После Нового Года прийти в себя было задачей непосильной. Каждый член семьи Пироговых-Драгункиных-Вольских «отходил» по-своему: Денис, под дурным влиянием своего будущего тестя, уехал с ним же на зимнюю рыбалку; Валя начал готовиться к экзамену на присвоение статуса адвоката; Саша, мечась между занудствующим ботаником-мужем и маленьким ребёнком, хотела, чтобы праздники поскорее закончились; Вера, по традиции, проводила полдня у плиты, полдня за домашними делами и за заботами о кондитерской, но это не смущало её: отдыхать к сорока годам она так и не научилась.
— Тёть Вер, а сосиски скоро? — спрашивал Кирилл, лениво обернувшись с дивана на кухню.
— Только в духовку ставим, — ответила Вера, про себя думая:
«Вот ещё свалился на мою голову».
За те дни, что Юля с Кириллом гостили у них, Вера смогла принять его, пусть и через силу, но привыкнуть к нему было крайне сложно — едва ли невозможно. Каждый раз, когда он забывал запираться в туалете, куда заходила Пирогова и лицезрела его восседающим на белом троне, Вере казалось, что вот она, та точка невозврата, когда можно взять и выкинуть его прочь. Но приходил Денис, и своим:
— Ну подумаешь, забыл закрыться. Молодой, ветер в голове.
— Он меня бесит, — шипела Вера.
— А кого он не бесит?
— Ой, здрасьте, — улыбнулся парень, выйдя из туалета. — Я и не знал, что тут очередь такая. А это, у вас дом вроде большой, лакшери такой, чё толчок-то один всего, денег не хватило? — засмеялся Кирилл над своей очередной шуткой-самосмейкой.
— Да, на унитазы, — с серьёзным лицом ответил Денис, после чего скрылся в комнате. Вера, вздохнув, молча зашла в туалет.
И если бы случай был единичный. Перечислять их можно было часами, начав с купания голым в бассейне, закончив строительством двухметровой снежной бабы с грудью из апельсинов.
— Тогда я пойду пока пару кружочков в бассейне наверну, — Кирилл, выключив телевизор, поплёлся к коридору.
— Трусы не забудь, — крикнула ему Саша в след.
Вера, хотя и не всегда одобряла подобный юмор сестры, в этот раз улыбки сдержать не смогла. Закончив с сосисками в тесте, Пирогова поставила на стол остужаться вишнёвый пирог, приготовленный специально для Дениса, и уже двинулась наверх поторопить Алису к приезду дедушки, но звонок в дверь заставил её поменять порядок действий.
— Здравствуйте.
— Добрый день, — ответил Лыткин с небольшим замешательством в лице при виде незнакомой женщины на пороге дома Драгункина. — Я за Алисой.
Прищурившись, он быстро узнал в Вере ту кондитершу, за которой следил его человек.
— Да, я знаю. Проходите, — улыбнулась Вера, открыв дверь пошире. — Она собирается.
— Ага, — кивнул полковник и, стряхнув снег со своего пуховика, прошёл в дом.
— Я, кстати, Вера.
— Николай, — холодно, даже с каким-то отвращением ответил Лыткин.
— Может, вы чаю хотите? Мы как раз только пирог с вишней из духовки достали, — суетилась Пирогова, желая поспособствовать в налаживании отношений с непростым тестем Дениса. — И чай у нас с домашним вареньем.
— Нет, не надо ничего. Пусть Алиса поторопится.
— Добрый день, — вдруг в гостиной, как из-под земли, вырос Валя с огромной восторженной улыбкой до ушей.
— Добрый, — твёрдо кивнул Лыткин.
— Вы, должно быть, тесть Дениса Алексеевича? Наслышан.
— Да, я представляю, — выгнул бровь полковник, зная, что его бывший зять вряд ли мог сказать о нём что-то хорошее.
— Нет, что вы! — воскликнул Валя. — Для меня честь с вами познакомиться. Меня зовут Валентин Вольский. Я – юрист. Мы с вами, можно сказать, коллеги.
— Да, можно сказать.
Лыткин, ожидая внучку, решил присесть на диван. Он надеялся, что таким образом даст понять, что не настроен на общение с новой семьёй Драгункина, но порой надоедливый Валя сел рядом с ним на кресло.
— У меня через месяц повышение квалификации. Хочу получить адвокатскую лицензию.
— Рад за вас.
— Я тоже, — довольно улыбнулся Вольский, поправив галстук. — Я полгода готовился. Нервничаю. Может, у вас есть какие-то советы?
— Что, простите? — переспросил полковник, решив, что ему послышалось.
— Ну, советы. Как у прокурора.
— У прокурора адвокату? Забудьте про адвокатуру.
— Хорошая шутка, — засмеялся Валя, но его юмор не разделил ни один из присутствующих.
— Извините, Вера? — Лыткин обернулся к кухне.
— Да, — снова улыбнулась Пирогова, подойдя ближе. — Надумали чай пить?
— Боже упаси, — вскинул руки полковник. — Где Алиса?
— Я поднимусь к ней, если хотите.
— Очень хочу.
— Так что на счёт совета? — под боком полковника снова заговорил Вольский.
— Валя, можно тебя, — вмешалась Саша с кухни.
— Да, минутку.
— Валь, это срочно, — настаивала девушка.
— Прошу прощения, — угодливо извинился Вольский, — я быстро.
— Не торопитесь, — ответил Лыткин, выдохнув при наступлении долгожданного одиночества.
Шёпотом отчитав Валю за назойливое поведение и за то, что так он точно не помогает Вере с Денисом и даже напротив, делает только хуже, Саша запретила Приветику возвращаться к Лыткину и отправила его следить за Кириллом. Ведь если тот явится сюда в своих пёстрых плавках или, не дай Бог, вообще без них, то Лыткин точно заберёт внучку с концами, и тогда Денису уже ничего не поможет.
— Дедушка! — на лестнице раздался крик Алисы, и тут Лыткин окончательно понял, что в этом дурдоме ему осталось сидеть совсем ничего.
— Привет, лиса, — впервые за это время улыбнулся мужчина, поймав бегущую с лестницы внучку. — Ничего не забыла? Возвращаться не будем, как в прошлый раз?
— Нет, я перепроверила. А это тебе.
— Что это? — нахмурился Лыткин на протянутую коробку.
— Подарок от папы. Он сказал, чтобы вы с бабушкой открыли его вместе без меня.
— Хорошо. Я позвоню и передам ему спасибо, — соврал Лыткин, сдерживая в себе желание выкинуть коробку, хотя и любопытство брало верх над ненавистью.
— Извините, Николай, — тихо произнесла Вера, подойдя следом за Алисой. — Можно вас на пару слов?
— Алис, иди пока в машину, она открыта.
Попрощавшись со всеми, девочка ушла, как и было велено, ожидать в машину, пусть и услышать взрослый разговор ей было жутко любопытно.
— Николай, — вздохнула Вера, нервно сцепив руки за спиной, — не знаю, как вас по отчеству.
— Оно вам не нужно.
— Хорошо, — кивнув, Вера набрала побольше воздуха. — Так вот, я хотела поговорить по поводу суда на следующей неделе...
— Послушайте, Вика, — перебил её Лыткин.
— Я – Вера, — поправила Пирогова, хотя ей казалось, что её имя тесть Дениса запомнил правильно, а сейчас просто издевался.
— Мне плевать. Мне ваше имя запоминать ни к чему. Как и вам моё. А на счёт суда, — Лыткин сделал паузу, переведя взгляд на осторожно подслушивающую Сашу. Та, заметив это, принялась делать вид, что протирает стол. — Не лезьте туда, — начал шёпотом полковник, — куда не стоит лезть. Сидите тихо в своей булочной и радуйтесь, что хотя бы она у вас осталась. До свидания, — уже громко произнёс он, обратившись к Саше.
— Всего доброго, — фальшиво улыбнулась девушка.
Вера, сжав зубы, с достоинством приняла угрозы, начав понимать, что Денис точно не преувеличивал в своих рассказах о Лыткине.
***
Каждый раз, как только Денис возвращался после длительного отдыха на работу, будь то отпуск или выходные, его накрывало какое-то чувство безысходности и неприятной привязанности к месту. Скажи ему кто лет пятнадцать назад, в то время, когда он «горел» своим бизнесом, что придёт день вроде сегодняшнего, Денис точно счёл бы того человека сбредившим глупцом. Сейчас, сидя на кресле в своём кабинете и смотря в одну точку Денис понимал, что глупец здесь всего один.
— Надо отвлечься, — еле заметно перебирая губами произнёс он, встав на ноги.
Одно простое действие — одышка, круги перед глазами. Что это? Возраст? Старым себя Драгункин не считал, а вот лень и работа точно сделали из него раба. Нет, сейчас надо переключиться. Пойти на приём продуктов, проверить всё. Заглянуть на кухню: контроль над поварами порой был нужен. Нет-нет да и придёт в голову какой новый рецепт: без экспериментов жить тоже было скучно. А там, глядишь, время к обеду подойдет. Вера обещала зайти.
Со своей свадьбой они решили потерпеть и отпраздновать сначала Юлину, а уж потом сами. Куда им торопиться? Вера мечтала сыграть свадьбу в Лондоне. Денис был согласен на всё. Хоть Лондон, хоть Люберцы — плевать.
— Денис Алексеевич, и вот здесь ещё, — сказал Виталик – новый помощник, пришедший на место уволившейся Зои.
Наспех расписавшись в накладной, Драгункин задумчиво скрылся в коридоре служебных помещений.
«А что, если в Англию?», — вдруг промелькнуло в голове у Дениса.
Далась ему эта Москва? Ведь ничего, ровным счётом, кроме боли она не приносила в последнее время. Всё здесь напоминало о прошлом. Всё до малейших деталей. О том печальном прошлом. О том две тысячи седьмом — будь он одновременно проклят и благословлён. Всё началось с Иры. С неё пошёл обратный отчёт, когда казалось, что должно быть наоборот. За их отношениями вечно ходили какие-то тени, пока в две тысячи семнадцатом не пришёл такой неожиданный конец. Конец ли? Конца видно не было. Только не с Лыткиным.
Денис понимал, что суд ему выиграть не удастся. Ни деньги, ни связи не помогут здесь. Их с Верой «План Б» казался одновременно идеальным и не осуществимым. Логичным и наиглупейшим. Про риски и последствия Денис даже думать не хотел. Но разве его вина была в произошедшем? Рассчитывать на то, Лыткин образумится или смягчится Денису не приходилось. А после смерти Иры эта возможность вовсе улетучилась. Её закопали в могилу вместе с телом, а уж когда Лыткин накинулся с кулаками на ненавистного зятя прямо на похоронах, разбив ему лицо, эта возможность безвозвратно была забыта.
И когда к обеду в ресторане появилась Вера, Денис уже окончательно всё решил…
***
— И что будет, если мы не явимся на суд? — озадаченно сдвинула брови Вера, замерев над тарелкой с салатом.
— Мы будем на суде, — как ни в чём не бывало объяснил Денис, сделав глоток белого вина. — Более того, мы будем на всех слушаниях играть свою роль, но просто после сделаем по-своему.
— Да уж, — фыркнула Вера, — легко сказать, как будто я актриса.
— Вер, успокойся. Выучишь пару фраз, сделаешь грустное лицо и всё. Мы отрепетируем.
Шумно выдохнув через нос, Пирогова молча ковыряла вилкой листья салата: аппетит пропал напрочь. Отодвинув тарелку, она одним глотком опустошила бокал с вином. Денис своими новостями ошарашил её. Вера до сих пор надеялась на лучший исход. Она верила в хорошее даже после разговора с Лыткиным, хотя и не стоило быть такой наивной.
— Не переживай, — снова заговорил Денис, взяв Веру за руку. — Немного осталось.
Эти слова в компании с сияющим лицом то ли от радости, то ли от облегчения, должны были успокоить Веру. Вселить в неё надежду, ведь Денис всегда знал, что делал. Но это прикосновение… Оно за собой принесло некоторые неприятные воспоминания. Стыдливые.
«Нужно признаться», — говорила Вере её совесть.
— Денис, — вздохнув и прикрыв глаза, начала она, — мне нужно кое-что тебе рассказать.
***
— Кстати, как мастер-класс прошёл?
— Хорошо, — соврала я.
Что ещё я могла сказать? Не говорить же ему о предложении и о Денисе. Скандала мне тут ещё не хватало перед посетителями. Нет-нет, надо держаться, Вера. Надо быть сильной. А может, прогнать его? Саша бы гордилась мною. А ещё лучше взять этот его торт швырнуть в самодовольную физиономию, как тогда, на годовщине с Димой.
— Я рад, что у тебя всё хорошо, — опять эта улыбка, жаль, что торт уже упакован, хотя на витрине есть пирожные.
За этой паузой пришло то, чего я так боялась: Андрей, многозначительно вглядываясь в глаза, накрыл ладонью мою руку, что лежала на прилавке…
Дура. Вот же дура. Надо было сразу схватить этот торт. Сейчас об этом я жалела больше всего. Жалела о том, что моментально не одёрнула руку. Что не послала его куда подальше. И что так и осталась стоять на ватных ногах перед ним, не в силах произнести и слова.
В ушах зашумело. Щёки загорелись. Разум твердил: «Опомнись, кругом люди», но злость была сильнее. Уже не помню, в какой последовательности всё было. Какая-то каша в голове. Помню, как посетители бегут к выходу. Раз — и тарелка, на которой ещё недавно были эклеры пуста. Два — торт Андрея на полу у его ног, а сам он шокировано смотрит на меня, стирая с лица крем и остатки джема. Три — я вылетаю за ним на мороз в одной рубашке и брюках, только лишь бы докинуть до него оставшиеся маффины, густо залитые кремом.
Кричу что-то спутано ему вслед. Захлёбываюсь в слезах и в восторге от самой себя. Андрей убегает от меня, как от чумной больной, а я падаю без сил на холодный снег, поняв, что счастливее дня, пожалуй, за всю жизнь у меня не было. Иди к чёрту Андрей Свиридов — моя первая любовь. Мои первые муки и слёзы. Парень, чья улыбка и игра на гитаре, пусть на трёх блатных аккордах, покорили меня ещё на вступительных.
***
Вера закончила свой рассказ, почувствовав себя хуже прежнего, вот только о Денисе сказать подобного нельзя было. Сидя напротив, он буквально задыхался от смеха. Гости и официанты оборачивались. Кто-то недовольно качал головой. Вере было неловко: такого она точно не ожидала.
— Ты из-за этого переживала? — сквозь смех произнёс Денис.
— Да, но ведь я не убрала руку.
— Господи, — вздохнул Денис, протирая слёзы с красного лица. — Вер, твои эклеры и маффины были лучше слов. Лучше всяких действий. Как он домой потом пошёл? — вдруг спросил мужчина.
— Не знаю, — замялась Вера.
— Он же весь в креме был, — начал Денис, и едва представив всю эту картину снова, приступ смеха вернулся с двойной силой.
