Одержимость

Такого коварства от благородного Ханьгуан-цзюня Вэй Ин не ожидал. Тот победил его его же оружием (обездвиживающим талисманом), напав сзади. Не будь Вэй Ин так удивлён этим, возможно, сумел бы освободиться при помощи темной энергии, но запечатанные губы лишили его такой возможности. После того, как Лань Чжань поднял его в небо на своём мече, вырываться Вэй Ин не рискнул. Ему хватило падения на Луаньцзан, от которого до сих пор ныли на погоду переломанные в нескольких местах ноги. Он надеялся, что Лань Цижэнь не допустит подобного своеволия младшего племянника и отпустит его, Усяня, на все четыре стороны. Но по прибытии в Облачные Глубины обнаружилось, что старикан не менее Ванцзи одержим идеей перевоспитания отступника, и вскоре Вэй Ина отволокли в минши и подвергли унизительной процедуре обыска, раздев донага и прощупав каждый цунь его одежд. Содержимое находившихся в рукавах ханьфу мешочков цянькунь описали и утащили в закрома ордена. После этого Лань Ванцзи, наконец, соизволил снять заклятье молчания, которое регулярно обновлял в течение всего пути. – Ты забрал меня в Гусу. Небось, радуешься теперь, что добился своего? – выплюнул Усянь, едва смог говорить. – Для твоего блага, – бесцветным голосом произнёс Лань Чжань, но кончики его ушей покраснели. Судя по всему, ему было стыдно смотреть на чужую наготу, но почему-то он не отворачивался и не пытался чем-нибудь прикрыть Усяня. – Бла-бла-бла… Я это слышал уже сотни раз. Придумай что-нибудь новенькое, – скривился Вэй Ин. Он не раз купался голышом с другими парнями в Юньмэне и не стеснялся собственного тела, считая его красивым; не придавал значения взглядам, которые на него кидали. Но от прожигающего взгляда Лань Чжаня ему почему-то вдруг стало не по себе. Однако Вэй Ин не подал виду, что это его смутило. – Где тёмная печать? – задал вопрос Лань Чжань, глядя ему в глаза. – Так, значит, моя печать интересует не только Цзинь Гуаншаня, но и таких святош, как вы? Но никто из вас её не получит, – рассмеялся Вэй Усянь. – Вэй Ин, это – слишком опасный артефакт. Он уже начал подчинять тебя себе. Отдай печать, и наши старейшины сумеют запечатать её, – проговорил Лань Ванцзи и подал знак адептам, чтобы накинули на Вэй Ина белый балахон и связали вервием бессмертных. В отличие от обычных одеяний членов ордена, на этом защитная вышивка была не снаружи, а внутри, чтобы сдерживать зло, таившееся в том, на кого его надевали. Потом Лань Ванцзи приблизился к Вэй Ину, чтобы навесить на него новые сдерживающие талисманы. – Неправда, у меня всё под контролем. Немедленно отпусти меня, а не то я… – В Облачных Глубинах нет нечисти, а ту, что снаружи – барьер не пропустит, – догадавшись, чем станет угрожать ему тёмный заклинатель, напомнил Лань Ванцзи. – Значит, ты все предусмотрел. Вот только я всё равно не отдам вам печать, – заявил Вэй Ин. Этот нефритовый истукан упрям, но он, Вэй Усянь, ещё упрямее и не собирается уступать. – Надеюсь, ты передумаешь после того, как мы очистим твоё тело от тёмной энергии, – ответил Лань Ванцзи и достал гуцинь. – Ещё не поздно спасти твою душу. – Надежда – глупое чувство, – нарочито беззаботно рассмеялся Вэй Ин. – На меня не действует "Песнь очищения сердца". И, вообще, какое дело тебе до моей души? Лань Чжань не удостоил его ответом и начал играть. Вышивка жгла кожу, принося нестерпимую боль, хуже которой были разве что заунывная мелодия и постная рожа Лань Ванцзи, который её играл. Неужели эти недоумки действительно думают, что своим треньканьем и душеспасительными беседами могут изменить то, что стало его сутью? Лань Ванцзи собирается перевоспитывать его с тем же упорством, с каким заставлял переписывать орденские правила в библиотеке? Да от этого свихнёшься от скуки быстрее, чем без подпитки тёмной ци. Ещё и верёвки эти сраные впиваются в кожу. Вэй Ин сосредоточился на поиске решения. Идея поднять мертвецов и натравить их на адептов Гусу Лань не подходит. Сбежать без жетона-пропуска будет непросто. Оставалось довести своего тюремщика до белого каления, чтобы тот выгнал его, как когда-то из библиотеки. Или дождаться, когда у Цзян Чэна проснётся совесть, и тот придёт за ним. Хотя… скорей рак на горе свистнет, чем осторожный глава Цзян решится открыто выступить против ордена Гусу Лань, если, конечно, сильно не разозлится. Лань Ванцзи закончил играть и воззрился на него. А что, если обмануть его, сделав вид, что мелодия подействовала с первого раза? – Отдай печать и вернись на путь меча, – с упорством пьяного проговорил Лань Чжань. – Я не могу сейчас же её отдать. Она спрятана в надёжном месте, – ответил Вэй Ин. И ведь почти не соврал. – Где? – На Луаньцзан. Никому кроме меня не найти. Вот если бы вы освободили меня, я мог бы тебе показать… – убедительно, как он сам думал, соврал Вэй Усянь. Пусть только выпустят его за пределы резиденции, и он найдёт способ сбежать. А если не удастся улизнуть по дороге, то Луаньцзан – его место силы, где он с лёгкостью призовёт нежить, которая быстро расправится с его конвоирами. – Чушь. Рассказывай, где печать, – просёк его план выбраться на свободу Лань Ванцзи. – И не подумаю. Сами ищите, раз вам так надо, – Вэй Ин скривил губы в презрительной ухмылке. – Подумай лучше, – посоветовал Лань Чжань, прежде чем удалиться, оставив Вэй Ина связанным в минши под охраной пары адептов. Вовсе не собирался Вэй Ин ни о чём думать, когда можно спокойно поспать. Он улёгся на одну из циновок и благополучно уснул. Его разбудили в несусветную рань, что само по себе могло быть причислено к особо изощрённым пыткам, и принесли миску постного риса и пиалу какого-то вонючего травяного отвара, что также можно было считать жестоким обращением с пленником. – Ну и как прикажете мне это есть? Будете кормить с ложечки или хотя бы одну руку развяжете? – с издёвкой спросил он. Адепты переглянулись. Один из них с явной неохотой зачерпнул из миски кашу и поднёс ложку ко рту Вэй Ина. Тот показал язык и отвернулся. – Я не маленький ребёнок. – Чего мы возимся с этим чернокнижником? Не хочет жрать – пускай подыхает с голоду, – вспылил кормивший его адепт. В ордене Гусу Лань не жаловали заклинателей тёмного пути. – Морить голодом не велено, – возразил другой. – Будь начеку, а я всё же рискну развязать ему руку. Правую руку действительно вскоре освободили, но затёкшие пальцы не слушались, поэтому некоторое время Вэй Ин разминал их, после чего, усыпляя бдительность охранников, съел несколько ложек риса. Силы ему понадобятся, ведь инедия ему теперь недоступна. В очередной раз поднеся ложку ко рту, Вэй Ин прокусил палец, затем, делая вид, что собирается снова зачерпнуть риса, поднёс руку к миске и торопливо начертал кровью на поверхности каши недавно изобретенный взрывной талисман. После чего он швырнул миску в лицо одному из адептов и схватил за горло другого, который был ближе. Рис и осколки миски разлетелись в стороны, раня его охранников. Иссеченный осколками адепт завопил, а тот, которого держал за горло Вэй Ин, сдавленно захрипел. – Отдай мне свой жетон, иначе я тебя придушу, – прошипел Вэй Усянь, и это была не просто угроза. Ему не хватало привычной подпитки тёмной ци, поэтому руки чесались кого-нибудь убить, а потом поднять и разнести к гуям минши. – Не вздумайте вмешиваться, не то и вам не поздоровится, – пригрозил он прибежавшим на шум охранникам. Те застыли памятниками самим себе. Адепт оказался сговорчивым, и вскоре в ладонь Вэй Ина лёг прохладный нефритовый жетон. Адепт был отброшен в сторону, где благоразумно остался лежать. Вэй Ин со зловещей ухмылкой направился к двери. Охранники попятились. Свобода была так близко, но внезапно в минши вошёл Лань Ванцзи. В его руках был гуцинь, и через миг Вэй Ин почувствовал всю мощь боевых мелодий ордена Гусу Лань. Из носа и глаз хлынула кровь, и голова закружилась так сильно, что Вэй Ин не смог устоять на ногах. Сознание куда-то уплыло. Очнулся он от возмущённого голоса Лань Цижэня: – Этого смутьяна следует наказать по всей строгости за то, что покалечил двух наших адептов! – Но, дядя, мы же хотим перевоспитать его, а не убить, – возразил Лань Ванцзи. – Горбатого могила исправит. А до Вэй Усяня никогда не доходило по-хорошему, – вновь загремел голос вредного старикана. – Десять ударов дисциплинарного кнута. Проследи за исполнением наказания. – Слушаюсь. Вэй Ина снова раздели и поволокли на площадь. Что такое удары Цзыдяня он уже испытал на собственной шкуре, но отведать дисциплинарного кнута ему ещё не доводилось, поэтому Усянь думал, что выдержит. Однако от первого же удара он не сдержался и вскрикнул. Казалось, что его плоть рассекли до кости. Всё тело пронзило нестерпимой болью. Второй удар вырвал из его горла хриплый стон, третий – заставил заорать в голос. На четвёртом он потерял сознание. Очнулся Вэй Ин не на площади и не в минши, а в просто, но со вкусом обставленной спальне. Он лежал на животе совершенно голый, а рядом с ним сидел Лань Ванцзи и намазывал его спину каким-то дурно пахнущим снадобьем. Вэй Ин попытался приподняться, но у него не хватило сил даже на это, несмотря на то, что на нём не было ни вервия бессмертных, ни обездвиживающих талисманов. Только шёлковая клановая лента с вышивкой в виде облаков стягивала запястья. – Ванцзи позаботится о Вэй Ине, – пообещал Лань Чжань, вот только у Вэй Ина мурашки по коже побежали от его слов. Потому что голос Лань Ванцзи стал ниже и глуше, словно тот испытывал сильнейшее возбуждение или его телом завладел злой дух…