А бывает ли так?

Апрель 2010-го.       В обычный апрельский вечер — в тот самый, когда мне исполнилось сорок лет — я сидел на краю пристани с удочкой в руках и сигаретой во рту. Курить я стал теперь тайком: не то чтобы кто-то запрещал мне, просто не хотел дышать никотином при Ире.       Промозглый ветер сменился лёгким, едва ощутимым ветерком, который гнал рябь по воде. Чайки, кружащие над заливом, кажется, ждали клёва больше, чем я.       Деревушка, что называлась Фэрли, была раем для нас с Ирой после загазованной, шумной Москвы и беспокойного прошлого. Даже когда дороги от нашего дома до города размывало или заносило снегом, я был как-никогда счастлив: мы оставались недосягаемыми для цивилизации. В такие момент казалось, что в мире нет никого кроме нас.       Писклявый рингтон мобильника нарушил тишину и неприятно разбавил шум волн.       — Да, — произнёс я, прижав телефон плечом к уху: именно когда зазвонил телефон у меня пошёл клёв.       Ира на другом конце что-то невнятно говорила, но разобрать её слова я не мог из-за слёз и сбившегося дыхания.       — Что случилось? — бросив удочку, я спешно начал собирать вещи с берега. — Почему ты плачешь?       Опять несвязные слоги.       — Успокойся, — так сильно я ещё никогда не паниковал. — Ир, я не понимаю тебя. Успокойся и объясни мне, что случилось.       Не дождавшись внятного объяснения, я в охапку схватил вещи и помчался к своему пикапу. Путь от пристани до дома занимал обычно около получаса, но я летел с такой скоростью, что умудрился сократить это время в два раза. В голове роилось уйма догадок от самого ужасного — ранние схватки, до безобидного — Ира в очередной раз психанула из-за неудавшийся картины. Лучше бы второе.       Когда мы с Ирой переехали в наш старенький, но живописный каменный коттедж на берегу залива, я радовался, что от ближайших соседей нас разделяли добрые пять километров, а до населённого пункта десять. Сейчас, когда Ира была на девятом месяце беременности, я стал жалеть о решении купить жильё так далеко от цивилизации.       Оказавшись дома, я носился из комнаты в комнату, выкрикивая имя Иры. Обнаружив на кухне погром в виде поваленных стульев и разбитой посуды, последние остатки спокойствия покинули меня.       Я стал звонить Ире — автоответчик. Чёрт! Куда она могла деться? Я вылетел на улицу. На подъезде к дому была припаркована её машина, значит никуда Ира не уезжала. Выдохнув, я решил проверить, нет ли её на берегу залива: она часто выходила туда рисовать.       На пути к заднему двору я начал набирать номер полиции, почему-то уже не надеясь найти Иру своими силами, но, выйдя на террасу, вопрос с пропажей был решён.       — Что с тобой? — удивлённо спросила Ира, увидев меня.       Прикрыв ноги пледом, она сидела на кресле-качалке с чаем и блокнотом. Теперь вопросов в моей голове было ещё больше.       — Со мной всё отлично, — запыхавшись от бега, произнёс я сквозь неровное дыхание. — С тобой что случилось? Что вообще за Армагеддон на кухне?       — Я хотела приготовить плов, — совершенно спокойно ответила Ира, как будто не она двадцать минут назад захлёбывалась в собственных слезах.       — Так, — произнёс я, опустившись на колени перед креслом.       — Он мало того, что подгорел, — пробормотала Ира, и тут выражение её лица со спокойного сменилось на раздражённое, — так ещё я соль с сахаром перепутала. Вот я и расстроилась немного.       — Это всё? — нахмурился я, почувствовав облегчение и лёгкую злость. — Ты из-за этого ревела? Я думал с ребёнком что-то случилось.       — Типун тебе на язык, — тут же оживилась Ира, ударив меня в плечо. — Не говори так.       — А что я должен был подумать?! — вскрикнул я.       — Что угодно! Но точно не это.       — Ир, тебе нельзя нервничать, — сказал я уже более спокойным тоном, положив ладони на колени жены.       — Я знаю, — выдохнула она, опустив голову, — но плов всё равно хочется.       Усмехнувшись абсурдности ситуации, я окончательно успокоился, хотя нервные клетки уже не восстановить.       — Сейчас я уберусь на кухне, а затем приготовлю тебе самый лучший плов.       — И побольше, — тихо произнесла Ира, украдкой взглянув на меня.       — Только если ты пообещаешь не волноваться так сильно.       — Обещаю. Январь 2021-го.       Утром одиннадцатого января Вера проснулась не по будильнику, как это было обычно. И даже не потому, что под боком начал ворочаться Денис. И не из-за скачущей по кровати Алисы. Сегодня её разбудил запах.       Открыв глаза, Вера поняла, что в комнате ещё темно, и только маленькая полоска света, проникающая в приоткрытую дверь, освещала дубовый паркет.       На часах без пятнадцати шесть утра. Дениса рядом нет, и половина кровати, на которой он спал, успела остыть — встал Драгункин явно давно. Очевидно, ему так и не удалось заснуть. Когда его мучила бессонница — а мучила она его в последние месяцы часто — Вера по-доброму ругала его. Просила сходить к врачу, но Денис противился этому желанию: «Как только исчезнет Лыткин, — говорил он, — тогда я смогу спать спокойно».       Вера всё понимала. А сегодня, в день, когда было назначено первое слушание в суде, Пирогова понимала его особенно.       Зевая, лёгкая на ранний подъём Вера вылезла из тёплой кровати. В коридоре пахло похлеще, чем в спальне. Голодная Пирогова невольно сглотнула, одновременно желая вкусить неизвестное, но столь ароматное яство, и не понимая, почему утром в их доме пахнет мясом.       — Плов? — удивилась Вера, заглянув в казан. — Ты ведь готовишь его только на свой День Рождения.       — Я решил поменять традиции, — ответил Денис, поцеловав женщину в висок. — Давай, накладывай себе.       — Это всё здорово, но плов на завтрак…       — Та же каша, только ещё и с мясом. Тебе кофе с горячим молоком?       — Да, — кивнула Вера, следя за каждым движением мужчины, который был удивительно энергичен в шесть утра. — Ты поспал хоть немного?       — Часа два.       — Как и вчера, — вздохнула Пирогова, опустившись на стул с тарелкой плова. — Ты угробишь себя.       — Вер, я в порядке. Ну посмотри на меня. Что может случиться?       — Бессонница и кофе не самые лучшие сочетания.       — Я так в студенчестве жил, — улыбнулся Денис, поставив на стол две чашки с дымящимся кофе.       — Только вот тебе давно не двадцать.       — Мам, это ты? — с наигранной растерянностью спросил Драгункин, чем вызвал ухмылку на лице Веры.       Взяв вилку, та набрала немного риса и крупный кусочек баранины. Как только вся эта богоподобная смесь оказалась у неё во рту, Вера, прикрыв глаза, простонала:       — Это невероятно.       — Вот! — протянул Денис. — А то всё плов на завтрак ей не то.       — Ну ладно. Ладно. Плов – лучший мой завтрак за все сорок лет.       — То-то же.       — Володя во сколько за нами приедет?       — Володя не может. У него ребёнок заболел. Я поведу.       Тяжело сглотнув не до конца пережеванное мясо, Вера нахмурилась.       — Ты, конечно, хороший водитель, — осторожно начала она, — но ты уже который день спишь по два-три часа.       Вздохнув, Денис сделал несколько глотков кофе.       — Я себя прекрасно чувствую.       — Давай я поведу.       — Вер, дороги толком не чищены. Где-то заледенели. Это плохая идея.       — Наверное, ты прав, — Вера продолжила есть плов. — А, может, такси вызовем?       — Вер, пожалуйста, давай не будем об этом.       — Ладно, — пробормотала Пирогова, не став нагружать Дениса ещё и своими переживаниями.

***

      В квартире Лыткиных обстановка была не менее тревожной. Сам полковник, хотя и не волновался об итоге суда, чувствовал себя непривычно напряжённо. Завтракая блинами, которые этим утром казались ему безвкусными, он смотрел в окно на тусклый зимний рассвет, медленно тянущийся из-за сонных домов и голых деревьев.       Лена, не разделявшая желание мужа вступить с Денисом в борьбу за опеку, всю неделю игнорировала его. Их диалоги были не многословны. К Лыткину она обращалась только по делу или крайней необходимости. Вот и сейчас, сидя напротив мужа, она молча пила чай, листая книгу по истории Древнего Египта.       — Ты уже наизусть её выучила, — буркнул Лыткин, закинув кусок блина в рот.       — Меня успокаивает эта книга. Особенно часть про Рамсеса третьего, — ответила Лена, не поднимая головы.       — Это которого жена убила?       — Именно, — произнесла женщина, на этот раз взглянув на мужа укоризненным взглядом.       Фыркнув, Лыткин отодвинул от себя тарелку с блинами. Он сидел на стуле в расслабленной позе, но вот лицо его было крайне задумчиво и слегка обеспокоенно.       — Ты со мной в суд поедешь?       — Да, — холодно произнесла Лена, положив в рот ложку клубничного варенья и запив её несладким чаем.       — Ты же собиралась на собрание кафедры.       — Дай мне позавтракать спокойно.       — Тебе никто не мешает. Сама затеяла эту молчанку, — с нотками обиды в своём низком, хриплом голосе произнёс Лыткин, — хотя должна быть на моей стороне. Я твой муж.       — Мой муж? — ахнула Лена. Подняв голову, она сняла очки и отставила от себя варенье. — Да ты одна сплошная проблема. Что ты делаешь, Коля? Опомнись! — на этот раз женщина взорвалась от гнева. — Ты ведь этот суд затеял не ради благополучия Алисы, а ради своего ненасытного эго. Да ты с дерьмом сожрёшь Дениса, только бы отомстить! — швырнув книгу на стол, Лена вскочила на ноги.       — Я проблема? — Лыткин встал следом. — Это ты меня проблемой называешь? А не падлу, которая убила нашу дочь.       — Ира болела, ты знаешь это.       Чтобы хоть как-то успокоиться, Лена начала мыть посуду, но Лыткин, не желая оставлять ситуацию, нависал рядом.       — Она была здорова, как конь! Это он её угробил.       — Хочешь знать, кто угробил её на самом деле? — резко обернулась Лена, взглянув в самую глубь голубых глаз мужа.       — Кто же? — раздражённо спросил Лыткин, уперев руки в боки.       — Ты. Своей ненавистью, своей опекой и своим авторитаризмом. Тебя не волновало её мнение. Ты всегда делал так, как хотел. Заставлял её жить по своим правилам. Да если бы она не нервничала из-за всех твоих упрёков и запретов, то её здоровья хватило бы ещё лет на тридцать.       Не веря своим ушам, Лыткин стоял перед женой, не в силах произнести слова. Обидеть полковника было задачей крайне сложной, едва невозможной, но у Лены за тридцать пять лет было абсолютное золото в этой категории.       — У тебя есть совесть обвинять меня? — онемевшими губами произнёс Лыткин.       — А твоя совесть где? Где она была, когда ты решил пойти против Дениса? Что будет с Алисой? Она возненавидит тебя, если ты лишишь её отца.       — Ей будет лучше с нами, — сказал Лыткин, всё время убеждая в этом себя и Лену.       — Ей будет лучше? Или тебе?

***

      Чёрный BMW Дениса ехал из области в город по запорошенной снегом трассе. Пока Алиса на заднем сиденье читала книгу, Вера нервно крутила на безымянном пальце помолвочное кольцо. К суду она была готова, легенду выучила, только вот морально через это ей не хотелось проходить. Конечно, ради Дениса она была готова на многое, да и судьба Алисы, казалось, волновала её больше своей собственной.       Оторвав взгляд от дороги, Денис мельком глянул на руки Веры.       — Не нервничай ты так, — сказал он. — Всё хорошо будет.       — Я знаю, просто хочу поскорее с этим покончить.       — Как и все мы, — зевнул Денис, неотрывно следя за дорогой.       Сворачивая на МКАД, машину немного занесло. Волна грязного снега вырвалась из-под колёс и отлетела в автомобиль сзади, водитель которого, явно разозлившись, нажал несколько раз на клаксон. Вера, испугавшись, вцепилась в поручень на потолке. Реакция Дениса на всё это была никакой. Он и бровью не повёл, продолжив дальше ехать по направлению Москвы, пока Вера сжимала поручень до боли в костяшках.       — Уже можно отпустить, — провернулся к ней Денис.       — Едь спокойнее, — ответила Вера, осторожно обернувшись на Алису.       Та, казалось, даже не заметила произошедшего.       — Она уже привыкла со мной ездить, — объяснил Денис с улыбкой.       — А я нет, — парировала Вера.       Убрав одну руку с руля, Денис положил её на колено Веры, крепко сжав.       — Прекрати паниковать, — чуть ближе наклонился он, но Вера вдруг в ужасе вскрикнула:       — Смотри на дорогу!

***

      Тесный зал суда с желтыми стенами и дешевой мебелью под орех, в котором, как правило, слушались только гражданские дела, постепенно набивался людьми. То были многочисленные родственники и друзья Лыткина и парочка каких-то журналистов, которые раскопали информацию про суд и теперь жаждали не меньше полковника разорвать далёкого от прессы Дениса. Со стороны Драгункина, не считая газетчиков, не было никого. Спёртый воздух в зале заставлял всех присутствующих потеть от жары и напряжения. В качестве импровизированных вееров в ход пошли: папки, блокноты, маленькие стопки бумаги. Обстановка накалялась ещё и тем, что в зале присутствовали все кроме Драгункиных.       Выкрашенная в пепельный блонд прокурорша кинула вопросительно-раздражённый взгляд на полковника, тот в ответ лишь пожал плечами.       — Ну и где они? — прошипел Лыткин, обернувшись к двери.       — До начала полчаса, Колянь, — ободряюще ответил Костин, пришедший на заседание в поддержку лучшему другу. — Не кипишуй.       — Все уже здесь, вон даже журналюги набежали.       — Кстати, чё ты их не выкинешь отсюда? Давай я парням скажу, — Костин уже поднялся со стула, но Лыткин его моментально остановил.       — Не надо. Пусть сидят. Пусть они его так дерьмом зальют в своих статейках, чтобы утонул.       В зале показался секретарь. Оставалось дождаться только судьи и, разумеется, Дениса.       Подёргивая ногой, Лыткин смотрел на часы. Время казалось, тянулось вечность. Вот уже осталось десять минут до начала заседания. Секретарь начала отмечать присутствующих и допрашивать о причинах неявки ответчика — Дениса.       — Дайте мне ещё пять минут, — шёпотом говорил Лыткин подошедшему секретарю.       Нервы его были на пределе. Вылетев из зала, он размашисто прошагал в вестибюль, ища своего помощника, ушедшего на разведку.       — Ты нашёл его?       — Человек, следивший за домом Драгункина сказал, что они выехали в восемь, — начал помощник Лыткина, — но старлей с Кутузовского поста, через который должна была проезжать машина, никого не видел.       — И куда он делся? — брызжа слюной прошипел полковник, озираясь по сторонам.       — Маршрут сменил, очевидно.       — Из-под земли мне его достань. Как хочешь ищи, но чтобы здесь он был.       — Понял, — ответил мужчина одним резким кивком.       С одной стороны, Лыткину было на руку отсутствие Дениса, ведь в таком случае ему даже не придётся разыгрывать подготовленный спектакль — неявка ответчика значительно сокращала шансы на его победу. С другой стороны, полковник не терпел, когда что-то шло не по его плану.       Не желая возвращаться в зал под вопросительные взгляды, Лыткин вышел покурить на улицу. Январский мороз освежал голову. Помогал успокоиться и «отрезветь» от серых мыслей.       — Что случилось? — со спины подошла обеспокоенная Лена.       — Сбежал твой Денис, — язвительно произнёс Лыткин, сделав одну большую затяжку.       — В каком смысле? — нахмурилась женщина, потирая предплечья от холода.       — А в прямом! Сбежал, как последний трус. Хотя, — усмехнулся полковник, — от него другого ожидать не стоило.       Заметив, что Лена дрожит от холода в одной водолазке, Лыткин молча снял свой пиджак и накинул его на плечи жены. Не возражая, та лишь посильнее укуталась в него, забрав из рук мужа почти скуренную сигарету.       Сама она бросила курить лет пять назад, но сейчас желание вернуться к вредной привычке было крайне высоко. После первой затяжки она закашляла. Горло, отвыкшее от никотина, запершило при первой дозе крепкого табака.       — Он не стал бы сбегать, — задумчиво произнесла Лена. — Это не похоже на него.       — Да что ты? — Лыткин забрал свою сигарету обратно. — А кто сбежал хер пойми куда после похорон? Он два года где-то мыкался, бросив Алису.       — Это другое.       — То же самое!       Пока супруги спорили на улице, из здания суда выбежал взъерошенный и удивительно перевозбуждённый помощник полковника.       — На МКАДе, — заговорил он, слегка замявшись и почему-то опасливо смотря на Лену.       — Ну?! — протянула она, потеряв терпение. — Где они?       — Похожий по описанию BMW столкнулся с грузовиком. Лобовое, три трупа...       А потом тишина. И больше ничего, кроме своего бешеного сердцебиения Лыткин не слышал.

***

      «— Мы вкололи адреналин, сэр, — тон врача скорой помощи был настолько беспристрастным и успокаивающим, что я лишь слушал его, монотонно кивая. — Но она не среагировала.       — Так, хорошо, — снова кивнув, отвечаю я. — Но ей уже лучше? Да?       — Мне очень жаль, сэр, — сжав губы, произносит врач, — но мы не смогли реанимировать вашу жену.       — А где она? Я могу с ней поговорить?       — Сэр, ваша жена мертва.       — Нет, вы что-то напутали, — растерянно улыбаюсь я, поддавшись немного вперёд.       Тяжелая ладонь полицейского сдерживает меня, не пропуская ни на шаг дальше.       — Сэр, вам туда нельзя.       — Я просто хочу забрать свою жену, — срываюсь я, не оставляя попытки пройти сквозь набежавших полицейских. — У нас ужин с родителями через час, мы опоздаем.       В одну секунду на мне оказалось слишком много людей. Санитары под боком просят успокоиться, предлагают воду и лекарства. Полицейские стеной стоят передо мной, удерживая в одном положении, пытаясь развернуть меня к выходу.       — Всё! Всё! — кричу я, вырываясь из цепких рук. — Я успокоился. Я хочу посмотреть на неё!       — Мы отвезём тело в морг, — хладнокровно говорит врач скорой, — откуда вы сможете забрать её после вскрытия.       — Дай ты мне хоть взглянуть на неё, — первые слёзы на моих щеках не вызывают сочувствия.       — Мне жаль…       — Это жена моя, — хватаю врача за грудки, уже не боясь ни ареста, ни укола с успокоительным. — Слышишь, жена!       Отведя взгляд в сторону, врач вздохнул.       — Пропустите его.       Путь был свободен, но я шагал к накрытым белой простынёй носилкам под конвоем крайне несмело, словно ребёнок, едва научившийся ходить.       Дрожащими пальцами скинув простыню, воздух в моих лёгких исчез. Я уже не мог дышать, видя бледное, застывшее лицо Иры, которая смотрела на меня в ответ остекленевшими глазами.       Я не мог дотронуться до неё. Не мог пошевелиться. Это не может быть она. Точно не она. Кто-то очень похожий на мою Иру, но только не она. Ира ни за что бы не оставила меня. Она была сильной».

***

      Даниловское кладбище, казалось, каждый день принимало новых постояльцев. Проходя мимо чёрных кованных ограждений, Саша краем глаза заметила двух мужчин, роющих очередную яму в замёрзшей земле.       Остановившись напротив трёх свежих могил, Саша уже была не в силах сглатывать болезненный ком в горле. Слёзы, обжигая на ветру щёки, текли сами, она их не контролировала.       Земля здесь не успела осесть. Да и куда ей: после похорон прошло всего две недели. Даже цветы не завяли — заледенели, сохранив в себе чарующую красоту.       Таблички на деревянных крестах без фотографий смотрят на Сашу немым укором, бессердечно глася: «Драгункин Денис Алексеевич. 06.05.1970—11.01.2021»; «Драгункина Алиса Денисовна. 24.05.2010—11.01.2021»; «Пирогова Вера Викторовна. 07.12.1980—11.01.2021».       Сжав покрепче толстый букет гвоздик, Саша через силу и сквозь пелену слёз разделила его на три маленьких букетика, не желая обделять ни одну из могил.       Мягкие игрушки, куклы, цветы, сладости, разбросанные ветром, Саша аккуратно разложила обратно по местам. Молча расчистила снег у ограждения. Поменяла свечи. Вера бардак не любила, а Саша свято верила, что сестра наблюдает за ней даже после смерти…