Драко Малфой. Эффект кувалды

Если и есть на свете люди, обожающие вокзалы, то я точно не из их числа. Потому что вокзалы — это обычно: неподъёмные чемоданы, оттоптанные в толпе ноги, длиннющие очереди в кассу, неудобные жёсткие кресла в зале ожидания, «К сведению пассажиров: поезд Москва-Симферополь прибывает на шестую платформу, стоянка поезда десять минут» — а до этой платформы бежать по переходам полчаса, гадкий кофе с дубовыми булочками в кафетерии, «Миша! Ми-и-иша! Где билеты? Я положила их в твой пиджак. — Какой пиджак, Зина? Я их уже сто лет не ношу!», незакрывающиеся кабинки в камере хранения, «Девушка, собаку без паспорта в поезд нельзя! — Ну она же совсем маленькая. — Ну и что, что маленькая? А если она мне полвагона бешенством заразит?», гудящие электровозы, пищащие турникеты, грязные, распространяющие неповторимое амбре туалеты — в общем, суета, толкотня и особая, только им, железнодорожным вокзалам, присущая тоска. В аэропортах и то дышится легче; там нас ждёт небо, подскакивающий на воздушных ямах адреналин и милые молоденькие стюардессы. А при виде поезда мне хочется завернуться в плед, выпросить у проводника стакан чая в высоком медном подстаканнике и, уставившись в окно на проносящиеся мимо поля, хандрить до конечного пункта. Я очень надеялся, что моё путешествие в Хогвартс-экспрессе станет приятным исключением. Мы трангрессировали прямо на платформу. Не успел я как следует осмотреться, как из ближайшего вагона выскочил Винс. — Драко! — окликнул он меня. — Мы там это, ну, места заняли. Ой, и это, здравствуйте, миссис Малфой. Я вздохнул, протягивая ему руку: над манерами и косноязычием Винса нужно поработать, как-никак наследник рода, а ощущение, будто в сарае воспитывался. Нарцисса, тщательно пряча улыбку, кивнула в ответ на приветствие, отлевитировала в багажный отсек мои чемоданы, попрощалась со мной, предварительно взяв не помню какое по счёту обещание писать почаще, и отбыла домой, а я, прихватив ручную кладь в виде зачарованного рюкзака, куда сложил личные и самые необходимые вещи, и корзинку с едой (Винс старательно косился на неё всё время, смешно шевеля носом) пошёл в купе. Кроме Грега, приветливо кивнувшего мне, в купе сидело ещё двое мальчишек. Один, высокий, худощавый, с излишне серьёзным выражением лица и нарочито небрежно уложенным густым чубом тёмно-каштановых волос, что-то искал в сумке, лежащей на верхней багажной полке; при нашем появлении он обернулся и, усмехнувшись одним уголком губ, спросил Винса: — Дождался наконец? — а потом шагнул ко мне, протягивая для приветствия руку. — Он чуть ли не в окно выпрыгивал, тебя высматривая. Я Теодор Нотт. — Драко Малфой, — представился я, пожимая его руку. — Да уж знаем, — вступил в разговор второй незнакомый мне мальчишка. — Винс все уши прожужжал про наследника знаменитой фамилии. Блейз Забини. Извини, за руку не здороваюсь — семейная деформация. Я понятливо покивал — с такой мамочкой, пережившей шесть — или семь? — мужей станется и воздух начать фильтровать. На Забини, кстати, были сейчас тонкие лайковые перчатки, а он сам огромными глазами, пухлыми щёчками и чёрными кудряшками напоминал темнокожего ангелочка, если таковые водятся в небесном пантеоне. Забини, увидев мою перекошенную физиономию, звонко расхохотался. — Это не то, о чём ты думаешь, — успокоившись, сказал он. — Просто у нас с мамой очень нежная кожа — наследственное от прабабушки, и если её не смазывать специальным бальзамом, она быстро начинает шелушиться и покрываться корочкой. Не заразно, но вид немного… неприятный. Ещё перчатки спасают, правда, носить их долго нельзя. С этой суетой перед школой maman забыла заказать бальзам, придётся пока так походить. Ну и чтобы народ сильно не пугать, а то все начинают шарахаться, будто у меня драконья оспа. Да я бы умер от неё давно! — А колдомедики чего говорят? Это проклятие или болезнь? — не сдержал профессионального интереса я. — Началось, — преувеличенно печально констатировал из своего угла Грег. О моих планах на будущее ребята узнали в первую же нашу встречу — не заметить огромное количество книг по магической медицине и болезням в моей комнате мог только слепой. Сунувший было в них свой любопытный нос Винс побледнел и отказался от принесённого домовиком чая, Грег лишь постучал костяшкой указательного пальца по ближайшей к нему стопке: «Ты это серьёзно?» Как истинные друзья, они приняли моё увлечение и стойко терпели бесконечные разговоры о видах проклятий и способах приготовления лечебных зелий. Я, щадя их детскую психику, старался не злоупотреблять медицинскими лекциями, но иногда меня заносило. — О-о-о! — протянул Блейз. При этом глаза его странно блеснули. Не замечай я подобного маньячного азарта в собственном отражении, когда речь заходила о медицине, мог бы и испугаться. — Как я понимаю, перед нами будущий известный колдомедик Драко Малфой? — Ещё один! — простонал Винс. — Не бойся, друг мой Винсент! — пафосно воскликнул Блейз. — Никто не собирается отнимать хлеб у мистера Малфоя. Я всего лишь завожу полезные знакомства. — Слизерин! — не сговариваясь, в один голос выкрикнули мы. — Пф! — гордо вскинул голову Блейз. — Было бы там из чего выбирать. Сами-то на какой факультет собираетесь? — Ты правда думаешь, что у детей бывших Пожирателей есть выбор? — нехорошо прищурился Нотт. Я едва не присвистнул от удивления: и как мне раньше не пришло это в голову? Ведь все — по крайней мере, известные по канону — дети сторонников Риддла учились именно на Слизерине. Что это — исторически сложившееся совпадение или новая политика директора? Интересно, можно ли вообще повлиять на Распределяющую шляпу и заставить её отправлять учеников на определённый факультет? Поттер же как-то смог откосить от Слизерина. Или это исключительная привилегия для Избранного? А может, просто никто никогда не пытался оспорить решение Шляпы, считая его правильным, даже если отправляют туда, куда не хочешь? — Выбор есть всегда, — вспомнились мне слова моего тренера, которыми он увещевал меня после очередной драки, — надо только иметь смелость его сделать и принять последствия. Нотт не ответил, лишь смерил меня серьёзным взглядом, и на этом разговор сам собой увял. Но установившаяся тишина была недолгой: видимо, Блейз не умел молчать в принципе, потому что очень скоро он начал что-то эмоционально, путая итальянские и английские слова, рассказывать, постепенно переключившись на сидевшего рядом с ним Винса, а мы с Тео нашли другую тему, интересную нам обоим. Молчал только уткнувшийся в книгу Грег — он вообще был не любителем молоть языком, обходясь, как Гримо, жестами и мимикой. Часа через три после отправления Винс, уже давно бросавший украдкой голодные взгляды на благоухающую сдобой корзинку, неловко кашлянул и спросил: — Ну, может, мы того… поедим уже? — Накрывай, — великодушно разрешил я. У Винса, конечно, имелась и своя корзина с едой, но пирожки наших домовиков всегда были для него вне конкуренции. Дважды повторять не пришлось — уже через десять минут мы за обе щёки уплетали ароматную запечённую оленину, пойманную в лесах Нотт-мэнора, пресные лепёшки с невероятно вкусной румяной корочкой, секрет которой хранился в семье Гойлов едва ли не строже фамильных заклятий, солёный, отдающий цитрусовыми нотками Кайрфилли, сваренный на личной сыроварне Крэббов, тёмный, взрывающийся на языке приторно-сладкой бомбочкой виноград, выращенный на виноградниках нового отчима Блейза, и, конечно же, наши пирожки с разными начинками. Набив животы, ребята занялись своими делами, а я, проверив палочку — пора привыкать всюду носить её с собой, — шагнул к дверям купе. — Ты куда это? — тут же вскинулся Винс. Грег оторвался от книги, заложив страницу пальцем, и выжидательно посмотрел на меня. — Хочу найти кое-кого, — ответил я. — Вчера познакомились в Косом переулке. Клёвый пацан. Винс завис на последней фразе, как с ним бывало, когда он слышал незнакомые или непонятные слова. Грег молча подтолкнул его в спину. — Мы с тобой! — встрепенулся Винс, выходя из ступора. — И эту трещотку с собой заберите, — беззлобно ткнул в Блейза пальцем Тео. — Я посплю. Мы вышли в коридор, и я с сомнением оглядел своё сопровождение — получилось как-то слишком многолюдно. Гарри и на меня-то одного волчонком поначалу смотрел, а если к нему припрётся такая толпа? — Ребята, слушайте, должен вас предупредить: этот мальчишка, он не любит излишнего внимания, так что не набрасывайтесь на него с вопросами и восторгами, ладно? Ведите себя, будто он самый обычный человек. — Он что, какая-то знаменитость? — тут же навострил ушки Блейз. — Типа того, — неохотно ответил я. — А как мы его узнаем? — резонно поинтересовался Винс. Грег заинтересованно приподнял бровь. — Ну чтобы нам случайно его не напугать. — Узнаете, — успокоил я. В лицо Поттера наверняка мало кто видел, но имя, уверен, у всех было на слуху. Пришлось пройти почти половину поезда, тщательно проверяя каждый вагон, когда в приоткрытую дверь очередного купе я заметил знакомую тёмную макушку с тщательно зачёсанными вихрами. Но входить не спешил — сначала следовало тщательно разведать обстановку. Гарри был не один: рядом сидел явно чувствовавший себя не в своей тарелке Лонгботтом, напротив, противно чавкая, Уизли, увлечённо беседующий сам с собой, и чем-то недовольная Грейнджер. А Поттер… Такое же лицо у него было, когда мы встретились у мадам Малкин. Уизли успел допечь? Я даже на секунду пожалел, что не окликнул Гарри, когда заметил на перроне и не позвал в наше купе, но мне нужно было проверить две вещи. Первая — насколько далеко происходящее может отклониться от канона. То, что отклонения уже есть, и так понятно, взять хотя бы внешний вид Поттера и нашу первую с ним встречу, которая произошла не на следующий день после дня рождения Гарри, а тридцать первого августа. Не начнут ли они расти, как снежный ком, перевернув в итоге канон с ног на голову? Может, тогда и встреча с Уизли в поезде могла бы не состояться? Теперь сомнений почти не осталось — основные события канона так или иначе пойдут своим чередом. Вторая вещь, которую мне хотелось узнать, — попадёт ли Гарри под влияние рыжего семейства. Он обещал подумать над моими словами, но обещать и сделать — две большие разницы, к тому же Уизли мог оказаться слишком убедительным. В купе точно что-то произошло, и к гадалке не ходи. Вот сейчас и выясним. Я, широко распахнув дверь, как мог приветливо улыбнулся и громко спросил: — Привет. Не помешаю? — Иди куда шёл, — тут же окрысился на меня Уизли. — Не видишь, тут места нет. Гарри же, поднявший голову на мой голос, наоборот, радостно воскликнул: — Драко! — и полез обниматься. — Я уже думал, ты не придёшь. — Я же обещал. От сердца отлегло. Поттер меня ждал и так откровенно обрадовался встрече, что можно было не сомневаться: что бы там ни ляпнул Уизли — а ведь он ляпнул, по глазам видно! — Гарри на это не повёлся. Громкий шелест и дробный стук заставил нас прерваться и повернуться к источнику шума. Я даже не особо удивился, увидев Невилла, судорожно пытавшегося удержать на коленях готовые вот-вот рассыпаться сладости. Одна, особо шустрая шоколадная лягушка уже лежала на полу. — П-п-простите, — не поднимая глаз, пробормотал он. — Ничего страшного, Невилл. — Гарри поднял сбежавшую лягушку и тут, видимо, вспомнив о правилах вежливости, представил нас друг другу. — Мы з-з-знакомы, — заикаясь, пролепетал Лонгботтом, судорожно стискивая конфеты — то ли боялся их выронить и окончательно опозориться, то ли таким образом пытался избежать рукопожатия со мной. — В-в-вернее, встречались. — Когда? — удивлённо вскинул брови Гарри. — Вчера, в Косом переулке, — ответил за Невилла я. Тот ощутимо напрягся, наверняка опасаясь какой-нибудь гадости с моей стороны. Не желая его стеснять, я повернулся к безобразно забытой нами Гермионе. Что бы сказала Нарцисса о моих манерах? — Мисс Грейнджер, рад новой встрече. — Драко, мы же договорились — никаких церемоний! — возмущённо попеняла мне Гермиона. Однако судя по тому, как зарделись её щёки, «церемонии» ей понравились. — Извини, забыл. Привычка, — соврал я на честном глазу. На самом деле, я всё прекрасно помнил, но мне хотелось посмотреть на реакцию остальных. Итак, Гарри одобрительно кивнул, Невилл подозрительно засопел, Уизли скривился, будто его сейчас вырвет. Что ж, всё, как я ожидал, даже скучно. — Вы с Гермионой тоже в Косом встретились? — засмеялся Гарри. — Да, в книжном, — важно кивнула Грейнджер. — Я набрала много книг, а Драко помог донести их до кассы и подсказал, как удобнее забрать с собой. Очень любезно с его стороны. Последнее прозвучало так, будто она кому-то что-то в сотый раз пыталась доказать. И, кажется, совершенно напрасно. — Нашла, чему радоваться, — накинулся на неё Уизли, округлив глаза. — Знаешь, кто его отец? Пожиратель смерти! Прихвостень Того-кого-нельзя-называть. От них помощь принимать — лучше сразу себе Аваду в лоб пустить. Наверняка с десяток проклятий успел в тебя кинуть, пока книжки тащил. Ты бы у колдомедика проверилась, мало ли что. — По себе судишь, Уизли? — зло прищурился я, с горечью осознавая: Тео был прав — дурная слава наших отцов бежит далеко впереди нас и даже Мерлин не знает, сколько потребуется сил и времени, чтобы это исправить. — Впрочем, чего ещё ожидать от предателей крови? Мы хотя бы к чужой славе не примазываемся. Это было не в бровь, а в глаз. Уизли, побагровев, сжал кулаки и бросился на меня. — О, какая здесь собралась о-ча-ро-ва-тель-ная компания! — Блейз, ужом ввинтившись между мной и Уизли, затараторил, сбивая накал начавшего разгораться конфликта: — Путешествие на поезде — такая скука! Зачем тратить на него целый день, если можно — раз! — и трансгрессировать за две минуты? Но что я говорю! С такими милыми попутчиками я готов пережить не один поезд. Вы позволите, мадемуазель? — Блейз схватил Грейнджер за руку, повернулся ко мне, капризно искривив губы, и потребовал: — Драко, не стой столбом, познакомь нас уже! И даже ногой топнул, засранец. Я представил ему растерянно хлопающую глазами Гермиону, снова напрягшегося Гарри и так и не поднявшего голову Лонгботтома, намеренно проигнорировав Уизли, и собирался перечислить своих, но сбился на полуслове, увидев лицо Винсента. Такое глупое выражение я замечал только у Терри-Ипполита, когда он пялился на постеры с Гарри Поттером. Наверное, я бы даже посмеялся, если бы не объект его восторга: Винс не сводил глаз с Грейнджер. С растрёпанной некрасивой Грейнджер. Нужно было срочно что-то предпринять, пока он окончательно не выставил себя идиотом. Я похлопал Винса по плечу и сказал как можно более беззаботным тоном: — Крепись, друг, в Хогвартсе девочек будет много. Наше чисто мужское общество осталось в прошлом. Пацаны дружно фыркнули, Гермиона гордо задрала нос, и обстановка сама собой разрядилась. Блейз снова умудрился втянуть всех в общий разговор, мы, потеснившись, расселись на сиденья; я, оказавшись между Гарри (тот едва не силой утащил меня с собой) и Лонгботтомом, воспользовался случаем, чтобы попробовать наладить отношения с последним, и негромко сказал ему: — Мне жаль, что так вышло в Косом. Я не хотел тебя подставлять. Невилл бросил на меня настороженный взгляд, но ничего не ответил. — Ты можешь мне не верить, но я — не моя тётка. В ответ снова тишина. Дальше говорить смысла не было: первый шаг из пяти я сделал*, идти ли навстречу — решать ему. Знакомство между тем продолжалось своим чередом: Уизли злобно зыркал на нас из угла, Забини затеял с Грейнджер какой-то умный спор, Гарри щедро угостил всех шоколадными лягушками. Винс, посмотрев на свою, сорвался с места; вернулся он, красный и запыхавшийся, минут через тридцать. С нашей корзинкой. И бестрепетной рукой отдал Грейнджер все песочные пирожные с воздушным кремом, мои любимые, между прочим! Понимая ситуацию, я лишь проводил обожаемые сладости печальным взглядом, надеясь, что Нарцисса догадается прислать их с ближайшей почтой. Уизли же, подобным тактом не обладающий, нагло потянулся к ним. — Лапы убрал, — тихо рыкнул на него Грег. Уж что-что, а выглядеть угрожающим, практически ничего для этого не делая, он умел. Уизли отдёрнул руку. Набычившийся было Винс заметно расслабился и опустился на своё прежнее место — рядом с Гермионой. Та, умница, угощением ни с кем делиться не стала — то ли что-то поняла легендарной женской интуицией, то ли просто не хотела раздувать ссору. За окном начало темнеть, когда дверь неожиданно отворилась, и в купе заглянул мрачный Нотт. — Вот вы где, — пробурчал он, проигнорировав приветствие. — Подъезжаем скоро, а вам ещё переодеваться в школьную форму. Пришлось спешно прощаться. По дороге в наше купе я негромко, так, чтобы слышал только он, сказал Блейзу: — Спасибо, что вмешался. Я не хотел бы ссориться на глазах у Гарри, по крайней мере, пока. Буду должен. — Я так понимаю, что твой — как ты там сказал? — «клёвый пацан, который не любит излишнего внимания», это Поттер? — так же тихо спросил Забини. Я кивнул. — Тогда считай, что мы в расчёте. Заиметь близкое приятное знакомство с героем — не шутка. Неизвестно, куда его распределит Шляпа, судя по той компании, в которой мы его нашли, Слизерин точно отпадает. Не знаю насчёт Грейнджер, но Уизли и Лонгботтомы всегда учились на Гриффиндоре. Если Поттер попадёт туда… Хорошо, если он хотя бы не перестанет с нами здороваться. Блейз ещё что-то говорил, но я уже не слушал, пытаясь поймать за хвост проскочившую в голове мысль. Гарри, распределение, Гриффиндор… Что-то мелькало, готовое вот-вот оформиться в… серьёзное решение? Отчаянную просьбу? Но сначала меня отвлёк Винс, потом начались лихорадочные сборы, толкотня на перроне, в которой меня оттеснили от Поттера, переправа через реку, а на лестнице, где мы ждали Макгонагалл, стоял такой гвалт, что додумать не получилось. Наконец нас ввели в Большой зал. Признаюсь, некий трепет я всё же ощутил, хотя и знал, что нас там ждёт. Представляю, что чувствовали те, кто видел подобное впервые. Вот уж точно место, где можно поверить в настоящее волшебство. Распределение шло довольно бойко. Винс, Грег и Блейз, как и рассчитывали, попали на Слизерин. Грейнджер и Лонгботтом в лучших традициях канона — на Гриффиндор. Настала моя очередь. — Хм… — рассохшейся телегой проскрипел в моей голове голос Распределяющей шляпы. — Какой интересный случай. Я помню ваших родителей, молодой человек, они были настоящими слизеринцами, но вы… Непомерная отвага, горячее честное сердце, благородное желание помогать другим и защищать слабых. Такие ученики должны учиться только на одном факультете. — И каком же? — напрягся я. — На Гриффиндоре, конечно! — мерзко, как мне показалось, захихикала Шляпа. Это будет скандал. Я стану изгоем у одних и предателем для других. Ну уж нет! — Слушай ты, старая ветошь, — как можно грубее сказал я, — если не распределишь меня на Слизерин, я, поверь мне, найду способ избавить этот мир от твоего присутствия. — Хам! — обиделась Шляпа. — Кто учил тебя так разговаривать с древнейшим артефактом?! — А как ещё заставить вас сделать нужный мне выбор? — Можно было просто попросить. — О! Тогда… Приношу свои извинения и прошу распределить меня на Слизерин. — Сразу бы так, — всё еще обиженно проворчала Шляпа. — Сли… — Стойте-стойте! — Меня вдруг осенило. Ну конечно! Нужно всего лишь попросить. Только действовать придётся тоньше. — Чего ещё? — У меня просьба. Очень-очень важная просьба. И в долгу я не останусь. Пожалуйста, сделайте что угодно, но не распределяйте Гарри Поттера на Гриффидор. Поверьте, так надо. — Вот как, — снова скрипуче хмыкнула Шляпа. — И что мне за это будет? — Эм… подарок? — По-да-а-а-рок… — задумчиво протянула Шляпа. — Знаешь, мне ведь никто никогда не делал подарков. Только требовали: лежи тут, говори так. Даже пыль за столько лет ни разу не смахнули, не говоря уже про дыры. Ты видел, сколько дыр во мне прогрызли мыши?! А я, между прочим, древний артефакт! Ну и что, что условно живая, живая же! Шляпа жаловалась обстоятельно и долго, как и полагается любой женщине, даже если она шляпа. Я не перебивал, лишь участливо вздыхал и поддакивал. Мда, много же у бедняжки претензий накопилось, за столько-то лет. — Так с чего начнём? — бодро спросил я, когда она немного выдохлась. — Ты не слушал, что ли? — возмутилась Шляпа. — Пыль выбить, дырки зашить, подкладку поменять. А ещё я брошку хочу, — закончила она почти шёпотом. — Э-э-э… не всё сразу, уважаемая. — Я быстро прикидывал в уме, что и в какой последовательности можно сделать. — Швейными делами займётся Терри, заодно и проверю, действительно ли эльфы могут проникать через защиту Хогвартса. А вот с брошкой придётся подождать до Рождества: хорошо бы под неё какой-нибудь артефакт или амулет использовать, но я в этом не разбираюсь пока, надо будет с родителями проконсультироваться. Договорились? — Как там у вас, у людей, говорят? По рукам. — Тогда кричи! — Слизерин! И я заспешил уже к своему столу. — Ты чего так долго? — подскочил на лавке при моём появлении Винс, даже обеспокоенно ощупал плечи и спину, словно хотел убедиться, что это на самом деле я, а не призрак. — Заводил полезные связи, — подмигнул я Блейзу. — С кем, со Шляпой, что ли? — скептически фыркнул Тео. Я не ответил, пожав плечами: пусть думают, что хотят, меня сейчас больше интересовало происходящее у преподавательского стола, потому что Макгонагалл вызвала Гарри. И… ничего не произошло. Поттер с серьёзной мордашкой сидел на табурете, Шляпа мерно покачивала острым кончиком, но объявлять факультет не торопилась. А время шло. Я с любопытством рассматривал учителей: Дамблдор хмурился; Хагрид ёрзал на своём месте и печально вздыхал; Макгонагалл растерянно приплясывала у табурета и пару раз пыталась стянуть Шляпу, но та сердито огрызалась в ответ: «Не торопите меня, профессор, это очень сложный случай!»; Флитвик с мадам Спраут о чём-то оживлённо беседовали; Снейп, откинувшись на спинку стула, с таким интересом рассматривал свои ногти, будто ничего увлекательнее в жизни не видел. — Долго он там ещё? — заныл Винс. — Я уже с голоду помираю. — На. — Я отдал ему заныканый в поезде пирожок. На меня, как на фокусника, вытаскивающего из шляпы кроликов, с немой надеждой уставилось три пары не менее голодных глаз. — Нету больше, ребят, простите. — Если он посидит там ещё пять минут, напишу маме, пусть забирает меня из этой дыры, — не совсем убедительно пригрозил Блейз. Видимо, волшебные боги всё же решили не рисковать, потому что Распределяющая Шляпа вдруг встрепенулась и заорала: — Пуффендуй! Уверен, никогда раньше в Большом зале не стояла такая мёртвая тишина.