Мимо. Ранен. Убит

      

***

— Ало… — Привет, родной мой, совсем пропал, где ты? — Да я в такси еду, вот, по делам — У тебя точно все хорошо? У тебя какой-то странный голос — Да, не-не, у меня все хорошо — Когда ты вернешься? — А-а, пф-ф…

***

Ты не смотрела на экран Грязный бит фоном играл Совсем неважно, кто нам играл Нас нежно разгонял грамм Ты разделяешь порно и секс На мне надета форма СС Ты загорела, я бледен Ты приучаешь тело к плети

      Телефонный звонок разрезает моё сознание, возвращая в реальность. Короткий диалог, стараюсь не подавать виду, хотя внутри бушует шторм. Встаю и, шатаясь, покидаю кухню. Я прихожу в себя уже в ванной, глядя на то, как вода, что стекала с моих рук, окрашивается красным. Поднимаю голову и сталкиваюсь со своим же отражением в зеркале. Взгляд пустой, хотя тело предательски дрожит, выдавая рвущуюся наружу панику. Кровь повсюду: на руках, шее, на лице и даже спутанные волосы, кажется, приобрели алый оттенок. Склоняюсь, опуская голову под кран и позволяя холодной воде намочить волосы и лицо, а вместе с тем и немного отрезвить. На смену отчаянию и злости на себя приходит паника. Я цепляюсь за свои же волосы, так крепко сжимая их пальцами, что начинает казаться, будто вот-вот и я их вырву вовсе. Мне пиздец как страшно выходить из ванной, ведь где-то в глубине квартиры на полу лежишь ты, мой Павший Ангел. Мне совсем не страшно, если меня поймают и посадят. Мне страшен гнев твой, Ангел. Я боюсь, что начну видеть во снах тебя, боюсь, что ты отвернёшься от меня, а свет твой, что поглощал я всё это время, перестанет меня греть. Мысли вихрем закручиваются вокруг одной и той же персоны и я сам не замечаю, как вновь стою перед тобою на коленях, смотрю и безмолвно восхищаюсь: твоя кожа приобрела цвет самого хрупкого на свете фарфора, а в глазах навечно застыл этот сладкий, будоражащий всё моё естество, испуг. Я прощаюсь с тобой и поднимаюсь с пола, вместе с тем поднимая нож. Спрятав его во внутренний карман, болтающейся на мне всё это время шубы я спешно покидаю квартиру, кутаясь в верхнюю одежду, в попытке спрятать рубашку со следами тебя на ней.

Такси мне вызови Или любые автомобили Такси мне вызови Или любые автомобили

Перепрыгивая через одну ступеньку, я практически выбегаю из дома, а вместе с тем и из подъезда. Ненадолго останавливаюсь, чтобы закурить, а выходит это у меня далеко не с первого раза — сигарета грозится выпасть из дрожащих пальцев, а лютые порывы июльского ветра то и дело тушат слабый огонёк, производимый зажигалкой. Когда мне это всё же удаётся, я продолжаю свой путь, кутаясь в предмет верхней одежды и шатаясь от сильного ветра, который будто пытался сдуть моё бренное тело, унести меня в забытиё, сдуть с лица Земли в наказание за мои грехи. Я бы соврал, если бы сказал, что не хотел этого. Мне ещё никогда так сильно не хотелось, чтобы меня придавило вдруг свалившимся с неба метеоритом. Или прыгнуть на проезжую часть прямо сейчас, и быть сбитым легковушкой с шашечками на крыше. — И испортить весь настрой пьяной, сосущейся парочке на заднем сидении, — представляю это и меня пробивает на смех. Хрипло посмеиваясь, я переступаю порог какого-то старого, грязного, и переполненного людьми бара.

***

Дэн и сам не замечает, как быстро минуты складываются в часы и как эта ночь плавно утекает, оставляя за собой лишь размытые воспоминания о произошедшем. Он пьет как не в себя, взглядом то и дело цепляясь за те лица, что так сильно и до боли напоминали ему об одном. Казалось, что все вокруг вдруг принимают один и тот же облик, что всё окружение сливается в одно лицо, преследуя тощего парня в причудливой шубе. Куда бы он не посмотрел — везде видит свою погибель его, что так укоризнённо смотрит, заставляя душу наизнанку выворачиваться, заставляя Дениса хотеть упасть на колени и слёзно вымаливать прощения ровно до тех пор, пока не услышит до боли знакомое: «Ну всё, Дениска, прекращай. Иди сюда, обнимать буду.» В попытке прийти в себя, брюнет вваливается в туалет, подбегая к раковине, он склоняет голову вниз, подставляясь под струи холодной воды. Умывшись, он поднимает голову и, с трудом сдерживает, зарождающийся в лёгких и поднимающийся вверх по горлу крик ужаса, когда видит в отражении того, кого оставил лежать на холодном кухонном кафеле в луже собственной крови. Денис закрывает себе рот руками, тяжело дышит и отступает на пару шагов, глядя на то, как улыбающееся лицо Макса в отражении искажается в озлобленную гримасу: голубые глаза становятся красными и грозятся испепелить дрожащего Титова, а рот растягивается в чёрное нечто, обнажая неестественно белые и острые зубы. — Что же ты наделал, Дениска? — сипло произносит фигура, смотрящая на брюнета из зеркала, а тот с ужасом замечает, что рот чудовища остаётся неподвижным, а его собственные губы движутся и столь ужасные слова выходят из зажатого ладонями рта, — И чего ты так испугался? Это ведь я, твой Ангел. Теперь я всегда буду рядом, как ты и хотел. — последние слова эхом отзываются в Денисовой голове, заставляя того кричать, вцепившись в собственные волосы. Ноги подкашиваются и тот падает на грязный пол, больно ударившись о него коленями, а крики и всхлипывания тонут в доносящейся из глубины бара музыке:

Ты доминируешь стильно Я синий и ещё просил, но Мне слишком больно за Россию Пожалуйста, не бей так сильно

Парень вываливается на улицу и блюет на асфальт, чудом удерживая себя на ногах. Этот хриплый голос и до неузнаваемости исказившееся лицо Кольцова мигают перед глазами красными лампочками, а из глотки вырывается лишь сдавленный хрип, в котором с трудом можно разобрать слова:

— Так сильно Так сильно Так си… Так си… Так си… Так си… Так си…

Как только перед глазами яснеет и это позволяет ему идти, то Титов почти что бежит по тротуару, заглядывая в лица прохожих и обращаясь к идущим навстречу с одной единственной просьбой:

— Такси мне вызови Или любые автомобили Такси мне вызови Или любые автомобили Такси мне вызови Или любые автомобили Такси мне вызови Или любые автомобили

Он и сам не знает сколько проходит времени перед тем, как ему всё же удаётся найти заветное такси и Денис буквально падает на задние сидения, а в ответ на вопрос водителя «Куда едем?» произносит лишь невнятное:

— Вывези, вывези.

Перед тем, как закрыть глаза и провалиться в темноту.