Делить с врагом

Не помня себя от горя и гнева, Моно фурией пронесся по коридору в участке, влетев в кабинет офицера, словно ужаленный, отчего полицейский шарахнулся и мало не свалился со стула. Сердце бешено бухало о ребра, а глаза застилала пелена почти что животной ярости. Даже не пытаясь успокоить дрожащее дыхание, парень пропыхтел лишь одно слово сквозь донимающую его злость: — Кто?! Офицер уклончиво улыбнулся, явно ошарашенный таким резким появлением, и вежливо кивнул на кресло перед столом, приглашая юношу присесть. Кареглазый искоса глянул на работника, и, не имея сил спорить, вымученно плюхнулся на стул, откинув голову назад. Полицейский, окинув того понимающим взглядом, во все ещё полном молчании наполнил и пододвинул Моно стакан воды. Парень, успокаивая дыхание, озадаченно посмотрел на предложенную воду, будто не понимал, что от него хотят. За последнюю неделю он почти не спал — постоянная нервозность и излишняя вспыльчивость, вызванная внезапно свалившимся, как снег на голову, горем, синяки под глазами. Наконец, обхватив холодный стакан вспотевшими пальцами, юноша огромными глотками поглотил содержимое и измученно плюхнулся обратно на стул, прикрыв глаза. Теперь, и офицеру пришла очередь расслабится. Сложив руки домиком, он прокашлялся и, поглядывая, слушает ли его Моно, начал: — Мистер Паттерсон, прошу вас сохранять терпение. Из нашего разговора ранее вы уже поняли причину столкновения. И, буквально на днях, нам все-таки удалось найти виновника аварии… — Кто? — Мистер Паттерсон, я понимаю, вы взволнованы. Я искренне сочувствую вашей потере, но, пожалуйста, успокойтесь… — Я ещё раз спрашиваю: кто это сделал? Какой ублюдок убил моих родителей?! — Сэр… — Скажите мне! Назовите имя! Мужчина вздохнул и опустил взгляд на стол, потирая пальцами переносицу. Он уже успел несколько раз пожалеть, что согласился вообще рассказать об этой новости Паттерсону лично. О вспышке гнева, о тех, не предвещающих ничего хорошего, огоньках, которые вспыхнули в его глазах, его никто не предупреждал. Не было ли ошибкой раскрывать личность преступника? Страшно подумать, что мог сделать с ним, погорячившись, парень, накрытый очередной волной отчаянья и горя. Офицер вдруг в красках представил себе картину — всю улицу пронзает полицейская сирена, а красно-синие блики их патрульной машины попадают на лежащий на асфальте изуродованный труп. Возле подъезда квартиры, в которой не так давно проживал покойник, стоят члены его семьи с выражением дикого ужаса на лицах. А рядом, притаившись в темноте, обезумевший от горя убийца наблюдает за этой сценой, словно с первых рядов, с сумасшедшей улыбкой на лице. Когда полицейские уводят его, он лишь смеется в лицо мертвецу, оскаливается на замечания и горестные возгласы его родных и жутко улыбается… От представленного, офицера чуть не вырвало. Он вновь опасливо перевел взгляд с бумаг на сидящего перед ним парня, прикидывая в уме, способен ли тот на подобное зверство. Однако, не смотря на бурю, разыгравшуюся в душе, дикое желание уничтожить преступника, проступало на лице кареглазого лишь злобным оскалом и горящими желанием мести глазами. Встретившись с ним взглядом, полицейский вздрогнул, будто обжегся. Мужчина в который раз задался вопросом, как он только ещё не загорелся под проницательными карими глазами юноши. Внезапно, его пронзила острая мысль — «А почему бы, собственно, нет?» Не раз садящегося пьяным за руль убийцу следовало проучить. Причем раз и навсегда. Да и, не должен офицер заботится о его безопасности. В конце концов, какое ему дело? К тому же, если кровавое возмездие все же состоится, то именно он, офицер Джонсон, будет знать, где искать новоиспеченного преступника, что сулило ему хорошую премию и, возможно, повышение. Выдохнув, полицейский посмотрел прямо в глаза Паттерсону и медленно произнес: — Роджер Рид. В карих глазах, налившихся кровью, полыхнул огонь. — Насколько известно, он тоже отправился в дорогу утром. Выпив пару стаканов алкоголя, предположительно днем, он вновь сел за руль и на перекрестке не справился с управлением, спровоцировав аварию. На данный момент находится в больнице. Состояние отличное, скоро будет выписка, а за ней последует суд. Подобный расклад вас устраивает? Моно сверкнул глазами, отстраненно осматривая кабинет. — Вполне. Он заслуживает наказания. Почему-то данное имя все время казалось Паттерсону знакомым. Знакомые образы двора и школы всплывали в памяти, когда на языке вертелось «Рид». Кто такой этот Рид, и что он делает в его жизни? Что-то подсказывало парню, что это связано с чем-то плохим… Тем, что кареглазый ненавидел. Подступающая ярость заклокотала где-то внутри. Достаточно и того, что из-за этого ублюдка погибли его родители! Он понесет заслуженное наказание и навсегда испарится из его жизни, словно та колющая, пожирающая все хорошее, пустота в душе была лишь секундой…

***

Будильник противно зазвенел где-то над ухом. Шестая недовольно дернулась и тут же вскочила, пытаясь выключить устройство, прежде чем «отец» его услышит. Вечером он снова привел домой постороннюю, поэтому пробраться после школы в комнату было проще простого. А вот выбраться утром незамеченной — было намного сложнее. Миллер ненавидела, когда ей приходилось собираться, заперевшись в комнате, при этом двигаясь тихо, будто это она тут гость. Однако, выбирать не приходилось — девушка ещё с самого начала поняла правила этого тирана — пока в этом доме есть он, то никто не смеет возражать, или, ещё хуже — спорить с ним. Он главный там, где он живет, и устанавливает свои правила. Нравится — ни в коем случае не нарушать сия спокойствия, не нравится — молчать и подчинятся. Всем, кому эти правила не нравились, приходилось платить за «свободу» очень большую цену. И, пусть сероглазая и смирилась с тем, что в её доме хозяйничает какой-то пьяница, но молчать она уж точно не собиралась. Бесшумно выскользнув из комнаты, девушка осторожной поступью прокралась на кухню, чтобы забрать с собой в универ скудный завтрак. Однако, видимо, жизнь не очень жаловала Шестую — дверь в спальню отчима предательски заскрипела. Вчерашний нетронутый бутерброд с икрой и старое яблоко в считанные секунды оказались пакете, а сама сероглазая уже возле выхода. Внезапно, легкая женская ладонь легла ей на плечо. По спине пробегла дрожь, однако, сжав свободную руку в кулак, Миллер заставила себя обернуться. Удивленно улыбаясь, возле неё стояла молодая женщина в одном лишь платье (и то наспех одетом), с жалостью разглядывая исхудалые, покрытые синяками руки и предплечья. От такого взгляда сероглазая сжалась в комок и с отвращением отпрянула от незнакомки, стряхивая чужую руку со своего плеча. Ей не нужна жалость. Особенно той, которая потакает всем желаниям ненавистного ей мужчины. — У него есть семья, правда? Внезапный вопрос застал Шестую врасплох и подобное грому разрезал тишину. По привычке сероглазая огляделась и машинально приложила палец к губам, отходя поближе к двери. Но женщина лишь удивленно вскинула брови, а затем, смерила Миллер ещё более сочувственным взглядом. — Ты его боишься? Не стоит, детка, он спит сейчас. Эх, знала бы, какой он лжец, и я скорее всего сейчас бы беззаботно спала у себя дома. Ты не голодная? Девушка сглотнула и отрицательно помотала головой. С одной стороны, её просто тошнило от этой заботы и нежности — не младенец ведь она, в конце концов! А с другой, что-то внутри растаяло при последних словах. Женщина отлично понимала её без слов, и, так же как и её мать когда-то, стала жертвой обмана. Это понимание почему-то вызывало доверие и… сочувствие? Миллер не знала, как ещё можно было выразить то, что она испытывала по отношению к незнакомке. В конце концов, не такие уж они и разные. Может быть, забота противна Шестой потому, что она никогда не испытывала её? Случайно остановив взгляд на часах, сероглазая обомлела. Ещё немного, и она опоздает! Вот тогда ей уже точно влетит под завязку! Кивнув женщине на прощание, она быстро повернулась ключ в замке и опрометью спустилась в подъезд, пару раз споткнувшись и мало не зарывшись носом в ступени. И, выскочив наконец на улицу, вместо облегчения её ждало новое разочарование — полицейский. Офицер стоял почти у самой двери, терпеливо, будто зверь в засаде, выжидая каждого жильца. Обернувшись к девушке, он смерил её каким-то серьезным взглядом, будто не надеялся выудить из неё какую-либо информацию и спрашивал лишь потому, что так надо. — Доброе утро, мэм, вы случайно не знакомы с сэром Роджером Ридом? Знакомое имя кольнуло где то под боком, а внутри возникло неприятное ощущение, словно кто-то переворачивал кишки вверх дном. — Да, знакома. Он мой приемный отец. Господи, да что этот придурок уже успел натворить?! Вчера ведь приперся домой с любовницей, как ни в чем не бывало! Полицейский удивленно вскинул брови. — Хм… Тогда, у меня есть к вам одна просьба. Когда вернетесь домой, передайте ему пожалуйста вот это… Мужчина протянул ей какой-то конверт, на котором мелкими буквами было написано имя адресата и тема письма. Что именно это было, разглядеть Шестая не успела, потому что в следующий момент письмо внаглую всучили ей в руки, убедили спрятать в сумку, после чего вежливо пожелали хорошего дня и скрылись. О. Мой. Бог. Что все это значит?