Беда

Паша решил сегодня не возвращаться в больницу – реабилитационный центр был расположен далеко за МКАДом и переться туда по ночной Москве совершенно не хотелось. Пустая квартира встретила темнотой, холодом и спертым запахом давно необитаемого жилища. Бросил куртку и прям в обуви уселся на диван. На душе было неспокойно. Беспричинно неспокойно, как пытался убедить себя. Хотя причина на самом деле… Перед тем, как уйти от Зиминой, обернулся… и то как она застыла с закрытыми глазами, это не давало покоя. Руки и одежда успели впитать запах ее духов, и не отдавая себе отчета, он продолжал пытаться уловить его и замирал от накатывающих образов. Но даже не пытался понять, что чувствует. Лишь потрясенно осознавал, что не был готов к тому, что увидел и испытал – эти плавные, сводящие с ума изгибы, эти беззащитность и хрупкость, это отстранённо-дерзкое возбуждение. Будто обнажил не только ее тело, но и всю ее сущность. Только вот зачем позволила? Почему не осадила возмущенно-приказным тоном? Не надавала пощечин? Что же они наделали? Что же он наделал?! И как же теперь дальше?.. И как же она там дальше? Паша рванулся с места. Не помнил, как добрался до знакомого дома, до знакомой двери, которая так и осталась незапертой. Ирина все также сидела на стуле, все в той же позе, только бутылка была практически пуста… Подняла глаза и даже кажется совсем не удивилась его появлению. Что-то странное, сжимающее и переворачивающее внутренности, буквально заныло у сердца, когда понял, что она выпила все просто из горла – без бокала и без закуски, что по кухне гуляет сквозняк из распахнувшегося окна, а ее руки и босые ноги, наверное, совсем ледяные. Метнулся за пледом, а затем принялся выворачивать шкафы в поисках кофе. Остановился в растерянности глядя на совершенно пустые полки. - У вас почему… ничего…нет? Ни еды в холодильнике, ни даже кофе… - Сашка уехал. А мне не нужно – спокойно отозвалась Зимина, которая несмотря на количество выпитого, пьяной вовсе не казалась. – Ты почему вернулся? - Куда уехал? Во взгляде полковника полыхнуло раздражение. - В надежное место. Так что ты здесь опять делаешь? Казалось Ткачев изучил ее сегодня, что называется, вдоль и поперек. Но только сейчас вдруг заметил - и лихорадочный блеск в усталом взгляде, и осунувшееся лицо, и то, как похудела с последней их встречи… Помимо воли вырвалось совершенно глупое и неуместное: - Ирина Сергеевна, все в порядке? Зимина сначала замерла, а потом посмотрела на него, как смотрят на не совсем здорового на голову человека. - Прости, что? - Все в порядке, я спра…, - споткнулся на полуслове, натыкаясь на ее смех, и наблюдая за тем, как опять тянется к бутылке. - Даааа, Паша…, - Ирина сделала внушительный глоток. – Ты конечно мастер удивлять, но тут уже превзошел сам себя. Нахально ворвался в мой дом, обвинил во всех смертных грехах, потом трахнул и спокойно ушел. А теперь вернулся с намерением сварить мне кофе и спрашиваешь все ли у меня в порядке?! Ты вот серьезно сейчас?.. То самое чувство, когда тебя реально палят на какой-то глупости, накрыло Пашу с головой. Так что даже дышать стало тяжело. Бесцеремонно вырвал из рук бутылку и сжал до боли плечи. Полковник тут же попыталась безуспешно вырваться. - Прекрати! Какого… Ткачев! Что ты себе вообще позволяешь?! - А вот сейчас действительно самой не смешно?! … И вообще…типа в спасительницу играть… Мне такая ваша забота, знаете… Зиминой все же удалось вывернуться и звонкая пощёчина остановила Пашу от того, что он собирался сказать. Мгновенно среагировав, схватил за тонкое запястье. - Я смотрю ты уже совсем прям поправился, Ткачев..., - морщась от боли, почти прошептала полковник, и Паша, словно опомнившись, наконец разжал пальцы. Играя желваками опустил взгляд вниз – соскальзывая с красной отметины на тонкой белой руке на сползший на пол плед и на распахнутую снизу рубашку… Под которой все еще ничего не было… И желание мгновенно с новой силой захлестнуло с головой. А ведь почему-то он за весь вечер еще не сделал того, о чем мечтал больше всего… Сжимая ладонями лицо, впился в хмельные губы.