***
Александр метался из стороны в сторону, в попытках как можно скорей застегнуть пуговицы своей мятой рубашки. В отличии от него, Володя, казалось, совсем не торопится. Хотя ему и некуда: никаких планов, никаких забот — ещё год гнить в этой тесной одинокой камере. Что ж, теперь его хотя бы греет мысль о том, что он кому-то не безразличен, и что кто-то его ждёт. И этот кто-то — Александр. Володя и в правду ни о чем не переживал. И ближайшее время уж точно не станет впадать в тревогу. Незачем. Сейчас он наверняка испытывает облегчение. Нет нужды прятать свои чувства. Его любят. Любят в ответ. Должно быть, и Русакову теперь легче, однако его внезапно нервозное поведение говорит об обратном. Александр уже полминуты маялся с пуговицей рубашки и ему никак не удавалось её застегнуть. Он выглядит скорее несуразно: как маленький ребёнок, который чему-то учится и желает как можно скорей довести дело до конца. Торопится. Но эта спешка его ни к чему, кроме как к недовольному фырканью, не приводит. — Извини, я что-то не так сделал? — Поинтересовался Володя, наконец заметив беспокойство Александра. — Нет, всё нормально. С чего ты взял? — Русаков поднял голову, отвлекаясь от несчастной пуговицы. — Ты так торопишься, будто бы хочешь как можно быстрей убежать от меня. — Котляров нелепо усмехнулся. — Нет-нет, всё хорошо, я просто.. — Позволь я помогу. — Не дослушав Александра, Володя приблизился и начал по очереди застегивать пуговицы его рубашки. Александр смущённо поджал губы. В такие моменты он чувствовал себя беспомощным. А может, ему банально сложно принимать какую-либо заботу. Но это вовсе не означает, что она ему не нравится. На самом деле ему забота крайне приятна, особенно когда её проявляет любимый человек. — Спасибо.. — Он смущённо посмотрел улыбающемуся Володе в глаза. — ..большое. Большое спасибо, да.. Володя нежно провёл ладонью по щеке партнёра. Русакову, как и всегда, руки Котлярова казались теплее своих. Контраст. Володины пальцы едва дотянулись до шеи Александра. — Твоя шея.. На шее Русакова красовались многочисленные (некоторые из них вовсе сливались воедино) багровые следы от засосов. Они напоминали пятна яркой акварельной краски, на которые, к тому же, неуклюжий художник разлил еще и воду, от чего те разрослись и стали больше, заполоняя почти весь холст. Видимо, художником был Володя, а его холстом — Александр. Наверняка следы также проявились где-то в области ключиц, но они спрятаны под рубашкой. Может, оно к лучшему, хотя что толку — засосы на шее в любом случае не выйдет скрыть, а там дальше можно и додумать. Может, кто-нибудь вовсе подумает, что Александра расцеловали вдоль и поперёк, а не только в шею и ключицы. (Впрочем, они не будут неправы). — Прости, я, кажется, перестарался. — Володя глуповато засмеялся. Из уст Александра послышался глухой смешок в ответ. Своей ладонью он неловко прикрыл шею, отведя взгляд. — Сильно видно? — Спросил Русаков. — Достаточно, хах. — Володя, кажется, сам обескуражен. Александр глумливо сдвинул брови, делая вид, что он якобы злится. Хотя как минимум его выдавала мягкая улыбка и по-прежнему добрый взгляд. Но Володя, всё-же, не дождался его слов, и добавил к своим уже сказанным: — Ты правда прости. Я как-то не задумывался над тем, что тебе сейчас ещё идти работать придётся. — Не придётся. — Заговорив о работе, Александр в мгновение омрачал. — То есть? — Я увольняюсь. Сегодня. — Оу.. — Поэтому я так тороплюсь. Нужно успеть к начальству сгонять, да и было бы неплохо Кирилла поймать, и ещё раз спасибо сказать. Если он, конечно, не уехал по делам ещё. А то, боюсь, у нас станет мало поводов видеться. — Вы разве не хорошие друзья? — Друзья, да… но как-бы мне в тоску ещё глубже не упасть, опять не засесть в своём доме и.. — Тебя что-то ещё тревожит? — Нет. Совсем нет… — Александр почувствовал недоверчивый Володин взгляд. — Ладно, да, тревожит. Я до последнего не хотел тебе говорить, да и сам я задумался об этом вот совсем недавно. Можешь считать, что пару минут назад. Так вот… мы ведь станем гораздо меньше видеться, если я сменю работу. Вряд ли меня будут так часто пускать к тебе, если, по сути, я стану каким-то хером с горы для них. Потеря привилегий, такое дерьмо, в общем. Чем дольше я тут, с тобой, тем хуже мне от мыслей, что мне придётся ждать ещё целый год, чтобы вновь ощутить такую близость с тобой. Это глупо и, наверное, любой другой бы наоборот, старался провести максимум времени перед разлукой, но, почему-то, мне лишь тяжелее. — Саш.. — Володя распростер руки для объятий, в которые незамедлительно нырнул Александр. — Мне правда приятно, что я так важен тебе. Я люблю тебя. Но ты в первую очередь должен жить для себя сам. Пожалуйста, не "выпадай из жизни" вновь. Всё ведь идёт на поправку, я тебя уверяю. И если тебе это так важно, то, поверь мне на слово, я о тебе тоже беспокоюсь, и определённо не хочу, чтобы ты по мне убивался. И, к тому же, осталось чуть меньше года и я выйду на свободу. Это время пролетит незаметно, но ты можешь потратить его с пользой. С пользой для себя в первую очередь. — Спасибо. — Александр усмехнулся. — Ты всегда находишь так много слов.. казалось бы, простых, но таких действенных. Я постараюсь, наверное. Это всего лишь минутная слабость, надеюсь, пройдёт..***
Александр спешил прочь. Ему хотелось как можно скорее покинуть это место и забыть его как страшный сон. Нужно идти дальше. Хотя что дальше — неизвестно. Если бы он знал, что его ждёт в будущем, то, может, было бы хотя бы чуточку менее тревожно. Жаль, что в будущее нельзя никак заглянуть. Хотя, с другой стороны, так интереснее — мог бы подумать кто угодно, но не Александр. Ему хватило приключений за последний месяц. Сейчас он желает лишь одного — стабильности, но чтобы её достичь ему придётся трудиться дальше. Если он расслабится прямо сейчас, то, можно будет считать, что он опустил руки. Вероятно, если же он выберет забить на всех, вся и, самое главное, на себя — ничего толкового не выйдет и всё вернётся на круги своя. Миновав один из многочисленных коридоров, он напоследок заглядывает в один из кабинетов. И, как он рассчитывал (но всё равно, почему-то, удивился), видит там Кирилла, стоящего у кофеварки и, видно, ждущего, как обжигающий бодрящий напиток будет готов. Лица его, жаль, не видно: стоит спиной. — О, Кирилл, ты всё ещё здесь. — С неким облегчением произнес Русаков, шагая к другу ближе. — Ого, вы успели закончить до того, как я ушёл.. — Кирилл обернулся к Александру. — Ёкарный бабай! Он что, тебя ударил?! — Он положил руки Русакову на плечи, но смотрел, конечно же, на шею; звучал он (да и выглядел) крайне неубедительно и нелепо. Александр поджал губы, вдобавок нахмурившись. Кирилл заметил засосы, чёрт возьми. И как Александр об этом не подумал? — Да, ударил. По шее. Губами. — Саркастично произнёс Русаков, убрав руки Муравьёва со своих плеч и неловко прикрыв следы на шее ладонью; он недовольно сдвинул брови. — У тебя плохо получается строить из себя придурка, Кир. — Ой, да ладно тебе! Видел бы ты своё лицо, ха-ха! — Кирилл рассмеялся. — Хорошо, отставим шутки в сторону. Ну как всё прошло? Тебя ведь уже можно поздравлять? Когда свадьба? Чур я подружка невесты, хе-хе! — Вижу, что перестать шутить ты и не пытаешься! Какая свадьба? Какая подружка? Какой невесты? Слишком… слишком много вопросов! — Александр сгорал от стыда. — Ладно, признаю, я переборщил, за что прошу прощения! Чего ты такой напряженный? Обычно люди радуются, когда узнают, что у них любовь взаимная. Или я всё же что-то не так понял? — Кирилл вопросительно поднял бровь. — Да нет-нет, всё ты правильно понял. Я люблю его, а он любит меня… — Русаков всё-таки улыбнулся, уводя свой мечтательный взгляд в сторону. На щеках выступил румянец. — Просто между тем было парочку нелегких разговоров, вот и всё. Да и знаешь, наверное, мне просто сложно принимать хорошее после всего того пиздеца, который так внезапно настиг меня, хах. Будто бы я все ещё жду подвоха… — Что ж, понимаю тебя. И поздравляю тебя с взаимной любовью-морковью, счастья, благополучия, нервов, и всё такое-прочее, хех. — Кирилл ободрительно похлопал Александра по плечу, затем потянулся за стаканчиком кофе, сделал глоток, и, наконец, взглянул на часы, в последствии глухо вскрикивая. — Твою ж мать! Бля, Сань, я был бы рад поговорить с тобой ещё, но надо поторопиться, а то начальник пизды даст. Ну, ты ж его знаешь. Эх, тебе, конечно, повезло, ты ж уволился уже, так? — Да.. потому я и хотел тебя подловить. Хер знает, когда встретимся в следующий раз, а ты всё-таки мой близкий друг.. да и, признаться честно, я всё ещё чувствую себя в долгу перед тобой. — Не преувеличивай. Вся эта каша всё ещё частично моя вина, потому-то я и должен был тебе помочь. Ну, ты понял, надеюсь. А на счёт встретиться… — Кирилл вновь сделал глоток ароматного кофе. — У меня сегодня, кажется, смена раньше обычного заканчивается. Можем вечером где-нибудь посидеть, поболтать. Заодно, если хочешь, Агафонова позови. Отметим в дружеском кругу твою взаимную любовь, так сказать. — Ага, значит.. — Ну, ты подумай пока что. Главное до вечера позвони и скажи мне, что ты решил. Мне уже точно бежать надо, а то я что-то совсем заболтался! Удачи! — Пока, давай, тебе тоже удачи! Кирилл, махнув на прощанье рукой, ушёл. Русаков пробыл в помещении, застывши, словно статуя, ещё некоторое время, обдумывая заманчивое предложение Кирилла и весь их разговор в целом. Что ж, кажется, всё хорошо. Хотя странное предчувствие того, что он забыл что-то очень важное, не покидало Александра. Он не мог вспомнить. Наверное, оно не так важно на самом деле.***
— Ты какой-то нервный. — Подметил Агафонов, глядя на друга. Ранний вечер, хотя на улице уже совсем темно. Если бы не скопление людей на улицах, и не всевозможное вездесущее праздничное освещение, можно было подумать, что сейчас поздняя ночь. Однако люди только-только спохватились и поспешили кто куда: кто-то на встречи с друзьями, другие — на свидания, третьи — это дети, которых родители выпускают гулять только когда те завершат всю домашнюю работу. Дети… Александру удалось добраться до места назначения через, казалось, неминуемые пробки, и даже найти парковочное место. Вместе с ним был и его лучший друг — Агафонов. Кирилл, должно быть, ждёт их в самом ресторане. Давненько Русаков не собирался где-либо с друзьями. Наверное, последний раз был в крайний Новый год, или же на его день рождения. Хотя, тех людей, которые были рядом в те дни, Русаков с натяжкой может назвать друзьями. Вернее, нет, он вообще их за друзей не считает и не считал. Некоторых из них он даже по именам не помнит. Он так редко бывал трезвым. Единственный, кто прошёл проверку временем — Агафонов, даже несмотря на то, что изначально их связали какие-то мелочи и детские шалости. Ну, или же алкоголь. Александр вышел из машины, застёгивая кожаное пальто. Его лицо в одно мгновение защипал морозный ветер, а на щеках и носу появилась красная дымка. Агафонов стоял неподалёку — по ту сторону машины. Он всё ещё ждал ответа Александра на свой вопрос.. — Всё в порядке. Просто тревога меня совсем не отпускает. Нормально, сейчас пройдёт, надеюсь. — Русаков еле-еле улыбнулся. Два друга двинулись в сторону ресторана. Место выглядело не сильно дорогим, но и не сильно дешёвым — золотая середина. Что ж, Александра это определённо устраивает. Ему не хочется роскоши. Он бы и в самом дешёвом заведении чувствовал бы себя отлично — он с друзьями ведь. Конечно, вполне возможно, что и не в друзьях дело, а в том, что ему какой-угодно свинарник кажется приятнее собственного — того, что в его квартире. Что ж, он продолжит уборку, однако уже завтра. Ему нужна разрядка. Да и, видно, время, чтобы осознать всё то хорошее, что произошло сегодня.***
…Все за столом громко болтали, периодически смеялись. Джазовая спокойная музыка, которую в этом заведении включали по кругу, контрастировала с бурными и весёлыми обсуждениями друзей. Стоит отметить, что алкоголя не было. Они сидят в ресторане уже чуть больше получаса, но с каждым разом, казалось, они становились всё бодрее и живее. Тревоги Александра будто бы и не было… На десерт Муравьёв и Русаков взяли себе по чизкейку, а Агафонов отличился — взял брауни. В итоге свою порцию Кирилл не осилил, оставив половину торта не съеденной, потому отдал её на растерзание Агафонову. Предлагал также и Александру, но тот, видно, сам уже объелся. — Ну, так и что, какие у тебя планы? — Спросил Кирилл, ухмыльнувшись. — По поводу чего? — Задал встречный вопрос Русаков. — Ты ж из росгвардии уволился, ты больше не мент. Но налоги сами себя не оплатят, а еда сама себя не купит. Я спрашиваю: деньги как зарабатывать будешь? — Ах, ты об этом! — Русаков задумчиво засмотрелся вверх, в потолок. — Вот что: я бизнес открою! Без понятия, правда, как и зачем, но… — Какой бизнес, Сань? Ты ж только ртом работать умеешь! Кирилл и Агафонов громогласно рассмеялись. Александр сперва неловко поджал губы, но вскоре всё-таки захохотал, хотя его смущения это не отняло. — Придурки. — Усмехнулся Русаков. — И мы тож тебя любим, Санёк. — Дразнил Кирилл. — За твою бескрайнюю доброту, сострадание и милосердие, конечно же! — Добавил Агафонов. Все вновь рассмеялись. Вдруг зазвонил телефон Александра. Он поспешно вытащил его из заднего кармана и взглянул на имя на экране, написанное белым по чёрному. Это была Маргарита. Александр резко напрягся, чего было трудно не заметить со стороны. На ум ему быстро пришел их последний разговор. Неужели он что-то упускает? Он поднял трубку: — Алло? Марго? — Привет, Саш. — Интонации в её голосе были трудно различимы, потому понять, что у неё на уме, было почти невозможно. Но мозгами Александр понимал, что явно что-то нехорошее — иначе она бы ему не звонила. — Да, здравствуй. Ты что-то хотела? — Твёрдо поинтересовался Русаков, всеми силами скрывая волнение в голосе. — У меня к тебе тот же вопрос. Может, ты что-то хотел? Александр был сбит с толку, потому молчал некоторое время. — Ты сама мне позвонила. — Ты совсем забыл.. — Утвердительно произнесла Маргарита. — Забыл что? Марго молчала. — Пожалуйста, если я действительно забыл что-то важное, то скажи прямо. Я тебя вообще не понимаю, а только начинаю теряться и волноваться ещё больше, ещё сильней. Ты же знаешь, нервничать мне совсем не стоит. — Недолго Александр прятал свою тревогу. — Он очень расстроился, что ты не пришёл. И я тоже. Я думала, что ты бросишь пить. Не знаю зачем, но я зачем-то дала ему надежду, что ты.. — Он? — Александр озадачился. — Я бросил пить, вообще-то. Но к чему это? Я тебя не понимаю! Вот вообще не понимаю! — Тот факт, что ты не бухал, делает всё ещё хуже. Я думала, что на трезвую голову такое не забывается. У твоего сына сегодня день рождения, идиотина. Александр не знал, что ответить, хотя даже если бы знал, то не успел бы: Маргарита повесила трубку, послышались обезнадёживающие гудки. Агафонов положил ладонь застывшему Александру на плечо, в надежде ободрить. Он говорил что-то поддерживающее, и, вскоре, к нему присоединился и Кирилл, но Русаков, кажется, уже не слышал их. Всё как в тумане…