Принуждение

      Сяо Чжаню снилось, что его сжигали на большом костре.       Сквозь рёв пламени слышались злорадные крики, завывания и улюлюканья. Толпа завсегда любила публичные казни, вот и сейчас упивалась человеческими страданиями, предсмертной агонией и видом обугленной плоти. Сам Сяо Чжань не видел ожогов, не чувствовал боли, кожа не слезала кусками, не плавилась от невыносимого жара.       Тем не менее он сгорал и слеп от яркого пламени. Пока рывком не проснулся.       Во сне он, кажется, кричал, но сейчас горло не першило. Просто было ужасно жарко, пот катился по лицу, а под поясницей и на груди натекли маленькие лужицы.       А всё потому, что это бесстыдник, Ван Ибо, раскалённый как печка, мало того, что прижался, так ещё и обхватил руками и ногами, блокируя отступы.       Просто удивительно, как он не проснулся, и по-прежнему сопел горячим дыханием в плечо. И заставлял покрываться мурашками, когда на вдохе обдавал кожу холодком.       Несмотря на то, что умирал от жары, Сяо Чжань не смел пошевелиться, и завороженно смотрел, как от спокойного дыхания вздымается грудь Ибо, как подрагивают длинные, чуть загнутые ресницы, как трепещут нежные веки. Ему захотелось коснуться округлой, мягко порозовевшей щеки, ощутить жар кожи, смахнуть с влажного от пота лба смешавшиеся в беспорядке волосы.       Ибо спал, как вымотавшийся за день подросток-скейтер, весь день тренировавший и успешно выполнивший свой первый «олли». Но было ли такое детство у Ибо? Катал ли он на скейте и велосипеде, дрался ли с пацанами во дворе? Вряд ли, с такой-то семейкой.       Без матери Ибо рано принял на себя бремя ответственности. А ведь он ещё так юн. Сяо Чжань почему-то всегда забывал, что Ибо младше на три года. Зато остро ощущал эту разницу в другую сторону — что это он маленький и глупый, а Ван Ибо — рассудительный и мудрый.       А Сяо Чжань действительно дурак. Что пытался исключить его из своей жизни.       Отправив сообщение, он начал собирать вещи. Он пытался сделать это заранее, за пару дней, но выяснилось, что у него нет ни малейшего навыка в сборах — вещи, которые он упаковывал, позже оказывались позарез нужны. Поэтому Сяо Чжань решил сначала разобраться с отношениями. Поставить точку.       Он убеждал себя, что всё сделал правильно, что так нужно было, но сердце стучало протестующе и не хотело успокаиваться. Ехать он решил утром, когда окончательно соберётся и прикинет свои сбережения, а чтобы отвлечься от съедающих мыслей заварил чай и испёк булочки в дорогу. Он ещё не решил, куда податься. Однозначно, в какую-нибудь глухомань, где о нём не знали. Там он начнёт всё с чистого листа. Что ж, такова его судьба.       Однако заявившийся меньше, чем через час, на его порог Ван Ибо, напомнил, кто на самом деле его судьба.       После душа они ели приготовленную Сяо Чжанем еду, и Ибо давился и краснел от обжигающей остроты. Казалось, ещё кусочек — и из ушей пойдёт дым. А потом терпению Ибо пришёл конец, и он под оглушительный хохот Сяо Чжаня носился по кухне, матерясь и ища чем затушить пожар в глотке. Вряд ли кто-нибудь узнал бы сейчас в этом сорванце всегда собранного, элегантного, идеального Ван Ибо. Как очаровательно он выглядел, босой, с высунутым языком и дикими глазами, с пылающим алыми пятнами лицом и шеей, в выцветших шортах и «убогой» футболке, как он сам её назвал.       С чаем и плюшками дела обстояли лучше. Сяо Чжань взял рецепт на заметку. Очень уж его подкупил неприкрытый восторг в тёмных глазах и скорость, с которой булочки исчезали с тарелки. Ибо жевал их с таким агрессивным аппетитом, что Сяо Чжань заволновался, не подавится ли. Но что это он в самом деле? Чтобы какие-то плюшки сломили Ван Ибо? Он даже говорить умудрялся с набитым ртом. Чем вызывал у Сяо Чжаня смех до колик.       Надо же, всего несколько часов назад он чувствовал себя самым несчастным человеком на свете, а сейчас вытирал слёзы от дикого хохота и пытался отдышаться. И всё потому, что позволил себе любить без оглядки. Окончательно принял такие правильные неправильные чувства и невыносимого мальчишку в своей жизни.       А потом они снова занимались сексом. Но уже не таким бешеным. Медленно, нежно. Плавились на огне чувств, не в силах разомкнуть губ и расцепить рук. Оргазм тоже вышел спокойным, но не менее сильным. Накатил мягкой волной, утащил на глубину, а потом выбросил на песок, разбив тело в пенные пузырьки.       Вправлять мозги — тяжёлая работа. Поэтому Ибо сейчас дрых без задних ног. Точнее, закинув их на Сяо Чжаня. И, несмотря на худобу, они казались жутко тяжёлыми. Сяо Чжань осторожно сдвинул по ощущениям чугунное бедро с полного мочевого пузыря, и облегчённо выдохнул.       Но когда стал освобождаться от рук, Ван Ибо глухо заворчал и сжал его сильнее. Сяо Чжань воспротивился, и вскоре Ибо уже рычал ему в ухо, тащил на себя и царапал плечи. Глазные яблоки метались под веками, лоб покрылся испариной. Ибо дрался, но не просыпался.       — Ибо, ты спишь! Это сон, просто кошмар! Открой глаза! — Сяо Чжань встревожился не на шутку и тряс Ибо до тех пор, пока душная паника не излилась на него из расширившихся глаз.       — Сяо Чжань, ты живой? Уф, жесть! Приснится же такое! — Ибо больно вцепился ему в плечи и завертел головой. — Где мы вообще? А, у тебя дома. Тебе надо перекрасить стены, этот твой «королевский бежевый» похож на блевотину кота, — выдохнул он, расслабляясь.       — Дизайнер до фига? Сам и перекрашивай, — Сяо Чжань обиделся. Цвет стен ему нравился. Сам любовно подбирал. — Что тебе снилось? — поинтересовался он, вспомнив собственный кошмар.       Да, прилично они оба вчера понервничали, даже накрыло синхронно. Хорошо, что, первым, что они увидели после страшных картинок, было любимое лицо.       — Уже смутно помню, — скривился Ван Ибо, — сначала ты был рядом, а потом пропал. Я с кем-то дрался, чтобы добраться до тебя. Короче, забей, это бред. Но насчёт стен подумай, я серьёзно, — заявил он с дерзкой усмешкой, по которой Сяо Чжань безумно соскучился.       — Иди в пень! И пусти, жарко, — огрызнулся он, выбираясь из ставших ещё более пламенными объятий, но Ван Ибо проснулся окончательно, почувствовал себя бодрым и полным сил. Он без труда справился с расслабленным Сяо Чжанем и забрался сверху.       — Куда опять от меня собрался? — жарко дыхнул он в ухо.       — В туалет. И почистить зубы. Слезь, чудовище! Зря я тебя вчера плюшками кормил, — сморщился Сяо Чжань.       — Ни хрена себе заявления, — опешил Ибо. — Вот теперь точно не мечтай вырваться! У меня на тебя большие планы, — со смешком отозвался он, и у Сяо Чжаня не осталось сомнений насчёт его намерения. Оно красноречиво упиралось ему в бедро. — Не то, чтобы я нацелился на рекорд, но мы ведь сможем ещё раз, да? — Ибо чуть сместился, толкнувшись встающим членом между бёдер.       — Пожалей! Мне нужен отдых, — застонал Сяо Чжань. После вчерашнего сзади всё пощипывало и саднило. — Можно ведь и по-другому. Например, моими руками или ртом.       Говоря это, он кончиками пальцев гладил напряжённую спину и соблазнительные ямочки на пояснице.       Ван Ибо низко простонал и снова двинул бёдрами. Он отвердел уже до предела, и это ощущалось так сладко, что Сяо Чжань прикрыл глаза и отдался подкатывающему возбуждению. Оно набросилось неизбежно и отодвинуло иные позывы тела. Теперь ему тоже хотелось удовольствия. Доставить и получить.       — Есть ещё такой вариант, — сказал он и развёл ноги, позволяя Ибо просесть, после чего плотно зажал его член бёдрами.       — За кого ты меня принимаешь? — хмыкнул тот с выражением лица человека, который не обнаружил в красивом фантике конфеты.       Но у Сяо Чжаня имелся козырь в рукаве. Он тоже знал, как заласкать Ибо, чтобы тот забыл обо всем на свете и отдался ощущениям.       — За того, кто ты есть, мой сладкий.       Он притянул его, прижался губами к горячей шее. Медленно покрыл её нежными поцелуями, скользнул мокрым языком по упругим изгибам уха и жадно всосал мочку.       Ибо застонал и растёкся по его груди, придавливая твёрдым телом. Сяо Чжань обхватил пальцами его затылок, массирующими движениями прошёлся до макушки, зарываясь в шелковистые волосы.       Ибо впился ему в плечи, дыхание сбилось. Сначала он не двигался, вероятно, из принципа, и Сяо Чжань напряг бёдра, сильнее зажимая его, и тогда Ибо подался на пробу, а потом уже увереннее.       Сначала скольжение было горячим и сухим, но быстро повлажнело и стало более комфортным. Сяо Чжань целовал нежную кожу шеи, плечи и ключицы, сжимал упругие ягодицы, принимая согласные стоны за просьбу продолжать. Ибо привстал на локти и, входя во вкус, резче задвигал бёдрами, меняя угол и раз за разом проезжаясь по промежности до заветной ложбинки.       Сяо Чжань застонал на эту перемену. Он думал, что только Ибо получит удовольствие, но и для него это оказалось неожиданно приятно. Он обхватил себя, провёл пару раз и, собрав смазку, протолкнул между бёдер, пальцами ощущая шёлковое скольжение напряжённого члена. После облизал губы и прикрыл веки, отдаваясь чувствам.       А когда распахнул глаза, чуть не задохнулся от того, с каким обожанием смотрел на него Ибо. И сам залюбовался тем, какой он красивый и естественный. С этими взлохмаченными, упавшими на лоб волосами, с бушевавшим румянцем и неистовым блеском глаз. Грудь наполнилась теплом оттого, что требовательный и напористый Ван Ибо, который всегда добивался желаемого, уступил уловке и сейчас получал настоящее удовольствие.       Его плечи мелко дрожали от напряжения и возбуждения. Он толкался в промежность отчаяннее, так что Сяо Чжаню казалось, что он долбит прямо в основание позвоночника. Он чуть приподнял бёдра, чтобы член больше задевал растревоженный вход. И это дразнящее ощущение сладкой томительной боли прошлось током по возбуждённому телу. Сяо Чжань не выдержал и взялся за член. Ван Ибо застонал, видя, как тот быстро и нетерпеливо ласкает себя, подгоняя и подстраиваясь под уже настигающий оргазм партнёра.       Первым кончил всё-таки Ибо, вытолкнув гулкий стон из дрожащих губ. Сяо Чжань выплеснулся в ладонь немногим позже, как только ощутил, как между ног разлилось тепло.       От накрывшего удовольствия он прогнулся, приподнимая их обоих, и сильнее сжал бёдрами чувствительный член, заставляя Ибо охнуть куда-то в шею. После чего Сяо Чжань расслабленно раскинулся и тяжело задышал, накрытый неподъёмным телом.       — Оказывается, неплохо, — резюмировал Ибо, довольно улыбаясь и скатываясь на сторону, однако ногу и руку не убрал, по-прежнему фиксируя Сяо Чжаня, чтобы не сбежал.       Тот развёл ноги, чувствуя, как между ними липко и мокро. А ещё его член не опал — вернулось отступившее до поры неистовое желание тела. И, похоже, с большей силой.       — Ибо, пусти уже. Иначе я прямо на тебя… — страдальчески промычал Сяо Чжань, отталкивая руку Ибо, но тот внезапно перехватил его кисть и переплёл пальцы.       — Идиот, ты что до сих пор не понял, что можешь делать со мной всё, что хочешь?       — А? — непонимающе ахнул Сяо Чжань и захлопал ресницами.       Он редко видел Ибо таким мягким и спокойным. Но тем не менее в его нежном взгляде была странная решимость. Бескомпромиссная и отчаянная. Снова что-то задумал, негодник?       Ван Ибо приподнялся, крепче сжимая пальцы. Похоже, от накатившего волнения он не замечал, что причиняет боль.       — А теперь насчёт чемодана, — начал он серьёзным тоном, и Сяо Чжань смешался.       Вчера он наскоро запихал его в шкаф, но дверца так и не закрылась, и теперь край этого проклятого чемодана выглядывал из щели, как свидетельство его слабости.       — Прости, но я, правда, не знал, что делать…       — Да не бубни ты, — перебил Ибо. — Ты до конца его собрал? Надо закончить начатое.       — Чего? — изумился Сяо Чжань.       — У меня есть план. Я не говорил, потому что не хотел обнадёживать зря, пока всё точно не устроится. Тем более не по телефону. Я как помешанный боялся прослушки. Теперь я никому кроме тебя не доверяю. В общем, я предлагаю нам уехать отсюда. Вместе, — выпалил он на одном дыхании.       — Уехать? Куда? — мысль больше не казалась Сяо Чжаню абсурдной.       Он уже решил это для себя, а если вместе с Ибо… Глупое сердце забилось от радости, и вся эта перемена красноречиво отразилось на лице.       — В Америку. Там никто не будет преследовать, там можно открыто быть вместе, — кусая губы, ответил Ибо.       Сяо Чжань изумлённо раскрыл рот. Максимум, что он предполагал, это другой город, захолустную провинцию, ну, или Тайвань, что б его. Но не другой континент, не иную культуру, не страну, в которой у них ничего не будет. Да и как это будет выглядеть? Как побег?       — Я понимаю, это слишком спонтанно, но помнишь, когда тебя кошмарили, я летал в Штаты в командировку? — снова начал Ибо.       Сяо Чжань кивнул.       — По делам отца, само собой. Но не только. У меня там фирма по производству компьютерного софта. Небольшая, и доходы скромные, но это только начало. Я не неженка, который только и может, что сидеть в кресле руководителя. Я буду работать наравне с рядовыми программистами. Голодать мы не будем, но и… шиковать тоже, — виновато посмотрел он на Сяо Чжаня.       — Ибо, Ибо, подожди… Америка! Там же визу надо, да и вообще… Это слишком… Это… Мне надо уложить всё в голове, — воскликнул Сяо Чжань.       Он сел, ощущая, как стянуто между ног. Прекрасно, вчера они в похожем состоянии признавались друг другу в любви, а сегодня ведут серьёзнейший разговор.       — У меня рабочая виза, как у руководителя компании. Твоя уже на оформлении, я договорился. С видом на жительство разберёмся на месте. Я же обещал, что всё устрою. Тебя ведь здесь ничего не держит? — Ибо нетерпеливо облизал губы, будто ответ ему требовался немедленно и положительный.       Да, после двух оглушительных скандалов ни одно приличное издание не возьмёт «гей-проститутку» на работу. Только жёлтая газетёнка. От этой мысли перекашивало.       Сяо Чжань уже настолько знаменит в Китае, что свободно встречаться или жить с Ибо в своей милой скромной квартирке, где стены выкрашены в цвет «кошачьей блевотины», не представлялось возможным. Ван Ибо прав, от них не отстанут. Можно было замять эту ситуацию женитьбой, но наследник корпорации отказался прогибаться под интересы Ван Яо. Получается, единственный вариант — бежать?       — Только сестра и мама, — вздохнул Сяо Чжань. — Они были готовы отпустить меня недалеко, но не в Америку…       — Они взрослые люди. Мама уже поправилась, а сестра довольно самостоятельная, насколько я понял по твоим рассказам, — несколько раздражённо отозвался Ван Ибо, но на укоризненный взгляд Сяо Чжаня чуть поостыл. — Извини, у меня нет младших, я понятия не имею, что такое братская забота, — сказал он с лёгкой горечью. — Мы будем помогать им, я обещаю. Может, даже заберём, если всё сложится удачно на новом месте. В любом случае, не оставим их тут без защиты, но я почти уверен, отец не сунется к ним, он не настолько мелочный. Сяо Чжань, пожалуйста, подумай о нас… — Ибо сжал кулаки. — Ты ведь уже решил уехать, какая разница, куда, если… я буду с тобой. А терпеть отца я больше не могу…       Сказав это, он запнулся, а у Сяо Чжаня внутри всё похолодело. Он немедленно придвинулся и обнял Ибо, а тот обхватил его руки и выдохнул:       — Прости, не хотел давить на тебя. Буду ждать, сколько нужно.       У Сяо Чжаня пережало горло. Он развернул Ибо к себе и приник к губам. Не вталкиваясь языком, не проявляя напора, просто чувствуя согревающее тепло и заманчивую мягкость. А ещё огромную любовь.       Решение оформилось само собой.       — Я согласен. Моё место рядом с тобой, куда бы ты ни отправился! И если ты говоришь, что мы всё преодолеем, то…       — Сяо Чжань, я тебя люблю! — воскликнул Ибо, бросаясь ему на шею.       В точности, как счастливый подросток. Сяо Чжань никогда не видел, чтобы он так открыто проявлял эмоции. Если вспомнить самую первую встречу, отель, интервью и прочие эпизоды, когда они сталкивались в кажущемся далёким прошлом, и то, каким Ибо был сейчас, как влажно блестели его глаза, как искренне и счастливо он улыбался, он бы не поверил, что это один и тот же человек. Ранимый и восприимчивый. И без ума влюблённый.       Что он там сказал? Собрался пахать, чтобы Сяо Чжань не голодал? Переживает, что у них не будет кучи денег? Небеса, какой же он всё-таки невозможный!       — Я забронирую билеты и продам машину, которую мне подарили тётя с дядей. Много вряд ли выручу, но нам любые деньги пригодятся. Ещё у меня есть кое-какие мелкие акции и ценные бумаги, о которых не знает отец. Всё это мне больше не нужно, — затараторил Ибо. — Нужно до конца разобраться с твоей визой. Мне нужно несколько дней.       — Всё продумал, — качнул головой Сяо Чжань.       — А ты сомневался, — горделиво усмехнулся Ибо. — Ты тоже завершай дела, избавляйся от ненужного и… поговори с мамой. Если хочешь, то я… Ну, если что… Мог бы пойти с тобой, помочь уговорить, — пожал он плечами и закусил губу.       На лице Ибо отразилось явное беспокойство и сожаление за вырвавшиеся слова, поэтому Сяо Чжань немедленно подхватил:       — Конечно. Я очень хочу познакомить тебя с моими. Синь-Синь давно от тебя без ума. А мама… она понимающая. Не переживай, я ведь выбрал тебя, и они примут, — улыбнулся Сяо Чжань, а после его лицо перекосилось. — Теперь пусти меня в ванную, маленькое чудовище! Я уже на всё согласился.       Ван Ибо рассмеялся, но мотнул головой.       — Я пойду с тобой.       Сяо Чжань застонал.