Питерский Ситком

— Это что, реально, блять, платье? — спросил Серафим, пока его жених прикладывал свой наряд-шедевр к себе прямо перед ним - ждал исключительно позитивной оценки. — Может не надо надевать его, а? — Ты что?! Это уже дело принципа! Сколько бессонных ночей я на него потратил и что, зря?! — вспылил в ответ Андрей, а затем миролюбивее добавил: — Либо надену его я, либо придется надеть тебе-е-е, Фима! И он тут же приложил платье к хозяину квартиры поверх его прикида из трусов и белой майки-алкоголички. Серафим и без того был удивлен с самого утра этим платьем, а тут и вовсе охуел от поворота событий. — Не, в груди маловато будет, придется тебе форму твою надевать все-таки, — Андрей расстроенно вздохнул. — А я прям тебя представил в нем... и твои волосатые ноги под юбками... Ох, горячо. На последнем слове он не выдержал и расхохотался, придерживая платье одной рукой и прикрывая рот второй. Лицо у Серафима было такое же испуганное, как во время их первого раза, когда его чуть ли не силой брать пришлось. Не зря тогда потел, получается. Теперь вот мужем и мужем будут. До чего докатились за несколько месяцев только... — Андрей, иди ты, блядь, нахуй, — сказал Серафим и аккуратно оттолкнул его руку с платьем. — Надевай че хочешь. Все равно потом мне снимать придется. — С таким количеством гостей в доме и не надейся на первую брачную ночь сегодня, — предупредил Андрей, смотря робко на него из-под ресниц. Серафим недовольно сложил руки на груди. Вздохнул драматично-огорченно, как Анна Каренина. Ебаные мужики. Взглянул на свою выглаженную форму, что висела на двери все того же старого шкафа, откуда Андрей и свое свадебное платье достал. Нет, конечно хозяин квартиры понимал, что белый фатин по комнате вовсе не для костюма тройки здесь, но до последнего надеялся, что это просто тонкий троллинг. Оказалось, что нет. Это правда было белое, длинное платье с жемчужинами, стразами и рукавами до локтя с оборками. Жених десантника все крутился перед носом и что-то напевал себе, прикладывая платье и так, и эдак. Даже Немезида, будучи настроенной нейтрально к выебонам своего хозяина, потянулась всем пушистым тельцем и удивленно боднула его ногу. — Ну, что ты? Разве я не прекрасен? — обиженно вдруг спросил Андрей и отложил платье, протягивая свои длинные руки в татуировках не банальных роз к хозяину квартиры. — Ты прекрасна, спору нет, — улыбнулся Серафим и положил ему руки на плечи. — Знаешь почему я раньше такой хмурый был? — Потому что дед велик без седла в детстве подарил? — спросил Андрей с улыбкой, смотря на него сверху-вниз блестящими, как стразики на платье, глазами. — Ну да. И потому что у меня мужика в платье не было! Они хохотнули. Посмотрели на друг друга, как в первый раз. Серафим вдруг поцеловал его, но не в робком вопросе, а в наглом утверждении, что брачной может быть не только ночь, но и утро. Андрей так же нагло ответил и как-то сам не заметил, как они переместились на кровать, а сам он уже сидел верхом на своем женихе. Серафим разместил руки вовсе не узкой талии, вылизывая чужой рот изнутри. Андрей стянул с себя футболку, прильнул к своему жениху, но им помешали. Дверь комнаты внезапно скрипнула. Серафим выругался. — Десять, одиннадцать, — стал считать Андрей со сбитым дыханием, легко ткнул Серафима в живот. Хозяин квартиры догадавшись про его импровизацию тут же стал подниматься и ложиться обратно с заложенными руками за голову. — Хлопичики, а чим ми оце тут займаємося? — спросила весело Галина Михайловна, заглядывая в комнату. — Мам, пресс Серафиму качаем, не видишь что ли? — выдохнул Андрей, смотря на красное лицо Серафима, который еле держался, чтоб не заржать. — А, ну як закінчите прес качати, — мама Андрея сделала акцент на слове "закончите", — приходьте нам допомогати. До речі, а чому ти без футболки тоді? — Ну... э... чтоб Серафим видел к чему стремится! — сказал Андрей, хотя у него даже намека на пресс не было. Дрыщ. Мама посмеялась, дверь за ней закрылась. Андрей со смешком вздохнул, уперся лбом в чужой и захохотал. Его только женишок крякнул, а тот уже слез с него и подскочил к своей косметичке. — Ладно, закончим позже. Иди Федю с Ильей буди, а то так всю свадьбу проспят, — попросил он. В гостиной Вероника Степановна уже спорила по поводу расположения бокалов и тарелок, ведь ей все время казалось, будто те не симметрично стоят. Галина Михайловна первое время сдвигала их по ее просьбе в нужную сторону, а потом сказала, что это у некоторых просто косоглазие и нечего бедную посуду дергать почем зря. На что Вероника Степанова только фыркнула и сказала, что на свадьбе у ее сына все должно быть идеально и зря, что ли, она всю ночь готовила и запах мерзкого холодца терпела? Потом матушки стали спорить по поводу салфеток и их формы. Веером их лучше сложить или лебедем? А может лучше просто под тарелки подложить или в бокалы засунуть? — Серафим, сыночек, ты как думаешь? — спросила Вероника Степановна, когда ее сын уже направлялся в комнату будить Федю с Ильей. — А то мы вот с Галиной... Михайловной все никак не решим. — Слушайте, мамы, мне без разницы. Хоть жабой их сложите, — сказал он слегка раздраженно и вошел в комнату сожителя. А там... прелесть компьютерного клуба. Федя спал прямо на рабочем столе, на сложенных руках, повернув голову набок. Спал настолько крепко и сладко, что слюна стекала с уголка его пухлых губ. Братец Андрея сидел на кровати, склонив голову в сонной расслабленности себе на грудь и тихо посапывал. И несмотря на то, что подросток был погружен почти полностью в сон, он все так же удерживал телефон в ладонях в горизонтальном положении, крепко сжимая его большими пальцами. Серафим сначала тронул задрота постарше, который встрепенулся, подорвался с места и сразу же сказал: — Свадьба... да... ага... помню! Потом повернул голову в сторону кровати и потянулся, чтобы потрепать за плечо брата Андрея. — Илюх, вставай. Вставай, братан. Тот еле разлепил глаза, потер их. Посмотрел хмуро на Федю и Серафима, которые стояли над ним и зевнул заразительно. Хозяин квартиры про себя вздохнул. Эти двое всю ночь и без того обзывали курвами всех, мамаш чужих обещали выебать во все щели. И мамашу, и папашу, и соседку Софью Игоревну. А они с Андреем краснели в спальне, прислушиваясь и думая не слышат ли этого их мамы. Те, конечно, все слышали, но виду не подали, а лишь агрессивнее стали грюкать кастрюлями. У юных игроманов все были курвами со слитыми катками, тупыми тиммейтами и просто обладателями нескольких умерших мамаш. Классика игрового жанра, которая их вымотала до того, что они еле поднялись. Еще Серафим понял до чего же все-таки братья Федоровичи были похожи... Такое удивительное было для него это открытие, что он развернулся и поспешил выйти из комнаты. Вернулся в спальню, где Андрей каким-то кремом замазывал недостатки лица, которых, конечно же, не было, и напевал очередную попсу про свадьбу.

***

Немногочисленные гости стали пребывать через час. Первым заявился Леша. Сиял, словно спелая клубничка, ведь был разодет во все красное. В квартиру его впустила мама Андрея, которой ранее не доводилось еще познакомится — за исключением Феди — с питерскими друзьями своего сына. О них тот много чего рассказывал. Клялся, что они не солевые торчки, а обычные парни и девушки, ну, что ты, мам, нет, я не сторчаюсь с ними! И все равно привез домой, в Краснодар, видимо, только самого приличного из них. Андрей, будто почувствовав что-то, вылетел в прихожую обминая уже чем-то недовольную Веронику Степановну, кинулся другу на шею и три раза поцеловал в его щеку, поддерживая одной рукой подол своего платья. Маман его жениха наградила самодельное платье таким злобным взглядом, что незаметно для всех отлетела бусинка. — Привет, невеста, — хихикнул Леша и коротко обнял его за полуприкрытые плечи. — Ма, это Леша. Леша, это ма, — сказал весело Андрей и подсунул долговязого друга на каблуках поближе к маме. Леша протянул руку Галине Михайловне, сверкнув своей отбеленной улыбкой. Не успели они до конца обменяться любезностями, как Андрей уже тащил своего друга в комнату в лютой спешке. Там усадил на кровать, горестно вздохнул и взял его за руки, тупя глазами в пол с пыльным ковром. Леша обеспокоенно взглянул на него. С порога заподозрил, что что-то не так по слегка расстроенной моське. Серафима рядом не было, поэтому можно было спросить напрямую: — Андрюш, ты что, замуж не хочешь? Передумал? — Хочу! — поспешно ответил тот, но взгляд так и не поднял. — Просто я ему всю жизнь испорчу, как платье себе испортил... — В смысле? — Леша даже рот в красной помаде приоткрыл. — Это кто и кому еще испортит! Он себе на день ВДВшника об голову может кирпич разобьет и тебе с ним до конца жизни возиться, а ты-то что, ну, зай? Где ты платье-то испортил? Андрей отпустил его руки, повернулся спиной и ткнул через плечо в милипиздрическую дырочку в ткани возле бегущей строчки змейки, которая была совсем не приметной. — И это все?! Из-за этой фигни ты загоняешься?! — удивился Леша до того, что даже всплеснул руками. — Ну... Плохая примета... Говорят, что если платье на свадьбе порвешь, то свекровь плохая будет. В ответ Леша лишь бережно погладил его по осветленных волосах. Дурачок ты суеверный, Андрюша, — думал он. Подергал друга за все те же патлы, помассировал их и с колдовским тоном сказал: — Птички-дебилки, вылетайте! — Андрей нервно улыбнулся, а друг успокаивающе похлопал его по плечу. — Эта мегера все равно с вами жить не будет, Андрюш. Да и кто в эти приметы верит-то, зай?! — Ну это да, — он покачал головой и улыбнулся, но вдруг схватился за руку Лешу и сказал по слогам с пересохшими губами: — К-о-л-ь-ц-о. — Что? — Кольцо Серафиму купить я забыл! В прихожей послышался гогот Серафима, а потом угрюмый бубнеж Глеба о чем-то. Пришли уже, а ведь еще пять минут курили на лестничной клетке! Андрей кинулся к дверям спальни, выглянул в гостиную и тут же их захлопнул, прижимаясь спиной к ним. Лицо его побелело, а пальцы в кольцах задрожали. — Даже Глеб уже тут! — Боже, ну, надо что-то делать! Так... — Леша поднялся, хлопая себя по карманам красных штанов, будто мог там найти кольцо. — В ювелирку надо, но я через входную дверь не пойду! — Андрей в отчаянии завыл, присаживаясь на корточки, сжал волосы на макушке. — Какой позор! И это мой первый брак всего-то! — А уйдем мы тогда как? Через окно? — Леша искусал во всю краснющие губы и все бегал глазами по периметру комнаты, уперев руки в бока в красном кардигане. Как будто в этом пространстве похоти двух мужчин был свой вход — точнее выход — в Нарнию. Справа от двух истеричек скрипнуло открытое окно, а порыв летнего ветра сдул застиранную занавеску. Андрей резко поднялся, подходя к окну. Первый этаж всего-то! Реально! Через окно же можно уйти! — Ты со мной? — спросил он, становясь одной ногой в домашних тапочках на подоконник и приподнимая подол белого платья. — Ох... опять обосрались, а запасных трусов нет, — Леша протиснулся рядом с Андреем, взглянул вниз. — А их никогда нет! Поехали! И соскочил, едва ли не переломав свои длиннющие ноги.

***

— Сбежал, похоже, твой женишок в последний момент от тебя, Серафим! — Вероника Степановна потрепала в порыве материнской нежности хозяина квартиры по голове. На лице у нее ясно читалось любимое выражение всех матерей: А Я ЖЕ ГОВОРИЛА! А Я ЖЕ ПРЕДУПРЕЖДАЛА! — Та нікуди він не втік, шо ви таке мелите?! — всполошилась тут же Галина Михайловна, хотя вид у нее самой был грустный. — Да ваш Андрюша... — Харе! — Серафим вскинул руку, что аж аксельбанты на форме дернулись, и Вероника Степановна замолчала. — Я его найду. — Как это найдешь?! Как най... — Брат, я с тобой, — сказал угрюмо Глеб, Федя тоже сонно приподнялся с нагретого места. Серафим только махнул в их сторону рукой, пробормотав: "я сам". Затем вышел широким шагом в подъезд, хлопнув дверью. Вероника Степановна ойкнула, взглянув на задумчивую Галину Михайловну, что уже десятый раз набирала своего сына. На улице оказалось, что Серафим не знал, куда идти. Куда мог убежать его женишок за полчаса до празднования в шестимиллионном Питере? Да еще и прихватив с собой свою боевую подружку... А вдруг Андрей изменял ему с этим Лешей? Серафим бездумно шел улицей, то и дело замечая на себе взгляды ошалевших прохожих и в сердце у него становилось с каждым шагом все более пусто. Неужели вот так просто сбежал прямо из-под венца? После всего того, что они пережили за все это время вместе? Серафим в это не верил, но и трубку Андрей не брал. Хозяин квартиры встал посреди улицы, когда от быстрого шага закружилась голова, смотрел вперед и тяжело дышал, не то от боли, не то из-за отдышки. Прошло несколько минут, которые превратились в самые мучительные мгновения жизни, прежде, чем вдали замельтешило белое платье со знакомым вырезом на плечах. Серафим словно очнулся, сфокусировал взгляд на силуэте и увидел... Андрея. Тот бежал, придерживая свою юбку, спотыкаясь через раз, но летел все же прямо к нему, прогибаясь под ветками деревьев, что так и норовили ударить по раскрасневшемуся лицу с улыбкой. За ним мчался и Леша, все кричал: "ПОДОЖДИ-И-И МЕНЯ-Я-Я". Андрей подбежал к Серафиму, едва не налетев на него, спросил весело: — Ты чего такой грустный? — и взял его за руку, надевая кольцо на безымянный палец. Посмотрел на дрожащие кончики пальцев Серафима, которые уже отпустил, поднял руку опять к себе и оторвал зубами бирку с толстого кольца. — Думал, что ты, блять, сбежал! — выпалил бездумно он, но не успел Андрей возразить что-либо, как хозяин квартиры обнял его и крепко прижал к себе. — Все думали, но я не верил... — Я ж по кольцо тебе бегал... Забыл... купить... вчера, — отвечал рвано Андрей, пытаясь отдышаться и чувствуя у себя на голом плече влажный след от глаз Серафима. — Телефон дома оставил... Фух... Молодец, что не верил. — Ты больше не сбегай от меня, пожалуйста... Я буду хорошим мужиком, честно, Андрюш, — прошептал Серафим, сжимая до хруста ребер тяжело дышащего Андрея, который только устало приклонил к нему голову. — Это все, конечно, очень мило, голубки, но мы опаздываем на вашу же свадьбу! Горячее, так сказать, стынет, етить-колотить! — крикнул загнанно Леша где-то позади, когда оба потеряли счет времени из-за нарастающей киношной драмы. Серафим блеснул влажными серыми глазами, взял аккуратно за руку Андрея и потащил его в сторону их дома. Леша поспешил за ними, цокая каблуками.

***

На пороге их встретила Вероника Степановна, что уже готовила арсенал из излюбленных психологических приемов для пыток, что должны были пойти в ход относительно сбежавшего жениха, но когда Серафим за руку завел Андрея, она удивленно приоткрыла рот, спрятав метафорический меч в ножны. — Где же ты был, Андрюша? — мило поинтересовалась мадам-психолог. — Много вопросов от тебя, маман, для такого праздничного дня, — сказал рассудительно Серафим и прошел с за руку Андреем к столу. Осмотрел всех присутствующих, спросил: — А где дедушка с бабушкой? — Ты пригласить их забыл, но не волнуйся — я им позвонила вчера, — в той же милой форме ответила ему его мать. В дверь постучали. — А вот и они! Серафим пошел открывать, оставив краснеющего Андрея одного. Федя, поправив красный галстук на черной рубашке, подошел к нему и вопросительно дернул головой, но тот лишь отмахнулся. Сонному Феде, если честно, мало что было понятно, поэтому он кивнул и лишь взглянул в прихожую, где Серафим встретил радостным воплем своих старших родичей. — Здорово, внучек, — Степан Платонович коротко обнял Серафима, как и Мария Витальевна. Наконец-то все уселись за стол. Первые двадцать минут, как это бывает на подобных посиделках, пространство заполнял треп ни о чем. Бабушка с дедом познакомились с мамой Андрея, с его братом. Сразу же, как только знакомство произошло, стали расхваливать выбор своего внука и что хоть и ждали какую-нибудь миленькую девочку, но будут любить, как родного внука. Андрей краснел, ковырял свой салатик и тоже стал нахваливать своего мужа, который столько лести за всю жизнь в свой адрес не слышал. Только от пьяного командира в части, когда тот о чем-то просил его. Галина Михайловна все переживала, что никто ничего не ест, хотя все с удовольствием дегустировали блюда, что были приготовлены и добыты с помощью крови, пота и личного пренебрежения одного повара к другому в эту страстную ночь. Страсти кухонные. Вероника Степановна с бокалом молча наблюдала за присутствующими. Анализы личностей проводила что ли? То и дело переглядывалась с Глебом. У него была аллергия на мозгоправов, поэтому он одарил ее весьма однозначным пассивно-агрессивным взглядом. Повезло ей, что он все еще сидел на успокоях, но не повезло, что скучал по Владу, который на свадьбу из-за работы явится так и не смог. — А вообще, Фимочка, — Мария Витальевна встала, поправляя красную брошь на цветастой рубашке, подняла свой бокал. — Мы бы хотели с твоим дедом пожелать вам счастья, любви... — И побольше денег, — шепнул Степан Платонович своей жене. — Да. И побольше денег, но богатство когда-нибудь да придет, а пока просто наслаждайтесь медовым месяцем и друг другом! — Кроме этого, — теперь поднялся и дед с пакетом в руках, который, видимо, прятал под столом, — мы хотим вам подарить это. Заполняйте его, так сказать, с умом! — Этот альбом твой дед вырезал, когда ты в армии был, думая, что ты невесту после нее приведешь нам, но... — бабушка на миг замялась, а затем веселее добавила: — Ты справился даже лучше и быстрее, чем мы представляли! Андрей все смущенно улыбался и смотрел на бабушку и дедушку своего жениха, пока тот сдерживался, чтобы не расплакаться. Вот уж никогда бы не подумал, что в тебе столько любви и трогательности, — улыбнулся про себя женишок десантника, сжимая его руку под столом, который рассыпался в благодарности. А в золотистом пакете оказался тяжелый, вырезанный из дерева, фотоальбом, разрисованный фиолетовыми, как засосы, цветами. Андрей вспомнил фотки Серафима, которыми была забита память в телеге. Дикпики сплошные. Еще сильнее заулыбался, представляя бы сколько они заняли места в этом рукотворном чуде и как бы они их показывали бы "правнукам", которых еще и в планах не было. Федя на другом конце стола еле слышно выдохнул, будто услышав его ужасно-прекрасные мысли. Хотя нет... это он сладко зевнул. Они с Ильей, сидя вместе на маленьком диванчике, дремали поочередно друг на друге. Как им казалось, абсолютно беспалевно. Свадебная вахта, так сказать. — Короче говоря, дорогие, за вас! — За вашу чистую любовь! — воскликнул Леша, чокаясь первым с улыбающимся ему Серафимом. Вот так бабушка и дедушка начали эстафету тостов. Второй к слову, спустя несколько десятков минут, попросили Веронику Степановну, которая, конечно, сразу же согласилась, подняла свой бокал и, растягивая рот в чуть кровожадной усмешке, начала: — Знаете, когда я увидела вас вместе, то поняла, что вы созданы друг для друга! — И когда ты только это поняла, когда презервативы рвала что ли... — еле слышно сказал ее сын, толкая игриво-вопросительно плечом Андрея. — Вы как два психопата, которые просто нашли друг друга и нашли исцеление в этой любви! — Лучшего сравнения в жизни не слышала, Вероник, — сказала насмешливо бабушка Серафима. — Я тоже, ба... — сказал Серафим, смотря украдкой на охуевающего Андрея и поправляя фуражку. Не каждый день тебя психом-то называют! Леша прикрыл красный рот рукой. Толи смех скрывал, толи зевал от скуки. Вряд ли ему скучно было на такой-то свадьбе. — Ну вы мне досказать не дали! — фыркнула Вероника Степановна, — и вот теперь, раз вы уж решили точно жить вместе, я вам могу подарить то, что храню уже не один год для Серафимки, но раньше не думала, что все-таки это ему пригодится. — Ага... "Камасутра для геев", — Серафим ошарашенно прочитал название книги в белом переплете, на котором красовалось два гомосексуала с прикрытыми полотенцами бедрами. — Ну, благодарочка, мам! — А я всегда говорила, что я у тебя самая лучшая! За вас, дорогие гейчики! — За ЛГБТ-сообщество! — поддакнул Федя, вырываясь из своей дремы с вилкой в руках над бедным крабовым салатом. — Горько молодым! Горько! Серафим схватил Андрей за талию, подтянул к себе и впился губами с привкусом шампанского в его. Вероника Степановна прикрыла глаза, делая вид, что ей, походу, реально горько и больно, а Галина Михайловна поддернула ее: — Шо це ви очки закриваєте? Гірко вам чи то ви наших діточок цураєтесь? Ей хватило ума промолчать, когда на заднем плане всхлипнул растроганный Федя: — Мои мальчики! После тоста и неистовых лобызаний молодожен посидели еще чуток. Бабушка и дедушка Серафима разговорились не то о рассаде, не то о грибах с Галиной Михайловной. Находили старческие точки соприкосновения, так сказать. Сам же Серафим переговаривался с Глебом о чем-то, который успевал нехило так нажираться на радостях. Под столом все крутилась Немезида, которой гости что-то да скидывали со стола, думая, что остальные присутствующие не сделают того же, смотря на белую кошачью мордашку под своими ногами. В дверь постучали. — Ты кого-то еще приглашал, родной? — спросил Андрей, укладывая руку поверх руки своего жениха. — Да не... Ма-а-ам? — А что я? Я тоже никого не приглашала! Серафим поправил фуражку на голове и пошел открывать. Все за столом утихли, выглядывая в прихожую. Даже сонные Федя и Илья расшевелились. Хозяин квартиры открыл дверь и едва ли успел автоматически подставить руки под две иконы, которые ему сгрузили. — Мира тебе, Серафим! — Юра лыбился, стоя перед ним в праздничной рясе прислужника с пакетом из "Ашана" в руках. — Отец Демьян, не стойте там, заходите скорее! — Ты ж говорил, что он на такую свадьбу ни за что не придет! — шепнул Андрей удивленному Глебу, ухватившись не то за сердце, не то просто за отсутствующую грудь. — Я сам в шоке, ты че? — сказал тот, выпивая очередную стопку халявной водочки, пока все находились в нихуевом таком замешательстве. — Венчать вас пришли! Богохульски, конечно, вот так, дома, а не в церкви, но как уж есть! — объяснил всем Юра, заходя в комнату. — Я считаю, что каждый брак обязан быть заключенным на небесах! Он поднял удивленно брови, ведь все по-прежнему зависли, как в фильме, где время для главного героя останавливается и люди вокруг стоят, как восковые фигуры. Мама Андрея первая пришла в себя. Закрыла рот, вскочила и побежала в кухню по тарелки и вилки. Юра, почувствовав атмосферу ступора в комнате, начал священный, как крестовые походы, процесс. Достал из своего элитного пакета короны для венчания, проверил на них дешманские камни, кивнул сам себе. Илья, наблюдая за этим, толкнул в плечо сонного Федю, который сидел и тупил в одну точку, и тот сразу же поднялся, с готовностью забирая первую корону. Вторую отдали подскочившему Леше, который до этого переглядывался со своим другом и не мог понять, что вообще тут происходит. У Серафима, что все еще держал две иконы с неизвестными святыми, на лице отобразилась та же эмоция: че, блять?! Какое, нахуй, венчанье?! Образы с его рук все же отдали матерям. Батюшка, наконец-то, вошел, поздоровался со всеми, окрестил дом привычным жестом и стал расчехлять свои святые принадлежности. В его голубых глазах было заключено спокойствие и смиренность с ситуацией, будто уже просто некуда бежать от этой гейщины. На вид ему было лет пятьдесят, не меньше, а судя по бороде и морщинам вокруг голубых глаз - намного больше. Видимо, вера его хорошо помотала, что он согласился на такое вот деяние. Юра все мельтешил: накидывал Андрею на голые плечи накидку — ибо нечего полуголым во время такого процесса быть — а потом наливал в чашу в таких же камнях, как и сами короны, халявный церковный кагорчик. Глеб закатил глаза, глядя на все его старания: хоть бы спросил верят ли брачующиеся соседи в Бога и хотят ли венчание вообще? Так нет же! Надо самому за всех все решать! Судя по лицам Серафима и Андрея, для них это было как какой-то интересный эксперимент, как и вся свадьба, впрочем, а никак не соединение двух сердец перед Богом. Кроме Юры и батюшки, в вере разбиралась и верующая маманя Андрея, которая сразу же поняла что к чему, когда отец первый кивнул ей на молодых. Она подошла к ним, благословила несколькими простыми словечками их однополый брак, перекрестила три раза иконами их и дала их поцеловать. Андрей с Серафимом двигались, как деревянные, так как мало что понимали и соображали. Хозяин квартиры чуть не заехал с разгона носом в икону, а его муженек и вовсе чуть не стал надевать корону на себя, но Леша вовремя отдернул руки. Этот позор удалось кое-как замять и сделать вид, что ничего не было. Затем настала очередь Вероники Степановной, которая застопорилась на благословении, но все же что-то пробурчала про контрацепцию и семейную жизнь, два раза уверенно перекрестила сына и его жениха иконой, взглянула на Юру, увидела, что что-то не так, окрестила еще по разу, отошла, пошатнувшись. — Нет ближе отношений на земле двух людей, чем брак, — начал после отец Демьян со всем тем же смиренным лицом, подсматривая в книжечку перед собой. — Брак - это такой союз, который восполняет изначальный замысел Бога о человеке, как о цельном существе, где сплетаются мужское и жен... мужское начало, как в вашем случае. Андрей улыбнулся, посмотрел на Серафима, который стоял плечом к плечу с ним. Да уж, изначальный замысел Бога - Адам и Ева, ну, а что, если будет Андрей и Серафим? Какая, к черту, разница?! — Господь подарил вас друг другу, открыл каждому из вас вечную Божественную красоту - любовь, что помогла увидеть вам в другом человеке ближнего своего. И вы, переживая эту великую любовь, возгорелись желанием соединить ваши судьбы и стать одним целым! — Ага, прожив вместе всего несколько месяцев, — шепнула Вероника Степановна, а затем тяжко вздохнула, думая, что ее никто не слышит: — Ох... геюшки мои геюшки. — Идите по жизненному пути радостно, смело и уверенно вместе. Верьте в Бога, в друг друга и будьте вместе до конца! Да благословит вашу взаимную любовь и ваш брак Всевышний! Аминь! Все, как один, произнесли заветное словечко. "Хоть это знают", — вздохнул облегченно в мыслях Юра. Отец Демьян дал отпить паре кагора из одной чаши. Затем связал белым платком руки Серафима и Андрея с кольцами, которые он и должен был бы надеть, сказал: — Аналоя здесь, конечно, нет, ну... перед Богом вы теперь муж... и муж! Поцелуйте крест и иконы, раз кольца уже на вас. Серафим, казалось, даже проникся на миг верой, а Андрей с детства любил всякие такие обряды. Христианская культура была ему близка в этот трепещущий момент из-за ностальгии. Леша с Федей опустили затекшие руки с коронами, батюшка стал резво собираться обратно, а Юра успел поставить две иконы в сервант, сказав, что эти образы должны с ними остаться теперь до конца их брака, который, наверное, настанет не скоро после такого-то венчания, которое он устроил. Эти иконы и были его подарком. Глеб вздохнул про себя: себя не похвалишь - никто не похвалит. Завидовал, наверное. Он-то просто две тысячи в конверте подарил. — Присядьте с нами за стол, отец Демьян! — попросила Вероника Степановна. — К сожалению, не смогу. У меня через сорок минут отпевание, а мне еще нужно рясу сменить и добраться на другой конец города, поэтому приятного вам празднования, пусть хранит вас Бог, а я пошел! — Спасибо вам, отец Демьян, — Юра ушел проводить батюшку, который хотел побыстрее смотаться оттуда. Оно и понятно.

***

— Юра, вы ешьте, ешьте, а то вы совсем уже отощали! Пост держали, да? — Угум, — тот старался отвечать на все задаваемые вопросы и проглатывать все, что ему ненавязчиво подпихивали в тарелку. Будь это оливье, кусочек мяса или осуждающий взгляд его братца. И чем он опять не доволен? Серафим достал бутылку откуда-то из-под стола, налил в бокал Юре святого пойла, пока Мария Витальевна рассуждала о мусульманской вере и говорила, какой же он все-таки молодец, что, несмотря на все запреты, решил именно так поступить. Святоша понимающе кивал и даже не противился чужой вере, мыслям. — Что за вино? — спросил он, принюхиваясь к содержимому натертого бокала. — Братан, для тебя только чистейший кагор! Обижаешь! — А почему ты решил прийти? Мы ж грех во плоти, все такое, — сказал Андрей, когда Юра шумно сделал первый глоток. — Ну, вчера ходил покупать билеты домой, смотрю, а там Федя возле кассы. — Ты что, от нас съехать хочешь? — спросил у Феди обиженно Андрей. — Я? Нет! Боже, Юра, это вообще-то сюрприз был, — возмутился тот. — Да билеты он вам на медовый месяц покупал, — буркнул вяло Илья, отпивая пепси из стакана в цветочках. — Не взывай имени Господа зазря! — воскликнул беспокойно Юра, поправил нервно кудряшки и спокойнее продолжил: — Так я решил тоже сделать сюрприз, вспомнив, что у вас свадьба. Едва батюшку нашел, который согласился на такое... Ну, такое... — Юра, вы такой славный парень! Я тоже так думаю, Аллах Акбар! — воскликнула бабушка Серафима. — Маш, ну ты-то не смущай христианина свой верой, — сказал притихший до этого дед Серафима. Мама Андрея слушала все это, но потом взглянула на свой шикарный, не тронутый никем, холодец и вздохнула. Взяла металлический лоток, кивнула в сторону Юры с ним, дескать, попробуете этот шедевр кулинарного искусства? Тот мотнул головой, поблагодарив. — Не хочете - як хочете, — грустно сказала Галина Михайловна, расковыряв ложкой бедный холодец. — Сама з'їм! Вероника Степановна рывком отодвинулась подальше от нее. — Я не зрозуміла... Чого він такий на смак, наче в нього відро солі висипали? Вероні-і-ік? — А что я? Подумаешь, подсолила немножко. Может это ты все-таки не умеешь нормально готовить его и только зря хвалишься? Вероника Степановна привстала, когда ее сваха схватила вилку, как нож и угрожающе поднялась со стула. — Ах ти ж... Та я тебе... — Слушайте, а давайте вы не будете щас устраивать кровопролитие из-за какого-то холодца? — подал голос Андрей. — Мам, ну, правда, может ты сама по ошибке его пересолила! — Це я пересолила?! За кого ти мене маєш, Андрійко?! — Да, Галь, ты положи-то вилку, а то свой пересоленный холодец не будет чем доедать! — Я тебе стільки часу терпіла заради синів, а ти отак з моїм холодцем! З моєю фірмовою стравою! — мама Андрея в серцах говорила это и все еще угрожающе приближалась, держа вилку с остатками холодца. — Ой... Ой, Фимочка, что-то мне так не хорошо, — пробормотала Вероника Степановна и как только Серафим обеспокоенно подскочил к ней, бухнулась в обморок прямиком ему в руки. — Вероника! — раздался в унисон обеспокоенный голос ее родителей. — Вызывайте скорую, кто-нибудь! — воскликнул Серафим, хлопая свою мать по щекам. — Сейчас, дорогой! И опять все замельтешили. Галина Михайловна брезгливо бросила вилку на стол, Юра побежал по святую воду в соседнюю квартиру, а Глеб вылетел следом за ним, хлопая дверью. Федя в очередной раз проснулся от этого звука, толкнул Илью в плечо, наблюдая за тем, как Серафим на руках заносит свою мать в спальню, и прошептал: — Давай налью тебе чего-то покрепче, пока родаков не видно, — и налил ему водочки, когда тот кивнул. — Выпьем за молодых! И за их матерей! Прекрасные женщины. — И за удачные катки в доте! — добавил Илья, чокнулся с ним и опрокинул в себя стопку алкоголя, занюхивая эту прелесть плечом старшего друга.

***

— Давление в норме, остальные показатели тоже, — спокойно сказал лысоватый врач со скорой помощи, сидя на кровати возле страшно пострадавшей. — Причин для беспокойства нет. Возможно вам стало плохо из-за духоты в комнате. — Меня хотели убить вилкой! Просто за то, что я испортила какой-то мерзкий холодец, который и не ел никто! — Да, все-таки у моей маман просто перегрев, вы правы. Вот она и несет всякую ху... бред! Спасибо вам, — сказал Серафим, подхватывая ошарашенного врача под руку и деликатно выводя из комнаты. Тот забрал свой чемоданчик. Пожелал страждущей выздоровления и пошел за хозяином квартиры. Из соседней комнаты выглянул Андрей в гостиную, спрашивая у Феди: — Ушел? — Ага. Выходи, красавица, выпьем за скорейшее выздоровление твоей свекрови. — Поддерживаю. Я б тоже выпил чего покрепче после такой-то драмы, — сказал Леша. — А я все слышу, молодой человек! — крикнула Вероника Степановна из спальни. — Да не, — Андрей перекривил свою свекровь, глядя на покрасневшего Лешу, махнул рукой и сказал: — Я пойду лучше перекурю, а то мне еще маму успокаивать. Вы со мной? — Пошли. На лестничной клетке уже стоял Серафим. Тоже решил перекурить, значит. Андрей встал рядом с ним, выбил из пачки сигарету и игриво спросил: — Подкуришь элегантной даме, солдатик? Тот в ответ криво усмехнулся, достал свою зажигалку из нагрудного кармана с каким-то паленными значками. Лицо у него было такое, словно на его свадьбе убийство случилось, а не обычная недо-драка без которых такие мероприятия не происходят вообще. Видимо, все равно любил он свою мамашку и переживал за нее. — Похоже, у кого-то кинк на военных будет! — подытожил весело Леша, наблюдая за тем, как квартирная троица по очереди затягивается. — Может быть, — Андрей улыбнулся, выбросил сигарету и поднял лицо Серафима прохладными руками. — Не расстраивайся. Моя быстро отходит, а твоя... — А моя ебанутая. Знаю. Ну ниче, как-то порешаем, — Серафим улыбался в ответ, глядя в глаза, когда его муж провел руками по ровным швам дембельской формы. — Федя, ну, может им уже скажем? — аккуратно спросил Леша, кашляя от прокуренности подъезда. Андрей с Серафимом вопросительно посмотрели на них, держась за руки. — Ну, пацаны, извиняйте, что так не официально, но у нас для вас есть небольшой подарочек! Федя достал из заднего кармана своих джинсов белый конверт и вручил его им. — Подожди... Это че, билеты в Германию? — Именно. Мы хотим, чтоб вы совсем-совсем официально вышли замуж друг за друга! — Че, блять, а так можно что ли? Мы ж два старых-добрых педераста.. Леша с Федей одновременно кивнули с улыбками на лицах. Андрей, осознав всю охуенность ситуации, кинулся их скорее обнимать, сжимая своими длиннющими руками шеи. Хозяин квартиры смотрел на два билета с датой и все не мог выкупить. — Мы летим в Германию, родной! — сказал он, подтягивая за руку к себе Серафима. — Это, ебать, будет лучший медовый месяц, братаны! Серафим по-собственнически схватил Андрея и поцеловал, наклоняя вниз, к полу. Леша с Федей в унисон радостно вздохнули, давая друг другу за спинами "пять".