Невыносимый

У Дончжу есть дурацкая привычка. Не то, чтобы она какая-то плохая или вредная, или мешает ему самому, или кому-то из его одногруппников, вовсе нет. Сохо от этой привычки Дончжу, например, совсем не страдает, на него эта привычка Дончжу не распространяется потому что Сохо… Сохо хороший старший, но он ярый противник подобных проявлений внимания к своей персоне, так что Дончжу его не трогает. Ёнджо от этой привычки Дончжу страдает раз в год и то, чисто случайно, оказавшись не в то время и не в том месте в минуту, когда на младшего накатывает состояние то ли безудержной апатии, то ли сумасшедшей игривости, а кроме самого старшего, как назло, никого рядом не оказывается. Гонхи иногда попадает, но в основном он умудряется пресечь проявление этой привычки раньше, чем сам Дончжу решит её проявить, Хвануну попадает немного больше, но он, в общем-то, тоже ухитряется избегать подобных ситуаций, либо играет на опережение изо всех сил принимаясь отвлекать младшенького… Больше всех от Дончжу, достается Гонхаку. — Дончжу! — воет он, когда острые зубы Дончжу впиваются ему в плечо, оставляя после себя четкий бордовый отпечаток с синеватым оттенком. — Господи, Боже, ты сошел с ума? У меня останется синяк, у нас концерт через неделю, что я скажу менеджеру, когда он увидит это?! У Дончжу есть привычка кусаться. Дончжу тяжело вздыхает в ответ на сердитые вопли старшего, словно это вовсе не его вина, не его действия, просто так вот сложились обстоятельства, что он вынужден был это сделать… — За что мне это, — ворчит себе под нос Гонхак, поспешно натирая руку мазью от синяков — на концерте он должен выступать в майке и фанаты совершенно точно не примут след от укуса на его теле, — если тебе нужно снять стресс иди и укуси свою подушку, зачем кусать людей рядом с тобой? Дончжу пожимает плечами, застенчиво улыбается и, конечно же, молчит в ответ на заданный ему вопрос, потому что ему и ответить-то нечего, ну не признаваться же Дончжу перед всей группой, что все это чрезмерное внимание к старшему, проявляемое в виде укусов — не только способ подразнить одного из старших, но еще и выражение особенной привязанности, выделяемое Гонхака из списка одногруппников. Ким Гонхак Дончжу… Ну, нравится, только Дончжу не очень-то хочет себе в этом признаваться и тем более не хочет, чтобы Гонхак это понял, да и все остальные тоже, поэтому все проявление симпатии Дончжу в основном заключается в том, чтобы подразнить старшего своим детским поведением, разозлить его или смутить до красных щек, чтобы потом, наконец-то, получить несколько минут его внимания, когда Гонхак начнет воспитывать Дончжу как нашкодившего ребенка: шлепками и ворчанием на тему его несносности. Дончжу, конечно, понимает, что это так себе способ завоевать расположение старшего, но с другой стороны Гонхак же и не сердится так, чтобы очень сильно, ворчит недолго, шлепает не больно, а значит не очень-то его и раздражает подобное поведение младшего. Поэтому Дончжу от этой своей привычки избавляться особо и не спешит. — Дончжу! — шипит на него Гонхак, когда острые зубки Дончжу добираются до его предплечья во время концерта, в перерыве между песнями, в ту минуту, когда Ёнджо со сцены общается с фанатами завладев их вниманием, а значит на остальных участников группы обращено куда меньше взглядов. — Сейчас же прекрати, иначе я всерьез тебя накажу как только мы вернемся в общежитие! Взгляд у Гонхака сердитый, не то, чтобы очень, просто он устал и голоден, а до конца концерта еще полчаса, а потом им еще собираться в общежитие, выходить в прямой эфир, вот он и злится и дело вовсе не в поведении младшего, но Дончжу все-таки нехотя оставляет его в покое на некоторое время. Болтается бесцельно по сцене, дразнится с Гонхи за спинами старших, щекочет Сохо — тот смеется в ответ на игривые действия младшенького, описывает ленивый круг и возвращается под бок к Гонхаку, награждаемый рукой старшего на своих плечах в благодарность за короткую передышку. Дончжу это, конечно, очень приятно — когда Гонхак уделяет ему внимание не только тогда, когда Дончжу ему надоедает, но и просто так, когда Дончжу ведет себя хорошо, и Дончжу хотелось бы, чтобы это происходило почаще, но вот только получается, что когда Дончжу ведет себя хорошо, Гонхак обязательно отвлекается на остальных младших, которые тоже требуют его внимания и про Дончжу совсем забывает. Дончжу, в общем-то, не слишком ревнивый, разве что совсем чуть-чуть, но тем не менее такая расстановка дел его совершенно не устраивает. — Дончжу! — рявкает Гонхак, когда маленькие зубы Дончжу с силой сжимают кончики его пальцев пока они сидят в музыкальной комнате уделяя время просмотру фанкамов с записи их последнего выступления на музыкальном шоу. — Признайся честно, ты мне послан в наказание за мои грехи, не иначе, прекрати немедленно, какой же ты невыносимый! Дончжу фыркает на старшего, дует щеки, толкается лбом ему в плечо, как будто это Дончжу виноват в том, что Гонхак ему внимание уделяет только когда Дончжу вредничает, был бы ласков с ним почаще, Дончжу не пришлось бы так часто его кусать, так что тут вина только Гонхака и ничья больше, просто Дончжу не знает как еще проявить свою симпатию так, чтобы она не была слишком уж очевидной. Потому что кто его знает, как Гонхак отреагирует на чувства Дончжу, если единственное, что он делает на постоянной основе — это на Дончжу ворчит и шлепает его, пусть Дончжу и сам его доводит до этого своими действиями, потому что никакие другие действия Дончжу на Гонхака не производят никакого эффекта. Дончжу плакать хочется от того, какой он глупый, потому что единственный способ который он знает, чтобы привлечь внимание старшего — это рассердить его, и Дончжу плакать хочется от того, что Гонхак не понимает, что Дончжу сердит старшего только для того, чтобы привлечь его внимание. — Ну чего ты, — устало говорит Гонхак, когда лицо Дончжу искажается в болезненной гримасе, словно он вот-вот сейчас начнет хлюпать носом, хотя еще минуту назад в глазах его так и плясали бесенята, — Чжу-я, прости, я не хотел на тебя кричать… Ну не расстраивайся ты так, пожалуйста… Давай, иди-ка сюда. Младший вздыхает, послушно под руками Гонхака на колени к нему садится, нос кулаком вытирает, дышит ему в колючую от щетины щеку, ластится, словно маленький ребенок. Старший его по голове гладит, умеет же быть ласковым, когда некого стесняться, улыбается Дончжу, у Дончжу от этой улыбки внутри все просто переворачивается и начинает волнительно дрожать, когда он так нерешительно склоняется к старшему в приглушенном свете настольной лампы. — Дончжу… — шепчет ошарашенно Гонхак, когда зубы Дончжу так нежно прикусывают его нижнюю губу напоследок, завершая такой нелепый, такой невинный, но такой искренний поцелуй. Дончжу краснеет, голову стыдливо опускает, ждет, когда старший начнет на него ворчать и ругаться… Но ладонь Гонхака вдруг так ласково опускается Дончжу между лопаток, прижимая младшего к себе. У Дончжу есть дурацкая привычка. Не то, чтобы она какая-то плохая или вредная, или мешает ему самому, или кому-то из его одногруппников, вовсе нет. Одногруппники, в общем-то, и понятия не имеют об этой дурацкой привычке младшего, ни один, кроме Гонхака. — Дончжу, — улыбается ему старший, когда в полумраке тренировочного зала их губы наконец отдаляются друг от друга, разрывая такой нежный, такой долгий, такой чувственный поцелуй. У Дончжу есть привычка целоваться.