Все как у людей

      Мама Вовы, тетя Эля, отдает им ключи от маленькой квартирки в спокойном районе, но Лиля заказывает такси на другой адрес. Отец остывает в итоге и дает согласие на ее переезд, обещает отправлять небольшие деньги на жизнь, по возможности помогать больше, но ссылается на Димку и говорит, что надо еще его поднимать. Лиля не требует многого и радуется собственной полке в Таниной квартире.       — Нет, ты не поняла, солнышко. Этот шкаф полностью твой, можешь разложить вещи, как тебе удобно.       — А ты?       — А мой в спальне. Можем поменяться, если тебе там больше нравится.       — Нет, мне нормально тут.       Лиличка с удивлением обнаруживает, что искренне радуется простому шкафу, а еще что можно поесть в любое время и никто не захлопнет холодильник перед лицом. Не попрекнет последней съеденной котлетой, не запретит трогать то, что есть на полках. Первое время Лиличка старается жить экономно и рассчитывать на отцовские переводы, но они быстро заканчиваются. Вова время от времени передает продукты.       — И долго твой кавалер будет заниматься благотворительностью? — Таня закрывает холодильник.       — Он помогает.       — Может просто переводить тебе деньги. Продукты я и сама в состоянии купить. И вообще, перестань тратить на них отцовские деньги. Трать лучше на себя.       — А давно учителя получают зарплату в долларах? — Лиличка перегибает палки, не замечая. На стрессе первая кидается резкими словами и только под вечер опоминается. — Я не собираюсь сидеть на твоей шее.       — Те семь тысяч, которые семья отправляет тебе на месяц, явно не на хорошую жизнь. Мы не в режиме выживания, Лиля, перестань равняться на меня.       Она отодвигается от стола:       — Так я, выходит, тебе не ровня?       — Посмотрим правде в глаза. Я взрослая женщина со стабильной работой, ты — обычная школьница. Мы априори на разных социальных ступенях. И что теперь? Мы в отношениях, каждая вкладывает в них свое.       — А я так не считаю.       Тане хочется бросить: «Тебе иногда лишь бы поскандалить» — но вовремя себя одергивает. Это фраза наверняка отпечатается в Лиличкином подсознании, которая сейчас привыкает и на интуиции сравнивает Таню с семьей. Она только учится решать проблемы словами, а не криками и ссорами.       — Хорошо, а как считаешь ты? — Таня спокойно вдыхает несколько раз и садится на соседний стул. — Объясни свою позицию.       — Я хочу быть равноценным партнером, — Лиля опускает глаза, — и решать свои проблемы сама. Чтобы ты однажды не посмотрела на меня и не подумала, какого черта до сих пор носишься за какой-то необразованной девчонкой без денег, зато с ребенком. Отличная перспектива, ничего не скажешь.       — Ой, Лиля, — Татьяна двигается ближе, улыбается и не покупается на ее провокации. — Твое упрямство очевидно. Ладно. Будем искать компромиссы. Раз я больше вкладываюсь материально, возьми на себя домашние дела. Это равноценно уж точно. Говорю как человек, который не переносит бытовуху, — она посмеивается, но Лиля продолжает хмуриться. — Что, не нравится?       — Почему? Нравится. А упрекать потом не будешь?       — Лиль, а я тебя хоть в чем-то упрекаю вообще? — Таня прекрасно понимает, откуда ноги растут этой неуверенности. — Мы общаемся, принимаем совместное решение. Никаких претензий потом.       — Ты какая-то слишком адекватная.       — Спасибо за комплимент.       Проходит полтора месяца, и Лиличка постепенно привыкает, перестает походить на испуганного зверька и не шарахается от спокойствия Тани. Временами ездит к Вове, если в гостях его мама, играет с ним в счастливые отношения и обещает тете Эле первой сообщить пол малыша.       — Иногда я чувствую себя как в «Беременна в 16». В российской, но лесбийской версии. Не хватает только драмы, высосанной из пальца, чьей-то поехавшей матери и голоса за кадром.       — Что, совсем плохо? — Таня наблюдает, как Лиля пытается отыскать в шкафу чистые вещи.       — Нет, но ощущение все равно такое. А, знаю, что станет крайней точкой. В будущем закрывать лицо ребенка смайликом от сглаза. Может, и свое заодно закрыть, а то вдруг нагадают понос.       — И что только в твоей голове? — Таня падает на кровать. — А ты правда о поле первой расскажешь маме Вовы?       Лиля вертится перед зеркалом. Заметных изменений в ее теле еще не происходит, но ни одна рубашка отчего-то не смотрится хорошо.       — Да, наверное. А что?       — А я?       — И тебе скажу.       — Нет. Я просто… понимаю, конечно, что ни с какой стороны не вписываюсь в ваши отношения, но мне не хочется быть совсем в стороне. Ты моя партнерша, мне не все равно.       — Я знаю, — Лиля подсаживается рядом. — Хэй, я шучу. И вообще надеюсь, что ты пойдешь со мной.       Таня приподнимается на локтях:       — А Вова?       — А Вова обойдется. Мне с тобой хочется. Ты ведь сможешь взять отгул?       Таня растягивает на лице солнечную улыбку. Как мало, оказывается, нужно для счастья.       — Да, разумеется.       — Супер, — Лиля возвращается к зеркалу, все пытается высмотреть в нем себя до того состояния, когда и рубашка покажется сносной. — Нет, надо купить что-то новое.       — Можем сходить на выходных.       — Сколько?       — Прибраться в ванной.       — Вот это ты ценники задираешь, — Лиля закидывает вещи обратно на полки. — Ладно, идет. Но это, между прочим, монополия и бесконтрольное использование власти.       — Тяжелая ноша, не спорю.       Слухи о Лиле скоро распространяются в старшей школе, и Паша перестает написывать ей ежедневно. Роняет неосторожные шутки, пренебрежительно общается в классе. Наташа хоть и не говорит напрямую, но видит в Лиле сущую дурочку. И вся обидная особенность в том, что к Вове их отношение не меняется.       О ней сплетничают в закрытых беседах, озираются в коридорах, и какой-то анонимный придурок спрашивает, правда ли это, в подслушано-группе их школы. Лиля оставляет короткий комментарий: «Идите вы все нахуй».       Посылает Пашу с его идиотскими шутками и договаривается с Вовой пересесть на задние парты. Ей не стыдно, и она не позволит себя стыдить.       — Не обращай внимания, они мудаки, — Вова старается ее поддерживать, но остатки чувств не дают полноценно быть рядом. — Еще пара месяцев — и вообще о них не вспомнишь.       — Тебе легко говорить. Ты сможешь пойти на выпускной в костюме, а мне придется выбирать из того, что есть. И быть под прицелом осуждающих взглядов.       — Тоже мне моралисты, в жопу их. А на выпускной я вообще не собираюсь. Заберу аттестат — и хватит.       За эти месяцы Вова активно пытается выведать, с кем живет Лиля, но она просит не поднимать подобных тем. Он и обижается, и пропадает на несколько дней, но после всегда пишет первый.       В учительской обсуждение Лили ничем не отличается от школьников, которые не следят за языками. Математичка возмущается, как распускаются современные дети, а историк, искренне считающий себя светилом в вопросе женского здоровья, обращается к Татьяне:       — Вот скажите мне, Татьяна Николаевна, разве молодая глупая девчонка сможет достойно воспитать ребенка?       Она не отрывается от чтения:       — У вас есть дети?       — Трое. И столько же внуков.       — Уж если вы смогли кого-то воспитать, Лилия и подавно справится.       Учителя в помещении заметно напрягаются. Пожилой мужчина в поношенном пиджаке опускает брови:       — На что это вы намекаете?       — Я не намекаю. Я прямо говорю.       Татьяна выходит из кабинета в невозможности больше слушать этот осуждающий бред. Вечером главный секрет раскрывается: они с Лилей узнают пол малышки — девочка. Ей словно выпадает шанс исправить родительские ошибки, встать на их место и сделать все наоборот.       — Тань, а если бы у тебя была возможность выбрать имя, то какое нравится?       Она отрывается от чая:       — Солнышко, это должны решать вы с Вовой.       Таня старается не наседать своим участием, потому что не понимает своей роли в Лиличкой жизни. Она то с ней, а то играет в отношения с Вовой. Порой Тане кажется, что они двигаются параллельно: вроде и рядом, но все равно порознь.       — Ты то говоришь, что не хочешь быть в стороне, а то специально отходишь. Я ведь не настаиваю, — Лиля стирает довольную улыбку с лица и сворачивает разговор.       Каждый раз ей боязливо говорить об этом: Лиле кажется, что она вешает на Таню и без того много проблем, а требовать особого отношения к ее нынешнему положению — верх эгоизма. Она принимает ситуацию и не отказывается от Лили — этого должно быть достаточно.       — Я знаю. И я правда хочу, но, — Таня старается правильно выразиться, — я не понимаю, кто я в ее жизни. Есть ты, есть Вова. Ваши роли ясны. А я кто?       Лиля вся зажимается:       — Я тоже много думаю об этом. А кем ты хочешь быть?       — А кем ты позволишь? — Таня смотрит на нее с вполне определенным вопросом. Руки холодеют.       — Мне хочется твоего полноценного участия. Я не требую, но будет здорово, — Лиля роняет свои самые неосторожные слова. — Быть втроем.       — Вчетвером.       — Вова не исчезнет, ты права, но он не часть семьи, — в Лиле ломаются предохранители. Она говорит, не думая ни секунды. — Опять же если ты хочешь двигаться со мной в этом направлении. Не прямо сейчас, а в перспективе.       — Алиса.       — Что?       Таня говорит чуть громче:       — Мне нравится имя Алиса. Очень сказочное. И, представляя, какой ты сможешь ее воспитать, точно подойдет.       — А ты?       — А мне придется осаждать тебя на поворотах и не дать вместе с Алисой приклеиться языками к качелям.       Лиля облегченно улыбается:       — А в Адлере бывают такие морозы?       — Вообще нет, но с твоим талантом находить приключения я не удивлюсь.       Она кидается Тане на шею, раскидывает поцелуи по щекам, подбородку, губам. Таня еле сохраняет равновесие.       — Мне нравится Алиса. И такая перспектива нравится.       — Я и не сомневаюсь, что все же придется отрывать вас от качелей.       Таня помогает Лиле подготовиться к ЕГЭ. Садится с ней по вечерам за тесты и помогает разобраться в вопросах. Лиля все шутит, что в их романе есть еще один несомненный плюс — бесплатный личный репетитор.       — Ничего, ты потом отработаешь, — Таня переворачивает странички.       — Своим телом, — навеселе продолжает Лиля, но скоро осекается. Ей необходимо понять рамки. Она начинает осторожно. — Кстати, о теле. Раз мы заходим все дальше, может, поговорим об этом?       — Это в каком тестовом вопросе?       Таня пролистывает задачки. Лиля останавливает ее касанием руки:       — Это в наших отношениях. Что будем делать с моим либидо ростом с Паспарту из «Форт Боярда»?       — Есть варианты?       Лиля опускает руки под стол, перебирает пальцы:       — Есть, — она переживает, как Таня отреагирует. — Знаешь, я думала над свободными отношениями. Где мы вместе, но ты можешь встречаться с другими.       Таня двигается ближе:       — Лиля.       — Но такой вариант мне не подходит. Мне будет больно. Поэтому, если тебя устроит, мы можем заниматься сексом, как во всех нормальных парах, просто реже, — Лиля кусает изнутри щеку. — Что думаешь?       — Думаю, у нас и так нормальная пара, — Таня откладывает учебники, заправляя ярко-красную прядь за Лилино ухо. — И отсутствие регулярного секса не делает ее хуже. Равно как и тебя, — ей, кажется, важно дать это понять. — Я не потребую от тебя делать что-то через силу. Будет настроение — хорошо, нет — никаких вопросов.       — А тебе будет комфортно?       — Секс переоценен. Ты наверняка представляешь его как в фильмах, но для меня это прежде всего обмен эмоциями. Конечно, мне хочется этого с тобой, но я не стану наседать. Здесь важнее твоя готовность.       — А твои желания?       Таня забавно вскидывает брови:       — Я ведь жила как-то, когда ни с кем не встречалась.       — Самостоятельная, ясно. Но вообще... я думала о себе, и мне нравится приносить тебе удовольствие и быть с тобой, поэтому я хочу этого. Просто не так часто, как в других парах. Понимаешь?..       — Понимаю. И плевать на других. Мы будем жить так, как хорошо нам, — с легкой руки бросает Таня. — Вернемся к тестам? — и получает одобрительный кивок. — Дальше идет блок генетики. Хочешь, на цвет Алискиных глаз рассчитаем вероятность?       — Слишком просто. Можно посложнее.       — А ты схватываешь на лету.       Лиля довольно вздергивает подбородок:       — Это потому что у меня учитель хороший.       — Подлиза.       Она обнимает Танину руку и опускает на плечо голову:       — Даже не спорю.       В подготовке к экзаменам проходит апрель. Незаметно подбирается середина мая с последним звонком.