Чемодан катился по неровному асфальту возле подъезда. Андрей топал за Серафимом, пока тот затаскивал баулы в подъезд с подарками всем друзьям-знакомым-родственникам из заграницы. Софья Игоревна прошла с ковром под подмышкой мимо них, Андрей кивнул в ее сторону, но та в ответ лишь перекрестилась, сплюнула и ушла прочь. Н-да, теперь-то все в подъезде знают, что все серьезно. Теперь-то они — новая значимая ячейка современного общества. И все же даже такое изгнание из остального гомофобного общества того стоило: Серафим на всю жизнь запомнил, как сиял Андрей, когда их объявили мужем и мужем, а потом выдали какую-то бумажку, подтверждающую легитимность брака. Серафим сам чуть слезу не пустил, но спрятал все свои эмоции в робком поцелуе. А у него ведь еще и день рождение было! Он сразу своему женишку сказал, что в какой-либо другой день они не выйдут замуж: Андрей любил памятные даты, а у хозяина квартиры на эти-самые даты была хуевая память. Зачем этими мелочами заморачиваться вообще? После истерики Андрея, когда прошел месяц после их первого раза, а он все забыл, Серафим завел себе календарик, где всю эту цифровую хрень отмечал. А тут и отмечать не надо было! Удобно же, ну! Двадцать шестого июля они стали мужьями. Официально. И Серафиму исполнилось двадцать три года.
Какие-то мимо проходящие немцы стали им аплодировать, а позже, этим же вечером, они с ними нажирались в каком-то гей-клубе. Хрен знает откуда Андрей знал английский, как и те немцы, но в тот момент это хозяина квартиры меньше всего волновало. Ему просто было хорошо, весело, охуенно и еще куча эпитетов, которые бы описали его эйфорию и радость не то от разноцветных коктейльчиков, не то от сверкающей улыбки его новоиспеченного мужа. И в кабинке туалета ебаться впервые было норм и совсем не стыдно. Вероника Степановна одобрила бы сто процентов.
Странное было ощущение на следующее утро. Ощущение того, что ты вроде уже как бы создал свою семью. Никогда бы душевно зачерствевший из-за муштры десантник не подумал, что так будет радоваться тому, что вышел замуж за длинноногого мужика с набором дилдаков в верхнем ящике тумбочки и разными приблудами для извращений. Так вот совместные две недели в Германии пролетели в один миг, за который пришлось выложить несколько зарплат. Все равно они не знали, на что тратить деньги, которые подарили на свадьбе, так что их было не жалко все спустить на чистое, европейское удовольствие.
Насмотревшись на Бранденбургские ворота, наевшись уличной еды и натрахавшись вдоволь в отеле, супруги на радостях решили вернуться домой на день раньше, прихватив на остаток евро всем подарки. По дому уже успели соскучиться, да и Феденьке с Глебом хотели сделать сюрприз. Первый каждый день им звонил — чаще, чем их мамаши — расспрашивал по несколько минут, че да как в этой гейропе, а потом говорил, что ждет их с нетерпением и еще с минут двадцать трепался ни о чем. Скучал сильно. В телегу фотки скидывал, как жрет один чипсы возле телика и смотрит "Кухню". Глеб тоже звонил периодически. Жаловался на брата, которого после свадьбы, пьяный в слюни, сам и попросил остаться. Говорил, что скучает по звукам их страстной ебли, и что Влад заебал на работе торчать, а еще плакался, что транки подорожали. Короче, жил обычной жизнью, ел суп со святой водой и рефлексировал по поводу своих проблем.
— Аккуратней заноси! Там же набор стеклянных статуэток для твоей мамы! — прикрикнул на Серафима его муж на лестнице, когда тот небрежно стукнул сумку о стену.
— Да знаю я, ну, бля, Андрюш! — громко и ласково ответил ему Серафим, открывая родную дверь.
В самой квартире стояла мертвая тишина. И только холодильник в кухне гудел. Стало не по себе.
— ПИДОР-Р-Р-Ы, ПРИВЕТ! ПРИВЕТ, ХОЗЯ-Я-ЯИН!!! ДВЕР-Р-РЬЮ ПО ЕБАЛУ ХЛОПНИ!!
Теперь уже нет. Гошик учуял своего хозяина и поприветствовал его в своей любимой манере - матом. В прихожую выбежала и Немезида со своим громогласным "мяу", тоже здороваясь со своими владельцами, которые бросили ее на такой долгий период времени с гулящим батолрэпером-экстравертом. Кошка потерлась о ноги Серафима на правах старшего, а затем обнюхала Андрея.
— Кто это тут у нас моя сладкая девочка? — последний подхватил ее загоревшими руками и потерся, совсем как она сама, щекой в щетине об ее белую мордочку, кидая сумку под вешалку с вещами.
— Андрей... — позвал растерянно Серафим из гостиной, опуская баул на пол.
Тот опустил кошку на пол, подошел к хозяину квартиры и взглянул туда же, куда смотрел его муж. На ковре, прямо перед ними, растянулось белой кляксой свадебное платье, но вовсе не то, что было на свадьбе на Андрее, ведь он брал его с собой в поездку. Да и было это платье меньше размера на два.
— Федя чью-то невесту угнал на радостях или че?
— Наверное... А, может, бухой для Марины платье это притащил. — Андрей устало потер лицо, подумав, что это та самая зеленоволосая неизвестная баба, сказал: — Чего замер, родной? Неси вещи в комнату. Федя ведь не первый раз бабу приводит. За этот месяц уж точно...
— Но Андрюш...
— Ну что?
— У бабы этой сорок пятый размер ноги, — сказал Серафим, кивая на прихожую, где стояли чужеродные кеды. Как хозяин квартиры, он эту деталь сразу подметил!
— Пф... Федору всегда нравились высокие женщины!
Серафим неуверенно кивнул, потащил сумки в спальню. Уже там, осмотрев комнату, опять настойчиво позвал:
— Андрюш!
— Да что?! — спросил Андрей слегка раздраженно, заходя в спальню.
— Смазки нашей-то нет! — обеспокоенно воскликнул Серафим.
— Что ты мне этим всем сказать хочешь? Что Федя, насмотревшись на нашу гейскую идиллию, тоже пидором стал что ли? Ими же рождаются!
— Ну... А я?
Андрей взял обеими ладонями в руки лицо Серафима, поцеловал его и сказал, смотря в глаза:
— Не говори глупостей, дорогой. Ты просто это в себе всеми силами отрицал, а теперь вот, — он поднял его руку и ткнул на кольцо, что красовалось на безымянном пальце.
Немезида крутилась все это время под их ногами. Все еще не слишком настойчиво требовала внимания, но когда новая ячейка общества неистово начала лизаться, то она не выдержала и стала точить когти о безволосую ногу Андрея. Тот шикнул, опустил взгляд. Пушистая строила глазки, показывая, что пора бы уже и жрать давать, урод ты двуногий и разноглазый, нас тут с вечера не кормили вообще-то!
— ПИДОР-Р-РЫ ПИДОР-Р-РАМ, А ОБЕД ПО Р-Р-РАСПИСАНИЮ! — отозвался с клетки Гошик, услышав душераздирающее "мяу-у-у".
Андрей, смиловавшись, все же проследовал на кухню, но так и не дошел до пункта назначения, ведь из комнаты Феди вывалился неизвестный парень. Высокий, выше высокого Андрея, зеленоволосый, в татуировках и полуголый. Серафим выглянул из спальни, когда незнакомец, потирая заспанные карие глаза, протянул руку его мужу:
— Я Вася.
— Андрюша, очень приятно, — Андрей робко пожал его руку, кивнул в сторону Серафима и сказал: — А это мой муж, Серафим.
— Че-е-его? А я думал Федор мне врал, когда говорил, что вы уехали в Германию, чтобы официально пожениться! — Вася обменялся рукопожатием с хозяином квартиры. — Ну, поздравляю! Живите дружно!
— Спасибо, — кивнул Серафим, сузил подозревающее глаза и спросил: — А ты кто Феде вообще?
— ПИДОР-Р-Р!
Вася засмеялся, взглянув на белоснежного попугая.
— Ну, можно и так сказать. Милая у вас птичка! Как зовут?
— Георгий.
— Гошик стало быть! — Вася подошел к клетке, просунул палец между прутьев и думал уже почесать перышки попугая, но тот угрожающе щелкнул клювом и отодвинулся, тряхнув оранжевым хохолком. Тот понимающе кивнул и повернулся к Серафиму. — Слушайте, а одолжите мне футболку, а то Федя так сладко спит, что будить его из-за такой мелочи не хочется.
— А ты что, — Серафим кивнул на платье, — в этом пришел?
— ВА-СЯ, СПИ ТУТ НА ДИВАНЕ! ВА-СЯ, КУДА ТЫ ЛЕЗЕ-ЕШЬ, ВА-А-АСЯ, У МЕНЯ ОПЯТЬ СТОИТ НА ТЕБЯ, ГОША, НЕ ПЯЛЬСЯ! ПИДАР-Р-РЬЕ! ХОЗЯИ-И-ИН!
— Ага! В этом! На концерте в нем выступал, а потом мы сюда поехали. Некогда было переодеваться.
Серафим переступил через сумки, открыл шкаф, вытащил аляповатую оверсайз-футболку Андрея и вручил ее почтенному гостю, который у Гошика вызвал острый приступ разговорчивости. Видимо, сильное у него было эмоциональное потрясение, раз на свадьбе экзотический говорун морозился по полной, а тут прям ПОПЕРЛО. Вася поблагодарил хозяина квартиры, забрал свое платье и утопал в ванную. Как только дверь хлопнула, и послышался шум воды, Серафим сложил руки на груди и низким голосом сказал:
— А я же говорил.
Андрей фыркнул и досадливо покачал головой. Вот до чего соседство с геями-женатиками доводит. Пропаганда ЛГБТ все-таки существует?
***
— Бля, где ты такие макароны научился готовить? Это просто охуенно!
Вася хохотнул, поправляя мокрые волосы, которые выглядели, как хвойный пиздец на голове. Андрей ковырял свою порцию и все никак не начинал есть, а только рассматривал нежданного гостя. Толи переживал за анальную девственность Феди, которую уже и так забрали на баттлах, толи волновался за демографический кризис в стране. Одна надежда на Федю была, а теперь! Тьфу! Гошик топтался на подоконнике, клюя подсохшего Геннадия.
— Да мне родители квартиру на юге Италии купили. Иногда там бываю. Там и научился готовить эту пасту, — Вася вскинул руку в итальянском жесте, сведя тонкие пальцы вместе. — Антонио Припиздуччи научил!
— Андрюш, а ты чего не жрешь? — спросил Серафим, увидев его поникший взгляд и не выкупив
не шутку Васи.
— Аппетит пропадает, когда думаю о том, что Федор тоже гей и все это время скрывал это от меня, — обиженно сказал Андрей. — А я сразу ему сказал. Еще в том баре, когда первый раз увиделись.
— А он и не гей, — встрял Вася. — Он, может, бишечка просто. У него столько дам было. Да и мы не в отношениях, это просто...
— Секс по дружбе? Между мужиками? — скривился Серафим.
Вася пожал худыми плечами, почесывая Немезиду, что сидела у него на коленях, за ушком. Вот кому уж этот незнакомец понравился так это кошке! "Значит, хороший парень", — подумал про себя Андрей.
— Ва-а-сь? Ты еще тут? — крикнул из гостиной Федя сонным голосом.
Серафим приложил палец к губам, смотря на зеленоволосого рокера. Тот кивнул, хихикая и отозвался:
— Ага! На кухне!
Федя пришел, задержавшись в дверном проеме. Серафим улыбнулся, засасывая длинную макаронину в рот.
— Ну привет, радужный натурал, — и достал стульчик из-под стола. — Ты садись-садись, че стоишь?
Тот опустился за стол, рядом со своей замершей от странности ситуации пассией. Вздохнул горестно. Андрей, смотря в одну точку, автоматически плеснул бодрящего кофе в бедный кактус на подоконнике, думая, что это вода. Федя виновато взглянул на горшок с растением, когда Гошик отлетел прямо на плечо своему хозяину.
— Мы вот тебе пластинку "Раммштайн" привезли и пивка элитного, германского. Будем твой неофициальный каминг-аут праздновать, — нарушил тишину хозяин квартиры, подтягивая пакет с подарками.
— Какой каминг-аут... Бля... Вы ж вообще завтра должны были вернуться! — попытался соскочить великий батолрэпер.
— А мы сюрприз решили тебе сделать! — нервно вскрикнул Андрей с дергающимся глазом, а затем потише добавил: — А в итоге его нам сделал ты.
— Да чего вы так... Ну... Вася ж всего-то с ночевой у меня остался, какой каминг-аут!?
Вася прикусил губу, чтобы не заржать. Видимо, Федя еще не понял, что его друзья все знают. Андрей закатил глаза, прокручивая серебряное обручальное кольцо на пальце туда-обратно.
— Брат, ты бы поменьше пиздел. У нас тут прослушка установлена! Да, Гошик?
— КР-Р-РЕПКО СКРУЧЕНА ПЕТЛЯ! Ш-Ш-ШЛЮШКА! Ш-Ш-ШЛЮШКА!
— И что?
— И то! Ты с мужиками ебешься, блять! — Андрей встал, ударяя руками о шаткий стол. — А мне! А мне не сказал! Лучшему другу! Тому, кто тебя из притонов вытаскивал, а ты вот так! Да я! Да ты... — и ушел с пафосным видом из кухни.
— Он у вас всегда такой нервный? — спросил тихо Вася, невесомо поглаживая Федю по голове.
Серафим вздохнул и побежал следом за обиженкой. Федя нервно зачесал растрепавшиеся темные волосы, когда Вася поцеловал его в висок.
***
— Так, девять, десять, одиннадцать, — Серафим капал успокоительное в воду лежащему на кровати Андрею с бледным лицом. — Ну ты че, Андрюш? Все ж хорошо, родной.
— Он мне не сказал! — произнес по слогам тот и привстал, чтобы выпить лекарство. — Передай ему, что лучшие друзья так не поступают!
— Андрей, ну что ты заладил? — Федя вздохнул в очередной раз за последний час. Вася ранее тактично ушел, обещая, что принесет граммофон, который подарил ему все тот же Антоннио Припиздуччи для оригинальной пластинки немецкой группы. — Думаешь, я знаю, что вообще происходило?
— Передай ему, что он знает, куда хуй совал!
— Ну Андрюш, хватит уже. — Серафим приобнял сочувствующее его за плечо.
— Я вообще первый раз случайно его выебал. Мы под экстази были или еще под чем-то. А я че, помню что там было? Худенькое что-то, хрупкое и ноги длинные. Думал телка, а на утро смотрю, а со мной Вася!
Андрей покачал головой, ткнулся носом в плечо своего мужа с закрытыми глазами. Один его запах успокаивал. Серафим взглянул на Федора взглядом, наполненным упреками. Тяжело так было признаться, что ты пидор?
— Прости, Андрюш. Я ж думал, что это все один раз! А потом... Короче, ну, я бы рассказал, если бы знал, что у меня встанет второй раз на мужика!
— Со мной бы поговорил. Я за это шарю, знаешь ли! И встало, судя по зеленым волосам в душе месяц назад, не один раз!
— Харе уже, блять, заебали! — крикнул вдруг Серафим. Андрей прикрыл рот от неожиданности, взглянув на него. — Не разводите мне тут драму из нихуя! Пошли пиво германское пить! Там еще сушенная хуйня какая-то в комплекте!
— А вот и пошли! — Федя резко поднялся с кресла, протягивая руку злющему Андрею. — Простишь своего не совсем натурального братишку? Ну?
— Я пошел пиво разолью, а вы соситесь, но без языка желательно, — сказал Серафим и отпустил из объятий мужа, не посмотрев, как Андрей робко протягивает руку. Соскучился все-таки.
Хозяин квартиры разливал пенное по кружкам. Феде - в кружку "САМОМУ ЛЮБИМОМУ СЫНОЧКУ", Андрею - в желтую кружку с Пикачу, а себе в совковый стакан, что от бабки еще остался. Пиво в стакане шипело, пенилось и сияло светом из-за солнца, что лупило в окно. Серафим отставил стакан, улыбаясь мыслям, зацепившись взглядом за свое обручальное кольцо. Все было совсем, как в первый день, как он вернулся на гражданку. Мужики. Атмосфера гейства. Розовые трусы на Андрее (он знал, какие тот надел перед вылетом), кружка "САМОМУ ЛЮБИМОМУ СЫНОЧКУ" и матерящийся Гошик, которого заебали пидоры и его ебаный хозяин, что хлопает дверью. И все это так быстро, буквально за несколько месяцев, стало таким нужным и близким. Родным. Солнце все освещало старенькую кухню и его темные кудри. В спальне засмеялись Андрей и Федя, видимо, совсем оттаяв. Может, даже из-за этого же яркого солнышка.
День их занавесочного счастья только начинался.
