Нас догонит любовь

Прошло чуть больше недели с тех пор, как Александр попал в больницу. К счастью, с каждым днём его состояние становилось всё лучше, и он сможет вернуться домой через пять или шесть дней. Однако навряд ли в прежний график — ему совсем нельзя волноваться и пить, и курить. Что ж, хороший повод что-то изменить в жизни. За всю прошедшую неделю Александр только и делал, что читал книгу, подаренную ему Володей. Это даётся ему тяжело, однако, раз он всё ещё не сдался и прочёл половину, ему наверняка нравится. Да и как иначе объяснить его бесконечно заинтересованный взгляд когда он утыкается в сей книжку? С Володей он, увы, пока что не виделся. Только пару раз обменивались письмами, где разве что узнавали, как дела друг у друга, а также Александр вкратце высказал впечатления о книге. Ему невтерпёж ждать следующую их встречу, хотя, с другой стороны, он ведь всё ещё не прочитал «Дюну» до конца. Впрочем, у него как раз есть на это время, чтобы при встрече было хоть о чем поговорить. Потому что после Володиного поцелуя в щеку Александр не представляет, как будет спокойно смотреть ему в глаза и не пыхтеть от смущения, а как и о чём будет говорить — тем более не знает. А ведь он сделал то же самое — чмокнул Володю в щеку — когда навещал его в тюрьме. Конечно, хоть Володя и не приходил к Александру, его регулярно посещали лучшие друзья — Кирилл и Агафонов. Кирилл нередко заглядывал к нему с самыми разными угощениями, но обязательно диетическими. Первое время Александр не мог к этому привыкнуть, как и в целом к жизни без сигарет и алкоголя, однако всячески убеждал себя, что так ему будет лучше. Впервые он проявляет хоть какое-то милосердие по отношению к самому себе. Но, безусловно, поддержка со стороны тоже стала ключевой — Агафонов бросил пить, чтобы поддержать Русакова! Этого не ожидал никто, даже, кажется, сам Агафонов всё ещё в шоке от собственных решений… Наверняка от вышеописанного создаётся впечатление, что теперь у Александра точно жизнь как в сказке: любящие друзья; здоровье, улучшающееся с каждым днём; уход дурных привычек… Однако, у Русакова есть новая, совсем иная причина переживать…

***

День. Обеденное время. За окном пасмурно, как и всегда. Русаков с самого момента его пробуждения полностью погружён в процесс чтения, сидя в не самой удобной позе — свет и без того тусклой лампочки падает на страницы лишь в таком положении. В палату без стука влетает Кирилл, бесцеремонно захлопывая за собой двери и ненароком роняя куртку на пол. Заметив это, он почти что сразу наклоняется, чтобы её поднять. Из уст вылетает нервный смешок. — Кирилл?! Ты чего без предупреждения?! А если бы я тут сидел и дрочил?! — Александр осматривает Кирилла с головы до ног, быстро перенимая часть его тревоги на себя. Что такого могло произойти, что он даже в двери постучать забыл? — Как бы тебе это сказать, чтобы ты меня не прихлопнул… — Я в любом случае прихлопну тебя за то, что ты без стука зашёл, как только меня от капельниц отключат. — Проворчал Русаков, захлопнув книгу. — Что-ж, если так, то… короче, тебя тут навестить решили.. — Кирилл поджал губы. — Знаешь, я не совсем понимаю, как ты отреагируешь, потому я немного… растерян. Да я и сам не понимаю, как на это реагировать, в общем.. — Слушай, если это какой-то очередной всратый прикол от Агафонова, то передай ему, что это нихуя не смешно. Мне волноваться нельзя вообще-то! — Фыркнул Русаков. — Да нет же! Не прикол, просто… Кириллу не даёт закончить свою мысль громкий стук в двери. Ну, хотя-бы не вломились, как это сделал Кирилл чуть меньше минуты назад. Вот только кто именно пришёл — всё ещё непонятно. А Муравьев, видно, совсем не торопится открывать двери — молчаливо смотрит на Русакова, словно ожидая его команды, или банально боится лишний раз пошевелиться. Кто знает, что там у него на уме? — Ты чего застыл? Открывай уже. Я уверен, всё не так страшно.. — Шёпотом произнёс Александр, чтобы неизвестный за дверью его точно не услышал. Кирилл молча кивнул и послушно открыл двери. В проёме показалась девушка, ростом чуть выше Кирилла, в сером свитере и чёрных джинсах. Она была худой, от чего на шее выделялись сухожилия, издалека больше похожие на шрамы (может, это они и были?), а кисти рук казались чрезвычайно тонкими, особенно на фоне её крохотной оранжевой сумочки в руках. Локоны её светлых, будто пшено, вьющихся, будто бы волны, волос падали ей на плечи, еле-еле доставая до небольшой груди. Стоило ей поднять свой то ли сострадающий, то ли осуждающий взгляд, Александр точно тонет в голубых зрачках. Лицо, до боли пугающее, но и до боли родное одновременно, было совсем без макияжа — виднелись веснушки, которые будто бы кто-то небрежно рассыпал на её щеки, лоб и перегородку носа; под глазами красовались синяки. Конечно, несравнимые с синяками Александра. — Марго… — Напряжённо молвил Русаков. Это была его бывшая жена. Маргарита Русакова. — Привет, Саш. — Её голос зазвучал неожиданно тепло. Кирилл, тем временем, нервно пожимал плечами и жестикулировал руками, стараясь хоть как-то ответить Александру на его удивленные взгляды. — Кирилл, будь добр, оставь нас наедине. — Произнесла Маргарита, по-доброму улыбаясь Кириллу. — Я, эм.. — Муравьев посмотрел на Русакова, пока тот ему одобрительно не кивнул. — Да, хорошо, ладно. Кирилл ушёл. — Знаешь, довольно страшно узнавать в последнюю очередь о том, что у тебя случился инфаркт и ты оказался в больнице в предсмертном состоянии. — Маргарита присела на стул неподалёку от койки. — С хрена ли ты так за меня переживаешь? Я убиваюсь уже третий год, а ты только сейчас заметила? — Огрызался Александр. Она совсем не вовремя явилась в его жизнь. Зачем его так тревожить? Чтобы что? Опять унизить? Ей не хватило всех тех лет семейной жизни? — Неправда. Я постоянно говорила о том, что если ты бросишь пить и курить — позволю видеться с сыном. — Это звучало как очередная манипуляция с твоей стороны, а не сострадание. Александр получал от неё ножи в спину достаточное количество раз, чтобы больше не верить ей. Чтобы в принципе больше никому не верить. Маргарита не изменилась. Совсем. Зря он на что-то надеялся, как только увидел её улыбающуюся в дверях. Подумал, может, поумнела. Или дело всё-таки не в ней, а в нём? Может, он заслужил? Или это она настолько чёрствый человек, раз заставила Александра искренне поверить в собственную ничтожность? — Может, это она и есть, Саш. Но это манипуляция во благо. Не бывает манипуляций во благо. Особенно манипуляций связанных с детьми. Почему взрослые так любят впутывать этих чистых и неповинных созданий в свои грязные и несправедливые дела? Никто не знает. Дети не заслужили зла. А имя этому злу, видимо, взрослая жизнь. Нельзя позволить ещё одному жизнерадостному ребёнку стать злобным, как и большинство взрослых. Александра слишком пугает мысль о том, что Артём, их с Маргаритой сын, может вырасти и стать точной копией своих родителей. Одна только мысль о сыне пробуждает в Александре миллиарды обвинений самого себя во всём самом плохом на этом белом свете. Будто бы Александр действительно виноват не только в своих проблемах, но и в проблемах окружающих его людей, и не только. Вообще всех-всех. Однако этот стыд никогда не переиграет стыд перед самим сыном. С одной стороны, наверное, ему не стоило оставлять его с Маргаритой, ведь она не лучший пример для ребёнка, а с другой — отец-алкоголик тоже не наилучший вариант. Из двух зол он выбрал меньшее. — Артём, он.. — Начал Александр, проигнорировав слова Маргариты про манипуляции. — Как он? Наш сын… — В его голосе чётко звенела тревога. — Никогда бы не подумала, что ты будешь за него переживать.. — Марго произнесла это будто бы со зла, а на деле это простые мысли вслух. Вот только поздно уже думать. — Может потому что ты блять никогда за него не переживала? И надеялась, что если будет человек хуже тебя, то никто не заметит твои вечные проёбы?! Ах ты сука! Александр резко подорвался с койки, уронив капельницу на пол. Но его это уже не волнует. Он хватает Маргариту за горловину свитера, поднимая со стула и будто бы вот-вот готов замахнуться на неё. Левой рукой он хватает её за горло, почти сжимая, и впечатывает в стену. — Саша… не надо, пожалуйста… — Маргарита остаётся спокойной не смотря на полную потерю контроля над ситуацией, звериный оскал и дикий взгляд Александра, и пылающий в сердце страх. По-крайней мере, делает вид, что она в порядке. — Боже… Александр сам себя не узнаёт. За что он так с ней? Пару минут назад он думал, что дети не заслужили насилия и зла, но почему-то совсем не подумал, что его на самом деле не заслуживает никто. Вообще никто. Его рука на чужом горле… почему это кажется таким знакомым? Словно подобное было совсем недавно. Подобный воистину напуганный взгляд он уже ощущал на своей шкуре. Шкуре самого настоящего хищника. Неделю назад, возможно. Только на месте бывшей жены был кто-то другой, верно? Кажись, если бы не эти воспоминания, он бы не остановился. Ему нужна помощь. Александр отдёрнул ладонь от шеи Маргариты. Раздался звон капельницы, которая волочется по полу от каждого движения руки. Он отдалился от бывшей, с ужасом глядя сперва на собственные дрожащие пальцы рук, затем на упавшую наземь капельницу и лишь потом на Марго. Он чудовище. — Я.. прости.. прости меня.. или не прощай, я-я не знаю! — Александр сел на край койки, схватившись за голову обеими руками. — Я не прав.. извини.. — Мы оба не правы. — Маргарита наклонилась и подняла капельницу. — Ляг обратно. И прости, что заставила тебя волноваться лишний раз. Александр кое-как расположился на койке, вернувшись под мягкое одеяло, которое сейчас, почему-то, казалось невероятно тяжелым и словно придавливало его, сковывало движения. Он взял в руки книгу, которая чуть было не упала с края койки. Маргарита вновь присела на стул. Молчат. И правильно. Лучше молчать, если нельзя сказать ничего толкового. — Ты же помнишь, в какой класс в этом году пошёл Артём? — Маргарита пытается сгладить ситуацию разговором о сыне. — Конечно, в третий. — Александр натянул ухмылку. — С последней вашей встречи.. кажется, полгода назад? Ты тогда ненадолго прекратил пить, я уж было подумала, что навсегда бросишь.. а это продлилось неделю. — Да.. — В общем, с тех пор Артём нашёл себе много новых увлечений. Например, начал играть на гитаре, на танцы ещё немного походил… Гитара… Александру сразу же вспомнился Володя и песня, которую тот написал специально для него. Если же ему удасться найти общий язык с бывшей женой, то он обязательно должен познакомить сына с Володей. Может, Володя научит его паре трюков на гитаре. А может и нет. Кто знает? Кто-то наверняка знает, но точно не Александр. Он в этом вообще не разбирается. Даже представить себя с гитарой в руках не может. — Классно. — Александр всё же искренне улыбнулся и, сам того не замечая, прижал книгу к груди. — С каких пор ты книги читать начал? Ты вроде бы всегда нелестно о литературе отзывался. — Любопытствует Марго. — Так звёзды сошлись. Александр не станет раскрывать Маргарите истинную причину того, почему он так внезапно начал читать. Слишком долгая история. А ведь всё это началось ещё той самой ночью в Макдональдсе… — Артёму тоже очень нравится читать. Сейчас, например, он читает повесть «Волшебник Изумрудного города». — Продолжала рассказ о сыне Маргарита. — Да уж, на меня он совсем не похож. — Слегка иронично сказал Александр. «Может, оно и к лучшему, что он не похож на такое чудовище, как я» — У вас глаза очень похожи.. не только цвет радужки, но и взгляд в целом. — Маргарита вытащила телефон из сумочки и принялась что-то искать. «Взгляд такой же мерзкий и злой, как у меня? Да не поверю. Тёма не такой…» — Вот, смотри. — Она протянула Александру телефон. — Эта фотография сделана неделю назад. На фотографии Маргарита и сын стоят вместе на красной площади. Интересно, конечно, кто их сфотографировал, однако это совсем неважно сейчас. Ведь Артём так подрос — вытянулся, покруглел малость. Волосы растрепанные, средней длины, почти что каре. Но, видимо, ему нравится. Не стоит возражать. Полгода… не такой уж маленький срок, но и долгим его назвать трудно. Но сын так сильно изменился. Совсем не узнать. Если бы Марго не сказала, что это Артём, то Александр бы в жизни об этом не подумал. Хотя взгляды у них действительно чем-то похожи. Вот только здесь у Артёма взгляд точно такой же, как у счастливого Александра. А Александр очень редко бывает по-настоящему счастлив. Жаль. Но его хотя-бы радует, что сын не перенял от него всю ту грязь и злобу, а унаследовал лишь хорошие качества. Хотя Александр не считает, что они у него вообще есть. — Очень мило.. — Единственное, что смог выдавить из себя Александр, так как в душе он загрустил ещё больше. — Саш, к чему я это всё веду.. — Марго спрятала телефон обратно в сумку и нахмурилась. — Он очень хочет с тобой увидеться. Постоянно спрашивает, где ты и с кем ты, в порядке ли ты, когда навестишь его… А я ведь сама затрудняюсь что-либо ответить.. но не могу же я вечно врать! Он нуждается в крепком мужском плече, но ты совсем не можешь похвастаться этими качествами. Ты запиваешь всю боль и горе алкоголем, разве это сила? Это слабость… — Я всё равно бросаю пить и курить. Мне категорически запрещено… — Александр склонил голову. — А я ведь совсем не хочу умирать. — Тогда что мне ему сказать? Ты молодец и всё такое, но.. это так странно. Неожиданно… — Маргарита считает Александра слабым не только потому что он пил и курил. Это, кажется, была лишь отмазка. Либо одна из многочисленных причин, возведённая в абсолют, хотя на деле остальные причины не менее важны. Она не в силах объяснять ему что-либо. Думает, что он всё равно не услышит её. — Я не знаю. — Мне сложно тебе доверять. Вот и всё. — Мне тебе тоже, Марго. И к чему они пришли? Ни к чему. Это был бесполезный разговор, разве нет? Оба словно говорили в пустоту. Не говорили правды. Либо говорили, но лишь часть правды. А недосказанность порой даже хуже, чем сплошная ложь. Каждый молча о чём-то размышлял, с каким-то чрезвычайно умным и напряженным видом. Может, грызли себя за всё совершенное минутами, или вовсе годами раннее, а может, наоборот — критиковали друг друга, но никак не себя. Хотя что мешает делать им и то, и то одновременно? Правильно — ничего. — Давно ты, кстати, у парикмахера был? — Маргарита пытается перевести тему, но выбирает не лучший вариант для этого. — Времени не было. Я настолько ужасно выгляжу? — Нет. Скорее, просто забавно. Хотя я бы на твоём месте подстриглась. — Как грубо. Александр не фанат непрошеной критики. Слишком уж грубо. И тем более, из уст бывшей жены это звучит ещё грубее. Наверняка она, как, впрочем, и всегда, просто хочет его задеть. Иначе зачем ей вообще продолжать этот бессмысленный диалог. Александр вновь задумался о сыне. Интересно, чем он сейчас живёт, с кем дружит, как время проводит, не считая уже перечисленной игры на гитаре и чтения книжек. Казалось бы, родной сын, но знает он о нём так мало… — Артём, он… — Начал Александр, почти сразу вновь замолкая, словно обдумывая слова. В дверь постучались. — Сааааша! Обед принесли! — Зазвучал голос Кирилла. — Заходите уже. Пожалуй, Александр даже рад, что их диалог с Маргаритой нагло прерывают. Всё равно формировать мысли в кучу уже не удавалось. Внутри него будто бы ураган прошёлся, оставляя хаос и беспорядок. Да и раны прошлого всё ещё не зажили, а они зачастую мешают жить настоящим и думать о будущем. В палату вошёл Кирилл, а вслед за ним медсестра, в руках которой красовался пластиковый поднос с едой. — Ээ, Саш, тебе.. — Кирилл сел на край койки. — Тебе будут короче эту хрень делать.. блять.. ну как их.. анализы.. — Он взглянул на Маргариту. — Потому тебе, Марго, совсем скоро уходить надо. Надеюсь, я не прервал какую-то сверх-важную беседу.. короче, в любом случае, телефоны у вас есть, так что созвонитесь, если вдруг что, да? Александр совсем не против того, что Кирилл внезапно вторгся в его диалог с кем-либо. Впервые. Мысленно он даже отблагодарил его. — Да, ты прав. Созвонимся, как-нибудь. Выздоравливай, Саш. Пока. — Марго на прощание улыбнулась и вскоре ушла. Александр был готов расплакаться прямо здесь и сейчас, но останавливала его стоящая неподалёку медсестра, остывающий обед и растерянный Кирилл, к которому у Александра не меньше вопросов, чем у Кирилла к нему…