Mushrooms & Magnets

— Итан! Крик Карла заглушался деревянной панелью. Толкая, пихая и пиная дверь со своей стороны, Итан чувствовал вкус крови и желчи во рту. Паника застучала в ушах, когда свет в гостиной моргнул. Чëрт. Воздух заполнился потусторонней энергией, и внезапно сломанная мебель и остальные последствия брошенной на выходе самодельной бомбы исчезли. Снова стало чисто и аккуратно, как обычно бывает в застывших во времени старинных домах, где годами ничего не меняется. Безделушки в шкафах вновь собирали пыль, куклы пустыми глазами смотрели на него с каминной полки. Со своего портрета над лестницей Донна Беневиенто следила за каждым его шагом, когда он двинулся по комнате. Он схватил стул и с воплем швырнул его в окно. Он врезался в стену, а свет снаружи пропал. Одно за другим, все оконные проëмы схлопывались, стоило ему подбежать к ним. Стëкол больше не было, только пустые рамы и шторы, украшавшие кирпичные стены. Его судорожное дыхание стало единственным звуком в молчаливом сумраке. Пока он опять не услышал хихиканье, прямо рядом с ушной раковиной. Он крутанулся на месте, но ничего не увидел. С электрическим треском мигнула люстра, и всë погрузилось во тьму. Строгий голос коснулся кожи, настолько же мрачный и холодный, насколько лëгок был смешок: — Добро пожаловать обратно, Итан Уинтерс. Что-то задело его, мягкое, как пëрышко. Он слепо пнул воздух, а когда свет вернулся, его сумка пропала, а карманы опустели. Прямо как в первый раз. Потеряв голову, он барабанил в дверь и кричал, пока не сорвал голос. — Карл! Выпусти меня! Дверь не шелохнулась под его весом; плечо уже пульсировало от боли, но он продолжал биться в неë, пока не услышал какой-то грохот сверху. Спешно развернувшись, он в ужасе взглянул на антресоль. Тяжëлые бу́хающие звуки постепенно приближались; затаив дыхание, он смотрел, как нечто очень знакомой походкой притопало к деревянным балясинам. — Папа! — Блять! — завизжал Итан, когда устрашающая пасть деформированного эмбриона перевесилась через перила. Ликующий смех затопил зал; Итан отпрыгнул, вжимаясь спиной в дверь, цепляясь руками за деревянный декор. Чудовищный младенец сделал то, что ему, как родителю, постоянно снилось в кошмарах, — перелез через ограждение и полетел вниз с удивлëнным воплем. Его голова встретила ковëр с омерзительным хрустом, и после нескольких секунд шокированного пыхтения существо перекатилось на спину и заревело. Звук, инопланетный и разрывающий барабанные перепонки, прострелил итановский мозг, его кости, зубы; остатки повреждëнной пуповины прочертили кровавые полосы на античном ковре, когда существо повернулось к Итану. Он побежал. По какой-то идиотской причине ноги понесли его на лестницу, и он полез вверх по становившимся всë круче и круче ступеням, словно по песчаной дюне. Плач позади него сменил тональность. Его чуткие родительские уши распознали, что уродливый младенец плакал уже не от боли, а от злости. Сложнее всего было, когда Роза звучала так. Успокаивать взволнованного ребëнка — это одно. Помогать им выпустить пар — совсем другое, и обычно он просто кивал и бормотал «жиза», когда Роза показывала свой характер из-за того, что Мистер Банан был в стирке. Пойти на лестницу было тупейшей идеей, и он почти услышал слова Герцога. Вы должны начать думать, Итан. Начать… Он совершил ошибку, обернувшись, и уставился прямо в чëрные влажные глаза монструозного эмбриона. Они заорали одновременно. Существо рванулось вперёд, обдавая его тошнотворным смрадом, и он сиганул через перила. Он приземлился коленями в пол, и боль пронзила его насквозь. Перед ним лифтовая решëтка горела красным зловещим светом. Он побежал. Раздвинуть металлическое ограждение было чертовски трудно; руки его ослабели, будто были сделаны из желе, а капризный рëв всë приближался. Его мозг отключился, он тряс ëбаные ручки, сантиметр за сантиметром разжимая их в стороны. Почти. Ещë чуть-чуть. Почти внутри… Он ощутил затылком зловонное дыхание. Время словно замерло, когда он развернулся и упëрся взглядом в бездонную глотку. На него пахнуло кровью и тëплым молоком. А потом, когда несформированные ладошки потянулись, чтобы схватить его, младенца дëрнуло назад, и его подбородок встретился с полом, болезненно щëлкнув. Итан услышал, как решëтки взвизгнули, распахнувшись, и его запихнули в лифт. Приземлившись на спину, руками кверху, он в ужасе наблюдал, как дверцы лифта захлопнулись, и кабина, громыхнув, начала суматошно опускаться. Красная лампа угрожающе мигала глазом, погружая лифт в кровавое свечение. Задыхаясь, он провëл рукой по лицу. На противоположной стороне Гейзенберг — Карл, ëбаный посланным богом Карл — прислонился к стене, но, не удержавшись на дрожащих ногах, медленно сполз на пол. Он снял очки трясущейся рукой — дужки тихонько стукнули о линзы — и аккуратно сложил их в нагрудный карман. Итан продолжал пялиться на него, раскрыв рот. — Ты правда здесь? — прохрипел он. Его голосовые связки перенапряглись и заболели. Карл пристально взглянул на него, затем закрыл глаза и откинул голову назад, тяжело сглатывая. Кадык подпрыгнул на заросшей щетиной шее. — К сожалению. Порывшись в пальто одной рукой, он едва слышно ругнулся. — Бля. Вряд ли у тебя найдëтся закурить, да? — Да. У меня… всë забрали. Карл кивнул, не открывая глаз. Он выпрямил колени, и его ноги обессиленно плюхнулись на пол; неровное дыхание сотрясало его грудь. Кабина продолжала неторопливо и скрипуче спускаться, когда он вновь подал голос. — Чëрт, ты не шутил про кошмарного ребëнка. — Ты тоже его видел? — проскулил Итан. Адреналин всë ещë кипел в его венах, и мир вокруг него вращался с бешеной скоростью. Только сгорбленный силуэт напротив оставался статичным. — О да. Мне нужно выпить. Пульс потихоньку успокаивался, и Итан прерывисто выдохнул. Его мозг возвращался к жизни, как пропеллероголовое существо заводило мотор, чтобы поиграть. — Ты… — недавнее воспоминание прервало поток жужжащих мыслей. — Ты отдëрнул его от меня за пуповину? — Ага, — он рассеянно вытер пальцы о грязные штаны. — Не уверен до конца, но мне кажется, что это самое мерзкое, что я когда-либо делал. Включая Штурма. Второй рукой, заметил Итан, он касался своих побрякушек на шее, то и дело задевая пустой кожаный шнурок. Ещë одна мысль выбилась из очереди остальных и прострелила его тело — осознание дрожью пробежало по его позвоночнику. С отвисшей челюстью он выдавил: — Ты отдал ей что-то. Твой… жетон. Карл промолчал, рефлекторно сжав пальцы на месте отсутствующей подвески. — Я просунул его под дверь, — невыразительно сказал он, болезненно хмурясь. На секунду Итану показалось, что тот собирался что-то добавить, но передумал. Он просто стиснул зубы и развëл руки в стороны, как бы говоря: «А что мне оставалось делать?» Итан не думал. Он подполз к нему на четвереньках, разместив ладони по обе стороны от раскинутых ног Карла. Подняв колено, чтобы оседлать его, он взобрался к нему на бëдра и притянул за рубашку в неуклюжее объятие. Щетина немного щекотала ему шею, сердце билось под его ладонями. Он цеплялся за него, как за спасательный круг, чувствуя, как тепло его тела проникает под кожу. В горле завязался узел, а слëзы закололи уголки глаз. Слова не могли найти путь наружу, но это было неважно. В настоящий момент всë было неважно. Карл оставался неподвижным в течение секунды, а затем неловко погладил его по голове. Итан ощутил, как другая его рука зависла над поясницей, не касаясь. Смущение молотом обрушилось на его черепушку, и Итан негромко кашлянул. Точно. Личное пространство. Существовала такая штука. С ноткой сожаления отпуская рубашку, он убрал одну ногу с его бëдер и соскользнул, чтобы вместо этого сесть рядом. Подтянув колени к груди, он опустил голову ему на плечо. Таким образом он чувствовал рëбрами тепло его руки, и этого было почти достаточно. В темноте было трудно разобрать выражение лица Карла, но взгляд из-под полуопущенных век был сосредоточен на нëм. Они сидели в тишине, пока кабина не замерла с недобрым дребезжанием. Они оглядели помещение, когда решëтка сама по себе отъехала в сторону. Перед ними простирался коридор, практически полностью чëрный, наполненный странными тенями от слабого свечения из-под пыльных абажуров. Старинные картины и деревянные тумбы принимали искривлëнные формы в темноте. — Так, — произнëс Карл, не выказывая желания вставать. — Не совсем мертва, получается. Итановское сердце забилось где-то в горле. Паника поползла вверх по позвоночнику, как ледяная сороконожка, и ему снова захотелось плакать. — Но я видел еë труп. Я видел, как она… кристаллизовалась. — А я только что видел двухметрового эмбриона-монстра и ворону, взорвавшуюся пыльцой, когда я ткнул в неë. Тут не стоит доверять глазам. Спустя мгновение, он добавил мрачным тоном: — Вообще ничему доверять не стоит. — Но, — настоял Итан, подыскивая слова. — Но я пырнул еë. И… И колба появилась, чтобы я еë забрал. Тяжëлый вздох потряс грудь Карла. Итан боролся с порывом просто зарыться туда лицом и спрятаться, спрятаться от кошмаров этого дома — будто он снова был маленьким мальчиком, которого послали в подвал, — спрятаться между лацканами его пальто и переждать ночь. Но так не работало. Он был взрослым человеком. Ночь не закончится, пока ты сам еë не оттолкнëшь. — И что теперь? Ты думаешь, я просто… ранил еë? И она отдала мне колбу, позволив уйти, чтобы спокойно зализать раны? Карл пожал плечами. Итан скорее почувствовал движение, чем увидел его. — Может быть. «А может и нет», — вдруг подумалось Итану. Карл отдал ему колбу добровольно, хоть и после небольшой садистской игры. Возможно, Донна поступила так же. Возможно, она не была так сильно у Миранды под каблуком, как они считали. Возможно, она тоже ждала подходящего времени, подходящей возможности, подходящей… — Итан, — мурлыкнул голос из теней. — Подойди и посмотри на меня, милый. Но, опять же, может и нет. Он обменялся взглядами с Карлом, и они поднялись на неустойчивые ноги. Чëрные силуэты толпились в темноте на краю поля зрения. Кровь стучала в ушах, как первобытный реквием. Итан провëл высохшим языком по губам. Без слов рука Карла задела итановскую, пальцы были раскрыты в приглашающем жесте. Итан уставился на него с выгнутой бровью, и рука моментально скрылась в кармане. Кривая улыбка пересекла лицо Карла, раскаяние напополам со смущением и щепоткой чего-то ещë. Проглотив слюну и свою гордость, Итан повернулся к коридору, явно избегая его взгляда, и протянул руку к пальто, чтобы забрать оттуда его ладонь. Спустя мгновение робкой тишины, пальцы, обтянутые перчаткой, переплелись с его и сжались. Крепко. Рука в руке, как перепуганные дети, как потерпевшие кораблекрушение, как кто-то, кому ещë не было названия, они вошли в темноту. Не совсем мертва, получается. Слова отдавались в голове, пока они настороженно шли по коридору. Дыхание Карла было до странного успокаивающим, и Итан сосредоточился на этом звуке. Не совсем мертва, получается. Не. Мертва. Ещë один Лорд. Нужен ещë один. Он инстинктивно вцепился пальцами в чужую ладонь; Карл покосился в его сторону. Тяжесть этой мысли нависла над ними, как Дамоклов меч, просачиваясь в пыльный воздух. Ещë один Лорд. — Я не убью тебя, — выпалил Итан, остановившись посреди коридора. Насколько бы уязвимым он ни был сейчас, в темноте, расползавшейся в обе стороны чего-то, что выглядело как километры и километры винтажных обоев и фарфоровых статуэток, он не мог сделать и шага. Карл медленно моргнул. Его рука двинулась, чтобы выскользнуть из захвата, но Итан перехватил еë покрепче. Он перевëл глаза на их сомкнутые пальцы, и лицо его приобрело непонятное выражение. — Я, блять, надеюсь на это, — сказал он, пытаясь звучать весëлым и почти преуспевая. — Мы ведь союзники, в конце концов. — Хорошо. Просто хотел, чтобы ты знал, — прошептал он, словно они были в церкви. Словно так их могли не услышать твари, поджидающие за углом или прячущиеся за стенами. Карл натянуто улыбнулся и повернул голову в другую сторону. Было странно видеть его без защиты очков. Будто прочитав его мысли, он протянул руку, чтобы поправить несуществующие очки, но осознал, что их там не было. — Темновато для солнцезащитных очков, — заметил Итан. — Даже для тебя. Недовольная гримаса на секунду вернулась. — Что это за фишка, кстати? — начав говорить, он не мог остановиться. Казалось, от этого темнота становилась менее страшной. Менее вездесущей. Менее одинокой. — Мне сделали импровизированную операцию на глаза пару лет назад, — ледяным тоном произнëс Карл. — Не очень хорошо переношу яркий свет. — Ох. Прости. И после короткой паузы он добавил с ухмылкой: — Так это не только потому, что ты модница-огородница. — Я? Это ты всë никак не расстанешься с этой никудышной курткой! — У неë большие карманы! Для пистолетов! Карл закатил глаза, и Итан не мог не засмеяться — едва слышный смешок среди давящей тишины. На секунду показалось, что тени вокруг них пришли в движение, недовольные этим. Потом он мигнул, и Мия предстала перед ним. Его сердце пропустило удар, и ещë один. Она была одета в тот свитер с фотографии — воплощение тепла и уюта. Они вместе купили его в поездке на побережье, где погода оказалась холоднее, чем они ожидали. Он помнил, как гладил его большим пальцем в ту ночь, когда она уснула на диване в его объятиях. Он помнил, какой болезненно нежной, душераздирающе сокровенной была та ночь. — Привет, — сказала она с лëгкой полуулыбкой. — Привет, — повторил он. Эмоции затопили его — вина, и боль, и пугающий комфорт, — и он понял, что имел в виду Карл, когда говорил, что Донна была сильна. Его пригвоздило к месту, и, когда Мия протянула ему руку, он не принял еë только потому, что Карл дëрнул его назад. — Итан, не могу поверить, что мне приходится об этом напоминать, — прошипел он сквозь зубы, постепенно оттягивая его подальше. — Не разговаривай с леди-галлюцинацией в джемпере! — Но… — Так ты всë же скучаешь по мне? — спросила Мия; еë мягкий голос тягучей карамелью заливался в уши. — Я думала, нет. Последние слова остро полоснули ножом по сердцу. Итан почувствовал, как кровь прилила к щекам, пока Карл размашистым шагом уводил его прочь. Тени катились по стенам, словно странные продолговатые фигуры, преследующие их по коридору. Напрягая шею, чтобы посмотреть назад, он заметил еë, стоящую на том же месте, печальную в полумраке. Уперевшись пятками в ковëр, он потянул Карла за руку, резко останавливаясь. — Пожалуйста, — проговорил он, сам не зная, о чëм просит. Карл хмуро на него посмотрел и дотронулся свободной рукой до его челюсти. — Посмотри на меня, — сердито сказал он, сжимая пальцами его щëку. — Смотри на меня, Итан. Не на неë. Это всего лишь Донна веселится, ебëт тебе мозг насухую, попивая где-нибудь чаëк с червивыми конфетками. Это не реально. Ты знаешь это. — Но это реально, — прошептал тот с отчаянной мольбой. — Не совсем, но… достаточно. Слова с трудом покидали его рот, но были правдивы. Он не мог объяснить, но сердце звало его к иллюзии. Этого было достаточно. Неважно, что это всë не по-настоящему. Он нуждался в этом. Он встретился взглядом с Карлом, когда позади послышались приближающиеся мягкие шаги босых ног по ковру. — Пожалуйста, — повторил он. Его рука сжалась так сильно, что подрагивала. У Карла, наверное, останутся синяки, но тот не жаловался. Он вообще ничего не сказал, просто посмотрел на подошедший к ним силуэт. Печаль разрослась в итановской груди так сильно, что могла, казалось, раздавить сердце. Итан положил покалеченную руку поверх пальцев, которые до сих пор удерживали его челюсть. Они отпустили его, и что-то, похожее на огорчение, мелькнуло в глазах Карла. С дрожащим вздохом, Итан обернулся. Мия улыбалась, той натянутой улыбкой, за которой она пряталась последнее время. — Ты действительно любил еë, — прозвучал голос Карла откуда-то издалека. — Да, — слова царапали его горло до крови. — Да, любил, — спокойно произнесла Мия. — Гораздо больше, чем я заслуживала. — Это не правда. Нет. — Ох, Итан, — вздохнула она со скорбью в глазах. — Ты всегда так быстро всë забываешь? Хотя, очевидно, что да. Она покосилась Итану за плечо, сардонически улыбнувшись. — Этот мужчина пропустил тебя через мясорубку меньше недели назад, а ты уже держишься с ним за ручки в тëмном уголке. Карл тут же выпустил его пальцы, словно его поймали за грязным делом. Итан продолжал держать. — Люди меняются. — Да, — сказала Мия низким голосом. — Ты веришь в это, не так ли? Что люди могут исцелиться, что всë можно исправить. Всë со временем придëт в норму, конечно, только если ты сможешь найти способ, как это сделать. Еë голос обжигал хуже огня, и у него скрутило живот. — А если не получается? Если они не могут его найти? Если продолжают тонуть во мраке? — спросила Мия, склонив голову набок. — О, Итан. Тогда это твоя вина, разве нет? Люди бросают тебя, потому что ты не смог заставить их остаться. Он вспомнил запах жасмина в кабинете психолога, когда у них проходил этот разговор. Мие не становилось легче, и он не знал, что ему делать, что сказать, как вернуть еë желание, если она вздрагивала каждый раз, когда он случайно касался еë. Воздух пах весной, а он был жалким и бессильным. Так или иначе, это он во всëм виноват. — Но так всегда было между нами, — прошептала она холодно, еë голос был пропитан жестокостью. — Неужели не помнишь, Итан? Часы, которые ты провëл без сна, гадая, злюсь ли я и почему не пожелала спокойной ночи? Она шагнула вперëд. Очень осторожно, Карл потянул его назад. — Неужели не помнишь бесконечные командировки? Ложь, которую ты не мог не замечать, когда я рассказывала тебе о своëм дне, скрытые телефонные звонки, дневник, в котором ты рисовал маленькие сердечки, когда я делала что-то хорошее, словно несчастный маленький щеночек, оставленный в пустом доме? Ещë один шаг. Он услышал, как Карл врезался в стену, которой не было раньше, и чертыхнулся под нос; пальцы в отчаянии переплелись с его, и Итан сжал их в ответ. — И почему-то это всегда была твоя вина, — она хихикнула; глаза еë были мрачны, а голос ещë мрачнее. — Если бы только ты мог научить меня любить тебя нормально. Если бы только ты держал меня, держал меня достаточно крепко, может быть, я бы не пропала. Это было как удар поддых, и воздух покинул его с жалобным стоном. В голове пронеслись сочувствующие комментарии от полицейских в участке, облегчение в голосе матери на другом конце провода, бесцеремонные шуточки его друзей. Послушай, братан, ты не собирался еë бросать, поэтому она сделала всë за тебя. Ты слишком уж сильно в неë вцепился — или недостаточно сильно, может, недостаточно, может — Дорогой, мне очень жаль, но я не удивлена. Приезжай на ужин, я приготовила тыквенный пирог. Ну, сэр, она взрослый человек, не так ли? Знаете ли вы кого-то, к кому она могла сбежать, если вы понимаете, о чëм я? Пойми, это к лучшему. Вы не очень-то… И разве вы не ссорились по поводу желания завести ребёнка? Ты, конечно же, не столкнул еë с лестницы? Зажмурившись, он задохнулся воздухом, пахшим как еë хлопковый парфюм. — Мне жаль. Мне жаль, Мия, так жаль… Смех, не принадлежавший ей, эхом отскочил от стен, становясь всë громче и громче, пока не перерос в крик. Он распахнул глаза как раз в тот момент, когда еë лицо исказилось в свирепый оскал, заставивший кровь застыть в жилах. — Что мне твоя жалость! — рявкнула она, и внезапно в еë руках появилась бензопила, визжавшая так, что Штурм бы обзавидовался. — Итан, беги! Он не успел среагировать; кулак в перчатке впечатался в еë черноглазое лицо, заставляя еë осесть на пол, а сильная хватка на запястье потащила Итана прочь. Он споткнулся о еë царапающие руки, пнул бензопилу и чуть не лишился пальца на ноге, но Карл продолжал тянуть его вперëд так быстро, будто от этого зависела его жизнь. Что было не так далеко от правды. Мия изрыгала ругательства им вслед, топот еë ног не заглушался даже воем бензопилы. — Ты что, не можешь исправить это, Итан? Не можешь исправить меня? Или тебе на самом деле без меня было лучше? Итан не произнëс ни слова, потому что это была неправда. Он свалил секретер, пробегая мимо, и услышал, как Мия врезалась в него и извергла такой поток оскорблений, что Итан в другой ситуации помчался бы затыкать Розе уши. Карл протолкнул его в дверь и с силой захлопнул еë за собой. Он попытался вырвать руку из итановской хватки; перчатка соскользнула с его ладони, и он опрокинул ближайший шкаф поперëк входа. Что-то шлëпнулось в панель с другой стороны, и с ужасным треском шина бензопилы пробила древесину. Итан сделал шаг назад, прижимая перчатку к груди, пока Карл пытался еë отобрать. — Отдай мне это, ну? Итан подчинился, но тут же захватил его руку, как только перчатка возвратилась на законное место. Карл взглянул на него с нервным смешком. — Капец ты требовательный. — Да. Я приставучий. Привыкай. И, Карл? — Да? — Не пойми меня неправильно, но ещë раз отпустишь мою руку и получишь по яйцам. — Но шкаф!.. — Плевать. Что, если я отпущу тебя на секунду, обернусь, а тебя уже нет? Или ты есть, но только потому, что она тебя подменила? — Это… было бы хреново, — признал Карл неохотно. Несмотря на его жалобы и тихие возмущения, он не убрал руку, и они неуклюже прошли в глубь комнаты, пока пила истязала дверь. Они оказались в тупике; это был какой-то старомодный кабинет с длинным столом, шкафчиком с бутылками, который они не рискнули открывать, и печатной машинкой, куда Итан покалеченной рукой рассеянно вбил своë имя. — Прости, что врезал твоей умершей жене по лицу, — произнëс Карл, наблюдая, как он клацал по клавишам указательным пальцем. — Всë в порядке. — Она очень симпатичная. — Ага. Карл пишется с одной «л» или с двумя? Пока он мучился в попытках напечатать «Гейзенберг», бензопила окончательно расправилась с древесиной. Гневные вопли и ругательства донеслись ото входа, когда Карл пнул тумбу в остатки шкафа, а Итан докинул сверху печатную машинку. Мия тяжело дышала с другой стороны, очевидно, сражаясь с кучей обломков и антикварной мебелью. — Не передумал ещë, Итан? — спросил из-за спины насмешливый голос. Они повернулись в разные направления, Карл — влево, Итан — вправо, и после неуклюжей толкотни им удалось наконец развернуться, не разнимая рук. Похоже, Карл высоко ценил своë хозяйство, чтобы не проверять, насколько сильно может пинаться человек-плесень. Молодая женщина сидела на столе, подложив одну ногу под себя и легонько болтая в воздухе другой. Она игралась с прядкой коротких тëмных волос, а лицо еë имело сочувственное выражение. — Зои, — проговорил Итан. Его грудная клетка будто сжималась вокруг сердца, он потихоньку крошился изнутри. Она выглядела абсолютно такой же, какой он оставил еë в Далви, не надеясь встретить вновь. Крис сказал: «Зои и Лукас мертвы», — в одном предложении, словно они были одинаковыми, словно она имела какое-то отношение к этому уроду, словно его сердце не разбилось на сотни ëбаных осколков, когда ему пришлось оставить еë на том гниющем причале. Он тогда встал и покинул собрание. Зои этого не заслуживала. — Бейкер? — прошептал Карл. — Да, — прохрипел он, когда она подмигнула, раскинув руки, и склонила голову, изучая их с поднятой бровью. — Единственная и неповторимая. Тебе стоило взять меня на ту лодку, — еë тон был весëлым, но только на первый взгляд. В еë словах звучала колкость, и Итан клюнул на приманку. — Я… Это должна была быть она. Она моя жена. — Да, да. Если бы мы были женаты и ты оставил меня позади, я бы тоже разозлилась. Всë равно, было приятно быть… принятой во внимание. Пусть и на мгновение. Повисло внезапное молчание, и он понял, что больше не слышит бензопилу. Только эту пустую, пыльную тишину, давящую на уши. — Я знаю, что ты засомневался, — мурлыкнула Зои. — Я знаю, что на одну стыдную минуту ты задумался, может, будет лучше, если ты спасëшь меня. Я не отрезала тебе руку, так-то. Проварилась три года в том же кошмаре, что и она, но не потеряла рассудок. Она мягко постучала пальцем по своему лохматому виску. Колени Итана подогнулись, будто кто-то забил его молотком в землю. Это правда. Он задумался, и Мия взглянула на него, и, хоть он протянул руку ей, она поняла. Зои смотрела на то, как он уходил, с его пустыми обещаниями и сомнениями, а Мия смотрела в темноту. — Мне жаль, — несчастно всхлипнул он. Зои оглушительно расхохоталась, запрокидывая голову. — Да, это у тебя лучше всего получается. Итан Уинтерс, занял первое место в соревнованиях по раскаянию. Знаешь, я бы стала отличной матерью. А в постели я просто бомба, Итан. Какой парой мы могли бы быть. — Всë, блять, достаточно, — зарычал Карл. Его рука сильнее сжала его запястье, и он угрожающе шагнул в сторону девушки. — А это ещë кто? — спросила Зои, не дрогнув мускулом. — Очередной сломленный идиот, наткнувшийся на тебя и решивший остаться, чтобы ты скармливал ему крохи надежды на спасение? Внезапно она вскочила на стол, присела на корточки и с ухмылкой уставилась на Карла. — Он не спасëт, — прошептала она, и еë голос странным эхом прошëл по комнате, как кружащий зверь, — Он не выберет тебя, когда придëт время. — Ты думаешь, мне не похуй? — гаркнул Карл, стукая кулаком по столу. Зои проворно ускользнула от его удара. — Мне это известно. И ему это известно. Всем это известно. Он схватил Зои за лодыжку и сдëрнул еë на пол. — Никто не придëт за мной, — выплюнул он, пока она оббегала стол. Они теперь находились лицом к лицу, их разделяла лишь столешница. — Впрочем, как и всегда. Карл издал невесëлый смешок, перед тем как продолжить: — Только вот я не ною, как сучка, по этому поводу. Мне не нужно спасение. Я просто хочу мести, а ты, Донна Ебучая-Психичка Беневиенто, стоишь у меня на пути. Яростным пинком он перевернул стол, отправляя его в полëт по направлению к ней. Стол замер на полпути, паря в воздухе, а затем взорвался на части, посылая щепки и обломки во все стороны. Итан прикрыл лицо ладонью и вскрикнул, когда осколок красного дерева пронзил его предплечье. Карл вырвал из торса заострëнный кусок доски и кинул в Зои. Он исчез в облаке древесной пыли, которое она лениво разогнала раздражëнным выдохом. — Месть? — повторила она с растущей улыбкой. — Неужели, Карл? Она шагнула вперëд, сначала один раз, потом ещë и ещë. Еë лицо становилось бледнее по мере приближения; испуганно икнув, Итан понял, что ему не показалось. Еë знакомые округлые черты лица застывали в фарфор. — Месть ли у тебя на уме? — хихикнула она своим кукольным ртом. — О мести ли ты думаешь по ночам, пока он спит в твоей кровати? — Заткнись! Заткнись! — Тебе стоит остановиться на мести, Карл. Ты правда считаешь, что мужчина из будущего возьмëт тебя за ручку и выведет в новый мир? Считаешь, ты заслуживаешь этого? — Закрой, — Карл замахнулся на неë, и она еле увернулась, — пасть! Его рëв потряс кабинет, и на секунду показалось, что вокруг него вновь затрещало магнитное поле. Но кукла Зои щëлкнула пальцами, и оно пропало. — Ты жалок, — прошипела она. — Лучше держись от него подальше. Ты ломаешь всë, до чего дотрагиваешься, Карл! — Нет! Хватит болтать! Вот почему никто тебя не любит, уродка ненормальная! — Уж покрасивее тебя! — взвизгнула Зои эмалированным ртом. — Всем на тебя плевать, и это всë, чего ты стóишь! Самый настоящий звериный рык вырвался из горла Карла, пока Итан метался взглядом от него к кукле и обратно. — Тащи сюда свою задницу, — оскалился он. — Оставляй свою блядскую паутину и спускайся сюда, и мы посмотрим, как ты запоёшь, когда я вырву твои ëбаные ноги. Он сделал выпад в еë сторону, и она едва заметно вздрогнула. Она немедленно вернула самообладание, но Карлу этого было достаточно, чтобы откинуть голову назад и захохотать сиплым издевательским смехом, источавшим холодную жестокость. Итан ненавидел это, и Донна, похоже, тоже. — Да? Возомнила себя сильной, маленькая букашка? Хочешь, чтобы я сравнял тебя с землëй, как ебливое насекомое, кем ты и являешься? Лицо куклы пошло трещинами, роняя хлопья эмали на пол, зарябило и сложилось в разгневанную гримасу. Она исторгла пронзительный вопль, и Итану пришлось накрыть одно ухо покалеченной рукой, а другое кое-как прижать к плечу. Его череп раскалывался от истошного визга, и он упал на колени; зубы сводило, а перед глазами плясали звëзды. Карл рядом с ним не сдвинулся ни на миллиметр, не переставая хохотать. Даже когда крик прекратился, у Итана продолжала кружиться голова. «Так, — подумал он. — Значит, боль здесь работает». Его предплечье прострелило в том месте, откуда он вытащил осколок столешницы, словно оно было участником собрания, которому наконец дали слово. — Ты не посмеешь! — заверещала Донна. — Это мой дом! Мой! Ты не можешь навредить мне! Вдруг она замолчала, и дрожащая улыбка промелькнула на еë лице. — Но я могу навредить тебе, — тихо произнесла она. — Ты так в этом уверена? — фыркнул Карл. — Думаешь, я всë ещë чувствую боль? Думаешь, что сможешь сделать со мной что-то хуже, чем она? Он плюнул в еë сторону и вытер рот одной рукой, другой по-прежнему сжимая пальцы Итана, как тисками. От его ладони в позвоночник уходили болезненные импульсы, но Итан не собирался отпускать его. Мучительно медленно он поднялся, чтобы встать рядом с ним. Это ничего не меняло, но в его голове всë-таки немного меняло. — Ну вот и узнаем, — прошептала разбитая кукла и испарилась облаком фарфоровой пыли. Карл вскинул лицо к потолку и проорал: — Давай-давай, покажи, на что ты, блять, способна! Его голос неестественно долго отдавался в коридоре. Когда же он затих, Карл замолк на некоторое время, тяжело дыша — капельки пота бусинками собирались на его висках. Итан пожал его пальцы, и напряжение, сдавливавшее его тело, немного ослабло. Они переглянулись. Свет моргнул, и чернота поглотила комнату.