I know that the spades are the swords of a soldier I know that the clubs are weapons of war I know that diamonds mean money for this art But that’s not the shape of my heart
Далее писать было невозможно, мысли удавалось обуздать с трудом. Но тени хватало и этого. Она слушала его постоянно. Слушала его мысли. Они сейчас были в недавнем прошлом. Кажется, это было 14 ноября 1998 года.* * *
Тихие шаги разбудили Ларри, он приоткрыл глаза. Прислонившись к дереву, дремать было прохладно, однако Джонсона это не смущало. Он продолжал сидеть на пожелтевшей осенней траве и прислушиваться к лёгким колыханиям воды на нокфеллском озере. Было одиноко, да, но одиночество — это тоже компания, правда, с самим собой. На самом деле, в такой беседе можно узнать много нового, если задавать правильные вопросы и отвечать честно. Ларри пробовал: «За что меня можно ненавидеть? Наверное за то, что я… Хотя, нет. Ненавидеть можно за что угодно, да и слово это слишком категоричное. В чём моя ошибка? Звучит уже лучше, но ответ всё равно один — хуй его знает». — Почему-то я так и думал, что ты здесь, — неожиданно Ларри застали в размышлениях. Парень вздохнул, ему не хотелось ничего отвечать. От усталости и бессонницы отчётливо стали видны тёмные круги под глазами, кожа побледнела. Даже свежий воздух не спасал ситуации. Это озеро обладало удивительной энергетикой, пропитавшись которой хотелось отпустить всё, что копилось внутри. Утопить его или утопиться самому. Второе, конечно же, было бы откровенной глупостью. — Ты не отвечал на звонки и тебя не было дома два дня. Лиза ужасно беспокоится, — чуть помедлив, Салли добавил: — Я тоже беспокоился. Прости меня за то, что оставил тебя тогда. Я поступил отвратительно. — Ты был зол и напуган. Тебя можно понять. — Так же как и тебя… — Фишер отвёл взгляд в сторону. Он присел рядом на траву и прислонился к чужому плечу своим. Хотелось поделится последними новостями, но язык не поворачивался сказать. Любая неосторожность, казалось, может поджечь пороховую бочку, на которой сидели эти двое. Новость была следующая: с Трэвисом всё не так плохо. Отделался приличными синяками и лёгким сотрясением. Через неделю-две будет как ни в чём ни бывало. — Салли… — Да? — Не думал, что скажу это, но… Джонсона не покидало чувство тревоги. Он не мог совладать со своими мыслями и действиями, и в этом ему прекрасно помогала сущность внутри. Она проявлялась с каждым днём всё чаще, приводя в ужас не только самого Ларри, но и людей вокруг. Металлист боялся навредить Салли и своей семье, друзьям. Утихомирить голос внутри помогал только крепкий алкоголь, но вытеснять одного беса другим — отнюдь не лучшее решение. Оно, к сожалению, было единственным, а потому даже сейчас Джонсон находится под действием «терапии». Добиться чего-то вразумительного от Джонсона было вряд-ли возможно. Говорили его чувства и эмоции. — …я бы хотел, чтобы мы больше не виделись или делали это по минимуму. Не пойми меня не… — Ты что несёшь?! — встрепенулся Фишер. — Какая муха тебя укусила? — Ты мне больше не интересен, — голос Ларри стал жёстким. — Это совсем не смешная шутка. — Я не шучу, поэтому можешь уёбывать с этой поляны, либо это сделаю я. Мне не в первой, не так ли? — Джонсон, если ты сейчас же не перестанешь… Ларри вскочил с места и пошёл вдоль берега, не желая продолжать разговор, который, по сути, даже не успел начаться. Фишер не мог это оставить. Он находился в совершенно разбитых чувствах. Понимал, что сейчас теряет одного из самых дорогих ему людей на земле. Не хотелось верить в происходящее, будто всё это — сон. Этого не могло быть на самом деле, не могло быть с ним, это про кого-то другого. Он раскаивался в своей глупости, но понять то, что происходило с Джонсоном, не удавалось ему никак. Тот просто молчал. — А ну, стой! — дёрнул парень другого за руку. — Пусти! — Куда ты идёшь?! Салли вцепился в друга, не дав тому сдвинуться с места. Его глаза сверкнули синим пламенем: ещё шаг, и он бы оторвал Ларри конечность. Джонсон же пытался оттолкнуть от себя надоедливого преследователя, из-за чего оба потеряли равновесие и громко упали в воду. — Да ты псих! — металлист наконец отцепил от себя Салли. Вода была ужасно холодной, но парни продолжали сидеть и смотреть друг на друга гневным взглядом, часто дыша. Салли смотрел исподлобья и мокрых запутавшийся волос. Ларри вытирал попавшую в глаза воду. Напряжение целой электростанции витало между этими двумя. Казалось, ещё секунда, и они снова сцепятся в попытке выяснить отношения. Спокойствие нокфеллского озера было нарушено. — Ты не можешь быть рядом, — Джонсон медленно встал, выжимая волосы. — Адьёс, — отсалютовал он и вышел из воды. — Ну и катись! — ударил Салли кулаком по водной глади. — Пиздуй в свой одноклеточный мир! Ты и твоя клетка! Салли поднялся. По его подбородку и челюсти спекали тонкие струи. Невозможно догадаться, были ли они только из озера или в них находилась примесь слез огорчения. Хотелось кричать, но этого было бы ничтожно мало, чтобы выпустить всю ту накопившуюся тяжесть. На него давил груз, сравнимый с тем, который применяли в изощрённых средневековых пытках. Однако ломая душу, а не тело. — Проще же закрыться от всего мира, чем объяснить, что происходит, да?! — завопил Фишер в след. Ларри шёл, не останавливаясь. Его брови нахмурились на последних словах друга, внутри что-то сжалось. «Я бы очень хотел всё рассказать, Салли. Прости, пожалуйста». — Не извиняйся, тебе это не к лицу, хе-хе.* * *
С каждым днём руки Фишера всё больше опускались. Джонсон постоянно избегал его, не отвечал на сообщения, дома появлялся всё реже. Салли задавался вопросом: неужели он действительно заслужил этого? Он, в конце концов, спасал их задницы, а с ним обошлись как с тираном. Салли не давало это покоя. Иногда ему удавалось пересечься со старым другом, но до диалога дело не доходило. Фишер просто наблюдал за Ларри и примечал все больше странностей: «О, он опять бухой». «Хм, в это раз он курит уже четвёртую сигарету подряд. Рекорд». «Сегодня он в той же одежде, что и позавчера. Где он был всё это время?» «Уже третий час, все спят, а он брынчит на гитаре под окном, а-а-а! Что-то знакомое, кстати…» Смешно. Ему же запретили приближаться. «Ну и пусть! Пусть подавится гордым одиночеством», — в очередной раз разворачивался Салли перед входом в комнату металлиста. Лиза и Генри тоже безуспешно пытались выяснить, что происходило с сыном. Но разве эту угрюмую стену пробьёшь одними только разговорами? Это было невозможно. Он просто уходил. Салли как-то застал Лизу сразу после короткого диалога с Ларри. Она сидела на кухне в слезах. Обхватив свои плечи, она не смотрела на Фишера младшего, опустила глаза. Ей не хотелось, чтобы кто-то видел как она плачет. — Лиза, поговори со мной. Что произошло? — Салли, дорогой, всё в порядке, просто я сегодня немного устала и… — Я всё понимаю. Он опять наговорил гадостей? — Я думаю, у него просто сейчас сложный период в жизни, — утирала она щеку краешком фартука. — Учёба там, работа, может, девочка бросила. Но он же молчит… Салли, может, ты что-то знаешь? Что случилось? — Нет, — Фишер отвернулся, — мне он тоже ничего не говорит. Даже не подходит. — Вы поругались, да? — Немного. Но это не так важно! Лиза, ты главное не переживай. Заварить тебе облепиховый чай? Ты его любишь, — скромно улыбнулся парень. Лиза видела эта по глазам. Она согласилась. А может, оно и правильно? Может так и должно быть? Если человек не идёт навстречу, если он продолжает причинять боль другим и даже… себе. Ему ведь тоже больно. Салли это знал, чувствовал, как делают это люди, прожившие бок о бок много лет. Фишер чувствовал обиду и утрату, желание вернуть прошлое, прожить ещё раз самые счастливые моменты. Он скучал по Джонсону, чёрт возьми. Салли жалел, в конце концов, что оставил друга и любимого человека. Бросил его, когда ему было тяжело. После осознания Фишера сжигала изнутри вина. Он начал копаться в прожитых событиях, выискивать скрытые причины поведения Джонсона, пытался читать между строк, но выходило паршиво. Он никак не мог отыскать истинную причину поведения Ларри, ведь она никак не могла заключаться только в том злосчастном дне, когда они поехали на концерт. Что не так внутри самого Джонсона? Салли было не всё равно, Салли не мог следовать собственному слову и оставить Ларри. Фишер как-то заметил его ночью на ступеньках. Тот тихо сидел и курил при свете тусклой жёлтой лампочки. Можно сказать, что освещения как такового вообще не было. Салли подошёл к нему со спины, позвал, но тот не откликнулся. Парень решил высказать ему всё, что о нём думает, вылить все чувства любви и боли. Только он набрал воздух в лёгкие для первого слова, как послышалось сопение, словно от слёз. Фишер встрепенулся, быстро сел рядом и прихватил Ларри за плечо. Джонсон испугался, вынул наушники и спросил, давно ли Салли тут стоит. Старательно пытался скрыть слёзы, которые недавно были у него на глазах. Фишер понял, что Ларри не такой уж бесчувственный кусок дерьма, ему тоже очень тяжело. Он понимал, что допытываться до Джонсона — это насилие. В ином случае тот бы ему всё обязательно рассказал, они же очень близки. Были. Салли хотел помочь. Салли просто хотел быть рядом. — Если ты не позволяешь попадаться тебе на глаза, то позволь хотя бы стоять за тобой, рядом. Я не знаю, что творится у тебя в голове, но в сердце я чувствую то же самое, что и ты. Я это знаю, не отрицай. Возможно, у нас не выйдет быть в таких отношениях, как раньше, но позволь хотя бы быть твоим братом. Всего лишь. Семья? Салли протянул мизинец. — Семья, чёрт тебя дери, — утёр Джонсон нос и протянул свой палец.* * *
6 июня 1999 года
«Всё понемногу возвращалось на круги своя. Общение с Салли налаживалось, мы даже иногда находили время выпить вместе. Старались не поднимать больные темы, а просто наслаждались тем, что имели. Мы были рядом, и это уже успокаивало. Существовать так оторвано, как я это делал, убивало меня не меньше, чем тень в башке. Однако я всё равно старался держать небольшую дистанцию. Недавно мы с ребятами затеяли переезд в новый дом. Взрослая жизнь, все дела. Тодд с Нилом уже успели перевезти все свои вещи, а я никак не найду время, чтобы разобраться в своей комнате. Салли обещал мне помочь…»
В последнее время в Нокфелле происходило что-то действительно странное. Все призраки куда-то пропали чуть ли не месяц назад. У Ларри было нехорошее предчувствие. Как будто у него под кожей что-то копошится, в черепе скребётся… Словно затишье перед бурей. Он это чувствовал. Что бы это ни было — источник в апартаментах. Ларри предложил Фишеру это проверить. Они начали проверку с коридоров и соседних пустующих квартир. Затем спустились в подвал, осмотреть комнату и квартиру Ларри. Внезапно нахлынула ностальгия. — Странно покидать это место после стольких лет, что я здесь прожил. — Я чувствовал то же самое, когда мы переезжали из Нью-Джерси. Но тогда я не знал, что именно такая перемена мне и требовалась. Так что я рад, что всё так сложилось, — поддержал Салли. — Ага, будет круто жить в одной комнате с тобой и Тоддом. Честно говоря, я жду не дождусь, — улыбнулся Джонсон. — И всё же… я понимаю, что переезжаю не так уж и далеко, но мне всё равно почему-то немного грустно. — Это большая перемена, Ларри. Испытывать такие чувства в подобной ситуации абсолютно нормально. Взгляд Джонсона потускнел. — Всё в порядке? — поинтересовался Салли. — Да, всё в порядке. Давай продолжим поиски. Они бродили по апартаментам, залезали в домик на дереве и обследовали все окрестности около часа. Наконец решили спуститься в храм и проверить обстановку там. Ларри было неимоверно жутко. Голос тени в его голове усиливался, хотелось уйти. — Чувак, вряд ли мы сможем найти здесь что-то полезное без «SuperGearBoy». — Может ты и прав. Расскажу всё Тодду, когда он вернётся домой, а вечером мы снова зайдём уже с его гаджетами, — кивнул Салли. — Ладно, когда у него заканчиваются занятия? — Уже должны были кончится, но я сегодня ещё с Эшли встречаюсь. Помнишь? — Ой, точно, зови её с собой. — Думаю, пока не стоит особо нагружать её всякой паранормальщиной. — Твоя правда, — шмыгнул Ларри. — Когда она ходила с нами в последний раз, хорошим дело не кончилось. Джонсон развернулся к выходу из храма и тише продолжил: — Блин, это было год назад. Такое ощущение, словно с каждым годом время летит всё быстрее и быстрее. — Это точно, — следовал за другом Салли. — А ещё не забудь, что завтра вечером мы собираемся поужинать все вместе. — Хех, да как тут забудешь? Вы с Эш мне тысячу СМС-ок об этом настрочили.* * *
And if I told you that I loved you You'd maybe think there's something wrong I'm not a man of too many faces The mask I wear is one
Джонсон закашлялся на последнем слове и отставил гитару. Выкуренная за сегодня пачка давала о себе знать. Лицо покраснело, парень пытался отдышаться. Ему удалось написать последние пару предложений о сегодняшнем дне, перед тем как рука совсем онемела. Салли, должно быть, как раз зависал с Эшли на озере. — Мне понравилось, как ты поёшь. — Не для тебя. — А тут есть кто-то кроме меня? — Тебя, по сути, здесь тоже нет. Ты только в моей голове. — Да? А почему, по-твоему, я могу сделать так?! Существо схватило своим чёрным щупальцем гитару и размозжило её о стену. Нижняя часть музыкального инструмента раскачивалась на остатках струн. — Нахуя ты это сделал?! — Чтобы ты мне наконец поверил, что я не просто твоё воображение. Ларри взглянул на свою руку и вздрогнул. Именно в ней он и держал гриф гитары. Изуродованная, она была выброшена в угол комнаты. — И скоро так будет со всеми. — Что ты имеешь ввиду? — нахмурился Ларри. — Не хотелось портить тебе сюрприз, но, так или иначе, слишком поздно, чтобы что-то можно было изменить, — сущность подобралась ближе. — Культ уже почти завершил все приготовления. Наш повелитель скоро будет призван в ваш мир. Почти все жители апартаментов поглощены скверной, которая питается их душами. Ларри, а ты знал, что у тебя прекрасная душа? — облизнулась красноглазая тень. — Не верю! Что за бред ты несёшь?! — А ты станешь вишенкой на торте! Нам как раз не хватает подходящего сосуда. Джонсон подскочил с места и стал пятиться назад, запинаясь о всевозможные предметы. Он не мог принять услышанное. Как такое возможно? Они так долго пытались помешать культу, и всё напрасно? Неужели ничего нельзя предпринять? — Вот увидишь, мы с Салли помешаем этому! — И как, позвольте спросить? Скверну нельзя извлечь из человека, если ты, конечно, не осмелишься его убить, — засмеялась существо. — Не думаю, что Салли способен уничтожить всех жильцов апартаментов, включая тебя. — Почему ты говоришь именно о Салли? — Так говорило сказание, но не забивай этой ерундой себе голову. Ничего не выйдет. Всё должно случиться уже сегодня, поэтому нам пора отправляться. Существо лишило Джонсона контроля над телом, принуждая переставлять ноги по направлению к выходу. — Подожди! Постой! — металлист ничего не мог сделать. — Позволь хотя бы попрощаться! — Ещё чего! Ларри приложил последние усилия и остатки воли, чтобы дотянуться до сломанного карандаша. Дрожащей от напряжения рукой он показал тени предмет. — О, снова литературные позывы? Ну хорошо. Однако напишешь что-нибудь лишнее — потеряешь даже такую возможность. Джонсон молча кивнул. Его тело резко обмякло, и он свалился на пол. Ларри потёр ушибленный локоть и вырвал из блокнота, в котором писал до этого, лист бумаги. Сам же блокнот Ларри предпочёл спрятать в старом сундуке. Карандаш в последний раз скользил по бумаге:«Прости. Пожалуйста, не вини себя и не держи на меня зла. Мне очень повезло, что ты появился в моей жизни. О большем я и просить не мог, чувак. Я знаю, что ты будешь вершить великие дела. Не останавливайся. Продолжай бороться с тьмой. Она приближается. Я слышу её шёпот у себя в голове. ОН становится громче. Я хочу, чтобы это закончилось. Больше не могу терпеть. Ты гораздо сильнее меня. Я люблю тебя, Салли-Кромсали. Всегда буду любить. Увидимся на другой стороне. Ларри».
В домике на дереве стояла гробовая тишина. Лишь за окнами был слышен гул ветра и шум проливного дождя. Близилась ночь, а с ней и свершение ужасных вещей.