Mushrooms & Magnets

Ветер гонял снежинки вокруг их ног, ворошил листву и неуютно свистел между острыми скалами, обрамлявшими путь к замку. Значительно похолодало, и Итан ощутил мимолëтный укол сочувствия леди-мухам, которые были одеты в тонкие кружевные платья в такую погоду. Даже Гейзенберг поплотнее запахнул своë пальто. — Здесь есть подземный ход, — Итан указал на побитую жизнью деревянную сторожку. — Отлично. Ты успел там осмотреться? В перерывах между всеми этими… — Гейзенберг изобразил разрезание воздуха когтистой лапой, — «Разор-р-рву тебя!» — Да. Эксцентрично. Гейзенберга весьма радовала перспектива попасть в замок. Похоже, что отвращение к мужланам у Леди Димитреску распространялось и на еë псевдо-родню. — Честное слово, стоит один раз подкатить к еë дочери на семейном ужине, и тебе навсегда запрещают посещать даже прилегающие территории. А она, между прочим, первая начала! — Кошмар. Как несправедливо. Родительские инстинкты Итана буквально завопили от ужаса, представив эту ситуацию. Он никогда бы не подумал, что будет молчаливо соглашаться с проклятой вампиршей, но вот оно как вышло. Отчаянно пропуская мимо ушей аргументы Гейзенберга в пользу признания его подходящей кандидатурой для молодых девушек, Итан распахнул деревянную дверь, и в его нос ударил запах разложения. Подавляя рвотные позывы, он отступил назад. Похоже, у принятия душа был один минус — возвращение нормального обоняния. Запах отпечатался на его языке и скользнул вниз по горлу. Бутерброды теперь, наверняка, будут отдавать гнильцой. — Как здорово! Я знал, что тут есть секретные туннели, но не знал, что они отходят настолько далеко от стен, — Гейзенберг без колебаний вошëл внутрь и уже спускался по лестнице. Плеск и разносимое эхом «давай, Итан!» приглашали его в вонючую дыру. Оказавшись внизу, он встряхнул фонарь и вспомнил причину этого тошнотворно-сладковатого смрада. Всë вокруг было красным. — Фу, — Гейзенберг вытащил сапог из кровавого озера. — Это просто ни в какие рамки не лезет. — У тебя фабрика трупов. — Да. И что? Это была заранее проигрышная битва, а Итан был слишком вымотан ходьбой и ожиданием грядущих ужасов, чтобы спорить с чокнутым мужиком, который носит тëмные очки в помещении и размахивает гигантским молотом. — …И я никогда не позволил бы добру зря пропадать, — рассуждал Гейзенберг. — Безотходное производство, понимаешь? А теперь залезай сюда. Необязательно переться через кладовки Леди Ди. Лëгким взмахом запястья он собрал из металлических осколков, валяющихся кругом, шаткую платформу, парящую над кровью. Острые края и торчащие куски арматуры призывно кружили в воздухе, обещая неизбежную травму ступни. Итан вежливо отказался. — Большое спасибо, но я предпочту сохранить возможность посчитать до десяти на пальцах ног. Гейзенберг добродушно фыркнул и двинулся по коридору, металлическое облако столбняковой угрозой дрожало под его окровавленными подошвами. — Я наслышан о галерее и зимнем саде. Ты не против пойти живописным маршрутом? — прокричал он из глубины туннеля. Итан с трудом за ним поспевал и пожал плечами в ответ. — Как хочешь. Всë равно никого нет до… Его прервал громкий всплеск, последовавшая за ним ругань и знакомый гортанный выкрик. Рванувшись вперëд, он едва не споткнулся о Гейзенберга, боровшегося в кровище с фигурой в мантии. Взвод курка прозвучал, как злые часы с кукушкой, и Итан всадил существу три пули в затылок. Отплëвываясь и матерясь, Гейзенберг отбросил тело в сторону и поднялся на ноги, безуспешно пытаясь оттереть кровь с пальто. Кровавые сгустки, запутавшиеся в его бороде, напомнили Итану, почему он всегда гладко брился, когда у какой-нибудь его девушки были месячные. Поля кожаной шляпы опустились под тяжестью жирных капель и выглядели опечаленными таким состоянием вещей. — Ëбаный рот, как только эта хрень посмела! Гейзенберг был в бешенстве, маленькие шестерëнки и обломки яростно порхали вокруг его головы. Итан попытался сдержать смешок, но вместо этого звучно заржал. — Ты выглядишь как тварь из Чëрной Лагуны. Только красный. — Да, я смотрел этот фильм, — холодно произнëс Гейзенберг. — Ночь кино у Моро. Встряхиваясь, как мокрая собака, вернувшаяся с выпускного ликанов, он отчаянно пытался протереть очки таким же грязным плащом. Внезапно взгляд его прищуренных глаз упал на Итана. — Подойди-ка, — окликнул он, протягивая руки к Итану, отскочившему назад. — Я не дам тебе вытираться об меня! — Ты носишь мою сраную рубашку. Иди сюда, блять! — Отъебись! Итан побежал по промозглому коридору, но почувствовал жëсткий удар прута по голени, отправивший его в кровяную лужу. Гейзенберг сдавленно фыркнул, подзывая металлическую подпорку обратно, и стал вращать еë вокруг своих скользких пальцев, как чирлидерша. — Снова убегаешь, Итан Уинтерс? Итан простонал, ощущая, как отвратительная жижа пропитывает одежду и липнет к телу, словно вторая кожа. Гейзенберг подал ему руку с раскаивающейся улыбкой, и Итан ни секунды не сомневался, хватая его и утягивая за собой. Он удовлетворëнно выдохнул, наслаждаясь гневным воплем Лорда, свалившегося в кровавое месиво. — После всего, что я для тебя сделал! — сокрушался Гейзенберг. — Я проткну тебя сотней шипов! Хриплый вой нескольких голосов отразился от сырых каменных стен. Всë ещë сидя в чудовищной ванне, Итан покосился на Гейзенберга. — Хочешь пистолет? Гейзенберг поковырял пальцем в ухе и кинул на него невпечатлëнный взгляд. Молот показался из-за его плеча. — А ты как думаешь? — Но пистолет быстрее. Гейзенберг открыл рот, чтобы возразить, а потом почесал макушку; орда шаркающих уродов отбрасывала длинные тени на стены, подбираясь ближе. — Знаешь? Я на самом деле не уверен. Они переглянулись, а потом посмотрели на барахтающихся в крови существ. — Только один способ проверить. Прошло десять минут, и последняя фигура выползла из-за угла, размахивая внушительным мечом. Она разевала рот в сиплом вдохе, а еë мантия мокро хлопала по ногам, но всë это было сложно воспринимать серьëзно, когда Гейзенберг разговаривал в побитый кассетный диктофон. По его словам, это считалось наукой, только если кто-то записывал ход эксперимента. — Телекинез против пистолета, испытание номер двенадцать. Целимся в то же место, если оружейный техник перестанет стрелять по стенам сзади субъекта. Итан всхрюкнул и прицелился. — Лоб? — Берëм лобную долю в качестве общей мишени. Три, два, один… Пуля попала в яблочко одновременно с осколком шрапнели, и тварь свалилась на спину. — Извлекаем объект. Ага! — с мерзким хрустом Гейзенберг вытащил пулю и стëр с неë кровь. — Образец, управляемый телекинезом, найден в задней части снаряда. Похоже, что пуля вошла первой. Могут понадобиться дальнейшие исследования. Отличный выстрел, техник Уинтерс. Конец записи. — Я же говорил. Он убрал пистолет и переступил через искалеченные тела. Гейзенберг последовал за ним, вертя в руках диктофон. Они вышли в погреб, где Итану пришлось шлепнуть Гейзенберга по рукам, чтобы он не прихватил с собой винную бутылку. — Ты серьëзно? Отсюда? — спросил он в ужасе. — Если хочешь, угощайся. Бутылка была поставлена обратно, и Гейзенберг проворчал что-то про пустую трату хорошего бухла. — Тебе нравится выпивка с травами. Ну так и клади их себе, если так хочется. Зачем портить кайф остальным? Порыв ветра распахнул двери в главный зал, и Гейзенберг присвистнул, проходя по фойе. Это место было таким же величественным, каким его запомнил Итан, с причудливыми статуями и мебелью в стиле барокко. С полнейшим пренебрежением к изящно вышитой ткани, Итан сел на оттоманку перед камином. — Вау, здесь миленько. Мне даже немного неловко. — Подожди, дойдëм до подземелий, будешь как дома. Гейзенберг рассматривал картины, сложив руки за спиной, словно приличный посетитель музея. Итан стянул ботинок с ноги и опорожнил его на вычурный деревянный пол. Ветер задул огонь в очаге, и пепел разлетелся пушистым облаком. — Что случилось с окнами? — Ограбление? — Ах, да. Они так же разбили все вазы и серванты. Какие мелочные воры. Итану не было дела, что о нëм думают сумасшедшие женщины, пытающиеся осушить его и подвешивающие его как пиньяту. Он побродил взглядом по комнате и остановился на неприметной двери под мраморной лестницей. Вскочив, он широким шагом направился к ней, пока Гейзенберг осторожно тыкал в гобелен с изображением мужчины в парике. — Герцог был здесь. Он был… — дверь была заперта и не поддалась удару плеча. Итан услышал из-за спины тихое покашливание, и дверные петли, сами не ожидавшие такого поворота событий, отделились от панели. В лицо ему дохнуло пылью, когда дверь отставили к стене. Комната была холодной и пустой, заполненной лишь паутиной. Вялый таракан, осознав, что настало его время посмотреть мир, проскользнул между его ног. За этим последовал противный хруст, и Гейзенберг вошëл внутрь. — Кажется, здесь давно никого не было. Было очевидно, почему. Потолок провис и клонился к полу, будто сделанный из ткани, облупившаяся краска комочками валялась на потëртом ковре. Скривившись, Итан осмотрительно отступил назад. — Повреждëн водой. — Неудивительно. Ты видел, в каком состоянии находится подвал? Безопасное строительство? Не, не слышали. — Да, я видел ограждения на твоей убийственной фабрике. Администрация профессиональной безопасности и здоровья гордилась бы тобой. Не спуская глаз с балок, Гейзенберг переместился в центр комнаты, стряхивая любопытного паука с пропитанного кровью плеча. Итановская память подкидывала образы элегантной комнатушки с затейливой отделкой и уютными шторами. Он что, выдумал это место? Товары — это одно, но не мог же Герцог по-быстрому устроить небольшую архитектурную реновацию. Отмахиваясь от стайки чересчур ногастых жучков, Гейзенберг присел на колено и поднял что-то из пыли. — Твоë? — спросил он, болтая фиолетовой пластмассовой лошадкой на ниточке. Итан схватил еë здоровой рукой. — Блять. Так он был здесь. — Я видел, у тебя висели такие на оружии. Талисманы на удачу? — Хочешь верь, хочешь нет, но они улучшают мою меткость, — промямлил Итан с толикой смущения. Гейзенберг кивнул, с восхищением наблюдая за тем, как брелок раскачивался от его движений. — Можно я оставлю эту себе? Итан с радостью отдал безделушку и с удивлением заметил, как Гейзенберг повесил еë на ручку своего молота. Внезапно он осознал всю нелепость ситуации. Игрушка выглядела ни к селу ни к городу, о чëм Итан и сообщил ему. — Как раз в этом и заключается шарм Уинтерса, не так ли? — Наверное. Он вернулся в главный зал и сел на ступени, чтобы поразмышлять. Герцог каким-то образом был здесь. Это не объясняло ни его природы, ни намерений. Гейзенберг, приподняв бровь, пялился на обнажëнные статуи, оставляя кровавые отпечатки на всëм, до чего дотрагивался. — Ненавижу это, — пробурчал Итан своим ногам. — Ненавижу это так сильно. — Что, бюсты? — один из них обзавëлся красным соском. — Это классика, но выпендрëжа, конечно, хоть жопой жуй. — Не, бюсты мне нравятся. Перестань лапать каменных леди. Я ненавижу… это, — он невнятно указал на сломанную дверь. — Ненавижу, что туда явно годами не ступала ничья нога. Вот только я был там. Я был. — Я верю тебе. Знаешь, — произнëс Гейзенберг, присаживаясь рядом. — У Донны есть эти ебущие мозг силы, заставляющие тебя видеть всë по-другому. И они на нас тоже работают. Не спрашивай. Итан не спросил, и Гейзенберг продолжил: — Я не знаю, что там Миранда ему намутила, но, может, у него что-то похожее. Тогда стало бы понятно, как он умудрился забабахать магазин прямо под чудесным носиком Альсины. Итан зажмурился, вспоминая, как во время побега от Леди Димитреску он спрятался в покоях Герцога, а она развернулась и ушла, как только он оказался за дверью. — Думаешь, она его не замечала? Типа… она продолжала видеть там заброшенную комнатку? Почему-то это стало для него последней каплей. — Нахер это всë, — отрезал он, поднимаясь. — Мало того, что он как-то искажает реальность, так ещë и для разных людей она выглядит по-разному? Что это? Квантовое дерьмо? — Я не знаю, что это значит. Что с тобой такое? — Со мной? — выпалил Итан. — Я знаю, что со мной такое. Меня заразили какой-то ебаниной, которая засела у меня в клетках и ускоряет их регенерацию. Слушай, может, сейчас в это трудно поверить, но я был логичным человеком до всей этой херни. Он гневно пнул снятую с петель дверь. — Я был сраным системным инженером. Я смотрел, как устроены штуки, и мог понять, что работает плохо, что хорошо, а что можно улучшить. И это работает просто хуëво. Я целыми месяцами не мог смириться с той чертовщиной в Луизиане. Но я справился. Прочитал все отчëты Амбреллы. Принял участие в нескольких встречах. Т-вирус — это ужасно и ново, но хотя бы понятно. Топнув ногой, он развернулся к Гейзенбергу. — Высокая мадам с когтями? Конечно, почему нет. Ужасный рыбный монстр? Отвратительно, но я видел, как Джек Бейкер с помощью этой ебливой плесени превратился в дерево с тентаклями. Перестройка клеток или что-то такое, по словам Криса. Но вот такое говно? Чтение мыслей и изменение восприятия? Не-а. Нахер. И я даже не стану говорить про тебя! — воскликнул он. Надувшись, Гейзенберг скрестил ноги. — Тебе не нравится мой телекинез? — Я ненавижу его! Он не имеет никакого смысла! Почему металл, а не что-то другое? Что ты, блять, такое? Гейзенберг улыбнулся, наслаждаясь то ли его раздражением, то ли тем, что он задавал тот же самый вопрос пару дней назад. — Я тоже был человеком науки, — произнëс он. — Занимался инженерией. Мечтал изобрести стальных лошадей, чтобы они тянули телеги. Да, я знаю. Видел, как Миранда парковала ëбаную машину перед замком. Со злой усмешкой он щëлкнул по подвеске с пони. — Я посвятил годы, разбираясь, как работает мой организм, надеясь, что это поможет мне найти выход. Хоть Миранда никогда не позволяла копать слишком глубоко, у меня есть одна теория по поводу моего телекинеза. Но, боюсь, тебе она не придëтся по душе. — Расскажи. Пожалуйста. С глубоким вздохом, Гейзенберг потëр лоб и перевëл взор на Итана. — Магниты. — Магниты? — Ëбаные магниты. Итан медленно сел. Он никак не отреагировал на утешающее похлопывание по коленке. С депрессивным стоном обвалился потолок заброшенной комнаты — Итан с пустым выражением лица посмотрел в ту сторону. — Ëбаные магниты, — повторил он. — Да. А теперь, как ты смотришь на небольшой тур по замку, пока он окончательно не упал нам на головы? Безразлично пожав плечами, Итан взялся за протянутую руку и встал. Они прошли через сады и столовую, кладовку и тайный винный погреб. Энтузиазм Гейзенберга был заразительным и не уменьшился, даже когда они наткнулись на закутанный в тряпки «персонал», как обозвал их Итан. — Ты хорошо со всем справляешься, — подметил Гейзенберг, отнимая молот от туловища бедного существа. — На самом деле, нифига. Просто откладываю это говно до лучших времëн. Знаешь, до сих пор задаюсь вопросом, почему всë это происходит со мной. Печальная улыбка перекосила лицо Гейзенберга. Он взмахнул рукой в фаталистическом жесте, нечаянно задавив молотом ещë одного подкравшегося к ним члена персонала. — Как и все, когда дерьмо попадает в вентилятор. Ответ прост: с кем-то же должно. — Я был скучным, — проговорил Итан, когда они переступили через труп и пошли по сводчатому переходу. — Не, не так. Я и есть скучный. Невыдающаяся личность. — Сказал человек-гриб магнитному лорду, — вставил Гейзенберг, толкая дверь, украшенную запутанными орнаментами. — Это правда, — произнëс он, когда они вернулись в помещение; подмëрзшая корка крови начала вновь оттаивать. — Знаешь, чем мне нравится заниматься в выходные? Гулять по пляжу. Я пересматриваю по сто раз одни и те же комедийные шоу, обожаю простые хлопковые пижамы, а моя любимая группа — Битлз. — О, я слышал про таких! — Конечно, слышал. Даже в глубочайшей жопе Румынии про них слышали. Мне нравятся тосты с маслом и азиатская лапша. Я банальный, и это мне тоже нравилось. Гейзенберг понимающе промычал, ковыряя глаз на портрете. — Мия… Мия была интересной. Она имела страсть ко всему. Однажды она до сорванного голоса спорила с поваром в ресторане по поводу правильного способа готовки спаржи. Фиг знает, за что она меня выбрала. — Должно быть, за твою внешность, — Гейзенберг отступил назад, всматриваясь в картину. Итан предложил ему свой нож, на что тот неодобрительно цыкнул и аккуратно снял со стены огромную раму. Чуть не завалившись, он прислонил еë к ближайшей колонне — на месте картины красовалась спрятанная металлическая дверь. — Готов поспорить, она надеялась, что это отпугнëт незваных гостей, — заявил Итан, когда дверь с истошным скрипом продавилась под силами Гейзенберга. — Я помню, как она хвасталась своей библиотекой, расположенной за тайным проходом, — объяснил Гейзенберг. — Хочу узнать, что она читает, чтобы потом над ней издеваться. Ставлю двадцать лей, что там сплошная эротика со старомодными страстями. — По рукам. К сожалению, никакой библиотеки там не оказалось, лишь пыльная лестница, ведущая в личные покои Димитреску. Итан внезапно вспомнил о гигантской ванной в левом крыле и взволнованно рассказал о ней. Гейзенберг скептически нахмурился. — Мы сейчас говорим о громадном бассейне, наполненном кровью? — А, ну да, там есть такой. Но я имел в виду самую, блять, огроменную ванну, которую я когда-либо видел. Звериная ухмылка расползлась по лицу Гейзенберга, пока он осматривал свою испачканную одежду. — Так уж получилось, что я в настроении осквернить парочку ванн, — объявил он. — Наперегонки? — Нет. Ты меня столкнул в это месиво. У меня должно быть преимущество. Тихое ворчание Гейзенберга быстро сошло на нет, потому что он отвлëкся на старинный комод, заставленный семейными фотографиями. Три дочери и Леди Димитреску были в центре композиции, рядом, к его удивлению, находилась фотография четырëх Лордов, спорящих о чëм-то за игрой в карты. Моро был наполовину скрыт за кадром, что вызвало у Гейзенберга смешок. Также они нашли бутылку чего-то слишком прозрачного, чтобы быть вином. — Орëл — ты пробуешь. Решка — я, — невинно предложил Гейзенберг. Итан согласился, а затем посмотрел на перевëрнутую монету с внезапным озарением. — Ëбаный читер! — Ты сам согласился! А теперь, вперëд. Не убьëт же оно тебя. Не убило, но что конкретно это было, он так и не понял и понимать не хотел. Пахло алкоголем, и этого было достаточно. Гейзенберг схватил его за плечо, когда тот передал ему бутылку. — Как бы то ни было, — сказал он, отворачиваясь в сторону украшенного фестонами коридора, — с тобой мне грусть нипочëм. Итан принял комплимент, пожав плечами. Только спустя целую минуту ходьбы по коридору он заметил, что Гейзенберг безуспешно пытается скрыть усмешку. Он резко остановился. — Груздь, — повторил он. Гейзенберг сложился пополам от смеха, хлопая себя по коленке. Итан недовольно зыркнул в его сторону. Звук взводимого курка отскочил от стен шикарного вестибюля. — Беги, пока не поздно, приятель. Гейзенберг с ликующим визгом подчинился, хохоча как ненормальный, пока вслед ему летела бесполезная шрапнель.