Mushrooms & Magnets

Итан уставился на Герцога. Герцог уставился на Итана. Где-то на заднем плане Карл потрескивал от статического электричества. — Добрый вечер, — поприветствовал Итан. — Не ожидал увидеть вас здесь. — Не ожидал? — взорвался Гейзенберг позади него. — Какого хуя ты здесь делаешь? Кто пустил тебя в мой сраный лифт? Герцог и глазом не моргнул на его гневные вопли. Добродушная улыбка покоилась на его румяном лице, и он обратил свой взор на Итана. — Я там, где пожелает мой любимый покупатель. У меня есть немного товаров, способных вас заинтересовать, — подумав секунду-другую, он добавил: — Возможно, даже для вас кое-что найдëтся, Лорд Гейзенберг. Итан не понял, был это сарказм, или нет, но Гейзенберг определëнно воспринял всë в штыки, потому что стены лифта начали скрипеть и сворачиваться в шипы. Он протолкнулся мимо Итана, с кипящим взглядом оттесняя его плечом в сторону. Он впервые видел его настолько разозлëнным, и разъярëнный взгляд, который он получил, рефлекторно потянув его за пальто, чуть не заставил его отшатнуться. К счастью, он был не из тех, кто застывает перед запугиванием. — Притухни, Карл, — сказал его рот, пока мозг обрабатывал то, что мужчина-магнит, чью постель он захватил, на самом деле был пиздец пугающим и опасным, если он вдруг успел забыть. Гейзенберг гневно втянул в себя воздух, и Итан почувствовал, как его кишки свернулись в клубок, когда он услышал себя. Однако его рот ещë не закончил. — У меня есть вещи, которые я хотел бы продать. И мне не помешали бы патроны для дробовика. — Итан, — Гейзенберг агрессивно указал на себя, а потом на окружавшую их фабрику. Казалось, ещë чуть-чуть, и у него повалит дым из ушей. — Металлический цех, не забыл? Не смей покупать ëбаную амуницию у человека, поселившегося в моем лифте! — Вижу, у вас также есть птица, — подметил Герцог, когда Итан подвинул в его сторону несколько кристаллов. — Лучше приготовить еë, пока не испортилась. — Ужин уже готов! — проорал Гейзенберг с пеной у рта. Сильный порыв чего-то, похожего на электрический ветер, прошëлся по комнате. Пол под ногами Итана странно затрясся. — У меня есть этот непонятный нож, — сказал он невозмутимо. — Вы могли бы купить его тоже? Я возьму все патроны для дробовика. Всë равно я не доверяю тому, что он мне даëт. Он, понизив голос, ткнул большим пальцем в сторону Гейзенберга. — Ты маленький блядский… — Гейзенберг был в двух шагах от того, чтобы задушить его, пальцы его бешено сжимались и разжимались. Его взгляд вдруг упал на кинжал, и яростный поток ругательств затух у него в груди. «Ах да, — подумал Итан с капелькой иронии. — План. План, который определëнно точно сработает, если это Миранда, с кем мы столкнулись, держась за ручки». Пауза затянулась. Герцог покрутил кинжал в беззаботных пальцах, ощупывая гравировку на рукояти. Время, казалось, замерло на месте. Затем, очень мягко, он положил кинжал на стол и подтолкнул его Итану. — Отчего же, после всего, через что вы прошли, пытаясь его заполучить, было бы неправильно расставаться с ним теперь. Итан взглянул на него. Лëгкая улыбка на его лице напомнила ему Мону Лизу, если бы Мона Лиза была огромным мужчиной с малым бизнесом. Они продолжали пялиться друг на друга, когда Итан забирал кинжал. — Пырни его, — подсказал Карл. — Я не думаю, что это Миранда, — пробормотал Итан. Герцог выгнул бровь и грудно рассмеялся на это заявление. Качая головой, он осторожными жестами поправил вуаль сидящей на помосте куколке Энджи. — Нет, это не она, — прорычал Гейзенберг. — Я бы почувствовал. Но всë равно пырни. — Зачем? — Потому что он нарушитель, припарковавший свою повозку посреди моей долбанной собственности! — Я припарковал свою задницу у тебя в кровати, — напомнил Итан холодно, когда Герцог заботливо похлопал Энджи по голове. — Смирись. Прочистив горло, он опëрся руками на стол Герцога. — Так, — начал он. Повисло молчание, прерываемое лишь стуком восьми пальцев по лакированной древесине и тихим ворчанием Гейзенберга. — Так, — любезно повторил Герцог. — Вы не Миранда. — Это была бы отвратительная стратегия, будь я ей. Хотя я понимаю ваше беспокойство. Вы ведь уже натыкались на неë несколько раз. Бухтение Гейзенберга прервалось — у него перехватило дыхание. — Ты что? — Я что? — в ужасе повторил Итан. — Ну же, Итан, — Герцог явно забавлялся. — Как много людей вы здесь встречали? Он беззвучно зашевелил губами, мысленно проходясь по своим злоключениям в деревне. Елена, Юлиан, Луиза и остальные, все мертвы. Он имел в виду ликанов? Или Миранда приняла облик того бородатого гиганта с молотом? Какое-то воспоминание мелькало на краю сознания. Смерть настигла их всех. — Старуха, — догадался он. — Блять. Той чëртовой каргой была Миранда? — Какой каргой? — завопил Карл. Было похоже, что у него приступ. — Не знаю! Какая-то чуднáя тëтка с косичками, которая появлялась в случайных местах и говорила загадками! Гейзенберг опустил ладони ему на плечи и начал трясти его, тараторя ему в лицо. — Стрëмная старуха преследует тебя, и ты думаешь, что всë замечательно и нормально? — Ничего не нормально, и ещë ничеговее здесь замечательно! Но она не пыталась меня убить, так что я как-то про неë подзабыл, ясно? — О, я понял. Она, получается, тоже твой лучший друг? — выплюнул Гейзенберг, возводя руки к потолку. — Вполне могла бы быть! Она не спихивала меня в дыру на растерзание разумного пропеллера! — Во-первых, его зовут Штурм, а во-вторых, ты отпустил мою руку! Боже, Итан! Как давно она за тобой ходит? Она о нас знает? — спрашивал он с нарастающей паникой, тыкая в итановскую щëку пальцем. — Не знаю! Я об этом не думал! — Да, в этом и проблема, — голос Герцога прозвучал ровно, но властно, и Гейзенберг перестал его мучить. — Вы должны начать думать, Итан. Карл моментально развернулся, оскорблëнно надувшись и явно не парясь, что он буквально секунду назад орал ему то же самое. Итан также собирался огрызнуться, но был остановлен пухлой рукой, поднятой в успокаивающем жесте. — Ни в коей степени не пытаюсь вас обидеть. Вы были не в лучшем состоянии для размышлений. Но вам стоит притормозить и осознать полную картину происходящего. — Всë ещë обидно, — буркнул Итан. — Ладно. Давайте тогда начнëм с вас… Герцог Димитреску. Гейзенберг довольно оскалился и встал рядом с Итаном, скрестив руки на груди. Герцог смерил взглядом сначала одного, потом второго, наконец вздохнул и откинулся на спинку своего необъятного кресла. — Вижу, Лорд Гейзенберг поделился с вами деревенскими сплетнями. Да. Это некогда было моим именем. — Вы вообще собирались упомянуть, что сумасшедшая ведьма с когтями была вашей женой? — Ради чего? — Ради правды! — выпалил Итан. — Было бы охуеть как неплохо, так, для разнообразия, в перерывах между управлением мной, словно марионеткой! — Я никогда не лгал вам, Итан. Но, признаюсь, я пользовался вашей привычкой рваться вперëд и оставлять вопросы на потом. — Просто зашибись! Не могу поверить, что вы послали меня туда, хотя знали, что они сделали с Розой. Конечно, иди и проверь личные покои леди! Ой, кстати, тебе стоит искать банку с мармеладом, а не настоящего ребëнка! — Задам вам один вопрос, Итан. Стали бы вы мне доверять, если бы узнали? — Нет, — немедленно ответил он. — Но это дерьмовый аргумент. То же самое, как сказать «Ой, да, я не рассказал тебе про измену, потому что ты бы разозлился!» — И весьма справедливо, — признал Герцог. — Но вы нужны были мне в хорошей форме. А вам нужна была помощь. — Почему? — встрял Гейзенберг. — Он хочет вернуть свою консервированную дочь. Я хочу мести. А ты что хочешь? Герцог повернулся к нему, и Итан мог поклясться, что Гейзенберг слегка сжался под тяжестью его взгляда. — Месть, — повторил он с грустной улыбкой. — И что хорошего сделает месть, Лорд Гейзенберг? Вернëт всë, что вы потеряли? Месть — лишь предвестник ещë большей боли и разрушений. До тех пор, пока в этом ваша цель, пока лишь это наполняет каждый ваш вдох и движение, вы продолжаете жить ради неë. Точно так же, как Лорд Моро, независимо от того, насколько неприятным вам может показаться это сравнение. Карл пошатнулся, как от пощëчины, но Герцог продолжал. — Я оставил мысли о мести много лет назад, — сказал он, щëлкнув по банке с каду. — И вы ещë можете избежать трагичной судьбы, ожидающей все еë сломанные игрушки… Если только сможете посвятить себя какой-то более высокой цели. Он пристально смотрел на Итана, произнося последние слова. Незнакомое чувство потянуло его сердце. Ему полагалось стать этой высокой целью? Розе? — То, чего хочу я, очень просто, — заключил Герцог. — Я хочу конца. Было что-то тëмное в его голосе, внезапно, он стал не просто весëлым торговцем с выпирающим животом и босыми ногами. Его окружала невидимая ранее опасность. «Он сказал, что Гейзенберг был самым опасным из четырëх», — вспомнил Итан. Если так подумать, он никогда не включал себя в их число. Карл побагровел от злости, сжимая челюсти и кулаки. Ток, защекотав обрубки недостающих пальцев, ударил Итана, когда он положил твëрдую руку ему на предплечье, но тот не пошевелился. — Конца чему? — спросил он. Лицо Герцога просветлело от широкой улыбки, и он вернулся к своему обычному благодушному состоянию. — Отвлекитесь на минуту, Итан. Посмотрите на всë со стороны. Разберитесь, что работает плохо, что хорошо, а что можно… изменить. Карл вскинул голову, низкий рык формировался в его горле. — Он мне это говорил. Когда мы были в замке. Ты что, подслушивал? — Я много что слышу, Лорд Гейзенберг. Возможно, в ваших же интересах не забивать этим свою голову. Это было сказано с ленивым благодушием, но за ним вновь скрывалась толика властности. — Здесь всë работает неправильно, — проговорил Итан, не давая Карлу времени среагировать и разозлить Герцога. Почему-то это казалось ужасной идеей. — С чего мне начать? — Перестаньте смотреть на формы. Начните смотреть на… систему. Итан замолчал; его ладонь по-прежнему сжимала руку Гейзенберга. Тот вырвался из захвата и отошëл к двери, сверля Герцога взглядом поверх очков. Однако он, кажется, больше не собирался пытаться проткнуть его чем-нибудь, поэтому Итан отбросил мысли о нëм. — Каду — это система, — произнëс он. Шестерëнки в его голове завертелись, сумбурные мысли снова закрутились в мозгу, ведь теперь Итан был в относительной безопасности и разрешил себе просто остановиться и подумать. — Миранда чокнутая, ей нужен сосуд для еë дорогого ребëнка, — подытоживал он, загибая пальцы, — поэтому она скармливала это дерьмо всем подряд в надежде найти восприимчивое тело. — Безуспешно, — пробубнил Гейзенберг со своего места. — Безуспешно до этого момента, — неуверенно возразил Итан. — Она не просто выбрала случайного ребëнка от селян с промытыми мозгами. Она хотела именно Розу. — Потому что она твоя. — Д-да, — запнулся он. — Она родилась от… заражëнных плесенью людей. Значит, Миранда каким-то образом узнала о плесени? Тишина расползлась по лифту. Карл неуклюже пожал плечами, не распуская скрещенных рук. — Она когда-нибудь упоминала еë? Упоминала… меня? Медленно покачав головой, Карл встревоженно принялся рассматривать перчатки. — Она говорила, что нашла хорошего претендента, около месяца тому назад. И что она уедет на какое-то время, а мы должны вести себя смирно, — ирония ядом сочилась в его голосе. — Ты попытался… — Ничего я не делал, — огрызнулся Карл. — Я пытался… Поверь, я пытался. Раньше. — Плохие времена, — тихо сказал Итан. Гейзенберг раздражëнно на него взглянул, но потупился, заметив, что тот не насмехался. Он взял в руки гипсовый бюст, подозрительно напоминавший Леди Димитреску, и потыкал его в грудь. — Долгое время Миранда была единственной, кто поддерживал контакт с внешним миром, — Герцог говорил мягко и смотрел на Гейзенберга с чем-то вроде сочувствия. — Она забрала что-то отсюда несколько лет назад. И армия, постепенно продвигавшаяся к деревне, развернулась и ушла. Бюст полетел на пол и раскололся на мелкие кусочки, а Гейзенберг, распахнув глаза, повернулся к Герцогу. — Какая армия? — Румынская, я полагаю. Страна продолжает существовать, Лорд Гейзенберг. Хоть она и склонна забывать о нас. За определëнную цену. Тяжëлый вздох покинул Карла, осевшего на колени. Итан подошëл к нему, чтобы схватить за плечо, и вскрикнул, когда его отогнало плотное облако шрапнели. — Не надо, — прохрипел он. Лицом он уткнулся в бёдра, а руками яростно скрёб по полу. — Не трогай меня. Пожалуйста. Итан сделал шаг назад. Пол, казалось, решал, стоит ли ему обрушиться под его ногами, и он послал Герцогу обеспокоенный взгляд. Тот пожал плечами и продолжил: — Без сомнений, какими бы каду она ни подкупила власти, они уже получили распространение по всему миру. Возможно, немного видоизменëнные. — Да, — пробормотал Итан. — Парни из Амбреллы болтали о каком-то производном пиявок и филовирусов. — Ну вот. Адаптирование товаров при перевозе через Атлантику — это довольно распространëнная практика, насколько я могу судить, — замечание было совсем не остроумным, но Итан был настолько напряжëн, что испустил нервный смешок. — Точно. Чëрт. Я сексуальный американский вариант вашего местного грибного рецепта. Скептическое хмыканье раздалось со стороны Гейзенберга, когда он наконец-то поднял голову. Итан сделал вид, что не заметил, как тот вытирает лицо рукавом, произнося: — У меня магнетические способности. А ты воняешь. — Но сексуально же? Спустя секундную паузу Карл фыркнул, скрыл отчаявшуюся усмешку за ладонями и то ли разревелся, то ли рассмеялся. Герцог тоже улыбался, и, хотя вокруг происходила какая-то ебалистика, Итан глубоко вздохнул и сел рядом с Гейзенбергом. — Прости, — сказал он прямо. — Не за вонь, это на тебе и Штурме. За… остальное. Слова Карла затерялись на полпути ко рту, когда он ответил, не поднимая глаз: — Просто всë это время я думал о том, что однажды выйду в мир. Мне не приходило в голову, что я миру могу быть и не нужен. Его голос был низок и мягок и ощущался как пинок в живот. Молча, Итан снова положил свою покалеченную руку на его предплечье. Он не стряхнул еë в этот раз. — Это ещë не всë, — напомнил Герцог, роясь в одном из ящичков. Он достал блестящий портсигар и протянул его Гейзенбергу. Тот, поколебавшись, принял его. — Верно. Плесень нашла сюда путь. Я… Нас поселили здесь. В Румынии. Крис и его парни. Она им каду отдала? Это всë — часть какого-то ëбнутого эксперимента? — Этого я не знаю, — ответил Герцог. Гейзенберг зажëг сигару и привалился к итановскому боку, совсем чуть-чуть. Его рука, обтянутая перчаткой, слегка касалась его бедра. — Но это и неважно. — Прошу прощения? — поперхнулся Итан. — Она узнала о плесени, нашла Розу и поняла, что это может выгореть. Амбрелла должна быть в этом замешана! — Может быть. Но вы должны смотреть шире. Он переглянулся с Гейзенбергом, который безразлично пожал плечами и отодвинулся от него. Тепло покинуло его плечо, и Итан с сомнением почесал затылок. — Не уверен, что понимаю вас. — Как глубоко вы копаете, когда пытаетесь понять, в чëм проблема? Итан затих на некоторое время. — До конца, — прошептал он. — Проблема… не в Миранде. Это заставило Карла завозиться сбоку от него и кинуть на него нервный взгляд, но он продолжил говорить, постепенно распутывая клубок мыслей. — Это каду. Она просто использует его. Или… думает, что использует? Яркая улыбка на лице Герцога сообщила ему, что он на верном пути. — Так ли это? Может, это какая-то… странная мутирующая сеть, поверхность которой она затрагивает? Может, эта сеть… разумна? — Какой прекрасный вопрос, Итан. Я не могу сказать наверняка. Всë, что я знаю: эта деревня намного, намного старше Миранды. И люди здесь всегда были… особенными. Энергично кивая, Итан порылся в поисках блокнота. Он находил старые гравюры и письмена, упоминавшие странных жителей. — Ты думаешь, она не контролирует это? — спросил Гейзенберг, не в силах скрыть слабую надежду в голосе. — Контроль, — подивился Герцог. — Такой удивительный концепт. Что значит контролировать кого-то? — Забрать всë, что им дорого, — сказал Гейзенберг, косясь на Итана. — Не оставить альтернатив, кроме пути, по которому ты хочешь, чтобы они шли. — Нет, — медленно проговорил Итан. — Нет, так не работает. У неë была Роза, но она не контролировала меня. Она забрала у тебя всë, но ты также не был под еë контролем. Иначе нас бы здесь не было. Всë было намного проще. Ему хотелось закричать. — Ты даëшь им то, что они хотят, — произнëс он. Осознание ударило его, как молния. Впрочем, может быть, это Гейзенберг так выпускал пар. В любом случае, он чувствовал себя наэлектризованным и боялся пошевелиться, пока в его голове складывался пазл. — Каду контролирует еë, — заявил Итан с гулко бьющимся сердцем. — Разумный или нет, но это так. Он показал ей способ вернуть ребëнка, поэтому она его распространяет. Так паразиты действуют. Стимулируют хозяина, чтобы он помогал им размножаться. Герцог прикрыл глаза и едва заметно кивал. — В местных сказках всегда присутствует древнее существо, охраняющее духи мëртвых. Удерживающее людские воспоминания в своих корнях и шепчущее живым, желающим служить. Легенды разнятся, но его всегда называют păstor. — Тот… кто хранит? — Итан запнулся на незнакомом слове. Он понимал практически всë, что ему говорили здесь, но время от времени ему напоминали, что он изучал румынский только пару лет. Пассивно-агрессивная сова в смартфоне была удалена после того, как предложила «mucegai» в качестве слова дня. — Да, — подтвердил Гейзенберг. — Знаешь, для американца твой уровень румынского весьма хорош. — Спасибо. Мне, типа, пришлось его учить. Не мог же я ожидать от людей в восточноевропейской глубинке идеального владения английским. — Я немного знаю. Где есть суп? Суп есть в миске, — сказал Карл с гортанным акцентом. Было так необычно слышать от него родной язык, что Итан расхохотался, несмотря на подавленный вид Карла. — Прости. У тебя хорошо получается. Хотя я ни разу не видел, чтобы ты пользовался миской. — Можно просто есть из кастрюли и мыть меньше посуды, — проворчал Гейзенберг. — В этом больше смысла. — Так, этот… păstor. Мы думаем, что это мать-каду, верно? Штука, которую Миранда кромсает на миленькие маленькие кусочки, чтобы кормить невинных жителей деревни и превратить их в… во что бы то ни было? Корень всего этого бреда? — Да, — сказал Герцог, и было так бодряще слышать в его мягком голосе чëткое мнение, что Итан почти заплакал. — Тогда мы застрелим это. Легко и просто. Карл и Герцог обменялись взглядами, которые буквально кричали «ах, американцы». Итан упрямо скрестил руки на груди. Дым от сигары закручивался сизыми лентами, и он раздражëнно отмахнулся от него. — Что? Я не слышу других предложений. — Не, это в твоëм стиле, — проговорил Карл с тошнотворным реализмом. — Но нам всë-таки стоит вернуть твою дочь до того, как мы нанесëм удар. — Ах, да, — прошептал Герцог. — Ваша малышка Роза, застывшая в кристаллах. Существует три способа обратить процесс. Первый — следовать плану Миранды. Обуздать еë силу во время церемонии. — Ну, еë я просить не собираюсь. Карл хрюкнул в свою сигару, подавился и закашлялся; Итан всë ещë обижался на его комментарий, поэтому нарочно не похлопал по спине. — Оправданное нежелание. Осмелюсь предположить, что вы также не позволите Лорду Гейзенбергу вкрутить контролирующую схему в мозг вашей дочери, чтобы, с крайне возможным успехом, пробудить еë способности. Итана начинало подташнивать, и Карл, восстановившись после сигары, скромно заметил: — Мы уже вычеркнули это из планов, да. — Тогда всë, что остаëтся, это ритуал, через который проходят ваши несчастные родственники, чтобы вырастить новое тело, — рассуждал Герцог. — Вы когда-либо видели его в действии, Лорд Гейзенберг? Карл потряс головой, выглядя таким же позеленевшим, как Итан мгновение назад. — Я… участвовал в нëм. Как ты, конечно же, знаешь. Я не многое запомнил. — Благословение, поистине. Хоть и достаточно простой, он требует потрясающее количество энергии. У нас, очевидно, нет доступа к источникам, которые использует Миранда, но альтернатива имеется. Хорошо, что вы так старательно собирали кристаллы, Итан. Он изумлëнно раскрыл рот. — Это энергия? — Остатки живой эссенции. Очень ценные, естественно, и необходимые для нашей задумки. — О, так вот почему ты скупал кристаллические трупы, — вклинился Карл, хмурясь. — Это, безусловно, менее стрëмно. — В чужом глазу соринку видишь, Карл, — Итан махнул в сторону колеса обозрения с Солдатами, плавно крутящегося вдалеке. — Так вы говорите, что мы можем с их помощью восстановить Розу? Герцог в задумчивости посмотрел на Энджи, барабаня пальцами по столу. — Не совсем, — в конце концов изрëк он. — Что значит «не совсем»? — Это значит, что вы собрали много энергии, но недостаточно. Вам понадобится как минимум ещë один Лорд, чтобы у Розы был шанс. Гейзенберг подскочил на ноги, растопырив руки. Паника отражалась на его лице, а ухмылка подрагивала. — Что? Нет, иди нахуй. Итан, не слушай его. Мы ведь друзья, правда? Бля, да ты даже спишь в моей кровати! Очевидно, что он тебе лжëт! — Я не собираюсь убивать его, — проговорил Итан, стараясь не думать о том, что если бы это был единственный способ вернуть Розу, то кинжал оказался бы в его руках быстрее, чем он успел бы сообразить. — Мы… союзники. Сколько ликанов может выступить в качестве эквивалента? — Я не его имел в виду, — пояснил Герцог, пока Гейзенберг продолжал гнуть свою линию. — …даже извинюсь за крышу, если понадобится. Чего? Герцог молча посадил Энджи на стол. Она казалась странно хрупкой в его массивных ладонях, а без мëртвого каду, извлечëнного из еë фарфоровой головы, она не пугала, как раньше. Она выглядела лишь сломанной и немного печальной. Итан всë равно подозрительно на неë покосился. — Вы принесли мне Лорда Моро и Леди Димитреску, — его голос прозвучал чуточку теплее при еë упоминании. — И маленькую мисс Энджи, которая, как утверждают многие, была продолжением Леди Беневиенто, и в какой-то момент так и было… Он щëлкнул по фарфору, и Энджи упала набок. — …хотя, в конечном итоге, она просто кукла. Итан физически ощутил тяжесть взгляда Карла на своей спине. Он осторожно привëл куклу в сидячее положение, хотя его инстинкты верещали, что она в любой момент может откусить ему пальцы. — Ты не принëс еë кристалл? — Я… Похоже, что так. Я забрал колбу, куклу и убежал. — Зачем ты вообще забрал эту хрень? — спросил Карл с отвращением. Вертя куклу в руках, Итан внезапно ощутил то непонятное чувство, топящее его изнутри каждый раз, когда он поднимал плюшевую обезьянку Розы. Тяжëлая, выворачивающая наизнанку эмоция, охватывавшая того, кто дотрагивался до ценной, обожаемой ребëнком игрушки. — Потому что она принадлежала ей и была любима, — он не мог объяснить это по-другому. Кукла была важна, так же как и плюшевая зверюшка. Невероятно важна. Будто в ней жила вся любовь и наивность ребëнка, владевшего ей. — О, срань господня, — вздохнул Гейзенберг. — Ладно. Значит тебе нужен… труп Донны, чтобы возвратить Розу, так? Герцог кивнул. Итан не мог не заметить, что Карл совсем не горел энтузиазмом от этой идеи. Он провëл языком по потрескавшимся губам и принялся мерить шагами лифт. — А потом? — отрывисто спросил он, теребя рукав плаща. Он подчëркнуто не смотрел на Герцога. — Малышка Роза живëт. — А они… умирают. Ради благой цели. Плотная тишина заполнила помещение. Итан рассеянно укачивал Энджи в объятиях, наблюдая за напряжëнной линией плеч Гейзенберга, за тем, как его челюсти сжимались под тенью шляпы. — Да, — ответил Герцог. И мягко добавил: — Конец, Лорд Гейзенберг. Долгожданный конец. Карл выглядел так, будто хотел что-то сказать, но развернулся и направился к выходу. Он остановился в дверном проëме, неуверенно положив руку на металлическую перекладину. Итан едва мог видеть его лицо в темноте фабрики. — Тогда лучше выдвигаться в особняк Беневиенто, — его голос был натянутым и болезненным. — Я пойду завтра, — решил Итан. — Сейчас уже темно. Ты можешь остаться здесь, если хочешь. — Нет, — отрезал Гейзенберг. — Я отправляюсь с тобой. На случай, если что-то пойдëт не так. Хотя кого я обманываю? Когда что-то пойдëт не так. — Ладно. Я сделаю бутербродов, — попытался пошутить он. — Думаю, даже попробую маринованные огурцы. Нужно бороться с этой маринадофобией. Гейзенберг не ответил, его поза всë ещë была жëсткой, а взор направлен на своë металлическое королевство. — Увидимся позже, Димитреску, — попрощался Итан, подходя к Гейзенбергу. Он не рискнул дотрагиваться до него, но, когда он проходил мимо, тот на автомате последовал за ним. — Если только?.. — Он не приглашëн на ужин, — прорычал Карл. — И ограничь свой зад посещением лифта, иначе я натравлю на тебя Штурма. Герцог издал смешок, будто это была лучшая шутка за сегодня. Итан не знал, почему, и начинал думать, что оно и к лучшему. Ужин был потрясающим, хотя Гейзенберг угрюмо тыкал в свои грибы. Он ничего не говорил, и Итан не хотел на него давить, поэтому неловкость облепляла их со всех сторон. Свет уже был погашен, а он лежал на кровати, когда наконец решил подать голос, наслушавшись, как Карл ворочается в своëм гамаке. Обычно тот засыпал быстрее, и Итан успел привыкнуть к его успокаивающему похрапыванию. — О чëм думаешь? — прошептал он. В темноте это казалось легче. Несколько секунд всë, что он слышал, это звук собственного дыхания, но потом низкий голос ответил так тихо, что ему пришлось напрягать слух. — О… конце. Наверное, я не ожидал, что он настанет так… скоро. Итан промолчал, цепляясь за атмосферу мирной ночи. Он услышал, как Карл вновь завозился в гамаке, выдыхая. — Я провëл последние десятилетия, — пролепетал он, — готовясь к этому. И… Знаешь. Когда у тебя есть много времени на что-то, хоть ты и не можешь дождаться окончания, ты всë равно думаешь, что его ещë полно. Ещë один год, и ещë. Дни пролетают мимо, пока ты думаешь, что имеешь в запасе вечность. И вдруг… Он оборвал предложение. — Конец, — закончил за него Итан. — Конец, — выдохнул Карл. — Я знаю, что он прав. Я знаю… Знаю, что должен стремиться к тому же. Но мне пиздец как страшно. Он почти проглотил последнее слово, и Итан не был уверен, что правильно расслышал. Но он ни за что не попросил бы его повторить. Привстав на локте, он посмотрел на гамак. Тëмная фигура свернулась там калачиком, подтянув колени к груди. Итан лëг обратно, сложив руки на животе. Слова подводили его. Не было ничего, что он мог бы сказать, не испортив всë. Он всë же попробовал. — Мы должны поторопиться. Миранда не идиотка. Она со дня на день поймëт, что что-то не так. После долгой паузы Гейзенберг прошептал: — Я знаю. Повисла ещë одна мучительная тишина, и Итан уже подумал, что тот заснул. С задушенным всхлипом и голосом, который практически не дрожал, он добавил: — Неважно, сколько нам осталось, Итан… Это было здорово. В его голосе не было ни капли сарказма. Еë также не было и в голосе Итана, когда он ответил: — Да… Да. Устраиваясь поудобнее, он обнаружил подушку. Она была мягкой, пухлой и отдавала лавандовым маслом. Это было странно. Запах гейзенберговской постели напоминал ему о железной дороге, нагретой солнцем, — этот запах раскалëнного жирно смазанного металла. Он привык к нему и к комфорту, который тот дарил. Он аккуратно убрал подушку из-под головы и спросил чуть громче: — Хочешь лишнюю подушку? — Тебе не нравится? — Она очень удобная, но мне нравится, как пахнет твоя. Сначала ответа не последовало, и он увидел, как Карл развернулся и поднялся на локтях. В ужасе Итан откинулся обратно на кровать, закрывая лицо рукой. — Это было очень странно, да? Тëплый смешок послышался из гамака. — Ага. Но ты странный человек, Итан Уинтерс. Это было справедливо. Он взвесил подушку на ладони и со всей силой и проворностью, которая у него была, запустил еë в Гейзенберга. Последовало приглушëнное «уф!» и характерный грохот выпавшего из гамака человека. Затем всë стихло, и Итан почти решил, что убил его перьевой подушечкой. А потом он получил жестокий удар в голову лавандовым орудием разрушения. Удивлëнно вскрикнув, он принялся брыкаться, пока Карл бессердечно избивал его подушкой, и даже сумел нанести парочку ответных ударов, когда ужасающий треск рвущейся ткани положил конец их зверствам. Белый пух снегом ложился на его кровать, и Гейзенберг выплюнул пёрышко, перед тем как уползти обратно в свой гамак. На этот раз он висел выше, на уровне итановской койки, и он разобрал в неверном отсвете камина улыбку Карла. — Ну, ты выиграл, — признал Итан. Он бросил в него остатки подушки и ухмыльнулся, когда они приземлились тому на лицо. Подпихнув их под голову, Карл глубоко вздохнул, звуча более сонным, чем раньше. Итан почувствовал от этого необъяснимую радость и, перегнувшись через проëм между ними, ткнул его в руку. — Спокойной ночи, жопа. — Спокойной ночи, остальные части тела Итана. Истеричный смех, потрясший его, был далëк от благородного, но Карл был так доволен собой, что это того стоило. — И спокойной ночи, Карл, — прокряхтел Гейзенберг, поворачиваясь на другой бок. — Да. Спокойной ночи, Карл. Он не видел его лица, но линия его плеч значительно расслабилась. Пялясь в потолок, Итан немного подождал. Когда знакомый храп раздался из гамака, он позволил себе устало улыбнуться и пробормотал, прикрывая глаза: — Неважно, сколько нам осталось.