***
Проклятая койка явно не была предназначена для регулярной транспортировки. Она была тяжёлой и с трудом проходила в двери, но у неё всё же были колёсики, она двигалась, и этого было достаточно. Дейта тащил её, двигаясь спиной вперёд, останавливаясь, чтобы открывать чёртовы двери. Сестра помогала маневрировать и следила за капельницами. Они перебрались в противоположное крыло, находящееся за выходящим на лестничную площадку холлом. Где-то внизу хлопнула дверь и зазвучали шаги. Сестра тревожно оглянулась. Они закатили койку в первую подвернувшуюся пустую палату, и, сжав напоследок плечо Жан-Люка, Дейта вышел в коридор. Подойдя к дверям отделения, он встал так, чтобы видеть происходящее в холле, но не бросаться в глаза самому. Кто-то поднимался на их этаж и шаги разносились действующим на нервы эхом. Дейта, внимательно вслушиваясь, глядел на двери, ведущие на лестницу, и лихорадочно соображал, что он может сделать. Он не носил с собой оружия. Не когда в этом не было строгой необходимости. Слишком много ненужных проблем могло возникнуть, если бы его взяли со стволом. Но, оказалось, сегодня необходимость была. Двери открылись. Вошедший в холл человек явно был цивилом. Дейта выдохнул с облегчением и вышел из своего укрытия. — Кто вы такой? — спросил он у невысокого человечка с букетом цветов. — Ботайя. Я мистер Ботайя, — толстяк приложил руку к груди. — Мистер Пикар недавно очень мне помог с одним щекотливым вопросом, и я бы хотел… — Ботайя. — Да, — человечек кивнул. Дейта помнил его. Небольшой и удивительно наивный чиновник. Непонятно, как он вообще мог оказаться в Предприятии и попросить помощи у Жана-Люка Пикара. И дело-то у него было пустяковое. — Тут будут неприятности, мистер Ботайя, — сказал Дейта немного снисходительным тоном. — Вам бы лучше уйти от сюда. — Я могу чем-то помочь? — искренне поинтересовался Ботайя. — Если бы я мог, то я бы хотел сделать это. Для мистера Пикара. Дейта задумчиво прищурился. — А знаете, вообще-то есть кое-что. Идёмте со мной, — он ободряюще хлопнул чиновника по плечу.***
Они вышли на крыльцо. Свет от фонарей струился сзади и его хватало как раз для того, чтобы выделить силуэты, но не раскрывать деталей. Дейта забрал у Ботайи букет и вышвырнул за спину, поднял воротник его лёгкого пальто и надвинул шляпу на лоб. — Вот так, — сказал он. — Стойте лицом ко мне. Засуньте руку в карман, как будто у вас там пистолет. Приводя в подобающий вид собственную одежду, он заметил, что до Ботайи стала доходить серьёзность ситуации. Люди рядом с ним вечно попадают в какие-то заварушки. Вот и Уилл тогда… Он тряхнул головой, отгоняя мысль о мальчишке. Он прислонился к перилам, принимая нахальный и скучающий вид. Тишину спящей улицы нарушил рокот мотора. Надо же, как вовремя. Ботайя нервно дёрнулся, и Дейта успокаивающе сжал его плечо. — Всё в порядке. В порядке. Просто стойте здесь и всё. К воротам больницы медленно подкатил чёрный Плимут. Ботайя явно дрейфил, но держался. В такую темень это не будет заметно. Всё должно получиться. Люди, в остановившемся у ворот Плимуте, зашевелились, очевидно пытаясь их разглядеть. Дейта неторопливо сунул руку под полу пиджака, как если бы тянулся к кобуре. Один из пассажиров мотнул головой и Плимут тронулся с места, быстро растворившись в ночной тьме. Ботайя выдохнул, разом как-то сдуваясь, становясь меньше. — Вы хорошо справились, — Дейта ободряюще улыбнулся ему. На мгновение подняв на него глаза, Ботайя принялся нашаривать курево. Руки у него тряслись. Он нашёл папиросы и даже вытащил зажигалку, но добыть пламя у него не выходило. Дейта мягко забрал зажигалку и, ловко высекши искру, с первого раза поджёг фитиль. Прикурив, Ботайя с видимым облегчением затянулся. Неподалёку завыли полицейские сирены. А вот и тяжёлая артиллерия, мрачно подумал Дейта, захлопывая крышку зажигалки и отдавая её владельцу. — Пора, приятель, — сказал он, вслушиваясь в вой.***
Они успели только выйти за ворота и двинуться в разные стороны, когда две или три полицейских машины с визгом затормозили у тротуара. Из машин повалил народ, и двое дюжих парней тут же бросились к Дейте. Он не собирался сопротивляться. Он знал, что они не могут его ни в чём обвинить, поэтому не препятствовал, когда его схватили, грубо толкая и пихая. Третий малый начал обыскивать его карманы. Чуть впереди снова хлопнула дверца и к ним направился ещё один человек. Полицейский капитан, понял Дейта, когда тип вошёл в пятно света от уличного фонаря. Неприятный малый, с вытянутым, высокомерным лицом. — Я думал, что всю вашу шушеру разогнал, — с нарочитым презрением бросил он. — Какого чёрта тебе здесь надо? Дейта склонил голову набок. С ним уже давно так не разговаривали. — Что случилось с охраной Жана-Люка Пикара, капитан? — невозмутимо спросил он. — Ты в мою работу будешь лезть, морда бандитская? — капитан начинал входить в раж. — Я их отсюда убрал. И ты проваливай. Чтобы даже духу никого из вас не было у этой больницы. — Я с места не сойду, пока возле мистера Пикара не будет выставлена должная охрана, — Дейта смерил капитана невпечатлённым взглядом. — Хэфтель, арестуйте его, — капитан сощурил тёмные глаза. — Но, сэр… Они уже прежде сталкивались с Хэфтелем, и пожилой майор знал, что так вести дела не стоит. — Чёрт побери, я сказал арестуйте его! — рявкнул капитан. Хэфтель неохотно завозился с наручниками. — Сколько Фаджо заплатил тебе, чтобы убить Пикара? — презрительно улыбнулся Дейта, глядя капитану в глаза. Полицай раздул ноздри, совершенно точно задетый за живое. — Держите его. Поставьте его прямо, — бросил он. Хэфтель замер с наручниками, переводя взгляд с Дейты на своего начальника. Один из сержантов встряхнул Дейту, и так стоявшего достаточно ровно, и капитан полиции, для удобства взявшись одной рукой за его плечо, с чувством ударил его в живот другой. Дейта задохнулся, сгибаясь чуть ли не пополам, сжимая зубы от тошнотворной, рефлекторной боли. Он знал, что там находится какое-то нервное сплетение, чревное сплетение, и поэтому ощущения были такими всеобъемлющими. Чертовски подлый приём. Дыхание не возвращалось. Как-то отстранённо, почти механически, он отметил, что подъехала ещё одна машина, застучали дверцы и затопали люди. Кто-то подхватил его под руку, оттеснив в сторону полицейского. — Я адвокат этого джентльмена, — услышал он голос Реджа Баркли. — Эти люди – частные детективы, нанятые охранять Жана-Люка Пикара, — Дейта выпрямился, дыхание по-прежнему давалось с трудом. — У них есть лицензия на ношение оружия. Если вы собираетесь препятствовать, то завтра утром вам придётся представить ваши обвинения в суде. Капитан стушевался. Он перевёл глаза с Баркли на Дейту и с досадой махнул рукой. — Ладно, пусть идёт, — сказал он и отвернулся, намереваясь убраться прочь. — Уходим от сюда, парни.***
Роскошный Паккард Дейты затормозил на подъездной дорожке к дому Пикара, сразу за чёрным Фордом толстяка Мота. — Много новых лиц, — заметил Дейта, и Мот согласно кивнул, когда все, кроме Ла Форжа, вышли из машин. Джорди как обычно оставался за рулём. Люди могли прощать мистеру Дейте его экстравагантный выбор шофёра, но никто не хотел видеть чёрного парня в приличном месте. Баркли мрачно оглядел двор. Охрана была повсюду, а Ро Ларен уже шагал к ним от дома. — Что здесь происходит? — спросил Мот после того, как все обменялись приветствиями. — Рене взбесился после того, как узнал про больницу, — пожал плечами Ларен. — А ещё он хочет убить младшего Квинтуче. Но я не стал ничего предпринимать без разрешения Дейты. — Чертовски верно, — вскинул брови Дейта. — Пацан не знает, что творит. Мот покачал головой, а Баркли закатил глаза. Рене был хорошим парнем, но образ жизни, который они здесь в Америке вели, плохо на него влиял, а Жан-Люк был слишком мягок с племянником.***
Они прошли в кабинет Пикара. Странно было находиться здесь без него самого, но для небольшого приватного разговора этот кабинет подходил не хуже офиса в Предприятии. Дейта сел в кожаное кресло и обвёл взглядом отделанные дубовыми панелями стены. Пикар жил в этом доме со своим племянником и женщиной, которую, похоже, любил. Где-то в груди неприятно ёкнуло. Хотел бы Дейта позволить себе такую же уверенную, открытую жизнь. Баркли, получивший теперь ранг советника, сидел у письменного стола, доставая документы. Мот и Ларен стояли возле стены, ожидая прихода Рене. Парень не заставил себя долго ждать. Он ворвался в комнату, возбуждённый и исполненный воинственности. — Фаджо снова звонил! — сообщил он. — И что же он говорит? — спросил Мот. — Он говорит тык-мык-пык-тык, — Рене изобразил поддразнивание. — Говорит, что хочет встретиться с Дейтой. Говорит, что предложит такую отличную сделку, что мы не сможем отказаться. Дейта молчал, наблюдая за людьми. Редж был готов взорваться и Дейта хотел послушать, что из этого выйдет. Жан-Люк всегда слушал других, прежде чем говорить, и Дейта был абсолютно согласен с этой стратегией. — Очень хорошо, — Баркли раздражённо закрыл какую-то папку. — Но что я такое услышал на счёт Квинтуче? — А! — воскликнул Рене. — Это за то, что они сделали с дядей. Ублюдки слишком далеко зашли. Дейта едва удержался от фырканья. Баркли не удержался. — Даже не вздумай, Рене, — сказал он. — То, что произошло с твоим дядей – просто бизнес. Мы не будем мстить. Нам придётся пойти на переговоры. — Чёрта-с-два это просто бизнес! — вскинулся Рене. — Я не хочу даже слышать о переговорах с Фаджо! Или с Квинтуче. Я… — Решения, к счастью, принимаешь не ты, — оборвал его Баркли, указав на него пальцем. — О, конечно, союз консильери, — всплеснул руками Рене. — Я устал от советов! Мы должны что-то делать. Жан-Люк в больнице, и они не отступятся от него. Мы должны сделать ход раньше них. Даже если это пойдёт в ущерб бизнесу! Баркли устало посмотрел на Дейту. Дейта ободряюще кивнул ему. — Сделать ход, означает убить кого-то из них? — Баркли склонил голову, преисполненный иронии. — А что ты предлагаешь делать с этим копом, Мэддоксом? — А что с Мэддоксом? — Он же явно на откупе у турка, — теперь Баркли всплеснул руками. — Если он взялся покрывать их шайку, то нам до них не добраться, — он устало откинулся в кресле. — Никто ещё не убивал капитана полиции. Это безумие, — он покачал головой. — Все итальянские семьи отвернутся от нас. Наши политические защитники отвернутся от нас. Мы станем изгоями. Будь любезен, подумай об этом. Рене прошёл по комнате, уселся в кресло за другим столом, провёл руками по волосам и вздохнул. — И что мы тогда будем делать? — поднял голову он. — Ждать? Все повернулись на Дейту. —Ждать нельзя, — покачал головой Дейта. — Мы поговорим с Фаджо. Выслушаем его условия. — Он убьёт дядю, вот и всё. Это для него ключ ко всему. От него нужно избавиться. — А что с легавым? — снова спросил Баркли. Дейта сделал неопределённый жест руками. — Они хотят со мной встретиться, так? На встрече буду я, Фаджо и Мэддокс, — перечисляя каждого участника встречи, он ударял пальцем по подлокотнику кресла, подчёркивая свои слова. — Мы условимся о встрече, — он не смотрел ни на кого конкретно, погружённый в свои мысли, в свой формирующийся безумный план. — Настоим на том, чтобы это было какое-нибудь людное место, в котором я мог бы чувствовать себя в безопасности. Мот придумает, как спрятать там пистолет, потому что с собой оружие я принести не смогу. Да, — он кивнул самому себе, — Мот спрячет пистолет. И я убью их обоих. — Что? Дейта, ты с ума сошёл, — Баркли подался вперёд на своём месте. Мот тихо захихикал. Потом хихиканье перешло в смех. К нему присоединились Ларен и Рене. — Вот видишь! — воскликнул Рене. — Я же говорил, что это личное! — Это не личное, — жёстко оборвал его Дейта. — В этом нет ничего личного. Только бизнес. Мы не грёбанные сицилийцы. У нас нет вендетты. Мы не будем мстить. Баркли опёрся локтями о колени и устало потёр лицо. — Ты не можешь убить полицейского, — сказал он, подняв голову на Дейту. — Я уже убил полицейского, — пожал плечами Дейта. — Вот именно. Тебя казнят или отправят на пожизненное. — Непременно, — Дейта кивнул. — Но только если предъявят обвинение. — Что ты хочешь этим сказать? — Баркли снова откинулся в кресле, задумчиво нахмурившись. — Речь же идёт о бесчестном полицейском, — махнул рукой Дейта. — О грязном легавом, связанном с наркотиками, рэкетом и взятками, и получившим по заслугам. Это отличный материал. Газетчики будут в восторге. Баркли поджал губы, всё ещё не до конца согласный, но и не имеющий принципиальных возражений. — Да, — Дейта снова кивнул головой. — Мы свяжемся со своими журналистами. Они получат хорошую историю. Предприятие решит свои проблемы. А я уеду в долгий отпуск, до тех пор, пока всё не уляжется.