизвестным и неузнанным, применяя оборотное зелье и скрывая свои дела? Задумавшись, я едва в кого-то не врезался, в последний момент успев затормозить, — спасибо Гарри, схватил меня за руку. — Спите на ходу, мистер Малфой? Мне выговорить мадам Помфри, что она слишком рано отпустила вас? Я вскинул голову. Вспомни чёрта… Снейп в чёрной мантии и со скучающе-раздражённым выражением лица был на него, кстати, поразительно похож, не хватало только рожек и хвоста с кисточкой. Трезубец заменяла палочка. — Простите, сэр, что не заметил вас. Со мной всё хорошо, просто задумался. — Весьма радует, что студенты хоть иногда используют голову по её прямому назначению, а не только для того, чтобы в неё есть. Постарайтесь в следующий раз делать это в более подобающем месте, а не посреди коридора. — Непременно, сэр. Я уже шагнул в сторону, но тут мне в голову пришла интересная идея. Ну а вдруг сработает. — Вы позволите, сэр? — Снейп вопросительно изогнул бровь. — Я хотел представить вам кое-кого. Профессор, это Гарри Поттер. Гарри, это профессор Снейп, лучший зельевар в Европе. «Алиса, это пудинг. Пудинг, это Алиса». И только попробуйте теперь съесть друг друга! — Мистер Малфой, вы, очевидно, так устали в дороге, что пропустили ту часть вчерашнего вечера, в которой директор Дамблдор представлял меня и других преподавателей. Я покосился на Гарри. Тот быстро закивал. — Вовсе нет, сэр, просто я хотел представить вас друг другу лично — как старого друга нашей семьи и моего друга. «Ну и понаблюдать за вашей реакцией на Гарри», — это я вслух, естественно, говорить не стал. — Перефразируя магловское изречение: друг сына моих друзей — мой друг, — искривил губы в ироничной усмешке Снейп. — Для меня честь познакомиться с вами, сэр, — отчеканил Поттер. Они надо мной издеваются, да? — Я очень много слышал о вас от дяди Джона, — продолжил Гарри. — Он говорил, что вы хороший человек и настоящий мастер своего дела. Мы многому можем у вас научиться. — Дядя Джон? — вполне искренне удивился Снейп. Видимо, шпионские игры на два лагеря не прошли даром. — Двоюродный брат папы. Он полукровка и навещал меня, когда я жил у тёти Петунии и дяди Вернона. — Очень интересно, — задумчиво пробормотал Снейп, потирая подбородок. — Но, думаю, мы обсудим вашу родню в следующий раз, мистер Поттер. А сейчас идите в Большой зал — обед в самом разгаре. Сегодня подают отличный сливовый пудинг. Обязательно попробуйте. Я, сглотнув слюну, с тоской уставился в удаляющуюся прямую спину, обтянутую дорогой чёрной мантией: надеюсь, меня никто с пудингом знакомить на станет. Иначе очередной обморок, теперь от голода, мне обеспечен.