В глаза императору

      Чем темнее становилось на улице, тем больше дворец наполнялся людьми. Разговоры, что слышал Дейдара снаружи, становились всё более частыми и то слышимыми чётко, то перерастающими в невнятный шум из множества голосов. Взгляды из окна позволяли увидеть всё пребывающее количество народа. В основном, это были мужчины и юноши, однако и женщин зоркий глаз усматривал тоже. Видимо, их брали для сопровождения, разбавления скуки. Но на коронацию им путь был заказан.       Дейдара терялся в беспокойстве. Время шло, а он не знал, как действовать и что делать. Желание сбежать было всё таким же сильным, но будто неосуществимым. Стражи возле дворца прибавилось. Она передвигалась по саду, обеспечивая безопасность и покой приехавших высокородных особ от непредвиденных ситуаций. Мало ли, кто-то из гостей напьётся и попытается учинить драку. Тут и там время от времени мелькали и самураи, что дела Дейдаре не облегчало.       Самым тяжёлым для него было встретить во время бегства Сасори. Принц — почти что император — отчего-то казался Дейдаре непреодолимым препятствием, который, даже не зная о побеге, сможет удержать его в пределах дворца и заставить отказаться от задуманного. Какое-то тянущее чувство просыпалось внутри Дейдары, когда он думал, что после его ухода Сасори останется один. Будто в тот момент, когда Дейдара покинет дворец, у него не будет шанса выжить в этом кипящем котле из хитроумных министров и советников. Себе бы Дейдара не признался, но ему очень не хотелось оставлять Сасори одного.       Спустя некоторое время терзаний и разрывающих на части раздумий Дейдара набрался смелости и решился начать осуществлять побег. Кое-какой план он всё-таки придумал: раздобыть мужскую одежду и под покровом ночи — в то время, как все будут находиться на коронации — выскользнуть из дворца и пуститься в бега.       И поначалу Дейдара бодрился: во дворце столько слуг — раздобыть одежду одного из них не проблема. Но время шло, он передвигался по коридорам дворца, натыкался на гостей и его обитателей всё чаще и чаще, и каждый раз его била дрожь, словно кто-то из встречных мог прочесть его мысли и уличить в побеге.       Дейдара как кот впивался хищным взглядом в одеяния мимо проходящих слуг и думал, как ему раздеть их и забрать одежду. Но всякий раз он отметал любую приходящую мысль как безумную идею, которая погубит его.       В конечном счёте бездумное хождение вымотало его. Он остановился в одном из тихих залов с картинами, где не было ни единого человека, уставился на одну из них невидящим взглядом, чтобы перевести дух и очертить поток несвязных мыслей во что-то более понятное. Но довольные голоса гостей, раздающиеся издалека, сбивали его в толку, и Дейдара злился и всё больше придавался отчаянию. Уже хотелось просто выйти из дворца и попробовать промелькнуть мимо стражи, наверняка предупреждённой после дневного инцидента не выпускать его в город без сопровождения и одобрения Сасори.       — Госпожа!       Звонкий, почти мальчишеский голос, раздавшийся у самого уха, чуть не заставил Дейдару подпрыгнуть на месте. Это был тот самый блондин, который столь усердно ухаживал за Сакурой и так сильно злил Сасори. Находясь так близко к нему, Дейдара ощущал неиссякаемую энергию и бодрость, волнами исходящие от него. На вид он был таким простым, что не вписывался в общую дворцовую атмосферу пафоса и сложных церемониальных правил.       Дейдара привычно открыл рот, чтобы высказать уже заученное приветствие, однако паренёк бесцеремонно затараторил первый:       — Вы… Это Вас сопровождает Сакура-чан, я прав?!       Дейдара обескураженно кивнул огню в его голубых глазах.       — Вы видите её каждый день!       Дейдара кивнул ещё раз. Мальчишеское лицо светилось жаром юности, которую он, казалось, утратил здесь, хотя стариком совсем не был и даже к зрелости ещё не приближался. Оно настолько приковало его, что Дейдара не сразу заметил то, что должно было броситься ему в глаза в первую очередь. Блондин был в самурайской одежде. С настоящей самурайской катаной за поясом.       — Сакура-чан потрясающая! — продолжал тараторить он. — Я люблю её всем сердцем! Если бы только хоть разочек она мне улыбнулась…       — Ты самурай? — ошарашенно спросил Дейдара. Его глаза неверяще смотрели на чёрное кимоно, свободно облекающее тело юноши, перемещались на ножны с катаной и обратно.       Но юноша не слышал. Схватившись за голову, он полыхал эмоциями направо и налево:       — О, её глаза прекрасны, как трава в весенний день. А волосы такие же…       — Наруто? — неуверенно произнёс Дейдара, словно проверяя имя, которое ему назвала не так давно Ино. Только теперь блондин услышал его и, остановившись, вопросительно посмотрел на Дейдару. И даже от этого взгляда несло живостью, так что последний даже растерялся.       — Ты самурай? — повторил он свой вопрос.       — Конечно!       Наруто в тот же момент достал катану и шаловливо взмахнул ею перед своим носом. Дейдара отступил на шаг назад, не понаслышке зная, на что способно это оружие. В озадаченном взгляде же отражался немой вопрос: как?       — Ты проходил подготовку? — Дейдара сам не понял, что именно произнёс он. Для него было настолько невероятным, что этот дурачок имеет столь высокое звание, о котором его сенсей Ооноки рассказывал с придыханием и не раз говорил, что только лучшие достойны его и абы кому никогда не стать самураем. А теперь перед ним стоит дворцовое посмешище в одежде его мечты и размахивает катаной, истинного назначения которой он скорее всего и не понимает. Для него ведь это только забавная игрушка.       — Покойный император пожаловал это звание всем потомкам моего отца до седьмого колена при рождении, — гордо произнёс Наруто. — Но я достоин его. Иначе не смел бы даже взглянуть в глаза прекрасной Сакуре-чан, не то что добиваться её руки.       — Сакура… чан… — на лице Дейдары расцвела довольная улыбка нашедшего выход из опасной из ловушки. План, который упорно не хотел складываться долгое время, возник в одно мгновенье. — Тебе бы лучше поторопиться, потому что её сердце пытаешься завоевать не только ты.       — Кто ещё? — возмущению Наруто не было предела. Он был таким простым, что Дейдаре показалось, что он обманывает ребёнка, хотя на вид Наруто был лишь на пару лет младше его самого.       — Учиха…       — Какой?! — выкрикнул Наруто, не дав договорить.       Дейдара напрягся, вспоминая тех представителей клана, о которых он знал. Первым на ум пришёл Итачи, но Дейдара отмёл его сразу, с неудовольствием не желая ставить их с Сакурой даже в воображаемую пару. Никого больше он вспомнить не успел. Наруто был слишком нетерпелив.       — А, я знаю! Это Саске!       Недолго думая, Дейдара кивнул. Ложь тут же вызвала у него приступ страха за дальнейшие последствия. Но он сразу выдохнул от мысли, что скоро его след простынет, а местному дурачку вряд ли кто поверит.       — Этот Саске! — возмущению и негодованию Наруто не было предела. — Я так и знал, что он положил глаз на неё. Но он её недостоин! Я единственный, кто может сделать её счастливой!       — Я тоже так считаю, поэтому тебе нужно поторопиться. Я могу помочь тебе, — произнёс Дейдара. Он еле сдерживался от улыбки. Всё так замечательно складывалось.       — Не надо! Я сам! Вызову его на бой!       Такого ответа Дейдара не ожидал. Боевой характер юноши перевернул его план мгновенно с ног на голову.       «Боги, какой идиот!» — в сердцах выругался он. Но вот вновь в глаза бросилась катана, которую Наруто всё ещё держал в руках.       — В день коронации устроить драку? Хочешь, чтобы все гости смеялись над императором? Что за самурай будет порочить честь своего господина?       Дейдара не прогадал. Пыл Наруто остудился. Даже такой дурачок не мог нарушить самурайские заповеди и позволить, чтобы честь его господина посрамилась. Наруто в растерянности замер, не зная, что ему в таком случае делать.       — Я тебе помогу, — повторил Дейдара уже более настойчиво. — Тебе нужно прийти к Сакуре. Сейчас.       — Это невежливо, в такой час, — возразил юноша. — О ней могут подумать нечто дурное, если увидят меня возле её покоев.       Дейдара чертыхнулся. Этот чудак своей простотой обезоруживал его.       — Тогда Саске уведёт её у тебя, — настойчиво сказал он. — Ты хочешь, чтобы она выбрала его?       — Нет! — прокричал Наруто, словно дворец стал уходить под землю.       — Т-с-с, — Дейдара приложил палец к губам, озираясь по сторонам и опасаясь, что кто-то услышит их. — Вот поэтому тебе нужно прийти к ней и поговорить. Убедить её в своей любви. Ты нравишься ей, она сама об этом говорила.       — Правда? — глаза Наруто неподдельно засверкали.       — Да, но она не может показать этого на людях, боясь, что её открытую благосклонность сочтут неприличной.       — Тогда мне нужно к ней! Благодарю госпожа!       Наруто поклонился и развернулся, собираясь бежать к покоям любимой.       — Подожди! — Дейдара еле сдержал протянутые руки, чтобы не схватить Наруто за плечи.       Блондин обернулся.       — Ты собрался идти в таком виде?       — А что?       — О мой дорогой, ты совсем не знаешь женщин, — внезапно для себя бархатным голосом произнёс он фразу, которую когда-то ему говорила сестра. И он поразился внезапно, насколько похоже прозвучало. Это была та самая игривая манера, которую он ни единожды скорее чувствовал, чем слышал от женщин, какого бы сословия они не были, но и в мыслях не думал повторять. Но теперь всё происходящее резко превратилось в игру, и наивные глаза Наруто подбавляли жару её продолжить.       Находясь в неуловимом для себя кураже, Дейдара покровительственно подманил парня к себе пальцем и, наклонившись к уху, начал шептать:       — Тебе необходимо одеться празднично. Надеть самую лучшую одежду, что у тебя есть. Но мне нужно увидеть, подходит ли то, что ты выберешь, для встречи с прекрасной Сакурой.       План Дейдары сработал как нельзя лучше. Наруто не колебался ни секунды, и вскоре радостный Дейдара уже стоял в покоях юноши и осматривал с иголочки одетого красавца, которого убедил не звать прислугу, чтобы та помогла ему одеться. Одежда самурая, которую Наруто впопыхах сбросил, небрежно лежала на полу.       — А теперь иди и покори её сердце.       Распрощавшись, окрылённый Наруто помчался к Сакуре. Проводив его нетерпеливым взглядом, Дейдара шмыгнул обратно в покои и дрожащими руками принялся скидывать с себя женские одеяния. Самурайская одежда Наруто была ему немного не по размеру. Дворцовый дурачок был шире в плечах, но это не было так заметно. Важнее был трепет от страха, смешанного с восторгом. Руки его дрожали, когда он надевал кимоно и наспех делал самурайский пучок. Завершающим штрихом было отражение, в котором он увидел себя — наконец того самого Дейдару, каким он мечтал быть. Насколько он был хорош в этом одеянии.       Теперь нужно было быстро и незаметно выбраться из дворца, за пределами которого уже сгустилась тьма.       Ноги Дейдары дрожали. При малейшем шуме он заворачивал в обратную от него сторону и старался скрыться в местах, до которых свет факела не добирался. Но пару раз ему всё-таки пришлось столкнуться с людьми. Возле обеденного зала, в котором для желающих подкрепиться и провести время в шумной компании были подготовлены столы с едой, он наткнулся на двух дам из числа гостей. По-видимому, они скучали без мужского сопровождения, потому как цепко оглядели молодого юношу и переглянулись между собой. Дейдара запоздало поклонился, как его учил Ооноки. Дамы захихикали и пошли дальше, не упустив возможности подмигнуть симпатичному самураю. После того, как они скрылись, а Дейдара отошёл подальше от опасного места, он выдохнул. Брызги восхищения собой разлетелись внутри. Он сделал всё как полагается, и никто ничего не заподозрил.       Второй раз случился, когда он пробегал мимо тронного зала, за дверьми которого уже проходила коронация. Дейдара понял это по подозрительному отсутствию народа во время его пути и звукам церемонии изнутри. Стражи нигде не было — видимо, и она находилась в зале.       Выход был уже недалеко, но Дейдара остановился, будто не в силах шагнуть дальше. Мелодичные звуки церемонии и шёпот стоящих поблизости дверей гостей не давали ему ступить шага. Врождённое любопытство играло в нём множеством красок и молило задержаться хоть ненадолго. Ничего ведь не случится, останься он на минуту дольше во дворце. Он ведь уже столько времени здесь провёл. А небольшая щель между закрытыми дверьми так и манила посмотреть на обряд восхождения на трон нового императора, который ему уже, скорее всего, больше не доведётся увидеть никогда.       В конце концов, любопытство перебороло голос разума, и Дейдара, нервно оглянувшись по сторонам, припал к вожделенной щели, пытаясь лучше рассмотреть происходящее в тронном зале. Он менял положение и ёрзал, стараясь выбрать наиболее удобную позицию и увидеть что-то из-за скучкованных широких мужских спин.       Наконец ему это удалось, когда он встал на цыпочки. Узкий проём открыл ему вид на Акасуну в тот момент, когда ему передавали реликвии власти. Зеркало и жемчужина уже находились на пьедестале, возложенные руками императора, и теперь монах по имени Кисаме держал на вытянутых ладонях меч Кусанаги.       У Дейдары задрожали колени, когда он воочию увидел реликвию из легенд. Символ силы и защиты императорской семьи и императорского дома, оружие великого бога Сусаноо, добытого после убийства страшного чудовища Ямата-но орочи. Продолговатый, чуть изогнутый к концу меч с острым лезвием, по преданию способный уничтожить врагов одним ударом. Преклонив колени, Кисаме протягивал меч новому императору, спокойному и сосредоточенному правителю, полному достоинства и величия.       Только когда меч оказался в руках Сасори, Дейдара заострил внимание на самом — уже императоре. Акасуна выглядел потрясающе на фоне трона в виде птицы Феникса, облачённый в широкие алые одежды из парчи, казалось горящие огнём заходящего за горизонт солнца. Дейдара смотрел на его бесстрастное лицо, вспоминая все те чувства, о которых Сасори поведал ему ранее, и представлял, что на самом деле творится в душе императора, что он на самом деле прячет за маской обязательств. Ему внезапно захотелось оказаться рядом с ним, с таким сильным, и одновременно слабым, с таким человеком, который в состоянии бороться с обстоятельствами и достойно выдерживать груз, который преподносит ему словно подарок жизнь. Дейдаре захотелось его частичку, частичку той же красоты и величия, что он сейчас видел. Он хотел быть рядом с этим человеком, потому что сейчас он вызывал в его душе восхищение. И ему не хотелось отводить взгляд и покидать его навсегда.       — Самурай!       Дейдару будто огнём обожгли. Он сразу понял, что окликнули его. Все только что испытываемые чувства испарились. Их место заняли страх и паника. Издалека он увидел зовущего и повернулся в противоположную сторону, намереваясь удрать.       — Подойди сюда.       Дейдара колебался. Побежать сейчас означало выдать себя без права на ещё один шанс. Стоя спиной к человеку, он пытался понять, слышал ли этот голос раньше. Один ли это из гостей или же обитатель дворца.       — Самураев перестали обучать хорошим манерам?       Голос раздался совсем близко. Теперь Дейдара убедился, что его он раньше не слышал. Это означало, что не всё потеряно. Глубоко вдохнув, он обернулся. За то время, пока он стоял спиной, гость уже почти подошёл к нему вплотную. Это был молодой человек его возраста или чуть старше. Оценив его, Дейдара внезапно для себя расслабился вовсе. Достаточно щуплый, чтобы не доставил проблем.       — Я так и думал, что здесь будет интереснее, чем на церемонии, — цепкий взгляд, какой ранее был у встреченных им дамочек, скользнул сверху вниз. — Обычно самураи страшные как смерть. Но видимо мне сегодня везёт.       Незнакомец пригубил глубокую чашу и чуть повёл ею из стороны в сторону круговыми движениями, раскачивая жидкость внутри. Носа Дейдары достиг винный запах, заставивший его чуть заметно поморщиться, чего, впрочем, незнакомец не заметил. Будучи захмелевшим, он вновь отпил из чаши вина и протянул Дейдаре:       — Будешь, красавчик?       Дейдара покачал головой и отшатнулся. Гость смотрел на него слащаво, словно хотел потрогать. Дейдара с трудом сдерживался, чтобы брезгливо не скривить рот.       — Я никому не скажу, — шепнул незнакомец и снова протянул чашу. Дейдара вновь помотал головой.       — Жаль, — наиграно вздохнул он и осушил чашу до дна. Он не был мерзким, уродливым или противным — но Дейдаре очень хотелось оказаться от него подальше.       — Как тебя зовут?       — Дейдара, — произнёс блондин и тут понял, что вытворил беспросветную глупость, назвавшись собственным именем. Ужас с головой захлестнул его, но было уже поздно. Незнакомец расплылся в нетрезвой, ещё более широкой улыбке.       — Дейдара, — он мягко вложил чашу в его вспотевшую ладонь, — принеси мне ещё вина. Себе тоже захвати. И не заставляй меня долго ждать.       Дейдара поклонился и помчался с чашей вперед, стараясь поскорее добраться до ближайшего угла и завернуть за него. До тех пор он чувствовал на себе склизкий взгляд незнакомца.       Только выбравшись из дворца он понял, что его трясёт. Блондин остановился, чтобы отдышаться. Оказывается, вплоть до выхода он бежал. Благо вокруг не было ни единой души, и он мог спокойно перевести дух. Чаша тут же полетела в ближайшие кусты. Прокляв всё на свете, он направился к лестнице, ведущей к городу.       В отсветах редких огней, порождающих страшные тени, Дейдаре виделись неприятели, желающие схватить его и раскрыть обман. Быстрый шаг юноши был сродни бегу. Только замаячившие впереди стражники заставили его замедлить темп и придать своему лицу спокойствие, какое он давеча видел на лице Сасори.       Стража без вопросов пропустила его.       Ступени каменной лестницы казались бесконечными. Дейдаре чудилось, что его вот-вот окликнут. Сердце бешено колотилось в груди, однако до самого города ни одна живая душа не встретилась ему. Даже оказавшись на свободе он всё ещё чувствовал опасность. Что если тот самый гость решит поинтересоваться о самурае по имени Дейдара, и за ним вышлют отряд? Как можно было так неосторожно ляпнуть своё имя? Ноги подкашивались, а сердце не желало сбавлять темп.       Пробираясь окольными путями по улице, Дейдара высматривал опасность. Внезапно он увидел фигуру вдалеке. Кажется, то была женщина. Но вновь судьбу он не решил испытывать и сразу нырнул в небольшой закуток между невысокими домами.       Здесь было темно. Ни единого блика света. Он пробирался почти на ощупь. Глаза упорно не хотели привыкать к темноте после слепящих огней дворца. Дейдара поздно услышал глухой звук. Его внезапно схватили за руку и прижали к стене.       — Отдавай деньги.       На блондина пахнуло дешёвым пойлом, а кисть отозвалась резкой болью.       — О боги, это самурай. Оставь его. Нам не поздоровится, — раздался откуда-то сбоку другой, испуганный голос.       Дейдару оглушило волной прокатившееся по телу облегчение. Он попробовал выпрямиться и придать себе грозный вид, хотя в темноте очертания его лица вряд ли хорошо было видно, чтобы напугать напавших.       Однако вопреки ожиданиям его грубо ударили о стену.       — Никчемные сволочи эти самураи. Всегда в тепле, в достатке. Мы-то чем хуже?       — Отпусти его, пожалуйста.       — Послушай своего друга, — произнес Дейдара. И тут он понял, что совершил ошибку. По привычке именно сейчас из горла вырвался деланый женский голос.       Прямо над его ухом зазвучал раскатистый смех.       — Похоже, в эти ваши хвалёные самураи набирают кого попало. Хороша императорская охрана. Голосок как у барышни, а вид и того не лучше.       — Вы окажетесь в тюрьме, — произнес Дейдара собственным голосом, но его уже не слышали.       В голове помутилось, когда один из ударов пришёлся в живот, а следующим его откинуло в сторону. От удара ногой каким-то чудом он увернулся, перекатившись, на ходу вспомнив, чему его учил сенсей Ооноки. Тот самый напавший на него пьяный мужчина чуть не потерял равновесие, однако злоба повела его вперед, и удар все-таки достиг рёбер Дейдары. Блондин громко вскрикнул.       Следующим движением его подняли за грудки с такой лёгкостью, будто котёнка за шкирку. Дейдара почувствовал, как нападавшего повело, и попытался вырваться из хватки, однако его оглушил внезапно нанесённый чем-то тяжёлым удар в висок. Отговаривающий изначально пьяного друга уже сам, исподтишка хихикнув, принял участие в развлечении.       Дейдара забился в панике и боли. Прежде чем понял, что делает, он уже кричал:       — Помогите!       Тут у его горла оказался нож. Послышались невнятные бормотания того мужчины, что удерживал его.       — Закрой пасть, иначе отправишься к праотцам раньше, чем вдохнёшь, — за пьяного друга говорил второй. Дейдара сглотнул. Живот разрывался, рёбра саднило. Следующий удар пришёлся в грудь и повалил юношу на землю. Дейдара не успел перевернуться, как на него уже всей своей тушей навалился нападающий. Сильные и на удивление очень крепкие руки сомкнулись у него на шее.       — Что за слабаков кормит императорская казна. И смешно, и тошно.       Толстые пальцы стиснули шею, безжалостно смыкаясь всё сильнее. Дейдара забился, пытаясь вдохнуть хоть крупицу воздуха. Тело забилось в конвульсиях. Но также внезапно пальцы разжались.       — Не такому отребью это решать, — донёсся словно откуда-то издалека ещё один голос, до того не участвующий в потасовке. — Убери руки.       Почувствовав, что может дышать, Дейдара закашлялся, как сумасшедший. Перед глазами плыла темнота. Еле различимые очертания плыли вместе с ней. Сделав усилие, он сумел перевернуться, пытаясь выползти из-под грузной туши. Грузная туша привстала, плюхнувшись тут же однако на его ноги, явно не удержав равновесия. Дейдара снова вскрикнул и подтянул ноги к себе.       — Убирайтесь, пока глотки не перерезал, — прозвучало презрительно сверху.       Донеслись уничижительные извинения второго и быстрый топот удаляющихся ног. От пьяной туши донеслись возмущения, переполненные страхом, и угрозы в сторону друга. А затем по звуку его вырвало.       — Прочь, — прозвучало более настойчиво и брезгливо.       Удаляющиеся нетвердые шаги и звуки ударов чего-то большого о стены домов достигли ушей Дейдары. Почувствовав себя в безопасности, юноша прикрыл глаза, восстанавливая дыхание. Всё его нежное тело изнывало от боли. Дейдаре казалось, что его кости в рёбрах, груди и ногах переломаны, что он никогда больше не сможет подняться, ходить и жить как прежде.       — Вставай, — прозвучало также грозно, и благодарный к внезапному спасителю Дейдара вдруг понял, что узнаёт его голос. Мурашки пронеслись по спине бесконтрольной волной. Терзающая только что до невозможности боль отступила на второй план. Он понял, что ему конец.       — Как ты проходил подготовку, что тебя уложили двое простых мужиков? Или ты тоже пьян?       Дейдара молчал, понимая безвыходность собственной ситуации. Безумная мысль пришла ему в голову. Он вскочил на ноги и, превозмогая боль во взвывшем теле, собирался пуститься в бег. Но, двинувшись, он тут же почувствовал у шеи острое холодное лезвие.       Застывшая тишина казалась опаснее любых действий.       — Кто ты? Откуда у тебя одежда самурая?       Дейдара понял, что Итачи Учиха — а это был он — одним лёгким движением отсечёт ему голову, стоит только двинуться. Замерев, он не произносил ни слова, выжидая неизвестно чего. Словно любая следующая секунда могла обернуться чудесным спаксением. Нужно было только дождаться.       Не получая ответа, Итачи обошёл его. Остриё аккуратно заскользило вместе с его шагом, не оставляя ни единой царапины. Дейдара столкнулся с ним взглядом, и его в теперь привыкших к темноте глазах он видел отчётливо. Лицо Итачи выразило недоумение. Тут же исчезло.       Остриё, остановившееся на прежнем месте, перешло на поясницу.       — Медленно иди вперёд.       И Дейдара пошёл. Каждый шаг отзывался болью, которая теперь казалась незначительной. Да, он попался. Но внутри него всё ещё теплилась надежда, что Учиха извинится перед ним в иллюзии, что встретил сбежавшую невесту императора, и поведёт его обратно во дворец. В сложившихся обстоятельствах этот исход казался не таким уж плохим. Итачи подвёл его к горящему факелу, вставленному в стену дома. Огонь осветил часть его лица, по которому и теперь нельзя было ничего понять. Повисло напряжённое молчание. Дейдара боялся открывать рот.       Итачи долго хмурился, прищуривался, осматривая его тело. Внезапно он дернул блондина за пояс на кимоно и взмахнул катаной. Дейдара зажмурился, прощаясь с жизнью, однако последовало лишь натяжение прилипшей к телу ткани и короткий резкий звук. Запахнутое до передела нижнее кимоно повисло двумя рассечёнными кусками. Дейдара открыл глаза, посмотрел на своё тело. Его торс был оголён, обнажая плоскую юношескую грудь.       — Это был последний раз, когда я не доверился своему чутью… Дейдара, — смакуя имя, произнёс Итачи. Дейдара вздрогнул от собственного имени, прозвучавшего из его уст.       — Я… — это единственное, что он смог произнести.       — Запахни кимоно. Во дворец. И не пытайся перехитрить меня. Разрублю на части при любом подозрительном движении.       Итачи отдавал указания, пока Дейдара послушно неуклюже запахивал верхнее кимоно, убрав разорванные части нижнего в штаны.       Две фигуры под покровом ночи спешно двинулись во дворец. Ступая впереди Итачи, Дейдара даже не пытался придумать, как выбраться. Он чувствовал, что из этих цепких лап точно не выскользнет. Шаг за шагом, с болью в теле и в сердце он поднимался снова в объятия своей погибели. Пару раз ноги сводило судорогой в попытке шальной мысли резко развернуться, толкнуть Итачи и бежать, пока лёгкие не разорвутся на части. Бежать, куда глаза глядят. Но казалось, что к его спине уже заранее приставлено оружие, хотя ничего в руках у Итачи сейчас не было.       Они прошли мимо стражи, которая и в этот раз глазом не повела, и зашли во дворец. С этого момента Дейдара передвигался под командованием Итачи. Учиха чеканно произносил, куда ему сворачивать и сколько идти. Постепенно они двигались в ту часть дворца, которую Дейдара ещё не посещал. Поворот, ещё один, открытая дверь со ступенями, ведущими вниз. Итачи приказал спускаться.       Когда Учиха зажёг лучину и осветил помещение при помощи факела на стене, Дейдара пожалел, что не решился сопротивляться. Комната представляла собой помещение, скорее не уставленное, а захламлённое орудиями пыток. Было видно, что она давно уже не используется по назначению. Но в меньший ужас она от того не повергала. Ужас возрос ещё больше, когда деревянная дверь сверху сама собой захлопнулась.       Не произносивший весь путь до этого ни слова Дейдара внезапно обрёл способность говорить.       — Я просто хотел выбраться, только выйти из дворца…       Не дослушав, Итачи достал катану и угрожающе поднял её на уровень пояса.       — Ты хотел навредить императору?       — Что? — блондин замотал головой, отступая. — Нет!       — Говори правду. Иначе кол за твоей спиной окажется у тебя в животе.       Дейдара резко обернулся и понял, что упирается спиной в деревянный кол от замысловатого пыточного оружия. Цепкий взгляд ухватил небольшой кусок кожи на его острие, и Дейдару с новой силой накрыло ощущение ужаса. Осознав, что терять ему нечего, он тут же рассказал обо всех событиях, произошедших с ним ранее.       Он не таил ничего. Деревянная массивная конструкция за его спиной и направленное в живот остриё охотно развязывали язык.       Всё то время, что Дейдара говорил, Итачи неверяще смотрел на него. Даже когда, задыхаясь от быстроты речи, блондин закончил, взгляд Итачи не изменился.       — Где ты соврал? — требовательно произнёс он.       Дейдара чуть не задохнулся от возмущения и отчаяния.       — Я рассказал правду: от первого до последнего слова! Клянусь своими предками, клянусь императорской семьёй…       Выражение лица Итачи подсказало ему, что упоминание императорской семьи было лишним. Дейдара благоразумно закрыл рот.       — Ты понимаешь, какой позор падёт на императорский род, если правда вскроется? Попадись ты не мне, а любому другому человеку… О великая Аматерасу…       Казалось, Итачи только сам вообразил, к чему это могло привести. Злость взяла его от этого понимания, и он приставил катану к горлу Дейдары.       — Не убивай, — взмолился блондин, сложив ладони у груди. — Помоги мне выбраться. Помоги подстроить убийство. Я никогда не расскажу правды. Скроюсь, и больше о моём роде никто во дворце не услышит. Прошу.       — Червяк, прекрати трястись.       Брезгливость откровенно сквозила на лице Итачи. Пренебрежение, как к низкому сорту, как к недостойному его уровня отбросу Дейдара чувствовал в нём. Так смотрели на него люди в первый день его прибытия во дворец и до того времени, пока не привыкли к его нахождению здесь. Так смотрели на его поместье трое Учиха, когда приехали сватать сестру за принца. И это слово — «червяк»… Внезапно и кол за спиной, и оружие у шеи стали просто игрушками.       Выражение лица Итачи в миг изменилось. Дейдара вдруг понял, что его собственное лицо отражает дерзость в ответ на такое обращение.       — А что ты собираешься делать? — подстёгнутый изменением состояния Итачи и собственного накатившего негодования блондин сделал бесстрашный шаг вперёд. — Поведёшь меня к императору, чтобы тот приказал казнить меня? Хочешь заработать лавров? Или отведешь меня к своему многоуважаемому дяде, от которого разит интригами и двуличием? Он-то найдёт применение такой находке. Ну! Что ты сделаешь?       — Ты не в том положении, чтобы так храбриться. Я всё ещё могу убить тебя.       Опущенная было от неожиданного напора блондина катана вновь возникла у шеи, а всё тот же спокойный и ровный голос уверенного в каждом своём действии человека привёл Дейдару в чувство и заставил умерить пыл. Однако краткий миг победы разжёг в блондине новое пламя.       — Так сделай это! — Дейдара сам оторопел от собственных слов. Чувство было двоякое, и от такого противоречия тело словно стал бить озноб. Откровенно дерзить Итачи было страшно, но одновременно так сладостно, будто он совершает невообразимый подвиг. Он будто увидел себя со стороны: такого гордого, смелого, настоящего самурая, которого взяли в плен и собираются казнить. А он смело смотрит в глаза опасности, и ни один мускул не дрожит перед лицом неминуемой смерти.       Итачи тоже выдерживал паузу, осматривая блондина изучающим прищуром. Побитый и измятый от столкновения с городскими мужиками он выглядел смешно с этим дерзновенным взглядом. Как храбрящаяся курица, которую стоит только схватить за лапы и опустить в кипящую воду. Но было и забавно наблюдать за ним. Итачи в последний раз оглядел блондина с головы до ног и вложил катану в ножны.       — Остынь, храбрец.       Дейдара облегчённо выдохнул. Как он не геройствовал, после исчезновения оружия ему стало легче. Итачи нахмурился, задумавшись.       — Дворец ты не покидаешь ни при едином раскладе, понял?       Было сказано так непоколебимо и твёрдо, что Дейдара без раздумий кивнул. Итачи же продолжал:       — Я вышлю своих доверенных людей на поиски Катары-сама. Ты же до того времени будешь продолжать притворяться ею, чтобы ни единая душа не догадалась о подмене. Но если ты попытаешься навредить Его Величеству, — он сделал шаг вперёд, заставив Дейдару потерять остаток храбрости и вжаться в кол, который теперь казался менее опасным, чем Итачи, — я камня на камне не оставлю от твоих мелких владений и отправлю каждого твоего подданного к праотцам.       — Я не собираюсь ему вредить, — парировал Дейдара на последних остатках смелости. — Только служанку, что собирала меня всё предшествующее время, отослал из дворца император. Завтра меня придёт собирать свита, и они обнаружат, что я не женщина.       Эти слова заставили Итачи задуматься.       — Кто-нибудь знает о твоём секрете? — через некоторое время спросил он.       — Ни единая душа, — ответил Дейдара.       — Тогда непонятно, почему император это сделал… хм… — Итачи ещё немного подумал, но видно ни к каким выводам не пришёл. — Возвращайся к себе. Я решу вопрос с утренними сборами.       Дейдара кивнул. Он почему-то был уверен, что Итачи сделает всё правильно и сомневаться в его действиях не нужно. Со спокойным сердцем он двинулся в сторону выхода, однако Учиха преградил ему дорогу рукой.       — Не в таком виде.       Дейдара вдруг понял, что на нём всё ещё находится самурайская одежда с рассечённым напополам нижним кимоно, которое скрывалось за верхним. Он с жалостью оглядел наряд, не желая расставаться с тем, о чём долго мечтал.       — Снимай, — настойчиво произнёс Итачи. — Самурайские одеяния нужно заслужить. Я принесу тебе одежду.       Итачи быстро вернулся с женским кимоно. Дейдара, обнажившийся к тому времени, вымученно посмотрел на него. Итачи настойчиво протянул одежду, и Дейдаре ничего не оставалось, как принять её.       Конечно, он запутался в женском одеянии. За все эти дни он так и не разобрался, что из гардероба надевается сверху, а что снизу и как именно. Итачи помогал ему, однако Дейдара видел, что и ему нелегко даются сборы. Волосы единогласно решили оставить в небольшом беспорядке после натянутого пучка.       Когда все приготовления были окончены и перед Итачи вновь стояла «Катара», они покинули пыточную и направились по коридорам дворца. Итачи шёл впереди, Дейдара следовал за ним по пятам.       Когда они вышли на второй этаж и почти добрались до одной из дворцовых галерей, внезапно откуда-то совсем рядом, с балкона донеслись голоса. Итачи тут же остановился и выставил руку перед Дейдарой, заставляя и его замереть на месте. За поворот они не успели завернуть.       — Наконец-то, — услышал Дейдара. До юношей донеслись несколько шумных выдохов. Говорящий жадно заглатывал воздух.       — Тебе нехорошо?       Дейдара прислушался. Сердце, подогретое любопытством, застучало быстрее, когда он понял, кому принадлежит один из голосов.       — Вино. Слишком много. Ещё и облупили, будто навозную кучу. Каждый старается просунуть свою рожу поближе, забрызгать слюнями в поздравлениях.       — Вино должно говорить там, где ушей не должно неожиданно возникнуть, Сасори. Отец учил тебя.       — Да, — ещё один шумный выдох. — Я просто… постоянно думаю о его последних наставлениях. Голова кругом. Столько всего.       Итачи, тоже слыша разговор, потянул Дейдару в обратную сторону, но в этот момент из противоположного поворота донёсся приглушённый женский смех и громкие мужские гоготания. Кто-то из гостей, видимо, тоже неплохо приложился к вину. Итачи передумал идти обратно и застыл на месте, раздумывая над вариантами. А Дейдара продолжил вслушиваться в разговор.       — Я знаю, что говорят за спиной. Не успел остыть трон после императора, а принц уже стремится занять его место. Слишком скоро. Власть застилает ему глаза, значит вскоре застелет и разум. В народе говорят недоброе. Знали бы они, что он требовал как можно скорее занять престол после его смерти. Неимоверные глупцы.       Блондин чувствовал, как всё больше напрягается Итачи. Этот разговор явно не должен был коснуться ушей Дейдары. Но отчего-то Учиха не решался идти ни вперед, ни назад. Пока Итачи осторожно заглядывал за угол, блондин старался услышать ещё хоть что-то.       — Не понимают ничего. Эти шавки: Учиха, Хьюга. Принц их в узде не удержит. Император ещё сумеет…       — Сасори… — менторский тон.       — И жениться поскорее, — продолжал Сасори. Его голос стал менее твёрдым — видно вино дало знать. — Отец приказывал как можно скорее жениться. Он говорил, что мне нужен наследник, чтобы никто и посмотреть на трон не смел. В тот день, когда уже не мог подняться, он выбрал невесту.       — Твой отец сделал мудрый выбор. Катара-сама прекрасна как лицом, так и душой.       Повисла тишина. Слишком долгая и оглушительная. Дейдара даже на мгновенье подумал, что оглох. Итачи потянул его за рукав, но блондин дёрнул рукой — скорее неосознанно, чем намеренно. Итачи потянул ещё раз. И снова Дейдара вырвал руку. Он сам не понимал, как на такое осмеливается. Но делал.       — Кисаме-сан… отец… не выбирал её. Я…       Угрожающе нависший над ним Итачи остановился. И теперь Дейдара внезапно испугался, что Сасори сболтнёт что-то такое, что клан Учиха сможет использовать против него. Но и сам он не мог двинуться. В глазах обычно невозмутимого Итачи он видел метание: уйти или остаться? В конце концов Итачи оскалился ему в лицо, но прекратил движение. Оба не двигались, вслушиваясь, как засланные врагами шпионы.       — Я посмел пойти на поводу искушения, — продолжал Сасори, и у Дейдары сердце сжалось от его виноватого тона. — Когда Мадара показал мне её портрет, я… Я не знаю, что на меня нашло. Она была так красива по сравнению с той… Мне так совестно перед отцом. Единственный сын, который никогда ранее не смел ослушаться, пошёл против его предсмертного решения.       — Почитание родителей — это похвально, но истинный император руководствуется собственной волей. Ты не сделал ничего дурного.       Итачи толкнул блондина и вновь потянул за рукав. Дейдара сопротивлялся как мог, но Учиха настойчиво уводил его от разговора. Однако Дейдара до последнего пытался услышать ещё хоть что-то.       — Нет, я проявил слабость. Меня не оставляет мысль, что я поплачусь за это. Я подозревал, что она в сговоре со всеми ними. Но когда она рядом, мне кажется, что всё это глупости. Я словно лишаюсь способности думать. Она… так не похожа на всех, кого я видел… эти дикарские странности… и так красива… просто… — Сасори захлебнулся эмоциями, и Дейдара прекратил его слышать.       Всю обратную дорогу Дейдару сковывал стыд. То, как Сасори говорил о нём, заставляло гореть щёки и уши. Но больше его поразило, что Сасори выбрал его… нет, его сестру — пойдя против воли отца.       Мысль неожиданно испарилась, когда рядом вновь зазвучали гоготания. Из-за противоположного угла коридора вышла смеющаяся компания, довольно расплёскивая саке из чаш. Они были настолько веселы, что не заметили Дейдару и Итачи, даже когда те прошли мимо них. Самый крупный из мужчин шлёпнул одну из спутниц по филейной части, на что та в ответ кокетливо рассмеялась. Дейдара поморщился и брезгливо отвёл взгляд в сторону. Итачи же будто ничего не заметил.       Учиха подал голос только когда они оказались в галерее одни. Он припёр Дейдару к стене и угрожающе прошипел:       — Попробуешь воспользоваться тем, что услышал, я перережу тебе горло. Никто не должен знать, о чём говорил император. Ни одна душа.       — С кем я тут делиться собираюсь, по-твоему? — возмущенно крикнул Дейдара. Итачи приставил палец к губам и огляделся.       — Я не шучу. Узнает хоть кто-нибудь — ты пожалеешь, что на свет родился.       — Не переживай, я уже жалею, — тем же шёпотом, каким говорил Итачи, ответил Дейдара.       Итачи недоверчиво сощурился. Дейдара ещё сильнее приглушил голос:       — А ты сам-то? Как скоро побежишь докладывать всё Главному министру? Сасори ваш хвалёный род шавками назвал. Раскусил-таки, — Дейдара сам не заметил, как начал радостно улыбаться во весь рот. — Знает о ваших грязных делишках.       — Кто бы говорил о грязных делишках. Уж явно не парень в женском кимоно.       После этих слов Дейдара стушевался. Как бы он не относился к Итачи, но попал своими словами Учиха точно туда, где было больнее всего, потому что являлось правдой. Это не могло не разозлить. Особенно когда Итачи находился так близко, почти вплотную и то прислушивался, то оглядывался по сторонам.       — От кого мы прячемся? — не выдержал Дейдара. — Тебе запрещено находиться рядом со мной?       — Нас теперь связывает огромная тайна. И не одна. Подозреваю, что мне придётся приглядывать за тобой. А если нас начнут слишком часто видеть рядом, то по дворцу поползут слухи о неверной невесте и её любовнике-самурае. Как в балладах. Репутация императора может пострадать, не говоря уж о наших головах. Нужно как можно меньше появляться рядом, а ситуации могут возникнуть непредвиденные. Поэтому лучше продумывать ходы наперёд.       Звучало разумно. Подумав, Дейдара уважительно кивнул. О таком он и не задумался бы. Он в шутку оцениваще посмотрел на Итачи. Пожалуй, Итачи мог бы сойти на роль неплохого любовника. Статный, привлекательный. Любовник. Дейдара посмеялся над собой. Вопреки всему ему стало спокойнее оттого, что он теперь не один во дворце хранит столь важную тайну. Он как будто поделился неподъёмной ношей, и ему стало легче. Хотя о доверии здесь речь могла идти в последнюю очередь.       Спустя некоторое время Итачи всё-таки повёл его дальше, но путь их был недолгим. Когда они дошли до знакомых мест, Учиха остановился и махнул рукой:       — Ступай дальше сам, не потеряешься.       — Так что мне делать утром? — спросил Дейдара.       — К тебе придут, — уходя, произнёс Итачи.       — Кто?! — выкрикнул Дейдара. То, что ещё кто-то будет знать о его тайне, вновь ввело его в панику. Но Итачи уже скрылся за поворотом.       Всё оставшееся время Дейдара провёл в беспокойстве. Внутри нестерпимо ныло из опасения, что Итачи переломает то, что и так кое-как держится, и его, Дейдару, всё-таки раскроют.       Эта мысль не оставляла блондина ещё долго. В постели он ворочался и так, и сяк. Кое-как ему удалось уснуть только под утро.       Когда он открыл глаза, солнце уже взошло. Его упорно будили. Когда получилось разомкнуть глаза и приглядеться, Дейдара понял, что перед ним стоит Хината. Он тут же натянул одеяло на подбородок.       — Ты что здесь делаешь? Я не зва…       Трезвость пронзила его сонное сознание, когда он понял, что заговорил своим собственным голосом, причём охрипшим от вчерашних потрясений и недосыпа. Оттого звучал голос ещё ниже.       Дейдара воззрился на Хинату, на вид испуганную, решая, разумнее будет умолять эту девушку никому ничего не рассказывать, или зажать ей рот рукой, а затем уже думать, что делать.       Тишина не нарушалась. Дейдара не мог принять решение. Но тут от Хинаты послышался вдох, с которым обычно собираются с силами.       — Я всё знаю.       Дейдара не понимал, как реагировать на её слова. Знает? Всё? Внезапно не появилось ничего: ни страха, ни паники, ни мельтешения. Остались только тупая усталость и равнодушие. Пусть делает, что захочет.       — И что дальше? — спросил он спокойно. Где-то внутри ему захотелось, чтобы Хината выбежала из его покоев, опрометью понеслась к Сасори и рассказала ему обо всём. Чтобы закончились уже эти муки, эта непонятная игра, цели которой уже не стоили самого процесса.       — Я помогу Вам, — произнесла девушка.       Дейдаре показалось, что он ослышался. Он вперился в неё большими голубыми глазами, которые увеличились раза в два от услышанного.       — Что?       — Это просьба… Итачи-сана.       После этих слов он вообще перестал что-либо понимать.