Толстый сборник

В больницу Гром начал попадать чаще, и пока все коллеги недоумевали, Прокопенко посмеивался в усы. Уж он-то видел, как его Игорëк чуть ли слюни не пускал на Разумовского, который традиционно встречал Грома возмущëнным: «Опять?!» — Игорь, скажи, ты специально получаешь травмы? — подозрительно спросил Сергей, отозвав медсестру и начиная самостоятельно делать перевязку. — Так получается, — пробурчал смущëнный Гром, наклоняясь, чтобы вдохнуть запах шампуня доктора. — Знаешь, для демона ты невероятно самоотвержен, — улыбнулся Разумовский, делая вид, что не замечает, как наклонился Игорь. — Ну, работа такая, — пожал плечами Гром и ойкнул, когда двинул задетой пулей рукой. — А вот ты очень похож на ангела. — Правда? — Сергей поднял голову и уставился в глаза майора, который слегка покраснел, но не отвëл взгляда от ярких синих глаз доктора. Он моргнул,и его лицо изумлëнно вытянулось, когда вместо водной синевы на него взглянуло зарево пожара с яркими жëлтыми искрами в радужках. — Да быть того не может, — выдавил Игорь, пока Разумовский усмехался. — Всë не то, чем кажется, майор, — он пророкотал букву «р» по языку и отстранился, скатывая оставшиеся бинты. — Серëж, а как же твоя работа? — удивлëнно уточнил Игорь. — Демонам ведь рекомендованы более… подходящие их силе профессии. — Ну знаешь, — фыркнул Разумовский, присев на подоконник и по-птичьи наклонив голову, — я могу, конечно, проявить суть, вот только зачем? Нас… меня устраивает такое положение дел, я один из самых успешных молодых врачей, и мне действительно нравится спасать жизни. Так же, как тебе, Игорь, нравится ловить преступников и придумывать новые способы навещать меня почаще. Гром дëрнулся и сжал здоровой рукой покрывало. — Я неспециально, — тихо произнëс Игорь, уставившись на свои ноги. Сергей сложил руки на груди и прищурился. Майор под его взглядом занервничал и предпочëл откинуться на подушки, чтобы сделать вид больного демона, который устал и просто хочет спать. Впрочем, доктор всë равно прекрасно знал, что на Громе воду возить можно — не развалится. Ещë и в избу горящую прыгнет и коня на скаку остановит. Возможно, даже не одного коня, а целый табун. — Ничего не имею против, — мягко заметил Сергей, возвращая глазам синий цвет, — если только ты будешь просто забегать время от времени. Игорь поднял на него недоверчивый взгляд карих глаз и доктор уточнил: — Здоровым, Игорь. Без гематом, переломов, порезов, которые... — он сглотнул, стараясь не перейти на возмущëнный рык, — без порезов, на которые надо накладывать двадцать восемь швов. Гром поëжился под хищным взглядом глаз, вновь ставших золотыми. — Игорь, ты меня услышал? — серьëзно спросил Разумовский жëстким, немного изменившимся голосом. — Да, — тихо отозвался Гром, чувствуя себя нашкодившим щенком, а вовсе не майором полиции. — Рад это слышать, Игорь, — ласково произнëс Сергей, снова обретая васильковый оттенок радужек. — Угу, — буркнул Гром и устроился поудобнее, зная, что дальше, по их традиции, Разумовский присядет на край кровати и будет рассказывать о странных пациентах и нелепых случаях, которые произошли, пока майор гонялся за преступниками по всему Санкт-Петербургу. В этот раз Игорю потребовалась неделя, чтобы прийти в себя и, к вящему своему неудовольствию, покинуть больницу и обожаемого доктора, с которым он чувствовал себя на одной волне. С Разумовским можно было часами говорить обо всëм, начиная с фаз разложений трупа и вплоть до рецептов пельменей, которые Гром готовил под присмотром тëти Лены. Игорь пару раз пытался пригласить Разумовского на обед в выходные, но у того случались экстренные ситуации на работе, и пока не получалось. Гром на всякий случай даже к Олегу Волкову обратился, ангелу и лучшему другу Сергея, чтобы уточнить, не пытается ли доктор Разумовский таким образом избавиться от надоедливого поклонника, на что получил категоричное: «Игорëк, ты бы расслабился и пригласил Серого на свидание. Смотреть тошно, что один, что второй устроили Адские пляски вокруг своей нерешительности». Но Игорь всë равно никак не мог решиться на откровенный разговор со своим любимым доктором. Ведь если раньше всë казалось более естественным, то теперь, когда Гром узнал, что Разумовский не ангел… Это было не то чтобы осуждаемо, просто Игорю было стыдно за обман перед Серëжей. — Гром, ну что, берëшься за дело? — бодрый голос участкового вырвал Игоря из задумчивости. — Угу, давай сюда материалы. — Дык тута ведь и давать-то толком нечего, — хохотнул мужчина с приятными морщинками вокруг глаз. — Обокрали, порешили, теперича значит и от тела избавились, на трамвайные пути вышвырнув. — Бегемота не видели? — вяло пошутил Игорь, но в ответ ему был подозрительно-недоумëнный взгляд участкового и последовавший вопрос: — А надо было? — У-у, — хохотнул Гром и поспешил успокоить коллегу, — не надо. И без Бегемотов разберëмся. — Ну так-то да, — отозвался участковый и почесал затылок, отчего козырëк фуражки упал на лоб. Гром провëл следующие двое суток тщательно выцеживая информацию о покойном Михаиле Куликове, найденном на трамвайных путях с отсечëнной головой. Смерть произошла в вечернее время суток и в таком месте, где трамвай делает поворот на скорости в сторону депо, так что свидетелей найти не удалось, зато Игорь встретился с девушкой покойного, которая рассказала, что Михаил был должен крупную сумму денег и регулярно получал угрозы из коллекторского агентства. Выломав дверь, майор выбил несколько зубов и набил пару шишек верзилам, а затем хозяину коллекторской конторы с гордым названием «Немезида», где выяснил две вещи: Во-первых: «Мы никохо не уфифали!» от немезидовцев, которые все поголовно оказались демонами. И во-вторых: «Он нам фсë фыплафил! Чефно! Фсë-фсë!» Оказалось, что Михаил Куликов расплатился с сотрудниками коллекторского агентства накануне своей гибели. Получив новые сведения, Игорь занялся тщательным вычислением каждого часа в последних дней жизни Куликова. Гром разве что землю носом не рыл, добывая информацию буквально по крупицам. Но в итоге его упорство было вознаграждено, и он узнал, что накануне смерти Михаил был у своего однокашника, Филиппа Толстикова, который жил как раз недалеко от трамвайного депо. Гром постучал в дверь отдельно стоящего дома на краю Питера, где среди многоэтажек сохранились и двухэтажные старые домики, которые каким-то чудом не снесли в перестройку. Отойдя подальше, Игорь осмотрелся и, не заметив прохожих, выпустил наружу свои белоснежные крылья, перелетая через забор и приземляясь на пороге тихого дома. Он не заметил, что между домом и пристройкой был небольшой зазор, поэтому оказался не готов к тюкнувшей его по голове лопате. Гром приходил в себя под неприятный писк медицинских приборов и тихого воркования рядом. — Ох, Игорь, — вздохнул Сергей, замечая, что Гром очнулся, открыв свои светлые глаза, лишённые карих линз, — не можешь ты без травм обойтись. Ну что ты будешь делать, — вздохнул совсем печально, поглаживая майора по скуле. — Игорь, я же просил, пожалуйста… Гром осторожно повернул забинтованную голову, чувствуя неприятный запах гари, забивший нос. — Серëж, я же неспециально, — шепнул Игорь, нежно целуя Разумовского в середину ладони, и добавил чуть погодя, — в этот раз. — Чудо моë пернатое и непутëвое, — вздохнул доктор. — Хорошо, что крылья лишь немного пострадали. — Чт... — удивлëнно вскинулся Гром, но Разумовский удержал его на постели, и Игорь заметил, что его белоснежные крылья распахнуты на широкой кровати и почти полностью перебинтованы, но кое-где виднелись обгоревшие перья. — Дима сказал, что тебя едва вытащили подоспевшие пожарные, — глухо произнëс Сергей. — Близко были, вот и успели. — Вот ведь, — рыкнул Гром и устало прикрыл глаза. — Спи, тебе надо сил набираться, — попросил Сергей, нежно целуя Игоря в лоб. — Спи, мой ангел. Уже утром по телевидению объявили, что не иначе как кармическое провидение посетило гостиницу, в которой остановился беглый Филипп Толстиков, оставив от мужчины лишь горстку пепла.