Mushrooms & Magnets

Последняя деталь с приятным щелчком встала на своë место в пазле. Итан неуклюже покрутил его, пока Карл следил за библиотечным проходом позади них. Его босая нога в раздражении топала по полу, что казалось Итану рискованно громким. Они оторвались от кукол-пауков за час скитания вокруг, вскрытия одного замысловатого замка за другим и сбора кусочков пазла, но, насколько он понимал, библиотека была их территорией. Однако Карл был мрачнее тучи, и он не решился высказаться. — Ну наконец-то! — приглушëнно воскликнул он, снимая маленький ключик с панели за отодвинувшимся пазлом. Он бросил взгляд на нависавшие над ними полотна паутины, опасаясь, что оттуда выползет очередной фарфоровый ужас. — Класс, — пробурчал Карл. — Напомни-ка, что он открывает? — Это ключ от ящика в читальном зале. Если повезëт, мы найдëм там пароль от символьного замка на сундуке. — Точняк. А сундук у нас… — В мезонине, — вздохнул Итан. — В клетке с лунным гербом. — Это которая с электрощитком? — спросил Карл с нарастающим отчаянием в тоне. — Нет. Эта тëмная, еë мы открыли стрëмной головой манекена. Давай, пойдëм к ящику. Карл шаркал ногами, следуя за Итаном, ведущим их сквозь лабиринт комнат и тайных коридоров за книжными шкафами. Итан ненавидел это признавать, но его внутренний ребëнок немного веселился участию в этом квесте. Куклы не сильно беспокоили их в последнее время, а цоканье ножек заранее предупреждало об их приближении. Им, конечно, приходилось иногда прыгать в шкаф, прятаться за сундуком, а один раз даже повисеть на люстре, но это были пустяки по сравнению с Младенцем Розмари и Водным Приключением Моро, как Итан стал называть их про себя. Читальный зал тускло освещался старомодными зелëными лампами, стоявшими на столах из тëмного дерева, но это было скорее уютно, чем пугающе. На стенах висели натюрморты в рамках. Пахло пылью и старыми книгами. Карл набил что-то свободной рукой на печатной машинке, пока Итан тыркал ключ в замочную скважину. — Ага! — с победным возгласом он достал из ящика фотоальбом и сдул с него паутину. На чëрной кожаной обложке, потрескавшейся от времени, серебром были вытиснены три символа. — Рыба, дверь и волк. Запомнил? — Конечно. Погоди, я думал, мы ищем ключ? — Нет, мы уже нашли ключ. Не тормози, Карл. Бесплотный смешок облизал панельные стены. Итан подпрыгнул, а Карл обернулся с угрожающим взглядом, но ничего не произошло. — О, я понял, — сказал он ледяным тоном. — Рад, что вы двое на одной волне. Может, мне вообще уйти? Посплю где-нибудь и вернусь, когда ты закончишь со своим хороводом весëлых головоломок? — Не буди лихо, пока оно тихо, — пробормотал Итан сквозь сжатые зубы. — Почему нет? Лихо само напрашивается. Умники херовы. Он выплюнул последнюю фразу, помрачнев лицом. Итан пожал плечами. Он начинал привыкать к его скачкам настроения. Скорее всего, Карл до сих пор убивался по своим любимым сапогам. Последние полчаса он только о них и гундел. Свои ботинки Итан отдавать не собирался, неважно как сильно Карл настаивал на том, что иметь два, когда у него ни одного, — нечестно. Во внезапном приступе любопытства он открыл альбом. Он ожидал всякие кошмарные картины, может, изображения фарфоровых кукол-каннибалов или просто охуенно огромного паука, но там были только портреты и мирные пейзажи. Его покалеченные пальцы дотронулись до фотографии, запечатлевшей цветы перед садовыми качелями, где сидел кто-то, чьë платье струилось по траве. На следующей странице была высокая женщина, державшая за руку маленькую девочку, обе глядели на ветряную мельницу вдали. Сердце его дëрнулось в груди, а Карл раздражëнно выдохнул. — Зачем ты это смотришь? — спросил он почти агрессивно. — Не знаю, — прошептал Итан, переворачивая страницы. — Потому что она хочет этого? — И это хорошая причина? Скорее всего, нет. Донна, конечно же, ссылалась этими фотографиями на его собственные воспоминания о семье. А может, может, это всë было реально. Как библиотека и куклы-пауки, если верить Карлу. Может, это не был чей-то кошмар. Просто воспоминания. Он не сказал этого Карлу, который целенаправленно игнорировал альбом. Итан продолжил листать дальше. Здесь также были фотографии Лордов. Леди Димитреску, читающая книгу повзрослевшей девочке, выглядевшей болезненно. Карл, уснувший за столом, скрестив руки и укрыв лицо шляпой, как уставший ковбой. Он хихикнул; Карл взглянул на изображение, застонал и отвернулся в другую сторону. На следующей странице располагался очень серьëзный портрет четырëх Лордов, уставившихся в камеру так, словно она нанесла каждому личное оскорбление. Строгая атмосфера слегка нарушалась тем фактом, что Карл приставил к макушке Моро два пальца, имитируя заячьи уши. «Миранды нет», — заметил Итан. Матери Суки не нашлось нигде в альбоме. Это было… любопытно. Глаза вернулись к Моро на фотографии. Его челюсти были сжаты, пытаясь скрыть не то улыбку, не то недовольство, но он определëнно знал, что происходило у него за спиной. Странное ощущение растеклось у Итана в животе, что-то среднее между мягкостью и болью. «Обычные люди», — подумал он. Они выглядели как вполне обычные люди. Это не стëрло из его памяти ни пыточные подземелья замка, ни найденные им записи Моро об экспериментах. Точно так же, как старые списки покупок и свадебные фотографии Бейкеров не стирали ужасы их дома. Но осознание, что в какой-то момент они были народцем, самым обыкновенным, блять, народцем, который постепенно скатывался во тьму… Оно скручивало его внутренности. — О чëм задумался? — спросил Карл позади. Итан дëрнул плечом и сглотнул ком в горле. — Ой, ну знаешь. Просто размышляю. Когда человек перестаëт быть человеком. Усугубляют ли ситуацию воспоминания о лучших днях, или наоборот. Что душевное разложение — худшее, что может случиться. Всякое такое. Карл какое-то время не отвечал, но крепко пожал итановские пальцы. — Ага. Проходили такое. Я стараюсь не зацикливаться на подобном. Иначе начну кричать. Итан бы скорее заплакал, но и такую возможность не исключал. Он последовал совету и прочистил горло. Казалось, будто чëрные глаза с фотографии Лордов следили за ним, и он сосредоточился на этом. — Значит, Моро. — проговорил он, тыкая в изображение. — Какой он был на самом деле? — Что ты имеешь в виду? Ты же видел его. — Я видел Моро-после. И Моро от Донны, который, как я подозреваю, далëк от оригинала. Зои и Мия были не такими. — О? — протянул Карл. — Хочешь сказать, твоя жена не преследовала тебя с бензопилой? Итан раздражëнно хлопнул альбомом по столу и повернулся, чтобы посмотреть на него. Рука в перчатке поднялась в миролюбивом жесте. — Извини. Это было необоснованно. Просто это место действует мне на нервы. — Ага, я так и понял. Мы можем хоть немного расслабиться и насладиться тем, что не убегаем от кровавого младенца и не тонем в иллюзорной воде? Карл пробормотал себе под нос, что будет стараться по мере возможностей. — И для заметки, — добавил он тихо, — она попала в точку с ним. На какой-то миг я забыл, что это была она и что он… мëртв. Или, ну. Скоро будет. Последние слова прозвучали почти виновато в пыльной тишине читального зала. Итан сел в кожаное кресло, уютно скрипнувшее под его весом. Вздохнув, Карл высвободил свои пальцы и сел на письменный стол напротив него. Он снова выпустил его руку, и Итан хотел опять в отместку пнуть его по яйцам, но его ноги болтались в воздухе, поэтому он схватил его лодыжку и положил себе на колени. Придëтся довольствоваться тем, что есть. — Мне плевать, — проговорил Карл, сумев совладать с голосом, чтобы не звучать умоляюще. — Мне плевать, если он умрëт. Мне плевать, если все они умрут. Итан промолчал, наблюдая за ним со своего места и рассеянно выводя круги на его голени. Руки Карла были так плотно скрещены на груди, словно он пытался уменьшиться. — Вообще-то мне настолько плевать, что я убью Донну собственноручно, — провозгласил он ядовитым тоном. — Она этого заслуживает, мелкая сука. — Может, позволишь мне… — Нет, — отрезал Карл, встретившись с ним твëрдыми, холодными, как сталь, глазами. — Нехуй тебе сюда соваться. Ты не смог замочить еë в первый раз, хм? Это должно случиться сейчас. Горечь пропитывала его голос. Итан не отпустил его лодыжку, но воздух будто вибрировал от злости. Или от чего-то другого. — Ты можешь использовать свои силы? — осторожно спросил он. — Нет, Итан! Я ничего не могу сделать, если ты вдруг не заметил! Она всë забрала! — он драматично взмахнул руками. Там, куда они указывали, все лампы на столах коротко моргнули. Итан покосился туда и раскрыл рот, но Карл выставил перед ним указательный палец. — Это не я. Это она забавляется. Она не собирается играть честно. Так что ладно, хорошо, мы прыгаем через обручи и надеемся, что найдëм волшебный пистолет, который ты, возможно, материализовал в этой симуляции силой своей непоколебимой воли, но… Он взял пальцами его подбородок. — Не. Дури. Себя. Каждое слово сопровождалось сильным сжатием его челюсти. Когда он его отпустил, Итан потëр щëки, ощутив под пальцами лëгкую щетину. Было немного больно. У Карла была крепкая хватка. — Она больше не тот человек, — добавил он, кивнув головой в сторону альбома. — Люди на этих фотографиях были сломлены, и склеены обратно, и снова сломлены, и снова, и снова… Его голос практически перешëл в гортанный рык. — И снова, до неузнаваемости. Эта Донна Беневиенто не та, которая сидит сейчас наверху. Ноги покороче и сиськи побольше, для начала. И толика порядочности по отношению к другим. Он выдохнул через нос, плечи его опустились. — Герцог прав, знаешь. Долгожданный конец. Это всë, чего мы заслуживаем. Итан не сказал этого вслух, но задумался, какой хороший конец можно ждать для такой плохой истории. Вместо этого он мягко заметил: — У тебя будет больше, чем просто конец. — Конечно. Ещë месть. И начну я с мисс Джепетто, потому что не могу набить морду Сальваторе, ведь он не более, чем коллекционный камень. Он почесал голову, и гадкая усмешка расползлась по его лицу. — Хотя, я могу разбить его молотом. Может, это меня расслабит. Надо спросить у Герцога, не возражает ли он. Заметив, что Итан поморщился, он закатил глаза и выплюнул: — Он был херовым, поверь мне. Выглядел, как ангелочек, но испорченный внутри. — Мне так и показалось. Но весьма горяч. — Думаешь? — слегка встревоженно спросил Карл. — Ну да, можно представить, — Итан поднялся и помог ему слезть со стола. Он последний раз взглянул на альбом и направился к выходу, добавив в шутку: — Полагаю, он тот, кого Йоккио, мой братан из колледжа, называл мизинцем ноги. — Чего? — Ну, знаешь. Маленький, хрупкий, и единственное его предназначение — быть жëстко вдолбленным в мебель? Карл остановился и захрипел. Оперевшись на стену ладонью, он заржал на весь коридор. Итан был так рад снова услышать его смех, что даже не подумал убедиться, нет ли поблизости кукол. — Я не прав? — ухмыльнулся он. — Итан, пожалуйста… — Я знаю, что прав. Карл давился слезами от смеха, стуча кулаком по стоявшему рядом секретеру. Ему потребовалось несколько минут, чтобы наконец выдавить из себя пару слов, пока Итан наблюдал за ним с довольной улыбкой. — Скамья в мастерской, — выдохнул он между приступами смеха. — Мы пробили еë насквозь. — Я так и знал! Карл Гейзенберг и его громадный молот, хах? — проговорил он, выгибая бровь. Карл сделался свекольного цвета, но продолжил ржать. — Кайф. Эй, я не сужу тебя. Сам однажды так сломал садовый столик, — после коротких раздумий он добавил: — И тазобедренную кость бывшей. Тяжело закашлявшись и захрипев так, что стоило подумать над тем, чтобы бросить курить, Карл сумел достаточно успокоиться, чтобы спросить: — Насколько по-крестьянски я прозвучу, если упомяну свою любовь к стогам сена? — Очаровательно пасторально. — Ах вот, значит, как ты обо мне думаешь? Итан собирался сказать про прелести деревенской Европы, но они дошли до лестницы к мезонину, с еë крашеными деревянными балясинами, коврами на ступенях и десятками фарфоровых кукол, прилежно сидевших на перилах. Он беззвучно ахнул и остановился. Карл — нет, а потому врезался в него, сталкивая на лестницу. Его рука схватила ограждение, не давая ему упасть лицом в ковëр, а затем крошечные холодные пальчики схватили его руку, и ближайшая кукла медленно повернулась к нему. Итан завопил. Карл врезал ей. Кукла с оглушительным грохотом разлетелась на куски, встретившись со стеной. — Ну, это было не самое умное решение, — оценил ситуацию Карл, преуменьшая в миллионы раз, так как остальные куклы пробудились и, расправив длинные паучьи ноги, слились в сплошную клокочущую массу. Итан отдëрнул руку и помчался вверх по ступеням, пока щëлкающее керамическое нечто принимало до боли знакомую форму. Две недоразвитые гигантские руки тяжело загромыхали по лестнице. Блестящее обвисшее лицо грубо образовывали переплетëнные куклы. Оно раскрылось посередине. Паучьи лапы выглядели как торчащие в пасти клыки, и существо каким-то образом умудрилось издать рëв, прозвучавший как скрежет гвоздей по фарфоровой тарелке. — Старая мне нравилась больше! — прокричал Итан, пробегая мимо. Сундук был не очень далеко — чуть-чуть пройти по балкону, расположенному кругом над библиотекой. — Давай, давай! — орал Карл, пока итановские пальцы дрожали, вскрывая замок. Рыба, дверь и… — Яблоко! — Здесь нет яблока! — воскликнул Итан; фарфоровое чудовище подползало всë ближе. Это было абсолютно ужасающее зрелище — куклы цеплялись друг за друга тонкими заострёнными конечностями, а кружевные викторианские чепчики разлетались во все стороны. Он отчаянно крутил последний барабан, пока под его пальцами не оказался воющий волк. Он сорвал замок с сундука и ликующе присвистнул. На красной бархатной подушечке, едва сверкая в приглушëнном свете, покоилась ебейшая пушка. Он никогда не заморачивался запоминанием названий и моделей на боевых тренировках у Криса, предпочитая давать им собственные описания. Эта, решил он, была Серьëзная Пукалка. Пукалка обиделась бы на такое унизительное наименование, учитывая мудрëную гравировку на еë стволе и полированную рукоять из тикового дерева. Возможно, именно поэтому, когда Итан торжествующе развернулся и нажал на курок, ничего не произошло. Печальный щелчок повторялся опять и опять, пока он безнадëжно пытался выстрелить в приближающегося фарфорового эмбриона. Элегантный магазин был пуст. — Вы чë, блять, прикалываетесь? — взвизгнул Карл. Это вполне описывало итановскую реакцию, поэтому он выплюнул неразборчивую мешанину яростных ругательств. — Пукалка, почему? — взвыл он, и вдруг рука в перчатке потянула его за ремень и отправила его кубарем через перила. Перед тем как шмякнуться на книжный шкаф, он услышал, как отвратительные фарфоровые челюсти сомкнулись на том месте, где он был всего секунду назад. Шкаф скрипнул, пошатнувшись на ножках. Спина болела, как последняя сука, и Итан приподнял голову. Затем Карл рухнул на него сверху, как груда камней, и книжная полка капитулировала. Падая, она задела соседний шкаф, который под еë весом так же накренился с глухим скрипом. Они сваливались один за другим, как большие доминошки из красного дерева. Итан поморщился от вида летевших на пол книг и их разорванных страниц. — О, она будет в ярости, — пробормотал Карл сквозь сжатые зубы. Будто бы по сигналу, трещащий гневный визг разнëсся по библиотеке. Паутина, свисавшая с потолка, задрожала и распухла, словно внутри неë ползало нечто большое. — Бежим! Итан побежал. Перепрыгивая через распотрошëнные полки, он, как голодный пёс в кость, вцепился в Карла, тянувшего его с новообретëнной энергией. Он потащил его к выходу и сквозь ближайшую дверь в коридоре, ведущем в читальный зал. Она захлопнулась за ними с металлическим грохотом, и Карл застыл на месте. Он медленно повернулся к двери, пока Итан метался взглядом по помещению в поиске чего-то, чем можно забаррикадироваться. К его удивлению, они оказались в спальне, с кроватью с тяжëлым балдахином по центру, небольшим комодом и письменным столом. — Помоги мне передвинуть кровать, — скомандовал Итан, подходя к ней. Он чуть не вывихнул плечо, когда Карл не сдвинулся ни на сантиметр, продолжая столбом стоять перед дверью. — Блять, — прошептал он, подрываясь к ручке. Он потряс еë с нарастающей паникой, и его голос надломился, когда он проревел: — Блять! Нет! Итан в шоке смотрел, как он освободил свою левую руку из его хватки, чтобы со всей силы дëрнуть ручку и навалиться всем телом на панель, выдыхая бессвязные ругательства. Дверь не поддавалась. — Блять! Блять! Каждое слово сопровождалось громким лязгом, когда он бросался на дверь снова и снова. — Прекрати! — вскрикнул Итан, обхватывая его обеими руками за талию и утягивая прочь. Карл слабо засопротивлялся, пот катился по его лбу. — Нет, нет, нет, — жалко взвыл он, когда Итан попытался дотащить его до кровати. Карл тяжело обрушился на пол, что тоже было неплохо. Итан позволил ему свалиться хныкающей кучей — пальцы его путались в волосах, сжимаясь в кулаки. Итан присел рядом с ним и кашлянул. — Так, — произнëс он, собрав всë спокойствие, которое мог найти. — Значит, нам не нужны баррикады? В этот раз он был быстрее Карла, когда тот подскочил и вновь попробовал кинуться на дверь. — Не-а, — ласково проговорил Итан, пока он дëргался в его руках. — Сядь и дыши, пожалуйста. Было довольно сложно заставить его послушаться, но ему удалось усадить его обратно на пол, надавив ладонями ему на плечи. — Хорошо. Успокойся. — Нет, нет, нет. Ты не понимаешь! — огрызнулся Карл хрипло. — Мне нужно убраться отсюда. — И мы выберемся, ладно? Здесь должен быть, э-э-э… секретный проход или что-то типа того. Он неловко похлопал его по плечу, затем проверил под кроватью и за комодом. Он даже попробовал ручку двери на случай, если это была загадка в стиле «на себя или от себя». Конечно же, здесь должен быть какой-то рычаг или ниша в форме Серьëзной Пукалки. Карл помощи не предлагал: сидел, спрятав лицо в ладонях, пока он исследовал маленькую спальню. — Не хочешь протянуть мне руку помощи? Или хотя бы два пальца? Раздражëнный взгляд, который он получил в ответ, заставил его закатить глаза. Он приподнял фиолетовые подушки и заглянул под покрывала. Здесь обязательно найдëтся что-то. Должно найтись. — Здесь ничего нет, — приглушëнно сказал Карл. — Конечно, есть, — отрезал Итан. Он никогда не страдал от клаустрофобии, но поведение Карла начинало действовать ему на нервы. На всякий случай он снова посмотрел под подушками. — Нет! — прозвучал громогласный ответ, и Карл стукнул кулаком по основанию кровати. — Это не так работает, Итан! Иногда выхода просто, блять, нет, ясно? — Не ясно! — крикнул Итан в ответ, удивляясь злобе в своëм тоне. — Всегда можно что-то сделать! Всегда есть выход! Он почти отступил назад, когда Карл встал на ноги и схватил его за отвороты рубашки. Его зубы блестели от слюны, когда он прорычал: — Это охуительно интересная деталь твоей психологии, но не в этот раз. Не здесь. Мир не так устроен! Ты можешь искать, и кричать, и ломать пальцы об дверь, и всë равно не найдëшь… Слова затихли в его горле, а глаза сосредоточились на чëм-то за плечом Итана. Его руки обмякли и упали вдоль тела, и он отошëл назад, врезаясь в дверь. Итан обернулся. Покрывала, под которые он так аккуратно заглядывал, были сбиты в кучу и разодраны. С верхушки балдахина свешивалась сплетëнная из рваной простыни петля. — Мда, как-то пиздец мрачно, — оценил он. Часть его порывалась убрать эту стрëмную херню, но он не хотел, чтобы льняные тряпки драматично ожили и впились ему в горло, подойди он ближе. Он отвернулся и сел на кровать. Похлопав по месту рядом с собой покалеченной рукой, он кивнул Карлу. Стиснув челюсти и уперевшись взглядом в свои босые ноги, тот постоял несколько секунд, но всë-таки опасливо последовал его примеру. Пружины застонали, когда он сел, немного подкидывая Итана. «Жаль, что здесь эта самодельная виселица», — подумал он. Прошло много лет с тех пор, как у него в последний раз был матрас с пружинами, а эта Комната Страха сумела предоставить ему домашний батут. Карл молчал и, кажется, не пребывал в настроении для выделывания сальто. Глубоко вздохнув, Итан положил руку ему на бедро и спросил: — Ладно. Что это за место? Ответа не последовало. Мышцы на шее Карла были напряжены, как струна, а зубы скрежетали. Итан немного подождал, прочувствовав пружины под задницей. — Слушай, приятель, либо ты начинаешь говорить, либо мы начинаем кувыркаться, — наконец произнëс он. — Но пора уже действовать. Карл выгнул сначала одну бровь, потом поднял вторую, недоверчиво на него посмотрел и медленно моргнул, перед тем как осторожно переспросить: — Кувыркаться? — Ага. — Типа… На кровати. — Ага. Готов поспорить, если ты прыгнешь вниз, в то время как я буду прыгать вверх, у меня может получиться сделать обратное сальто. Карл моргнул вновь, закрыл глаза и шумно выдохнул через нос. Итан встал и подпрыгнул, садясь обратно. Отдача подкинула Карла на пару сантиметров, достаточных, чтобы он фыркнул. — Колись, Гейзенберг, — Карл пробурчал что-то невнятное, но спустя мгновение повторил итановское движение. Итан радостно пискнул, подскакивая и толкая его в плечо в процессе. Они сделали так ещë несколько раз, пока Карл не положил этому конец. С угрюмым лицом он всё же заговорил. — Я рассказывал тебе, как я здесь очутился? — спросил он вполголоса. — Ей взбрело в голову, что какой-то ритуал с потомками четырёх основателей подарит ей силу, которую она так жаждала. Итан кивнул, продолжая слегка покачиваться на пружинах. — Да, я находил их старые штуковины. Отца Николя и прочих. — Правда? Они невероятно ценны. Надеюсь, ты купил на них много патронов для дробовика. Улыбнувшись, Итан пихнул его локтëм. — Вот видишь, мужик, ты понимаешь меня. Так, для этого она похитила вас. Карл крепко зажмурился и скривил лицо. — Не… похитила, — бросил он, словно слова обжигали его рот. — Заманила нас. Он с трудом сглотнул, будто в его горле обосновалась целая стая кукол-пауков. — Донна уже жила здесь. Моро был сиротой, поэтому ей нужно было всего лишь написать ему письмо и сказать, что здесь его ждала семья и пациенты для карьеры молодого доктора. Леди Ди была джазовой певицей, тонувшей в проблемах с контрактами, поэтому получить замок в наследство было для неë ëбаным чудом. А я… Стыд тëмной тучей накрыл его лицо. — Я… не был хорошим сыном. Ладно? Undankbar Karl. Мне обещали заплатить за работу. У меня было чуть-чуть, но мне никогда не хватало, и я заебался попрошайничать. Так что я пришëл. Сам. Он закрыл лицо руками и сложился пополам, уткнувшись в колени. — Она не приводила меня сюда, украв мою маленькую дочь. Я прибыл сюда с радостью. И она выделила мне к-комнату, — слова сливались друг с другом, и у Итана сжалось сердце. — Она рассказала мне про блядского каду, принесла его на фарфоровом блюдечке. И когда я отказался есть этот дëргающийся воняющий кусок дерьма… Его голос погас, и он не проронил больше ни звука. Итан посмотрел на комнату другими глазами. Кровать выглядела комфортной, и тут были все необходимые удобства. Кувшин воды и миска грецких орехов на столе сквозили обещанием чего-то, что заставило его похолодеть. Здесь нельзя было ни от чего умереть. Человек мог всю жизнь гнить в этой уютной клетке. Сделка была простой. Сдайся или оставайся тут. Он хотел спросить, сколько времени он пробыл здесь, но понял, что не может. На этот вопрос нельзя было дать правильный ответ. Петля давила своим присутствием. Будто прочитав его мысли, Карл вновь заговорил, так тихо, что Итану пришлось наклониться к нему, чтобы расслышать. — Я знаю, что мне следовало это сделать. Но я не смог. Мне не хватило храбрости. Слова прозвучали хлюпающе, и Итан удивлëнно уставился на него, но потом взял себя в руки. Он аккуратно развернул бесформенную кучу из несчастного магнитного Лорда, скрючившегося рядом, и усадил его ровно. Тот решил игнорировать слëзы, ручьями текущие по его щекам, и пялился в пол, словно надеясь, что Итан не заметит их, если он не будет на него смотреть. — Всë вовсе не так, — произнëс Итан так мягко, как только мог. Сердце отбивало чечëтку у него в груди, внутри смешивался гнев, возмущение и что-то ещë. — Я мечтал об этом долгие годы, после того как сдался, — прошептал Карл, поднимая взгляд не на Итана, а на удавку за ним. — О последнем шансе на спасение, который проебал. Ненависть сочилась в его голосе, и Итан не знал, на кого конкретно она была направлена, но он услышал достаточно. — Посмотри на меня. Эй, мудила, посмотри на меня. Карл подчинился, сердито нахмурившись, — глаза его покраснели, а борода была влажной. — Это не выход, — твëрдо сказал Итан, ткнув большим пальцем в сторону раскачивающейся простыни. — Это не храбрость. Это ошибка. — Легко говорить, когда… — Заткнись и послушай хоть раз. Ты человек науки, да? — укорил его Итан. — Хочешь немного логики от чувака с грибами вместо мозгов, пока мы сидим на несуществующей кровати? Он сжал плечи Карла и внимательно всмотрелся в него. — Ты всë сделал правильно, — он сильнее впился пальцами в ключицу, услышав фырканье. — Смерть не ответ. Если только ты не пятнадцатилетняя собака, страдающая на пути в свой щенячий рай, и твой хозяин принимает тяжелейшее решение, хоть и из лучших побуждений, которое будет доводить его до слëз каждую ночь следующие полгода. Наполовину изумлëнная, наполовину сочувствующая улыбка промелькнула на его заплаканном лице. — Хочешь поговорить об этом? — Нет, я в порядке, — отмахнулся Итан почти не дрожащим голосом. — Насколько я знаю, ты не немецкая овчарка с раком мозга, и… — Технически, я немец. И у Гейзенбергов… Воздух покинул его, когда Итан пихнул его в живот достаточно сильно, чтобы тот заткнулся. — Послушай меня. Ты сделал правильный выбор. — Да? — колко заметил Карл, потирая ушиб. — Потому что покинуть корабль до того, как он утонет, не кажется мне нелогичным поступком. — Ты не покидаешь корабль! Ты сам топишь его, тупица, хотя его ещë можно было починить, или другой корабль мог бы прийти на помощь! Жизнь и так коротка! Итан вдохнул, пытаясь успокоиться, но в голосе его по-прежнему звенела ярость, когда он продолжил: — Допустим, ты просунул голову в эту ëбаную петлю и прыгнул. И что потом? — Потом я не прохожу через семьдесят лет пыток! — неожиданно вскричал Карл. — Ты вообще ни через что не проходишь больше! — воскликнул Итан в ответ. — Ты не увидишь ничего из того, что ждëт тебя впереди! Не встретишь меня, для начала. Он попытался пошутить, но тон его был абсолютно серьëзен. Безрадостный смешок потряс плечи Карла, так что он не совсем промазал. — Плевать на мою прекрасную компанию, — настаивал Итан. — Ты прошëл через эту дверь, потому что это было лучшим решением, и ты это знал. Нахуй храбрость. Желание жить или отсутствие желания умирать приносят один и тот же результат. И, если тебе кажется, будто ты сдался или струсил, что ж, это неважно. Ты выжил. Вот, что важно. С грохочущим сердцем он провëл языком по пересохшим губам. Глаза Карла проследили за этим движением. «Определëнно серые в этом освещении», — подумалось Итану. Он помотал головой, собираясь с мыслями, и заключил: — Потому что эта льняная хуета вон там — всë равно что выкинуть на помойку все шансы, которые у тебя могли бы быть. Сероватые глаза уставились на него так, будто Карл впитывал каждое его слово. Итановские пальцы начинало сводить, но он не ослабил хватку на его плечах. Будто бы он каким-то образом удерживал молодого немецкого инженера сквозь десятилетия. — Я действительно сдался, — прохрипел он. — Она выглядела такой уëбищно самодовольной, Итан. — Могу представить. Но это неважно. Конечно, ты прошëл через много дерьма. Но ты продолжал идти, а сейчас почти выбрался. И, клянусь богом, где-то там, может, не сегодня, может, и не завтра, но впереди, найдутся моменты, ради которых стоит остаться. Замявшись на секунду, он добавил: — Некоторые уже были, я думаю. Он собирался упомянуть фотографии в альбоме Донны, или его страсть к грибному супу, или их банные процедуры в замке. С тяжестью на душе, он понял, что не знал, что на самом деле имело значение для Карла Гейзенберга. Так что он лишь легонько встряхнул его и произнëс сиплым голосом: — Упрямство — это сила, великолепный ты ублюдок. А самое главное достоинство — уметь подниматься, изо дня в день, и цепляться зубами и когтями за мысль о том, что всë наладится. Капля разбилась о его пальцы. Карл опять закрыл глаза. — Посмотри на меня. Я сказал, посмотри на меня. Итан был готов повторить это ещë раз, но Карл послушался. Его зрачки блестели в неясном свете. — Ты отлично справился. Это прозвучало не громче шëпота, но было таким твëрдым и непреклонным, что разрезало тишину. Карл медленно поднял ладони и накрыл ими руки, сжимавшие его плечи. Итан расслабил пальцы, надеясь, что не оставил синяков. Тепло его кожи чувствовалось даже сквозь перчатки. Серые глаза не покидали итановского лица, но теперь светились благодарностью. Напряжение ушло из плеч Карла, и он глубоко вздохнул. Умиротворение, постепенно наполнившее его черты, просверлило сердце Итана насквозь. — И знаете, что? — обратился он к потолку. — К вам это тоже относится, Леди Беневиенто. Потому что я начинаю уставать от ëбаного суицидального мышления в вашей семейке. Потолок оставил его без ответа. Карл, однако, едва слышно хмыкнул, а потом и вовсе захохотал от души. Смешливые морщинки скопились у его глаз. На нëм это смотрелось хорошо. Словно многолетний груз перестал весить так много. — Блять, я люблю тебя, — выпалил Карл между смешками. Это послало разряд чего-то странного и болезненного ему в грудь, разрывая его внутренности, точно копьëм. Итан улыбнулся сквозь боль и подмигнул. — Я знаю. — О, неужели? — Карл поднял брови, выглядя поражëнным, несмотря на ухмылку. — Это цитата из «Звëздных войн», — вздохнул он. Он не хотел задерживаться на этой теме слишком долго. Непонятное ощущение всë ещë оттягивало ему грудь, обжигая сильнее, чем стыд, и выкручивая ему сердце. — Что такое «Звëздные войны»? — Боже, я завидую тебе. Отгоняя неловкость, он стиснул плечи Карла и снова улыбнулся, на этот раз искренне и широко. — Думаю, нам стоит попробовать отпереть дверь ещë разок. Они встали, смыкая ладони, как раньше. Итан тяжело вдохнул, скрестив оставшиеся пальцы, когда Карл положил руку на ручку. Он кивнул и вскрикнул от ликования, когда дверь отворилась. А затем вскрикнул от ужаса. По ту сторону двери, фарфоровые челюсти кукольного синдиката тоже от чего-то вскрикнули. В чисто Гейзенберговской манере, Итан захлопнул дверь обратно, но было слишком поздно. Твари рвались внутрь с оглушительным скрежетом эмали по металлу. — Давай же, Пукалка, — заныл он, доставая оружие из штанов. Оно застряло, запутавшись в ремне, и Итан выпустил руку Карла всего на секунду. Вопль, который за этим последовал, заморозил его кровь. Крутанувшись на пятках, он успел увидеть, как пол разверзся под ногами Карла, проглатывая его в пропасть слепой черноты. Итан не думал, что, в принципе, уже никого не удивляло. Он прыгнул за ним.