Я горжусь тобой

Он больно ударился спиной о пол Крепости, но почти сразу же вскочил на ноги и принялся осматриваться, освещая подземелье фонариком. Это был обычный тоннель с каменными стенами, покрытыми плесенью, и полом, влажным от воды, стекавшей откуда-то сверху. Гай осторожно двинулся вперед, поминутно оглядываясь и резкими, привычными движениями, наводя свой автомат то в одну, то в другую сторону. Тоннель был пуст в том смысле, что поблизости не находилось ни единого живого существа, однако воображение Гая, подогреваемое воспоминаниями о "страшилках", заставляло его вздрагивать от каждого шороха, от гула его собственных шагов, от эха далёкого обвала где-то в лабиринте подземных коридоров. Он весь был сплошные натянутые до предела нервы и сплошной слух. Даже собственное его дыхание казалось ему недопустимо шумным, от того, что он прижимался щекой к стволу автомата. Он не мог бы сказать в точности, сколько времени прошло, когда впереди послышался звук, похожий на электрическое потрескивание и слабый отсвет на стенах тоннеля заставил Гая остановиться. Сердце его больно стукнуло где-то у самого горла. Вот оно. Начинается. Первый лучевой барьер. Об этом им с Маком рассказывали люди из подполья, кажется, друзья Вепря и Зефа. Гай вспомнил, что они говорили, будто в частях тоннеля, напрямую прилегающих к подвалу с Генератором, установлены преграды в виде излучателей. Обычные люди, вроде него, Гая, не могут через них пройти, поскольку их сразу охватывает непреодолимый, панический страх, они впадают во что-то наподобие безумия, и в ужасе поворачивают обратно. Ходят даже слухи, что именно так и появляются на свет легенды о кровожадных упырях, о безжалостных оборотнях и мутантах, которыми, якобы, кишат подземелья Крепости. Мол, это всего лишь плод разгоряченного воображения под воздействием излучения. Так вот, такие ребята поворачивают обратно. Выродки же не могут преодолеть лучевой барьер, потому что сразу падают в обморок от нестерпимой боли или же бьются в судорогах. Пройти сможет лишь тот, у кого либо есть специальная защита, например, шлем или обезболивающие таблетки, либо тот, кто абсолютно нечувствителен к излучению. Как Мак. По их плану так и предполагалось: Мак протащит его, Гая, на себе через всю систему излучателей. Предполагалось... Но Мака нет рядом. Гай один. И его единственная цель - добраться до подвала с Генератором и найти своего друга. Если он правильно все рассчитал, то должен прийти как раз вовремя, когда Мак уже будет в подземелье. Главное - не мешкать. И не давать себе времени испугаться. Гай несколько раз глубоко вдохнул сырой воздух тоннеля. И шумно коротко выдохнул. Как перед боем. Что ж, это и есть бой. Самый его главный, самый трудный бой. И он должен его выдержать. Не останавливаться. Только вперед. Излучение - это обман, это фальшь. Это низкая, подлая ложь, которой с самого младенчества накачивали его, как наркотиками. Так происходит с миллионами людей на всей его планете. Они с Маком должны положить этому конец. Сегодня. Теперь или никогда. Гай почувствовал, как кровь его закипает от жгучей ненависти ко всей системе государства. К Неизвестным Отцам. От ненависти к себе самому, столько служившему этой системе. Что ж, теперь он идет разрушать. Разрушать все, во что сам верил. И ему от этого нисколечко не больно. Отныне и навсегда его мир - это Мак. И то будущее, за которое они обещали бороться. Гай вскинул на плечо автомат и побежал. Он бежал прямо на мерцающие красным, словно лазер, лучи. Он бежал, готовый броситься в этот огонь и выйти из него невредимым. Он до крови закусил губу, не позволив себе ни на секунду закрыть глаза. Даже тогда, когда кожи его с хищным потрескиванием коснулись первые волны лучевого удара. Пульс загнанным зверем бьётся в висках. Его с ног до головы пронзает неистовая, невероятная по силе и жестокости волна страха. Остановиться, немедленно остановиться, повернуть назад, бежать, бежать как можно дальше, назад, домой, к Раде... нет... Вперед, только вперед...к Маку... Быстрее, быстрее, ты еще можешь успеть... Это ложь, это просто ложь, "не верь никому, Гай, только мне верь, слышишь, мальчик?.. Все будет хорошо, только не падай духом!.. Никому не верь, только я твой друг, ты меня любишь, веришь мне?.." Не останавливайся, беги вперед, ты сможешь, ты уже почти прошел, только не сдавайся... Короткая передышка и за поворотом - второй лучевой барьер. Гай ворвался в него, не останавливаясь, не переводя дух. Если он остановится сейчас, он просто не справится с собой, он просто не выдержит этих невыносимых волн окутывающего страха, он просто повернет назад... Нет, Гай, вперед, только вперед, ты на верном пути, ты сможешь!.. Ты должен, мальчик!.. Эти слова голосом Мака бились в каждом его нерве, эхом отдаваясь от стенок вен, рвущихся в ритме неистового пульса. И он бежал вперед, он не останавливался, он бежал на этот голос, готовый броситься под пули, готовый раствориться в огне, готовый жизнь отдать за того, кто звал его сейчас пройти сквозь это пекло... Прогал и - третий барьер. Ещё сильнее вонзаются в нервы невидимые когти излучения. Ещё яростнее волна страха. С ним нельзя справиться, его нельзя преодолеть. Только мчаться, рискуя размозжить себе голову о стены каменного тоннеля, рискуя сойти с ума, рискуя навсегда остаться в этой темноте... Он уже не смог бы остановиться, даже если бы захотел. Он чувствовал, что с каждым толчком его сердца, готового разорвать грудную клетку, с каждым мгновением, с каждой дозой излучения он приближается к Маку. И весь его ужас, все его путающиеся, размывшиеся мысли, все его ускользающее сознание сконцентрировалось в одном единственном - даже не чувстве - а ощущении: он должен успеть, он должен успеть, чего бы это ни стоило... И он боялся опоздать, боялся до отчаяния, до самозабвения, боялся с такой невероятной силой, с какой когда-то давно он пел гимн легионеров Боевой гвардии... И вдруг внутри него что-то оборвалось. Он рухнул на пол, как подкошенный. Не было сил дышать. Он был словно заводная кукла, ключ от которой потеряли или выбросили. Он почти не чувствовал собственного тела. Он даже не мог понять, чувствует ли он что-то вообще. Он лежал, уткнувшись лицом в рукав своего комбинезона, раздавленный, опустошённый... Он вдруг вспомнил, что похожее состояние, только во много раз слабее, настигало его каждый раз после приступов безотчетного энтузиазма, когда они с гвардейцами орали гимн, рискуя сорвать голосовые связки. Так вот, значит, что это было... Как только проходит действие излучения, начинается похмелье. Сейчас он прошел через три лучевых барьера, поле которых гораздо более сильное, чем от излучателей на башнях. Поэтому и последствия сильнее. Гай почувствовал, что ему хочется изо всех сил удариться головой о каменную стену, так, чтобы понять, что он жив, что он еще может ощущать боль. Он весь дрожал от отчаяния и ярости. Сколько еще, сколько еще таких же, как он, дураков, сколько наивных идиотов, свято верящих в благие идеи Огненосных Творцов, готовых умереть за них по первому же их приказу, по первому знаку, сколько их ещё, оболваненных, оболганных, почти что сведенных с ума... Как же он ненавидит тех, кому впервые пришло в голову изобрести излучатели... Как же... Он не дал себе закончить мысль. Пошатываясь, он поднялся на ноги, сплевывая солоноватую жидкость, скопившуюся во рту. Он ведь не забыл, зачем он здесь. Никакое излучение, никакая пропаганда, никакая сила не заставит его это забыть!.. Он пришел сюда, чтобы найти Мака. И он пришел сюда, чтобы вместе со своим другом положить конец всему этому безумию. А в следующее мгновение Гай услышал то, что подействовало на него, словно удар электрического тока.