Всадники

После возвращения на Гриммо всё завертелось очень быстро. Волан-де-Морт приступил к активным действиям. Юнцов с едва запекшейся меткой посылали на погромы и зачистки все чаще. Показательные выступления Пожирателей приносили свои плоды — наносимый магическому миру урон становился все заметнее. Люди умирали практически каждый день. Министерство с трудом справлялось: еще совсем зеленых Авроров готовили не к службе, а к войне. Регулус участвовал во многих вылазках — не мог не. Он старался избегать убийств, постоянно балансируя на грани: обезвредить тут, взорвать для виду здесь. Создавал шумиху и дым, не принося значительного вреда, не марая руки. Была уже поздняя осень, конец ноября. Промозгло, но не по-зимнему еще, а так неприятно, влажно, голо. Всё свободное время Регулус проводил в одном из магловских районов Лондона в небольшой квартирке недалеко от центра, где его всегда ждали с улыбкой и нежными объятиями. Он совсем недавно рассказал Ребекке о магическом мире. О себе. Нарушение секретности карается Визенгамотом. Но сил его не было больше лгать ей, пока она смотрела на него своими искрящимися счастьем голубыми глазами. Признаваться было страшно. На сомнения и окончательное решение ушли месяцы. Месяцы разрывающих изнутри споров с самим собой. Он не хотел её испугать, не хотел, чтобы она смотрела на него как на психа с пятого этажа в Мунго. Ребекка была младшей дочерью в семье. У нее все было правильно: родители, брат, учеба в хорошем университете. У нее был план и перспективы, которые Регулус ни за что не хотел бы у нее отобрать. Они едва познакомились, когда он уже увяз в ней полностью. Им обоим всего семнадцать, чувства внутри горят так ярко, что почти слепят. Бекка только поступила — она будущий архитектор, и Регулус уже гордится ей. Ему в ней нравится многое: привычка читать в полумраке книжки, портя зрение, остроумные комментарии, большое доброе сердце, бьющееся на пол такта быстрее его собственного. Ему нравятся ее шутки, нравится улыбаться ей в ответ, нравится смотреть, как она запрокидывает голову хохоча. Он любит быть с ней рядом. Она жила одна, потому что ее родители желали ей свободы и самостоятельности. Регулус мелочно находил это удобным, чтобы оставаться на ночь. Вальбурга давно перестала задавать вопросы о том, где он шляется целыми днями — годы упорного дистанцирования от матери свое сделали, и после принятия им метки она ослабила поводок на его шее как никогда прежде. Осенью Тёмный Лорд отдал приказ в школу не возвращаться — Пожирателю не место среди осквернителей крови и прочего отребья. Пришлось чаще выходить на рейды, больше притворяться. Оглядывайся, думай, что и кому говоришь, не отводи глаза, и ты выживешь. Выживание было первостепенно и если оно имело цену, то он готов был заплатить. Регулус хорошо помнил своё первое убийство — оно у него было выжжено застывшей картинкой под веками. Показательная казнь, одна из многих, но для него — особенная. Его проверяли, и он знал это. Пожиратель, не выпачканный в крови — это смешно, так быть не может. Он убил его быстро. Непримечательного усталого мужчину средних лет. Когда едко зеленая магия сорвалась с палочки Регулуса в его сторону, он даже не закричал. Вся его семья к тому моменту была уже мертва — убита такими же как Регулус новичками, проходящими свои персональные проверки. Не дергаться, не бояться, не дрожать, рука должна быть твердой, заклятие с губ должно слетать вместе с усмешкой. Он ненавидел себя в тот день. Ненавидел суку жизнь за то, что ему пришлось это сделать. Ему хотелось кричать и молить о прощении. Только молить было некого. В ту ночь он пришёл в единственное место, где смог бы внутренне примириться с тем, что совершил. Где он не чувствовал себя так отвратительно грязно. Прямо с порога Ребекка поняла, что что-то произошло. Глаза Регулуса были все в розовой пленке полопавшихся сосудов и опухшие от непролитых слёз. Он был бледен и выглядел разбитым. Без лишних слов она впустила его в дом, сжав в объятиях. Он был холодным и редко вздрагивал, не обнимая в ответ, только дышал ею. Дышал жадно и громко ароматом мыла от ее волос, силясь забыть въевшийся в ноздри запах крови и гари. Он молчал, и она не задавала вопросов. Он сказал Сириусу, что будет война. Что они оба будут защищать тех, кто им дорог. И он будет защищать ее, потому что она единственная, кого он может защищать. Она приняла его. Не растерялась и в ответ на «я маг» потребовала доказательств. Долго настаивала, что не поверит дешевым фокусам с кроликом и шляпой. Получив наглядную демонстрацию умолкла, смотрела прямо так, пронзительно, как будто впервые видела. Выслушала все от и до, кивнула, приняла. Приняла новый мир, работу, метку, имеющую слишком много смысла, приняла его и его жизнь со всей грязью, едва ли поморщившись. Он хотел уйти вначале. Уверял себя, что готов отпустить её, чтобы обезопасить. Не учел только, что она его отпускать не намерена. Вместе против всего мира, против обоих. До конца своих дней. Обещание, что они дали друг другу. Время мчалось неумолимо, и они все еще были вместе. Оба были юны, оба думали слишком о многом, боялись многого, ошибались порой, но дорожили друг другом до умопомрачения. Регулус поставил защитные чары на квартиру. Если Бекка поздно возвращалась домой и у него была возможность, то он никогда не позволял ей ходить по лондонским сумеркам в одиночку. Времена опасные. Для всех. Маглы тоже это чувствовали. Иначе, но понимали, что что-то происходит. Что-то глобальное. По телевидению транслировались известия о терактах и разбоях, пропажах людей и повышенной смертности в стране. Регулус потратил целый вечер на объяснения, что обычные люди не при чем. Ребекка это и сама понимала, без него. Всё чаще он возвращался побитый или раненный. Аптечка в их доме перестала вмещаться на одной полке. Ребекка бинтовала порезы молча, не просила сбежать, пойти против семьи или уйти из рядов Пожирателей. Она, казалось, понимала, что это вряд ли возможно и делала всё, что было в её силах, чтобы сделать жизнь Регулуса чуть менее мучительной. В декабре Бекка стала уставать сильнее, чем обычно, часто раздражалась по мелочам, теряла вещи. Все это беспокоило ее и мешало готовиться к экзаменам. Здоровье ухудшалось слишком быстро, оставляя ее без сил. Регулус волновался, помогал с учёбой как мог в меру своих знаний, готовил несложные завтраки и таскал спящую девушку из гостиной в спальню. На все его вопросы она отмалчивалась, хотя мысль о причине крутилась в голове назойливой мухой. Ребекка отказывалась думать о ней серьезно. Задуматься в итоге пришлось, потому что лучше знать наверняка. После очередного экзамена, Ребекка из университета отправилась прямиком в аптеку. Регулус должен вернуться поздно, и можно не волноваться, что он забеспокоится, если она задержится. Беспокоиться ему, однако, однозначно придется, и Ребекке искренне жаль, что она больше не будет его островом спокойствия. Две красные полосы с теста на беременность кажутся такими яркими, что режет глаза. Или это просто слезы. Приподняв кофту, Ребекка касается живота кончиками пальцев. Ничего нового она не ощущает, но иррационально хочется улыбаться. В голове куча вопросов, словно плавающих в вакууме. Она стала совершеннолетней этой осенью. Как и Регулус. Они хотя бы не нарушают закон, если этот факт способен хоть кого-то успокоить. Она хотела детей. Однажды в будущем, когда вокруг стало бы безопасно, когда у Ребекки была бы семья, работа и образование. Но не сейчас. Она учится на первом курсе. Регулус вообще в самой гуще военных действий в магической войне. Он так волнуется за неё, так что же будет, когда он узнает о ребёнке. Никто не позволит, чтобы ребёнок чистокровного волшебника, наследника Блэков, был рождён от… такой как она. Они часто говорили об этом, о том, какие разные. Регулус каждый раз почти грубо настаивал на том, что никто им не указ. Одни против всего мира. Они обещали. У нее нет никакого права скрывать нечто подобное от него. — Беккс, я дома. — Немного устало, но громко сказал Регулус из прихожей. Ребекка ждала его в гостиной на диване, тест лежал в кармане спальных штанов. У неё было чувство, что он прожжёт дырку и выпадет в неподходящий момент, подставив ее самым подлым образом. — Привет, ты чего? Всё в порядке? Как экзамен? Можно поздравить? — Он был немного обеспокоен ее молчанием, так резко отличающимся от обычных их эмоций при встрече. Регулус лёг на диван и опустил голову ей на колени. Она сразу же зарылась тонкими пальцами в темные кудри и начала поглаживать, легонько царапая кожу головы ногтями. Голые рефлексы, привычка. — Я сдала на отлично. Волновалась больше, чем оно того стоило. — Она говорит тихо и глубоко дышит, чтобы успокоить дико бьющееся сердце. Но от одного взгляда на Регулуса, который словно кот тянется к её рукам и чуть ли не мурчит от того, что она делает с его волосами, расплывается в умильной улыбке. Он не причинит ей боли. — Я же говорил, что всё будет хорошо, а ты волновалась. — Он поцеловал её запястье, повернув голову, и снова прикрыл глаза, расслабляясь. — Нам надо поговорить. Я знаю, что ты устал, но это важный разговор. Для нас обоих. — Регулус тут же распахнул глаза, нахмурился, решил сесть рядом, чтобы было удобнее говорить. — Я слушаю очень внимательно и серьёзно. Обещаю. Что случилось, ангел? — Её тон его обеспокоил. Может, она сейчас скажет, что устала так жить. В страхе, стрессе. Что лучше им расстаться. Он часто думал, что делал бы, если бы она решила уйти, и приходил к выводу, что отпустил бы и не винил. Если любишь — отпусти. Так говорят маглы, кажется. Это бы убило его, но держать силой он бы не стал. Это не было бы честно по отношению к ней. — Я беременна. — Выпалила она так быстро, что Регулус едва разобрал слова, зажмурилась, потому что боялась смотреть в глаза. — И я хочу оставить ребёнка! Даже если это опасно, даже если… — Она хотела сказать что-то еще, что-то несомненно важное, но не успела, потому что Регулус уже вышел из непозволительно долгого, по его личной оценке, шока и тут же заткнул бесконечный поток слов нежным поцелуем. Он мягко и в тоже время настойчиво сминал её губы, а она отвечала, мелко подрагивая в его руках. Оторвавшись от желанных губ, он заглянул в её глаза и понял в этот момент, как ослепительно он счастлив. Безумно. Как он раньше не понял. Это ведь невозможно не заметить. Этот лёгкий румянец на нежной светлой коже, блеск в глазах. Такая красивая. Носящая его часть под сердцем. Мерлин, у них будет ребёнок. У Регулуса не было и мысли, чтобы избавится от ребёнка. Самые разные чувства бушевали внутри: он был рад, испуган, счастлив. Он прикоснулся своим лбом к её и молился о том, чтобы белая полоса в его жизни длилась так долго, как будет возможно. Он чувствовал себя благодарным и просто гладил ее руки, сжимая холодные пальцы в ладонях. Она смотрела на него и улыбалась так счастливо, пока по её щекам текли слёзы. Она видела в серых глазах напротив любовь и чувствовала себя в безопасности. Они оба были счастливы просто сидеть на потрепанном диване в небольшой квартире, за окнами которой набирает обороты война, гибнут одни и упиваются чужой кровью другие. Регулус не позволит навредить своей семье. Сам умрёт, но никто не навредит им. Эта уверенность была для него такой естественной, как ничто иное. У него есть ради кого жить и ради кого умереть. Здесь и сейчас были только они, сжимающие друг друга в объятиях и неподдельно счастливые. Двое людей, которые любят, которые дышат друг другом. Это было самым важным сейчас. Во всём мире сейчас были важны только они двое. Трое.