Little by little

Мерно размешивая сахар тонкой ложкой, брюнет безразлично уставился в чашку. Чайные крупинки то поднимаясь в круговороте, то тяжело оседали на фарфоровом дне. Часы тихо отбивали такт, словно под стать меланхоличной тишине в столовой. Демон напротив без стеснения всматривался в лицо «недочеловека», словно вызывать напряжение это его хобби. Чара, оперев подбородок об тонкую ладонь, ухмыльнулся едко, подняв взгляд на зрителя. — Есть что сказать? — мурлыкающим тоном спросил Чара, отпустив обжигающую ложку из пальцев, и переплел пальцы, мягко опирая голову на них. Далас в ответ лишь улыбнулся, пожал плечами и театрально вздохнул: — Тяжела жизнь бедного агнца. Упрёк, издевательство или же сожаление? Не имеет большого значения, всё плохо звучит. Раздражение яростным цербером в груди воет, разрывая плоть и вгрызаясь в тонкие ребра. — А когда жизнь была приятной? Так лишь, жалкая иллюзия блаженства, что рассеивается в бесконечном течении времени. — Верно, значение времени тебе знакомо лучше чем остальным. — полунамеки, одни лишь туманные загадки Далас умеет говорить, когда речь заходит о прошлом. Таком далёком, но столь близком одновременно. Мутный и пыльно-кровавый взгляд «ангца» переходит грациозной кошкой по роскошному интерьеру дома. Люстра величественно нависает над одинокими душами, что уже давно смирились с неупокоением. Хрусталь блеском рассеивает солнце по тонкой, бледной как фарфор, коже мужчин. — Мне всегда было интересно… — начал белокурый, вертя в тонких и костлявых фалангах кубик сахара. Демон не закончил предложение, прекрасно зная привычки и капризы знакомого, хоть и знали друг о друге почти да ничего. Ну, как «ничего», о Даласе уже известно довольно много, но без его собственного разрешения. Вот напротив него сидит настоящая загадка полувека. Хах, действительно «полувека». Чара скривил губы в оскале, отпивая чай. — Ну продолжай, раз начал, не дразни. — Верно, бессмертие у тебя исчезло, стоит поторопиться с разговорами… — хохотнул Далас под страдальческий вздох Чары и продолжил, — Какого это, жить десятилетия в безграничности пустоты и ожидании свободы? Чара приподнял брови, отставив чашку в сторону, и пожал плечами, водя отросшим ногтем по хрупкому краю посудины. — Скорее ожидании смерти и покоя, нежели свободы… Он замер под взглядом Даласа, что мирно наблюдал за другом. Теперь другом. — Хотя, нет, вру, как раз таки хотел свободы. Не успел распробовать её, так сказать. — он пусто улыбнулся, рассматривая чай на дне, — Но лучше бы я исчез там, во тьме, чем получил подарок от этого любознательного мальчишки. Раздался хмык со стороны собеседника. — «Мальчишки»? Считаешь Фриска ребёнком? — Далас с приподнятой бровью положил кубик сахара на место. Чара пожал плечами, сжав губы в непривычно теплой улыбке. — Я по другому его назвать не могу, сам понимаешь. Все остальные в нашей дружной компании для меня дети, и для тебя тоже. — Чара поднял взгляд и едко улыбнулся в глаза Даласу, — Не делай вид что это не так, умоляю. — И милашка Элисон тоже ребенок, если судить по твоей логике. — Легко уколол в ответ белокурый, клыкасто улыбаясь. На это Чара лишь нахмуренно сжал губы в детской капризности, внутренне конфликтуя. — Вот тут я не знаю, буду честен: с ней я ощущаю себя… Более живым, по-человечески простым, если так можно сказать. Наступила лёгкая заминка в глазах Чары, словно мелькнул в мыслях силуэт девушки. Сейчас он не казался таким сложным, загадочным и тихим, как в начале разговора. Далас мягко сощурился, под глазами появились морщинки от улыбки. — Я понимаю, у меня так же. Если ты ещё чувствуешь трепет там, где сердце, значит, оно ещё есть, верно? Значит, не зря ты живёшь. Что-то тоскливое промелькнуло в улыбке шатена. Чара опустив голову, пусто посмотрел на холодную руку. — Не зря…