falling into the emerald abyss

Потолок Большого зала как никогда соответствовал настроению — такой же хмурый и серый. Завтрак уже близился к концу, и вокруг слышались позвякивания посуды и отрывки сонных фраз тех, кто ещё не разошёлся на занятия. Бора угрюмо опустилась на скамью рядом с Гахён, что-то возмущённо изливающей Джейку. — Мне теперь надо к каждому занятию исписывать тонну пергамента, чтобы получить хотя бы «Удовлетворительно»! — Гахён раздражённо хлопнула по столу ладонью, выдохнула и приветственно кивнула Боре. — Я тебя ещё из вестибюля слышала, что случилось? — Гахён мне тут рассказывала, как её на Трансфигурации подставили, — сказал Джейк. — А, та слизеринская шваль. — Бора взяла любезно протянутый Джейком тост с маслом и, откусив, добавила: — Извиняться не буду. — Тут не за что. — У меня сегодня Заклинания, на которых мы типо возрождаем дуэльный клуб на час. — Бора хлебнула тыквенного сока из кубка. — Так вот, как думаете, я прибью какого-нибудь слизеринца «случайно» или да? — Почему-то я больше за Юхён переживаю… — проговорила Гахён. — Да ладно, она тебя отвлекает от СОВ. Если что, знания со слюной не передаются. — Не за столом, пожалуйста, — скривился Джейк. — Я бы сказала, куда тебе стоит пойти, но — не за столом. — Гахён встала из-за скамьи, хлопнула Бору по плечу и перед уходом добавила на прощание: — Не убей мою девушку, окей? — Как получится, — донеслось той вдогонку. — Если будешь бить слизеринцев, то засунь Сонхуну его палочку в задницу. — Джейк состроил гримасу отвращения. — Я сколько его не видел на днях, он всё ходит надутый, как будто Кубок мира взял. Видимо, уже навоображал, что одна победа сделает их чемпионами. — Никакого кубка школы у слизеринцев, пока я здесь учусь, — жёстко отрезала Бора. Любое упоминание того матча вбивало клин в её и так потрескавшуюся самооценку. А разум невольно рушил давно построенные воздушные замки, в которых она делает блестящую карьеру ловца и с лёгкостью попадает в сборную Англии. Джейк расплылся в одобрительной ухмылке. — Отличный настрой. Вот с таким и жду завтра на тренировку. С этими словами Джейк попрощался и скрылся за двустворчатыми дверьми Большого зала. Дуэльный клуб под прикрытием урока Заклинаний должен был пройти здесь же, потому Бора, никуда не спеша, доела яичницу с беконом, закусила булочками и запила тыквенным соком. Вскоре в зале остались одни шестикурсники. Бора собиралась подсесть к Хосоку, но Юхён нарушила её намерения. — Бора-а. — Сверху вниз на Бору устремился донельзя жалобный взгляд. — Я хочу тебя кое о чём попросить. — Она полубоком села рядом. Бора, не вдаваясь в сказанное, невольно потянулась к чужому криво завязанному галстуку. — На кону бутылка огненного виски. — Что, откуда у тебя?!.. — удивленная, она резко дёрнула жёлтую ткань, затягивая узел, и Юхён зашипела от чрезмерного давления. — Не ори. Главное, что есть, какая разница откуда. — И чего тебе надо? — с подозрением сузив глаза, осведомилась Бора. Под её взором Юхён замялась, её щёки чуть заметно заалели. Она прикусила губу, нервно потирая шею. — Кхм, ну… Можешь освободить комнату на… некоторое время?.. Понадобилось несколько мгновений, чтобы до Боры дошёл смысл сказанного. — Что?! — её высокий, пронзительный смех — о котором в Хогвартсе уже ходили легенды — заставил половину присутствующих в зале повернуть головы в их сторону. — У вас уже всё та-а-ак серьёзно, да? — Это не то, о чём ты подумала! — М-м, ну да, ты, наверное, будешь Гахён к СОВ готовить. Частное занятие, все дела, ага. Лицо Юхён теперь краснотой не уступало гриффиндорским галстукам. — Это вообще не твоё дело. — Ну да, ну да, но оно зависит от меня, — ехидно заметила Бора. — Так, я правильно поняла, что ты предлагаешь мне помочь тебе нарушить кучу школьных правил за бутылку огненного виски, чтобы вы с Гахён могли, — Бора многозначительно приподняла брови, — уединиться? Казалось, из ушей Юхен вот-вот повалит пар, так сильно пылали её щёки. — Поможешь? — Ага-а, только мою кровать не трогайте, окей? — Да мы не!.. — Не хочу никаких подробностей, — оборвала Бора на полуслове, открыто измываясь. — Когда? — Через пару дней? — Юхён выдавила милую улыбку. — А чего не прям сегодня, вам, наверное, не терпится? Ладно. Юхён засияла и стиснула Бору в объятиях, за что получила пару тычков в бок. Когда Гахён не было поблизости, Бора могла безгранично её донимать; это было чем-то вроде хобби. Двери отворились, и в зал торопливо вошёл профессор; разговоры утихли. Он велел всем отойти в конец помещения и вынул палочку. — Редуцио. Повинуясь заклинанию, парты в углах уменьшились до крошечных размеров, а затем перелетели в угол, составившись друг на друга. Профессор заговорил, повернувшись к ученикам. — Теорию дуэлей мы отрабатывали давно, и сегодня я предлагаю вам применить знания на практике. Это отличный шанс понять, в чём ваша техника заклинаний хромает. Так, теперь я разобью вас на пары. — Его взгляд заскользил по стройной толпе. — Кхм, Шиён, Сонхва, вы вместе, затем, Юбин, Хандон… Одно за другим озвучивались имена, и названные отходили в сторону. Бора смотрела на тех, кто остался, гадая, кто станет её оппонентом. Было бы забавно сразиться против Юхён или Хосока, у которого ничего, кроме Вспыхни, нормально не получалось. Квиддич развил в Боре ловкость и точность движений, потому и палочкой она махала с изрядной сноровкой. И слова Олливандера в тот заветный день, когда одиннадцатилетняя Бора пришла купить волшебную палочку, звучали в голове: «Красный дуб. Кто-то скажет, что это знак горячности владельца, а я скажу, что это признак необычайно быстрой реакции. Превосходная палочка для дуэлей». — Бора, Вы… С Минджи. Её будто хлестнули по лицу. Голова резко повернулась в сторону, глаза впились в Минджи, неспешным шагом направившуюся к Боре. «У неё, наверное, палочка из вяза, да?» — подумалось Боре. Юхён как-то прочитала целую книгу о волшебных палочках и при любом удобном случае рассказывала, что символизирует та или иная древесина. Вяз — о людях с врождённым достоинством. Бора с трудом подавила презрительную усмешку. — Встаньте друг напротив друга. Бьётесь до разоружения, заклинания по типу Вспыхни, — профессор мимолётно глянул на Хосока, — я использовать запрещаю. Ита-ак, поклонитесь друг другу. Бора встретилась глазами с Минджи. Чужой взгляд был как будто тёплый, бесконечно доброжелательный, но его непроницаемость холодила кожу. Эта расслабленная невозмутимость раздражала, хотелось её расколоть и обнажить сокрытое под нею. Бора попросту изнемогала от желания отомстить Ким Минджи за своё израненное эго. Бора согнулась в поклоне и выпрямилась, вновь приковывая взор к Минджи. — Палочки на изготовку. Минджи выглядела до возмутительного элегантно. С прямыми блестящими чёрными волосами, подчёркивающими аристократичную белизну её кожи; изящными тонкими пальцами, сжимающими палочку, и с безупречной выдержкой. «Не будь она такой красивой, было бы проще её ненавидеть», — отстранённо подумала Бора и тут же в ужасе отмахнулась от этой мысли. — На-ачали! Десяток голосов, разом выкрикнувших заклинания, слился воедино. Разноцветные вспышки замелькали, слепя глаза. — Петрификус Тоталус! — Минджи напала первой. — Протего! — отразив чужое заклинание, Бора тут же контратаковала. — Остолбеней! Палочки рассекали воздух, произнесённые заклинания звенели в ушах. Бора остервенело метала их в Минджи, размахивая рукой быстро и резко, словно вместо палочки она держала шпагу. Минджи отбивалась спокойно, её движения были скупыми и филигранно точными. — Риктусемпра! — выкрикнула та. Бора уклонилась, а Минджи, сделав несколько молниеносных взмахов палочкой, пустила в неё ещё несколько лучей, отбить которые разом Бора бы не смогла. Она отскочила в сторону, чудом извернувшись и едва не запутавшись в полах мантии. Все заклинания прошли мимо. Минджи продолжила атаковать. — У нас магическая дуэль, а не акробатическое шоу, — иронично заметила она, силясь попасть по извивающейся Боре, в которой с каждой секундой сильнее вскипала ярость. Она что, снова проиграет Минджи? Пригнувшись и пропустив мимо очередной луч, Бора заскрипела зубами от усилий и атаковала Минджи. Левикорпус, один из её козырей. Отразить невербальное заклинание не так уж просто, особенно такое редкое. В груди зарокотало победное предвкушение, Бора увидела, как нахмурилась Минджи. Не ожидала… Бора готова была завопить в яростном разочаровании, когда Минджи — без видимого труда — отбила её атаку. «Да какого чёрта! Почему она вечно превосходит меня?!» Их поединок вскоре перерос из учебной дуэли в битву насмерть. По крайней мере, Бора выкладывалась так, словно от исхода этой схватки зависела её жизнь. Она не замечала ничего вокруг, перед её глазами была только Минджи, и только победа над ней имела значение. Победа, которой Бора не могла достигнуть, даже будучи на пределе своих возможностей. Неужто Ким Минджи в самом деле лучше неё? — Эверте Статум! Внезапно ноги оторвались от земли. Бору кувыркнуло в воздухе. Спина впечаталась в холодный каменный пол, выбивая воздух из лёгких, и в глазах потемнело. Боль вспыхнула в затылке и поглотила её сознание. /// Пробуждение встретило тонким запахом лекарств Больничного крыла. В голове слегка пульсировало, а в горле было кошмарно сухо. Бора поморщилась и скосила взгляд вбок в поисках воды на прикроватном столике. «Мерлинова борода, ни минуты спокойствия», — устало подумала она. На соседней койке сидела никто иная, как Ким Минджи. Её, обычно аккуратно спадающие на плечи, волосы сейчас были чуть растрёпаны; мантия — помята и местами прожжена. Воспоминания (очевидно, не такие далёкие) вспыхнули в сознании Боры, и она вновь поморщилась. — Что ты тут делаешь? — хрипота в голосе сделала тон ещё резче. — Очевидно, ждала, когда ты очнёшься, — ответила Минджи, в чьих глазах тускло засветилось нечто похожее на беспокойство. — Как ты себя чувствуешь? — Нормально. — Позволь извиниться… — И поблагодарить за дуэль? — язвительно оборвала Бора. Минджи одарила её тем самым нечитаемым взглядом, который заставлял нутро Боры вскипать раздражением. — Ты не умеешь проигрывать, да? В воздухе, иллюзорно потрескивающем от напряжения, повисла тишина. В ней Бора почувствовала, как утопает в тупой злости и ощущении собственной глупости. Правда ведь, она ведёт себя глупо? Бора это понимала, но её дурацкое достоинство было глухо к разуму: оно вопило, как обиженное дитя, требуя отмщения, будто оно могло что-либо изменить. И Бора прислушивалась к нему, не могла иначе. Потому что она действительно, чёрт возьми, не умела проигрывать. — Это же… пустяки? Не думаю, что тебе из-за этого стоит каждый раз при виде меня посылать в меня аваду глазами, — добавила Минджи. Пустяки, да? — Вот ты с чего вдруг решила играть в квиддич? Почему прошла отбор в команду только в этом году? — Бора села на койке, разглаживая на коленях мятую ткань мантии. Ей не хотелось смотреть на Минджи, видеть её раздражающе красивое и спокойное лицо, исполненное благородства, возносящего её над другими. — Я люблю квиддич, вот и всё. Но… кхм, моя семья никогда не была от него в большом восторге и не поощряла моё желание играть. Поэтому я не пыталась попасть в команду, а теперь… Решила всё-таки попробовать. — Для тебя это просто развлечение, так? Минджи пожала плечами. — Конечно. — Ясно. — Губы Боры искривились в усмешке, и она понимающе кивнула. — А для меня нет. Так что не говори мне, что это «пустяки», окей? — То есть ты собираешься играть профессионально? Если так, то это всё тем более глупо. Никто не выигрывает постоянно, и всегда найдётся кто-то лучше тебя. — Ну уж это точно не ты, — рявкнула Бора, чувствуя, как гнев захлёстывает её без остатка. — И засунь своё любопытство вместе с извинениями и всем прочим в одно место, ладно? Ты действуешь мне на нервы. Бора поднялась на ноги и прошла мимо Минджи, краем глаза заметив, как та усмехнулась. — Как бестактно. Что и ожидалось от истинной гриффиндорки. — Пошла ты, — бросила через плечо Бора, покидая Больничное крыло. /// Следующие несколько дней отрадой Боры были только тренировки по квиддичу. В воздухе она могла оставить раздражение, которого накапливалось сверх меры, потому что Ким Минджи стало чересчур много в её жизни. По правде, не то чтобы больше, чем раньше, просто теперь Бора замечала её существование. Из-за этого та зачастила в её мыслях. Это напрягало. И раздражало, порождая новые волны проклятий — и ещё больше мыслей о Минджи. Такой вот замкнутый круг. Час близился к отбою. В гостиной стоял негромкий, по-своему уютный шум голосов, поскрипывания перьев по пергаменту и потрескивания поленьев в камине. Парочка первокурсников усердно пыталась превратить зубочистки в иголки, а небольшая группа, севшая в круг на полу, играла во взрывающиеся карты. Было какое-то очарование в хогвартских вечерах, что согревало душу семейным теплом. Бора, уже переодетая в домашнее, сидела в одном из мягких, обитых красным бархатом кресел, лениво перебрасываясь фразами то с Хосоком, то с Рюджин. Сознание медленно погружалось в вязкую сонливость. Она дёрнулась, когда вдруг чья-то рука схватила её за плечо. — Твою мать… — недовольно пробурчала Бора, хмуро зыркнув на стоящую перед ней взволнованную Гахён. В руках у неё был продолговатый свёрток. — Что это? — Тебе от Юхён. — О-о. — Бора взбудоражено потянулась за свертком, вопросительно глядя на Гахён: — Мне уже в комнату не возвращаться, да? — Да. Спасибо большое. — Угу-у. — Она слегка потрясла запечатанную бутылку и расплылась в довольной улыбке, услышав тихий плеск жидкости. — Не за что. Все в плюсе в конце концов, у всех есть прекрасная компания на ночь. Гахён посмотрела на Бору, влюблённо поглаживающую пальцами свёрток в руках, со смесью насмешки и осуждения. — Не переборщи только. Никто не хочет тебя пьяную усмирять. — Ага-ага, вали за своей придурковатой девушкой и не мешай моему счастью. Когда Гахён удалилась, Бора принялась распечатывать свёрток. Добрая половина факультета была без ума от неё по тем или иным причинам (как правило, всё решал квиддич), так что она не испытывала ни капли смущения, вынимая на свободу бутылку «Огненного виски Огдена». «Жизнь определённо налаживается», — подумалось Боре, стоило раздаться глухому хлопку откупоренной пробки. Резкий аромат защекотал её нос. Жидкость обожгла язык и глотку. Удовлетворённый выдох вырвался из груди Боры, и она, прикрыв глаза, откинулась на спинку кресла, наслаждаясь растекающимся внутри жаром. Капля за каплей алкоголь выжигал все невзгоды. Вместе с телом постепенно расслаблялся и разум. Бора с наслаждением понемногу запивала всю усталость со злостью, накопившуюся за последнее время. Она не заметила, как гостиная опустела, как мимо тихонько пронеслись Гахён с Юхён. За расслаблением вскоре пришло совсем противоположное: энергия забурлила под кожей, подогретая алкоголем, и Бору одолело назойливое желание выйти из гостиной, теперь казавшейся слишком душной и тесной. Ощущая удивительную лёгкость в теле, она подскочила на ноги и выскользнула на лестничную площадку, помахав на прощание Полной Даме. Той не впервой видеть, как Бора уходит нарушать школьные правила; они уже стали своего рода сообщницами. Хогвартс спал. Лишь изредка доносилось бормотание с портретов, чьи обитатели считали должным сказать Боре, что вообще-то уже был отбой. Даже трезвая Бора бы их проигнорировала, а выпившая Бора — и подавно. Такая Бора не видела никакой проблемы в том, чтобы освещать себе Люмосом путь по пустынным коридорам, где ей быть запрещено. Такая Бора очень хотела забраться на Астрономическую башню. Половина пути осталась за спиной, когда вдруг на одном из поворотов Бора столкнулась с кем-то. Она отскочила и чертыхнулась, направив палочку на чужую фигуру. — Хочешь реванш? — Блять, это ты, — разочарованно простонала Бора и поднесла горлышко бутылки к губам. Такое несчастье требовалось запить. — Ну почему ты-ы, что ты тут вообще делаешь? Ким Минджи, скрестившая руки на груди, выгнула бровь. — К твоему сведению, я староста. — Почему из всего Хогвартса тебе надо было, блять, пройти именно по тому коридору, по которому шла я? — заплетающимся языком возмутилась Бора. — И правда, как я посмела, приношу глубочайшие извинения. — Минджи тяжело вздохнула и пропустила чёрные пряди своих волос сквозь пальцы. Она выглядела плохо: подавленно, даже измождённо, с уже отнюдь не утончённой бледностью кожи. — А ты, позволь спросить, что тут делаешь? — Что с тобой? — пропустив вопрос мимо ушей, спросила Бора, с прищуром рассматривая чужое лицо. — Не увиливай. — Я не уливи… тьфу, не увиливаю. — Угу, а что у тебя в руках? — Палочка? — В другой руке. — Яблочный сок. — Очень смешно. — Минджи подошла ближе и заставила Бору поднять руку с бутылкой. — Мне даже любопытно, где ты достала такой хороший… яблочный сок. — Места надо знать, — с важностью ответила Бора, помутневшим взглядом блуждая по лицу Минджи. Вблизи бросались в глаза её покрасневшие белки. — Ты плакала, что ли? Минджи вздрогнула и нахмурилась. — Трезвая ты мне нравишься больше. — Зато я себе трезвая не оч нравлюсь. — Бора сделала новый жгучий глоток. — Тебя не беспокоит, что мне нужно это конфисковать? — Ну ща, допью и конфискуй. — Мне доложить твоему декану? — Ой, бля, не нуди, а. — Бора закатила глаза и протянула Минджи бутылку, едва не ткнув горлышком в губы. — Выпей. Может, бесить меньше станешь. С полминуты Минджи молча смотрела на Бору пустым взглядом, а затем приняла бутылку и без колебаний сделала несколько внушительных глотков. У Боры отвисла челюсть. — Ого-о, ты того, полегче, я тя в ваш гадюшник не потащу, если срубит, — присвистнула Бора, забирая свой виски обратно. Минджи несколько мгновений не дышала, закрыв глаза. Когда она шумно выдохнула и взглянула на Бору, на её лице читались облегчение и довольство. — Куда ты там шла, пока мы не встретились? — В Астрономическую башню… — Пойдём, — хмыкнула Минджи. — Не сбрось меня только. — Не обещаю. И они пошли. В тишине. То и дело по очереди прикладываясь к бутылке, от содержимого которой уже оставалось чуть больше половины. Так, к моменту, когда они поднялись на самую высокую башню Хогвартса, опьянение Боры достигло почти наивысшей отметки, а Минджи превратилась во что-то совершенно неузнаваемое. Боре было интересно: это всего лишь влияние алкоголя или же виски помог слететь маске, какую Минджи носила перед другими? Они опустились на пол, свесив ноги с выступа башни. Перед ними простёрся вид на погружённые во мрак просторы близ замка и ночное, сверкающее звёздами небо. Порывы ветра приносили с собой ощущение безграничной свободы и вседозволенности. — Может, снимешь очки со своего факультета за нарушение дисциплины? — ехидно хихикая, предложила Бора. Минджи рядом с ней будто бы сделалась младше на пару лет; её щёки раскраснелись, глаза блестели, и она много-много улыбалась. Широко и открыто. — М-м, нет, но, может, когда протрезвею, всё-таки сдам тебя декану, — протянула она. Одурманенная виски Бора не могла отвести от Минджи глаз. Перед ней словно было настоящее чудо, раскрывающееся в каждой улыбке и взрыве смеха, в утончённых чертах лица и изящности рук — в каждой детали, что крылась в образе Минджи. — Ты пиздец красивая, — выпалила Бора, и какая-то её часть (возможно, остатки трезвого ума) ужаснулась от сказанного. Удивление, что отразилось на чужом лице, было по меньшей мере забавным. — А ты пиздец пьяная. — Ага. Протрезвею — сброшусь отсюда от стыда. — Не надо. — Минджи состроила жалобную гримасу. Она взяла бутылку и сделала глоток. И Бора осознала, насколько пьяна, когда засмотрелась на то, как губы Минджи обхватывают горлышко и как по ним после проходится язык, слизывая терпкую влагу. Она поспешно отвела взгляд, уставившись перед собой, часто-часто моргая в попытках привести себя в чувства. Лучше не стало. Потому что Минджи без стеснения уложила голову Боре на плечо, и той, чтобы не упасть, осталось лишь приобнять её за плечи. От Минджи пахло виски и ещё чем-то сладким, а от её близости бросало в жар. — Мне не нравится, как ты ко мне относишься, — пожаловалась Минджи голосом, полным претензии. — Я отношусь к тебе, как все сри… ой, блять, слизеринцы к нам, и наоборот. — Это глупо. Мне это не нравится. Бора пожала плечами. — Возможно. Но ты меня всё равно бесишь, прости. — Ты меня тоже. Ведёшь себя как обиженный ребёнок. Бора возмущённо ткнула Минджи в бок, и та пискнула от щекочущих ощущений, отпихнув Бору от себя. Они рассмеялись и сделали ещё по глотку. Виски подходил к концу. — А что у тебя случилось всё-таки? — промямлила вопрос Бора, утыкаясь лбом в чужое плечо. Перед глазами уже плыло. — Это тайна. — М-м, ладно. — А тебе почему не пилось в комнате? — Это тайна. Пьяный беззаботный смех в очередной раз пронзил ночной воздух. Бора знала, что наутро будет стыдиться и жалеть, знала, что её надуманная ненависть к Минджи вспыхнет сильнее; но также знала, что сейчас ей лучше, чем когда-либо, что в этот миг — ей безумно хорошо с Ким Минджи.